Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

268

и численностью, и богатством, и даже силой своей ненависти превосходят

их; и что, наконец, их пресловутое нобильское достоинство, якобы возвышающее

их надо всеми прочими людьми, за них сражаться не будет, и когда дело дойдет

до рукопашной, окажется пустым наименованием, совершенно недостаточным для

того, чтобы их защитить. С другой стороны, народ они призывали понять, что в

высшей степени неосторожно предъявлять крайние требования, а врагов доводить

до отчаяния, ибо кто не надеется на благо, тот не устрашится никакого зла;

что этот нобилитет - тот самый, который в войнах с врагами Флоренции покрыл

свой город славой, и что поэтому нехорошо и несправедливо преследовать его

столь ожесточенно; что нобили легко мирились с утратой в республике всех

главных должностей, но, конечно, не могли стерпеть того, что по нынешним

законам каждый может изгнать их из отечества. Гораздо лучше было бы

умиротворить их и таким образом заставить сложить оружие, чем отдаться на

волю случая и вступить в бой, полагаясь на численное превосходство, ибо не

раз бывало, что большое войско терпело поражение от небольшого.

ибо рано или поздно придется это сделать, а уж лучше сейчас, чем тогда,

когда враг станет сильнее. Если бы, смягчив законы, можно было умиротворить

нобилей, имело бы смысл это сделать, но гордыня их такова, что они не

успокоятся, пока не будут принуждены к этому силой. Но другие, более мудрые

и хладнокровные, полагали, что если смягчить законы не так уж важно, то не

доводить дело до вооруженного столкновения весьма существенно. Их мнение

возобладало, и постановлено было, что отныне для обвинения нобиля требуются

свидетельские показания.

XV

Обе стороны замирились, однако остались при своих взаимных подозрениях

и продолжали укреплять башни и собирать оружие. Пополанство ввело новые

правила, уменьшив число членов Синьории, откуда были убраны сторонники

нобилей. Во главе пополанов стояли члены семей Манчини, Магалотти,

Альтовити, Перуцци и Черретани. Укрепив государство, подумали о том, чтобы

окружить синьоров большей пышностью и обеспечить им большую

269

безопасность: с этой целью заложен был в 1298 году фундамент нынешнего

Дворца Синьории, а перед ним разбили площадь, снеся дома, принадлежавшие

семейству Уберти. В это же время начали постройку новых тюрем. Здания эти

закончены были всего через несколько лет. Никогда город наш не был в лучшем

и более счастливом состоянии, чем в те времена, ибо никогда не достигал он

такой многолюдности, богатства и славы. Граждан, способных носить оружие, в

городе было не менее тридцати тысяч человек, а в подвластных ему областях -

не менее семидесяти тысяч. Вся Тоскана подчинялась Флоренции - все там были

ее подданными или ее союзниками. Хотя между нобилями и пополанами неизменно

существовали подозрительность и враждебность, они не приводили к дурным

последствиям, и все жили в мире и согласии. И если бы мир этот не был

нарушен новыми внутренними смутами, то его не поколебали бы нападения извне,

ибо Флоренция достигла того, что ей уже не приходилось опасаться ни

императора, ни изгнанных из города граждан, и у нее хватало сил

противостоять всем другим итальянским государствам. Но удар, которого она

могла не бояться от внешних врагов, нанесли ей враги внутренние.

XVI

Во Флоренции было два могущественнейших семейства - Черки и Донати,

отличавшихся благородством происхождения, богатством и многочисленностью

зависящего от них люда. Во Флоренции и в контадо они соседствовали, что

приводило к некоторым столкновениям между ними, однако не настолько

существенным, чтобы дело дошло до применения оружия; и, может быть, взаимная

враждебность эта и не возымела бы никаких печальных последствий, если бы ее

не усилили новые обстоятельства. Среди наиболее видных семейств Пистойи

выделялись Канчельери. Случилось, что Лоре, сын мессера Гульельмо, и Джери,

сын мессера Бертакки, оба члены этого семейства, повздорили за игрой, и Лоре

нанес Джери легкую рану. Это происшествие огорчило мессера Гульельмо,

который, надеясь дружелюбием поправить дело, лишь ухудшил его, когда велел

сыну пойти к отцу раненого и просить у него прощения. Лоре повиновался отцу,

однако этот гуманный поступок нисколько не смягчил жестокого сердца мессера

Бертакки, который велел своим слу-

270

гам схватить Лоре и для еще большего поношения на кормушке для скота

отрубить ему руку. При этом он сказал: "Возвращайся к своему отцу и скажи

ему, что раны лечатся железом, а не словами!". Эта жестокость так возмутила

мессера Гульельмо, что он велел всем своим взяться за оружие для отомщения

за нее, а мессер Бертакки, в свою очередь, вооружился для самозащиты. Вот и

начался раздор не только в этом семействе, но и во всей Пистойе. Так как

предком всех Канчельери был мессер Канчельери, имевший двух жен, одна из

коих звалась Бьянка, та из партий, на которые разделился этот род, что

происходила от Бьянки, стала называться "белой", а другая, уже просто в

противоположность ей, приняла прозвание "черных". Между обеими сторонами

стали происходить вооруженные схватки, было немало побитых насмерть людей и

разрушенных домов. Замириться они никак не могли, хотя и изнемогали в этой

борьбе, и, наконец, захотелось им либо прекратить раздор, либо усилить его,

втянув в это дело и других. Поэтому они явились во Флоренцию, где черным,

связанным с домом Донати, оказал поддержку мессер Корсо, глава этого рода.

Тогда белые, дабы иметь сильного союзника против Донати, обратились к

мессеру Вери деи Черки, ни в чем не уступавшему мессеру Корсо.