Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

84

Несмотря на то, что исторические сочинения содержат множество подобных

примеров, я хотел бы сослаться на тот же пример папы Юлия. С его стороны это

был крайне опрометчивый шаг - довериться чужеземному государю ради того,

чтобы захватить Феррару. И он был бы наказан за свою опрометчивость, если

бы, на его счастье, судьба не рассудила иначе: союзническое войско его было

разбито при Равенне, но благодаря тому, что внезапно появились швейцарцы и

неожиданно для всех прогнали победителей, папа не попал в зависимость ни к

неприятелю, ибо тот бежал, ни к союзникам, ибо победа была добыта не их

оружием. Флорентийцы, не имея войска, двинули против Пизы десять тысяч

французов - что едва не обернулось для них худшим бедствием, чем все, какие

случались с ними в прошлом. Император Константинополя, воюя с соседями,

призвал в Грецию десять тысяч турок, каковые по окончании войны не пожелали

уйти, с чего и началось порабощение Греции неверными.

ибо оно куда опасней наемного. Союзническое войско - это верная погибель

тому, кто его призывает: оно действует как один человек и безраздельно

повинуется своему государю; наемному же войску после победы нужно и больше

времени, и более удобные обстоятельства, чтобы тебе повредить; в нем меньше

единства, оно собрано и оплачиваемо тобой, и тот, кого ты поставил во главе

его, не может сразу войти в такую силу, чтобы стать для тебя опасным

соперником. Короче говоря, в наемном войске опаснее нерадивость, в

союзническом - доблесть.
Поэтому мудрые государи всегда предпочитали иметь дело с собственным

войском. Лучше, полагали они, проиграть со своими, чем выиграть с чужими,

ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием. Без колебаний

сошлюсь опять на пример Чезаре Борджа. Поначалу, когда герцог только вступил

в Романью, у него была французская конница, с помощью которой он захватил

Имолу и Форли. Позже он понял ненадежность союзнического войска и, сочтя,

что наемники менее для него опасны, воспользовался услугами Орсини и

Вителли. Но, увидев, что те в деле нестойки и могут ему изменить, он

избавился от них и набрал собственное войско. Какова разница между всеми

этими видами войск, нетрудно понять, если

85

посмотреть, как изменялось отношение к герцогу, когда у него были

только французы, потом - наемное войско Орсини и Вителли и, наконец -

собственное войско. Мы заметим, что, хотя уважение к герцогу постоянно

росло, в полной мере с ним стали считаться только после того, как все

увидели, что он располагает собственными солдатами.

в недавнее время, но сошлюсь еще на пример Гиерона Сиракузского, так как

упоминал о нем выше. Став, как сказано, волею сограждан военачальником

Сиракуз, он скоро понял, что от наемного войска мало толку, ибо тогдашние

кондотьеры были сродни теперешним. И так как он заключил, что их нельзя ни

прогнать, ни оставить, то приказал их изрубить и с тех пор опирался только

на свое, а не на чужое войско. Приходит на память и рассказ из Ветхого

Завета, весьма тут уместный. Когда Давид вызвал на бой Голиафа, единоборца

из стана филистимлян, то Саул, дабы поддержать дух в Давиде, облачил его в

свои доспехи, но тот отверг их, сказав, что ему не по себе в чужом

вооружении и что лучше он пойдет на врага с собственной пращой и ножом. Так

всегда и бывает, что чужие доспехи либо широки, либо тесны, либо слишком

громоздки.
Карл VII, отец короля Людовика XI, благодаря фортуне и доблести

освободив Францию от англичан, понял, как необходимо быть вооруженным своим

оружием, и приказал образовать постоянную конницу и пехоту. Позже король

Людовик, его сын, распустил пехоту и стал брать на службу швейцарцев; эту

ошибку еще усугубили его преемники, и теперь она дорого обходится

французскому королевству. Ибо, предпочтя швейцарцев, Франция подорвала дух

своего войска; после упразднения пехоты кавалерия, приданная наемному

войску, уже не надеется выиграть сражение своими силами. Так и получается,

что воевать против швейцарцев французы не могут, а без швейцарцев против

других - не смеют. Войско Франции, стало быть, смешанное: частью

собственное, частью наемное, и в таком виде намного превосходит целиком

союзническое или целиком наемное войско, но намного уступает войску, целиком

составленному из своих солдат. Ограничусь уже известным примером: Франция

была бы непобедима, если бы усовершенствовала или хотя бы сохранила

устройство войска, введенное Карлом.

86

Но неразумие людей таково, что они часто не замечают яда внутри того,

что хорошо с виду, как я уже говорил выше по поводу чахоточной лихорадки.
Поэтому государь, который проглядел зарождающийся недуг, не обладает

истинной мудростью, - но вовремя распознать его дано немногим. И если мы

задумаемся об упадке Римской империи, то увидим, что он начался с того, что

римляне стали брать на службу наемников - готов. От этого и пошло истощение

сил империи, причем сколько силы отнималось у римлян, столько прибавлялось

готам. В заключение же повторяю, что без собственного войска государство

непрочно - более того, оно всецело зависит от прихотей фортуны, ибо доблесть

не служит ему верной защитой в трудное время. По мнению и приговору мудрых

людей: "Quod nihil sit tam infirmum aut instabile, quam fama potentiae non

sua vi nixa" [1]. Собственные войска суть те, которые составляются из

подданных, граждан или преданных тебе людей, всякие же другие относятся либо

к союзническим, либо к наемным. А какое им дать устройство, нетрудно

заключить, если обдумать действия четырех названных мною лиц и рассмотреть,

как устраивали и вооружали свои армии Филипп, отец Александра Македонского,

и многие другие республики и государи, чьему примеру я всецело вверяюсь.

1 "Нет ничего более шаткого и преходящего, чем обаяние не опирающегося

на собственную силу могущества" (Тацит. Анналы. ХIII, 19. Т. 1. Л., 1970. С.

232. Перевод А. С Бобовича).

Глава XIV

КАК ГОСУДАРЬ ДОЛЖЕН ПОСТУПАТЬ КАСАТЕЛЬНО ВОЕННОГО ДЕЛА

забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки,

ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может

возложить на другого. Военное искусство наделено такой силой, что позволяет

не только удержать власть тому, кто рожден государем, но и достичь власти

тому, кто родился простым смертным. И наоборот, когда государи помышляли

больше об удовольствиях, чем о военных упражнениях, они теряли и ту власть,

что имели.