186
но факт остаётся фактом – во всех древних языках, а
не только в тюркском, синий и зелёный цвета тради-
ционно обозначаются одним и тем же термином.
Скажем, в казахском (бывшем половецком) язы-
ке цвет синего неба и зелёной травы обозначается од-
ним и тем же словом
кöк. Это, разумеется, говорит не
о
бедности языка, а о его глубокой древности. При
очередной переписке и «редактировании» поэмы кто-
то из писарей, встретив тюркское
кöк, взял первое по-
павшееся значение –
синий. И ошибся! На Руси вино
никогда не называли синим, оно всегда было зелёным
–:
«Пить зеленò винò». Значит, Святославу подавали
перед
сном не синее, а
зелёное вино.
Идём дальше. В исходном тексте написано, что
это зелёное вино было почему-то смешано с «трудом».
Переводчик правильно рассудил, что смешать вино с
трудом, то
есть с работой, невозможно, но неудачно
заменил
труд на
горечь, упустив из виду хорошо из-
вестный факт, что в сновидениях вкусовые ощущения,
как правило, не фигурируют. По мнению. Олжаса Су-
лейменова в оригинальном
тексте поэмы вместо «с
трудом» значилось
«с туртом». А.И.Мусин-Пушкин
со своими помощниками решили, что это описка и по-
спешили её «исправить», не подозревая, что в основе
этого слова лежит тюркское
торту –
осадок, отстой,
гуща.
Следовательно, Святославу подавали зеленое
вино, смешанное с осадком (это князю-то!), что под-
чёркивало неестественность всей ситуации.
Достарыңызбен бөлісу: