Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

КНИГА ШЕСТАЯ

I

Цель всех тех, кто когда-либо начинал войну, всегда состояла в том, - и

это вполне разумно, - чтобы обогатиться самим и сделать врага беднее. Ни для

чего иного победа не нужна, приобретений же хотят для того, чтобы увеличить

свою мощь и ослабить противника. Из этого следует, что всякий раз, когда

победа сделала тебя беднее, чем ты был, а завоевания ослабили, ты либо

перешел предел той цели, ради которой затеял войну, либо не дотянул до нее.

Война обогащает того государя или ту республику, которые разбивают врага

наголову, забирают себе в добычу все, чего хотят, и получают выкуп за

пленных. Напротив, война обедняет того, кто не в состоянии, даже в случае

победы, уничтожить врага, а добыча и выкуп за пленных принадлежат не ему, а

его солдатам. Государство в случае поражения попадает в беду, но такая

неполная победа для него в тысячу раз хуже, ибо, побежденное, оно терпит

только от врагов, а в качестве победителя вынуждено соглашаться с

домогательствами друзей, тем менее выносимыми, что они менее обоснованы, и

что в этом случае ему приходится возложить на плечи своих подданных или

граждан бремя новых поборов и налогов. И если в таком государстве у

правителей есть человеческие чувства, они не могут по-настоящему радоваться

победе, ухудшившей положение его подданных. Древние, разумно устроенные

республики имели обыкновение после победы пополнять свою казну золотом и

серебром, раздавать подарки народу, облагать данью подданных и устраивать по

этому поводу игры и торжественные празднества. Победы же описываемого нами

времени ведут к опустошению казны, а затем к обеднению народа и при этом не

обеспечивают безопасность от побежденного врага. При-

465

чиной всего такого неустройства являются нелепые способы ведения войны.

Когда побежденного врага только обирают, а не держат в плену или не убивают,

он ожидает только до нового нападения на победителя, чтобы нашелся кто-то

способный снабдить его оружием и конями. Когда добыча и выкуп принадлежат

солдатам, государство, одержавшее победу, не может воспользоваться ими,

чтобы нанять новых солдат, а выжимает средства из народа, ибо такая победа

дает народу только одно - делает его правителей более алчными и менее

осторожными в обложении своих граждан. Эти состоящие на оплате войска довели

военное дело до положения, при котором и победители, и побежденные, чтобы

добиться повиновения от своих войск, должны были добывать все новые и новые

средства, ибо одним надо было заново снаряжать эти войска, а другим

награждать их. Одни наемники без оружия и коней воевать не могли, другие без

новых наград не хотели. Так победитель не слишком наслаждался победой, а

побежденный не слишком терпел от поражения, ибо первый лишен был возможности

полностью использовать победу, а второй всегда имел возможность готовиться к

новой схватке.

II

Столь безрассудный и постыдный способ ведения войны все время приводил

к тому, что Никколо Пиччи-нино вновь оказывался в седле еще до того, как

Италия могла узнать о его разгроме, и обрушивался на врага еще сильнее, чем

до поражения. Из-за этого он после поражения в Тенне смог захватить Верону,

после того, как войска его были рассеяны в Вероне, сумел с крупными силами

вторгнуться в Тоскану; после полного разгрома при Ангиари, едва вступив

обратно в Романью, имел уже больше войск, чем когда-либо. Это-то и вдохнуло

в герцога Миланского надежду на то, что ему удастся защитить Ломбардию,

каковую из-за отсутствия Никколо он мыслил уже почти что потерянной. Ибо,

пока Никколо держал в страхе Тоскану, герцог дошел до такой крайности, что

боялся уже за свое собственное владение. Считая, что гибель его может прийти

еще до того, как Никколо, уже вызванный из Тосканы, явится ему на помощь, он

решил использовать средство, которое и раньше бывало ему всегда

466

полезно в подобном положении, и попытать счастья хитростью, раз не

удалось это сделать силой. Чтобы обуздать боевой пыл графа Сфорца, он

подослал к нему в Пескьеру Никколо д'Эсте, феррарского государя, который от

имени герцога стал уговаривать его склониться к миру. Он принялся

доказывать, что война эта отнюдь не в интересах графа, ибо, если герцог

будет ослаблен настолько, что никому уже не станет внушать опасений, он,

Сфорца, первый от этого пострадает, ибо Венеция и Флоренция перестанут в нем

нуждаться. Он добавил также, что в доказательство своего искреннего

стремления к миру герцог возобновляет свое предложение породниться с ним и

готов немедленно отправить свою дочь в Феррару с тем, что тотчас же после

замирения она будет отдана ему в жены. Граф на это ответил, что если герцог

и впрямь желает мира, то нет ничего легче, как заключить его, ибо Венеция и

Флоренция тоже ничего иного не хотят. Однако трудно этому поверить, ибо

известно, что герцог всегда склонялся к миру лишь в самой крайней

необходимости, а как только эта необходимость исчезала, он снова начинал

стремиться к войне. Нет у него веры и в желание герцога породниться с ним,

ибо слишком часто его на этом ловили. Впрочем, по окончании войны он в

отношении брачного союза с домом герцога поступит так, как ему посоветуют

друзья.

III

Венецианцы, часто без достаточных оснований подозревавшие своих

кондотьеров, на этот раз вполне основательно встревожились из-за их интриг.

Граф, стремясь успокоить их, усиленно продолжал развивать военные действия.

Однако воинский пыл у него все же несколько ослабел из-за честолюбивых

помыслов, а у венецианцев из-за подозрительности, так что до конца лета

никаких значительных событий не произошло. Когда Никколо Пиччинино вернулся

в Ломбардию, дело уже шло к зиме и все войска стали на зимние квартиры. Граф

удалился в Верону, герцог в Кремону, флорентийцы возвратились в Тоскану,

папские войска в Романью. Войска эти, одержавшие победу при Ангиари, напали

на Форли и Равенну, чтобы вырвать их из рук Франческо Пиччинино, который