Роль русской диаспоры в развитии культурных связей между Австралией и Россией

Роль русской диаспоры в развитии культурных связей между Австралией и Россией

Несмотря на малочисленность и дисперсность этнической группы, приоритет выживания и ограниченный слой элиты, культурное присутствие русских обнаруживает себя уже в 1920-е – 1930-е годы и возрастает с послевоенной иммиграцией. Важная веха взаимопознания и возросшего значения России (СССР) - включение русистики в программы высшей школы (1940-е – 1960-е годы). Последние четверть ХХ века - новый период в жизни диаспоры: переход к политике мультикультурализма (середина 70-х) и рост социальной активности; творчество под знаком осмысления исторического пути; конец советской эпохи и массовый приток соотечественников. Отмечены различия в ориентациях между «старой» диаспорой с ее белоэмигрантской, монархической, православно-культурной основой, и новыми слоями, для которых характерны этническая и конфессиональная неоднородность, преобладание интеллигенции, гуманитарной и технической,. стимул новых трудовых и экономических возможностей. Если у журнала «Австралиада» (с 1994 г.) - миссия носителя исторической памяти, то акцент альманаха «Австралийская мозаика» (с 2001 г.), при всем разнообразии содержания - введение в новый мир. Объединительная тенденция проявляется в строительстве духовных, культурных и научных мостов с новой Россией – при содействии российских общественных и научных институтов. Примечательно участие австралийских русских в литературном процессе новой России.

Кириченко Алексей Алексеевич

(ИВ РАН)

Российские перебежчики в Японию накануне и во время Второй мировой войны 1930-1945 гг.

Можно выделить три волны российской эмиграции в Японию. После революции несколько сот россиян покинуло родину и нашло убежище в Японии. Власти этой страны не очень привечали пришельцев и большинство эмигрантов переехало в другие страны, но небольшая часть осталась и оставила заметный след в развитии японского общества, oсобенно в сфере культуры. Вторая – когда в 1931 Япония оккупировала Маньчжурию, то столкнулась со значительным числом выходцев из России, которые покинули родину после воцарения власти большевиков на Дальнем Востоке. В Маньчжурии, и особенно в Харбине, который даже именовался «Дальневосточным Парижем» осели враждебные большевикам силы, которые по своей враждебной активности к Советскому Союзу как раз подходили японским военным властям. Японские военные власти в Маньчжурии в 1932-1933 годах попытались навести порядок в эмигрантской среде и организовали Бюро российских эмигрантов (БРЭМ). Эту реформу проводил полковник Комацубара, который командовал в 1939 году японскими войсками на Халхин-голе, а его помощником являлся майор Акикуса Сюн, попавший в советский плен в августе 1945 года. Вся документация о деятельности БРЭМ в августе 1945 года была захвачена оперативной группой и сейчас ее часть открыта для исследований в Хабаровске.

Российская эмиграция в Японии активно использовалась японцами в различных акциях разведывательно-диверсионного характера против северного соседа. Но и сосед делал тоже самое. Диверсии не проводились, но советская сторона разведку вела активно.

Из числа эмигрантской молодежи, значительная часть которой уже родилась в Маньчжурии, был даже сформирован специальный отряд под командованием полковника Асано. Отряд, правда, не успел проявить себя в боевых действиях в августе 1945 года против Красной Армии и почти полностью был пленен, а его участники были осуждены.

Третья волна – перебежчики и дезертиры. Когда в СССР началась компания за создание колхозов, часть дальневосточных и приморских крестьян пытались бежать в Маньчжурию. Некоторым это удавалось. Бежали также несогласные с проводимой Сталиным внутренней политикой общественные деятели. Так, например, комсомольский работник Константин Родзаевский бежал из Советского Союза и организовал в Маньчжурии не без помощи японцев «Российскую фашистскую партию». В 1945 году он был пленен в Маньчжурии и осужден. Огромный ущерб интересам СССР нанес бывший начальник управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар НКВД 3-го ранга (генерал-лейтенант) Люшков Генрих Самойлович, который 13 июня 1938 года в районе озера Хасан бежал к японцам и стал советником японской военной разведки. Его побег привел к известным событиям на озере Хасан. К слову сказать, о надвигающемся аресте Люшкова предупредил никто иной, как Ежов.

Число перебежчиков с советской стороны особенно увеличилось после начала Второй мировой войны, когда из дальневосточных частей и тихоокеанского флота военнослужащие дезертировали и пытались пробраться в Маньчжурию. Большинство из них было задержано, но около 400 человек все-таки сдались японцам. Правда, японские военные власти отнеслись к «бегунам» с подозрением и поместили их на всякий случай в специальный фильтрационный лагерь, чтобы выяснить, а вдруг это происки НКВД. После августа 1945 года эти лица были задержаны «СМЕРШом» и пока их следов не удалось найти.

Если проанализировать прошлое российской эмиграции в Японии и Маньчжурии, то многие ее представители были подвергнуты неоправданно жестоким и несправедливым репрессиям. Так, например, после продажи КВЖД в 1935 году японцам (или Маньчжоу-го) несколько тысяч служащих, имевших советское гражданство, выехали на родину в СССР, где через два года по приказу Ежова были репрессированы. Кончилось тем, что на заседание Токийского трибунала, который проходил в 1946-48гг.было некого послать в качестве свидетеля из так называемых «харбинцев».

После поражения японцев в 1945 года многих вернувшихся в СССР эмигрантов или репрессировали или подвергали разного рода ограничениям. Сохранили жизнь только те, кто не поверил обещаниям советских властей и не вернулся на родину.

В настоящее время Япония представляет возможность представителям нашей страны проживать на своей территории и работать. Правда, предпочтение всегда отдается коренным жителям, а не пришлым.

Утургаури Светлана Николаевна

(ИВ РАН)

Гибель "Лукулла" яхты Главнокомандующего Русской армии генерала Врангеля

На основе изучения впервые открытых архивных материалов доказан факт преднамеренного затопления в 1921 г. яхты «Лукулл», стоявшей у европейского берега Босфора в Стамбуле. Яхта служила штаб-квартирой Главнокомандующего Русской армией генерала Н.П.Врангеля. Шедший проливом пароход под итальянским флагом вдруг резко изменил курс и на полном ходу протаранил яхту, на которой в это время Врангеля не было. Доказано, что покушение было организовано по заказу советской разведки.

Говор Елена Викторовна

(Австралийский национальный университет, Канберра)