Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

610

легко и происходят всевозможные перевороты, подчиняющие генуэзцев то

власти одного из их же сограждан, то даже чужеземца, ибо в государстве

правление все время меняется, а в банке Святого Георгия все прочно и

спокойно. И вот всякий раз, что Фрегозо и Адорно оспаривали друг у друга

верховную власть, граждане, поскольку речь шла о деле государственном,

оставались в стороне и предоставляли победителю завладевать республикой.

Единственное же вмешательство банка Святого Георгия сводилось всегда к тому,

что он заставлял победителя присягнуть в том, что законы государства будут

свято соблюдаться. И законы эти действительно до последнего времени не

претерпевали никаких изменений, ибо, когда имеешь и оружие, и деньги, и

власть, изменять законы рискованно, - это почти наверняка вызовет опасный

мятеж. Вот поистине удивительный пример, которого не мог засвидетельствовать

ни один философ, излагающий порядки в государстве, действительно

существующем или вымышленном: на одной и той же территории, среди одного и

того же населения одновременно существуют и свобода, и тирания; и уважение к

законам, и растление умов; и справедливость, и произвол. Ибо лишь такой

порядок и обеспечивает сохранность города, живущего по древним и весьма

почтенным обычаям. И если случится, а со временем так и должно быть, что под

власть банка Святого Георгия попадет вся Генуя, то эта республика окажется

еще более примечательной, чем венецианская.

XXX

Так вот, банку Святого Георгия Агостино Фрегозо и передал Сарцану. Тот

охотно принял этот дар, обеспечил ее защиту, тотчас же выслал в море флот и

послал в Пьетрасанту охрану, чтобы нарушить сообщение между Флоренцией и ее

войском, уже стоявшим неподалеку от Сарцаны. Флорентийцы со своей стороны

стремились овладеть Пьетрасантой, ибо без нее, расположенной между Пизой и

Сарцаной, приобретение последней обесценивалось. Однако они не могли осадить

ее без какого-либо благовидного предлога: надо было, чтобы жители

Пьетрасанты или защищающая ее охрана препятствовали им в захвате Сарцаны.

Чтобы добиться такого положения,

611

флорентийцы послали из Пизы своему войску большой обоз с припасами и

снаряжением, снабдив его слишком слабой охраной в расчете на то, что охрана

Пьетрасанты, завидев столь богатую добычу, попытается завладеть ею. Так оно

и случилось: пьетрасантская охрана не устояла перед соблазном и захватила

флорентийский обоз. Теперь у флорентийцев имелся законный повод для захвата

Пьетрасанты. Сняв осаду с Сарцаны, они обложили Пьетрасанту, полную

вооруженных людей, весьма доблестно оборонявшихся. Флорентийцы, расположив

свою артиллерию на равнине, воздвигли бастион и на холме, чтобы иметь

возможность штурма и с этой стороны. Комиссаром войска был Якопо

Гвиччардини. Пока сражались у Пьетрасанты, генуэзский флот взял и сжег

крепость Валу, а также высадил на берег часть солдат, начавших

опустошительные набеги на вею округу.
Против них выслали кавалерийские и пехотные части под командованием

Бонджанни Джанфильяцци, которые отчасти смирили дерзость генуэзцев, уже не

имевших теперь возможности действовать так же свободно, как прежде. Флот,

однако, продолжал тревожить флорентийцев. Он поплыл к Ливорно и подошел

вплотную к Торре Нуова с понтонами и другими осадными средствами. Несколько

дней генуэзцы обстреливали крепость из своей артиллерии, но видя, что тут

ничего не поделаешь, с позором отплыли обратно.

XXXI

Между тем осада Пьетрасанты велась настолько вяло, что неприятель,

набравшись мужества, произвел атаку на бастион и завладел им. В этом деле он

показал такую доблесть и нагнал такого страху на флорентийское войско, что

оно едва не обратилось в бегство. Флорентийские силы отведены были на

позиции в четырех милях от города, а так как был уже октябрь, военачальники

решили устраиваться на зимних квартирах, осаду же отложить до более

благоприятного времени года. Когда во Флоренции стало известно об этом

безобразии, власти преисполнились негодования и для того, чтобы вернуть

флорентийскому войску его боевую славу и силу, назначили новых комиссаров -

Антонио Пуччи и Бернардо Неро, которые и отправились к войску, взяв с собой

значительную сумму

612

денег. Там они разъяснили военачальникам, как велик будет гнев

Синьории, правящих и всех граждан, если они снова не поведут войско к стенам

города, и каким позором они покроют себя, если при наличии многочисленных

искусных военачальников и такого сильного войска, имея против себя лишь

незначительную охрану, не смогут взять такой слабой и не имеющей особого

значения крепости. Это обращение подняло дух у командования: решено было не

только возобновить осаду, но прежде всего вновь занять захваченный

противником бастион. Дело это показало, сколь сильно на солдат действуют

гуманное отношение, приветливость в обращении и в речах. Ибо Антонио Пуччи

подбадривая одного, суля всякие блага другому, третьему протягивая руку,

четвертого целуя, заставил их с таким жаром броситься на приступ, что они

захватили бастион в один миг. Однако этот успех привел и к потерям: пушечное

ядро уложило графа Антонио да Марчано. Все же победа флорентийцев привела

весь город в такой ужас, что жители стали поговаривать о сдаче, и, наконец,

дабы предприятие это завершилось с наивозможнейшим блеском, Лоренцо Медичи

решил лично посетить флорентийский лагерь, и вскоре затем крепость пала.
Наступило зимнее время; командование решило дальнейшие действия

прекратить в ожидании весны, главным образом потому, что осенью климат в

этой местности становился крайне нездоровым. В лагере развились различные

недуги, и многие из военачальников были серьезно больны, а Антонио Пуччи и

Бонджанни Джанфильяцци не только заболели, но и скончались. Все их горько

оплакивали - такую любовь к себе вызвал в войске Антонио своим поведением во

время осады Пьетрасанты.
Как только флорентийцы взяли Пьетрасанту, жители Лукки отправили во

Флоренцию своих представителей с требованием передать им этот город как

входивший в состав их республики. При этом они основывались на статье

договора, гласившего, что все города, кто бы их ни взял, должны быть

возвращены первоначальным владельцам. Флорентийцы и не думали отрицать этих

обязательств, но ответили, что не знают, не придется ли им по мирному

договору с Генуей, который сейчас обсуждается, передать ей Пьетрасанту, и

потому до заключения мира решить ничего не могут. Однако даже если бы

флорентийцы и долж-