Н. И. Косиненко на основе уже известных в литературе источников рассмотрел военную сторону Чигиринских поход ов и оценил русское военное искусство этого времени «в отношении идей выше тогдашнего западно-европейского»
жүктеу/скачать 488.71 Kb.
|
| 23 июля В. В. Голицыну было послано неожиданное распоряжение идти к Переславлю, тогда как Г. Г. Ромодановскому и И. Самойловичу следовало по вестям идти к Днепру. 34 Нам не известны причины посылки В. В. Голицына в сторону от эпицентра военного столкновения. Остается предположить, что родственники хлопотали о том, чтобы В. В. Голицыну не идти в сход к Г. Г. Ромодановскому. 35
Сохранились итоговые данные о мобилизации армии Г. Г. Ромодановского на 26 июля, накануне выступления к Чигирину. Не считая черкас, на службу явились 34 536 чел., а 6206 чел. значились «в нетех». Московские выборные полки и столичные стрелецкие приказы были практически в полном составе: 6395 чел. и только 1 нетчик. В прочих солдтских, а также в рейтарских и драгунских полках наблюдаем совершенно иную картину: явилось 26 тыс., тогда как почти 5 тыс. числились «в нетех». Среди дворян и детей боярских явилось 988 чел. и не явилось 1047 чел., московских чинов соответственно — 535 и 349. 36 Привилегированные части столичного гарнизона — выборные солдтские полки и стрелецкие приказы — имели высокую мобилизационную дисциплину, тогда как в большинстве так называемых полков «иноземного строя» неявка составляла 16%, а среди городовых дворян и детей боярских 51 %. Следует подчеркнуть, что в общей массе «нетчиков» число солдт, [492] драгун и рейтар абсолютно преобладало. В этом плане так называемые полки «иноземного строя», за исключением двух выборных солдтских полков, существенно уступали стрелецкой пехоте. Размещение московских войск вдали от Днепра поставило Чигиринский гарнизон в сложное положение. Вся чигиринская оборона 1677 г. длилась как раз столько, сколько Г. Г. Ромодановский и И. Самойлович шли к крепости. Кроме того, отсутствие московских войск на Украине ставило под угрозу ее союз с Москвой. Сотник одного из казацких городков задержал и ограбил ехавших к Г. Г. Ромодановскому казаков. Он хотел выдать их туркам «для того: где де ваш боярин и гетман, и для чего вы даете христиан Турком; а нам де против Турок без помочи делать нечево; а толко б де они слышали о ратех государских и о войске запорожском и они б против неприятелей бились, а ныне за неволею им Турком отдатся, что посилку нет». Только узнав, что московская рать идет на Украину, казаки отпустили посланцев к Г. Г. Ромодановскому. 37 28 июля перебежчик сообщил чигиринцам о подходе турецкого войска, 30 июля у крепости появились первые разъезды, а 3 августа подошли главные силы турецкой армии. 38 В этот же день из крепости была сделана вылазка. П. Гордон сообщает о том, что «несколько рейтар выехало из города для стычек с турками, но вскоре они были принуждены отступить с уроном». Это свидетельство лишено достоверности. В крепости совершенно не было конницы. 71 полковую лошадь для перевозки пушек кормили всю зиму последними запасами, поскольку было необходимо возить лес для ремонта укреплений. После окончания работ их отослали из крепости. На последней лошади, остававшейся у полковника Г. Карпова, был отправлен гонец с известием о приходе турок. Как сообщил турецкий пленный, 3 августа «подходили к городу небольшие люди охотники, а из города де выходило пехоты на вылазку с двесте человек и меж собою перестреливались; а схатки и бою меж ими оприч стрелбы не было; толко де Чигиринские сиделцы турков неболшое число и лошадей неболшое ж число под ними застрелили». 39 В данном случае П. Гордон продемонстрировал не только свою неосведомленность, но и определенную тенденциозность. В этом частном эпизоде он в более выгодном свете изобразил турок, чем русских, хотя даже по свидетельству турецкого пленного успех сопутствовал именно русским. Следующий эпизод опять же представлен П. Гордоном как неудача осажденных: «Затем из города и замка выступила... часть пехоты, но и она была отогнана, оставив на месте многих своих товарищей». В описании А. Лужина эта вылазка точно датирована и подробно описана, но с иной оценкой: 4 августа «во 2-м часу дни неприятелские люди конные и пешие учали приходить к старому валу», окружавшему Чигирин. А. Трауэрнихт направил на вылазку 3 полуголов, 6 сотников и 900 охотников стрельцов, а из Нижнего города «казаков с тысечу человек и болши». На старом валу закипел жаркий бой «со втораго часу дни до вечера, сстрелялись из мелкова ружья и съемным боем». Стрельцы и казаки вытеснили турок с вала и «в вечеру отступили в город в целости». Турецкая пехота тут же заняла вал. 40 Таким образом, А. Лужин полагал, что вылазка была удачной и без существенных потерь. [493] Ночью турки соорудили «против Верхняго города и Спаской башни» туры и шанцы в 50 саженях от крепостной стены «и поставили два роската и на роскаты втащили пушки». В отписке из Чигирина А. Трауэрнихт сообщил в Москву, что 5 августа Ибрагим-паша прислал в крепость «лист, чтоб город Чигирин ему отдал». А. Трауэрнихт ответил решительным отказом. Видимо, «лист» был доставлен на исходе ночи с 4 на 5 августа, потому что уже часа за два до рассвета турки открыли огонь «ис пушек и из мелково ружья» по верхнему городу и Спасской башне. Канонада продолжалась весь день 5 августа «до вечера непрестанно». Турецкие пленные показали, что на этих батареях были установлены «болшие и средние все восмь пушек» калибром в 60 и 51 фунт. Крупные турецкие орудия подавили чигиринскую артиллерию и разрушили верхнюю часть стены: по свидетельству А. Лужина, Спасскую башню и стены «испробили и верховые пушечные бои отбили и пушки с станков збили». Из города стреляли из среднего боя «и от Козья Рогу и от Дорошенковы тюрьмы ис пушек и из мелково ружья» «беспрестанно». 41 Сведения П. Гордона об этих двух турецких батареях кратки и противоречивы: на них стояли «по две 20-фунтовые пушки». Как сообщает сам П. Гордон, у турок имелись более крупные орудия, и поэтому непонятно, чем были вызваны разрушения в крепости, если обстрел велся только четырьмя орудиями среднего калибра. 42 В ночь на 6 августа противник продвинул шанцы к Верхнему городу ближе на 10 саженей. Здесь снова были сооружены «роскаты и на роскатех поставили пушечной и огнестрелной снаряд», и вновь часа за два до рассвета открыли стрельбу. На этот раз турки сосредоточили огонь на роскате, «что зделан на Дорошенковой турме», где стоял стрелецкий полк Г. Титова. Весь день 6 августа неприятель бомбардировал роскат Г. Титова, и «верхние бои збили и роскат розбили и каменную стену испробили». Уцелевшие орудия стрельцы ночью свезли со стены. 43 В ночь на 7 августа турки подвели шанцы еще ближе на 10 саженей против башни, «что стоит к Козьему рогу и учинили роскат», открыли огонь из пушек «и ту башню и стену и церковь Николая чудотворца испробили во многих местех и верховой бой отбили». Стрельцы вновь стащили уцелевшие орудия. Этой же ночью турки подкопались к крепостной стене еще ближе, расстояние между противниками составляло теперь не более 20 саженей. Вражеские орудия расстреливали осажденных в упор: «в городе ратным людем и казаком было утеснение и от верховых нарядных гранат» в крепости «розметало и пожгло» телеги и запасы. По словам А. Лужина, «толко за помощию божиею отстреливали ис пушек и из мелкова ружья». 44 Оценив ситуацию как критическую, А. Трауэрнихт на рассвете 7 августа сделал вылазку: стрельцы и черкасы «метали ручными гранаты» и «выбили» турок из ближних шанцов «в середние», отбросив неприятеля на столь важные 10 саженей. В схватке стрельцы «многих турских людей копьи и списами перекололи» и взяли трех пленных. Осажденные вернулись в крепость «в целости». В дневнике П. Гордона, вероятно, из отчета Трауэрнихта указано число участвовавших в вылазке: 1000 казаков и 800 русских, из которых убито 30 и ранено 48. П. Гордон признал успех сделанной А. Трауэрнихтом вылазки, но не упустил случая заметить, что комендант «слишком долго медлил» с нею. 45 [494] А. Трауэрнихт собрал военный совет и приказал усилить укрепления. В трех метрах позади стены был сооружен новый вал, а промежуток засыпали землей. На новых укреплениях «поделали середние и нижние пушечные бои и поставили пушки», которые тут же открыли огонь. 46 Упорное сопротивление заставило турок попытаться расколоть защитников крепости. Ю. Хмельницкий обратился к казакам с универсалом, призывая сдать Нижний город. Он отговорил турецкое командование рыть подкопы к крепости, «потому что то старинная его вотчина», надеясь, что казаки откроют ворота. П. Гордон добавляет, что Ю. Хмельницкий обещал казакам «свободу, безопасность и утверждение привилегий, а также уплату невыданного жалования и жалование на два года вперед, а каждому казаку сверх того две новых одежды в подарок». Путая хронологию событий, П. Гордон поместил недатированный рассказ об этом событии на четыре дня раньше, чем следовало: между 4 и 5 августа. На самом деле, как видно из сохранившегося универсала Ю. Хмельницкого, обращение к казакам в Чигирине относилось к 8 августа. П. Гордон, оговариваясь, что ему эта история «достоверно неизвестна», тем не менее сообщает, что казаки будто бы хотели сдаться и ответили, что после сдачи русских «они не окажут сопротивления». 47 В расспросных речах А. Лужина эти переговоры представлены совсем в ином свете: казаки не только решительно отвергли предложение перейти на сторону турок, но будто бы даже едва не уговорили православных молдаван и валахов (в турецком войске их было около 19 тыс.) перейти на сторону своих единоверцев. Далее А. Лужин, явно приукрашивая действительность, рисует идилическую картину боевого братства казаков и московских ратных людей в осажденном Чигирине без малейшего намека на какие-либо разногласия. 48 П. Гордон и А. Лужин по-разному описали взаимоотношения русских и украинцев. Однако их сведения согласуются в главном: убедившись в верности казаков, русские «взяли сначала 300, а потом и более» казаков в Верхний замок «и вместе с ними заняли часть крепостных верхов и стену вдоль реки». А. Лужин подробно описал взаимоотношения казаков и московских ратных людей в осажденном Чигирине: «козаки, из Нижнева города в Верхней город приходя к ратным людем, против турков битца и стрелять помогали безпрестанно и на городе заодно с ратными людми стаивали. Так же и ратные люди, в Нижней город приходя, им помогали ж безпрестано. И в осаде казаки сидеть ратным людем были надежны, а надежнее были всех нежинского полку и глуховцы». Дома нежинских и глуховских казаков были сразу за Днепром, и они прекрасно понимали, чем им грозит падение Чигирина. Немногочисленные казаки, сторонники Ю. Хмельницкого в турецком войске, утверждали, что в крепости вообще нет казаков, потому что «они видят с города бой московский, а не казацкой». На самом деле московские ратные люди и казаки вместе бились против «басурман». 49 Потерпев неудачу с казаками в Чигирине, Ю. Хмельницкий в дальнейшем не оставлял стараний перетянуть население Украины на свою сторону. 14 августа он разослал в левобережные казацкие полки свои универсалы с призывом признать его гетманом. Все 8 универсалов казаки Переславского, Нежинского, Черниговского, Прилуцкого, Гадячского, Миргородского, [495] Лубенского и Полтавского полков отослали киевскому воеводе боярину А. А. Голицыну. Как сообщал переславский полковник, только на Правобережье «города Черкас жители и казаки поддались Юраску Хмелницкому, потому что де турки и орда к ним пришли и им де черкаским жителем помочи нет». 50 Под Чигириньгм перестрелка «ис пушек и верховыми гранаты и из мелково ружья» продолжалась «безпрестанно» днем и ночью до 9 августа. В этот день, по рассказу А. Лужина, полуголова И. Дуров с 600 сгрельцами и около 500 казаками пошел на вылазку. О ее подготовке П. Гордон сообщил подробные и уникальные сведения: А. Трауэрнихт был в дурных отношениях с головами, т. е. стрелецкими полковниками... «вследствие их упрямства оказались незапасенными многие предметы... когда готовилась вторая вылазка, они отклонили от себя участие в ней, ссылаясь на то, что они по старинному обычаю освобождены от подобных рискованных предприятий. После горячего спора было наконец решено, что вылазка будет сделана под начальством одного из подполковников. Брошен был жребий, упавший на некоего Илью Дурова». По данным П. Гордона, в вылазке участвовали 600 стрельцов и 800 казаков. А. Лужин, напротив, утверждал, что «в осадное время головы генералу во всем были послушны и во всем с ним генералом советовали», а самому А. Трауэрнихту дал весьма лестный отзыв: «генерал де к ратному осадному делу знающ и не дробок». 51 А. Трауэрнихт действительно показал себя с лучшей стороны. Нидерландский резидент в Москве И. Келлер, собирая при московском дворе данные об обороне Чигирина, писал на родину, что А. Трауэрнихт «защищается с храбростью мужчины; он доказывает своими действиями, что достойно носит это звание». 52 По рассказу А. Лужина, на вылазке 9 августа стрельцы и казаки закидали противника ручными гранатами и бросились в рукопашную: «А бой был съемный болшой, — сообщал А. Лужин. — И из задних шанец, турки пришед своим на помочь, бились тот ден весь». После упорного боя казаки и стрельцы были вынуждены отступить. 53 Удержав за собой шанцы, турки «ночми пришанцовывались ко рву», т. е. подвели шанцы вплотную и повели подкоп под стену у Спасской башни. Мощный взрыв опрокинул стену наружу. А. Лужин вспоминал, как неприятель «з знаменами» «всеми силами» устремился к Спасским воротам, но был отбит. Тогда турки соорудили новые шанцы «против башни Козья Рогу» в 30 саженях от крепости. Отсюда осажденные ходили «по воду тайником х колодезю и в реку Тясмину». Однако орудийным огнем из города турецкий роскат «розбили и пушки збили, а иные пушки и розбили». Оставшиеся орудия турки перенесли в другое место — к Верхнему и Большому городу. 54 Этот успех защитников крепости у П. Гордона также отсутствует. В Чигирин перебежал «арапченин» и указал место, где турки вели подкоп под Верхний город. Стрелец приказа Г. Титова «тот подкоп учал перекопывать», но был убит гранатой. Одновременно турки повели подкоп в Нижнем городе и взорвали восемь саженей стены, которая рухнула в ров. По случайности никто из осаждавших не пострадал. Турки бросились на штурм «всеми силами». А. Трауэрнихт направил в пролом 12 стрелецких сотен, которые вместе с казаками бились с турками «часу с шестаго дни до вечера» и [496] заставили противника отступить в шанцы. За ночь пролом заделали «струбами» и засыпали землей. П. Гордон относит этот взрыв к 4 — 5 часам пополудни 17 августа и исчисляет потери турок в 100 чел., а осажденных — только 12 убитых и 18 раненых. Соотношение потерь, а главное — неудача турецкого штурма, остановленного в проломе после упорного многочасового рукопашного боя, свидетельствует о стойкости осажденных и их победе. Однако в описании П. Гордона именно победители выставлены трусами: «осажденные, перепуганные неожиданным сильным ударом, оставили позицию, которую заняли турки. Но вскоре осажденные пришли в себя и отогнали их с помощью гранат». 55 В этот тяжелый для осажденных момент «приезжий татарин» сообщил одному из казаков, что Г. Г. Ромодановский и И. Самойлович идут к Днепру. A. Трауэрнихт, «поговоря» с Чигиринским полковником Г. Карповым, послал из города казака Дворецкого и стрельца с просьбой о помощи. 56 Во время ожесточенных боев у Чигирина главные силы московской армии проявляли исключительную медлительность. Во-первых, сказался стратегический просчет: войска были расположены слишком далеко от Днепра. Только 10 августа И. Самойлович дождался армию Г. Г. Ромодановского на реке Артонолоте, более чем за сто верст от Чигирина. Здесь союзники стояли три дня, видимо поджидая отставших. К Днепру они вышли только 24 августа. B. В. Голицын выступил из Путивля 7 августа и достиг Днепра уже после ухода турецкой армии. Во-вторых, московские войска за исключением столичных стрельцов и двух выборных солдтских полков представляли весьма аморфную и малобоеспособную массу и не были приспособлены к быстрым передвижениям. Сходный товарищ В. В. Голицына — И. В. Бутурлин — объяснял, что у его полка «мешкота» учинилась «за подводы: пушки и пушечные припасы... стрельцы тащат на себе». Многие дворяне явились на службу «пеши» и били челом «с великою докукою», что без жалования служить не могут, а «иные побежали». 57 Так называемые полки «иноземного строя» в армии В. В. Голицына были безоружны. По обычаю правительство выдавало драгунам и рейтарам карабины и пистолеты только на время военных действий, справедливо опасаясь, что они могут продать свое оружие. В. В. Голицын настойчиво просил выслать к нему огнестрельное оружие, но оно было отправлено из Москвы только 2 сентября, когда надобность в нем уже давно миновала. Вместо карабинов и пистолетов В. В. Голицын наспех вооружил рейтар самодельными копьями. 58 Чигиринскому гарнизону ничего не оставалось, как держаться до подхода главных сил. После штурма 9 августа натиск осаждавших ослабел. Дни проходили в перестрелках, из крепости несколько раз ходили на вылазки, которых А. Лужин насчитывал около десяти. На них было захвачено три вражеских знамени. Турки начали сооружение новых шанцев — «подле городового рву покопали шанцы глубокие» и «покрыли плетнями, и хворостом, и камышом». Окончив работы, они открыли сильный огонь и сбили «катки и обламы» с Верхнего города. 59 [497] Около 17 августа раненый стрелец приказа Н. Борисова, в котором состоял и А. Лужин, объявил, что «в тонце сне» ему было явление: «в ыноческом платье стар человек, наподобием чудотворцу Сергию». Старец повелел стрельцу объявить всем осажденным, чтобы они стояли «крепко» и что скоро придет помощь. А. Трауэрнихт приказал «петь молебны», священники кропили святой водой городские укрепления. И «тем явлением, — рассказывал А. Лужин, — ратные люди и казаки укрепились и над неприятели... чинили воинские промыслы мужественнее прежняго». 60 Это важнейшее для осажденных событие прошло мимо внимания П. Гордона. Год спустя, в 1678 г., в осажденном Чигирине П. Гордону тоже приснился сон: будто бы в ближайшее воскресенье он попал к туркам в плен; «те, которым он разказал свой сон, — пишет о себе П. Гордон, — объясняли его так, что в этот день гарнизон получит помощь». 61 Если взять на себя смелость толковать сны, то П. Гордона в осажденном Чигирине волновала в особенности его собственная судьба, тогда как московских служилых людей — приход помощи для всех. Может быть, поэтому они столь тенденциозно толковали сон П. Гордона. Видение стрельцу Сергия Радонежского в осаду 1677 г. не могло не сплотить защитников крепости — православных русских и украинцев. В турецком лагере у стен Чигирина мусульмане шесть раз в день творили намаз. Пестрота восточного войска, диковинные верблюды и буйволы дополняли картину войска «басурман». Разосланные во все стороны турецкие и татарские отряды опустошили украинские селения, сгоняя пленных в лагерь. Перед лицом грозного иноземного вторжения былые разногласия русских и украинцев отошли на второй план. 17 августа была взорвана часть стены «против Дорошенковой тюрмы», не причинив осажденным особых потерь. Очередной штурм был отбит. Еще два подкопа под башню Козий рог стрельцы «перекопали и засыпали». Турки все ближе подкапывались к укреплениям. Против башен Спасской и Козий рог они засыпали ров землей и около самого рва построили шанцы и даже сделали «пролазы» в сам ров. С предельно близкого расстояния турки стреляли «из болшаго снаряду и из верховых пушек гранаты» и «нарядными стрелами» для зажигания города. В крепости вспыхивали пожары, которые осажденные заливали водой и гасили «помелами». Особенный урон был от «верховых гранат», т. е. от мортирного огня, который не только убивал людей, но уничтожал запасы и имущество. По свидетельству А. Лужина, медные ручные гранаты противника особого вреда не принесли. Днем под прикрытием щитов турки заваливали ров турами и землей. Ночью осажденные «ту землю розметывали по рву на стороны», а туры, складывая в кучи, жгли. Когда костры рассеивали мрак украинской ночи и освещали ближайшие турецкие укрепления, осажденные палили из пушек и ружей «беспрестанно». 62 20 августа в крепость подошло подкрепление, высланное Г. Г. Ромодановским и И. Самойловичем впереди себя. Полуполковник Ф. Тумашев с 615 белгородскими драгунами и 800 сердюками переправился в стругах и лодках на Бужине перевозе через Днепр, а оттуда «шли к городу ночью лесом и болоты». Они подошли к Чигирину «на утренней заре с московской стороны к [498] Корсунской башне» и, дождавшись рассвета, «знамена роспустили и ударили в барабаны» и были сразу впущены в крепость. 63 П. Гордон сообщает интересные подробности о проходе отряда: «К счастью, турки не открыли и не напали на него, иначе он мог легко быть весь уничтожен, так как солдты очень устали, а оружие и амуниция их были совсем мокры. Между прочим, весьма правдоподобно разсказывали, что отряд этот пропустили татары, стоявшие по сю сторону города; говорили, будто они и в других случаях поощеряли осажденных выдерживать осаду». Нежелание татар воевать подтверждает и А. Лужин: «А как де хан с татары и з Белогороцкою ордою стояли с моськовской стороны за рекою Тясмою и с приходу и до отходу своего по городу и по ратных людех не стреляли и порухи от них никакой не было. А животина де Чигиринских жителей в день ходила на острову, что на реке Тясьме ниже Киевской башни и пастухом, и животине от татар никакова упадку не бывало, а к ночи де скотину гоняли в город». 64 Рассказ П. Гордона о приходе подкрепления во всех основных моментах согласуется с другими источниками за одним существенным исключением: он отметил, что русский отряд мог быть уничтожен противником и только слепое счастье помешало этому. Он видел здесь не смелость самого предприятия, принесшего к тому же успех, а просчет командования, лишь по счастливой случайности не закончившийся бедой. После прихода подкреплений А. Трауэрнихт выслал вверх по реке Тясме 15 стрельцов в лодках для языков. Пойманные два валаха показали, что теперь турки «хотят над городом чинить промысл пуще прежняго», так как получили известие о приближении войска Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича к Днепру. 65 23 августа в Чигирине услышали пушечную пальбу на Днепре. От «проходцев» из полка Г. Г. Ромодановского в крепости знали, что это русско-украинское войско подошло к реке. На следующий день в Чигирине видели, как Ибрагим-паша и крымский хан с большей частью войска двинулись против Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича, чтобы не допустить их переправы через Днепр. У Чигирина остались турецкая пехота, молдавские и сербские войска с пушками. Турки усилили огонь, надеясь взять крепость до подхода главных русско-украинских сил. Однако турецко-татарская конница опоздала и передовые части армии Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича, в том числе и полк П. Гордона, уже переправились через Днепр, что заставило турок отказаться от большого сражения и начать общее отступление. 66 Ибрагим-паша, «поворотясь под Чигирин», предпринял последнюю попытку захватить город. Никогда еще турецкая артиллерия с таким ожесточением не обстреливала крепость: «стреляли пуще прежняго безусыпно». Турецкие, молдавские и сербские войска «во многих местех» засыпали ров и «к городу учели валить вал», т. е. насыпали землю прямо к крепостной стене, чтобы пехота могла свободно взойти на нее. Из города стреляли из пушек и ружей и забрасывали противника ручными гранатами «и валу к городу привалить не дали». 67 29 августа началось отступление турецко-татарской армии от Чигирина. Неприятель был вынужден оставить запасы хлеба, стада буйволов и быков, [499] пушечные ядра и гранаты. Палатки складывали в костры и поджигали. Армия отступала в порядке, увозя с собой артиллерию. Опасаясь ловушки, осажденные не ходили на вылазку, с облегчением наблюдая отход противника. жүктеу/скачать 488.71 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|