Новая позитивная

Как психология

зашла в тупик,

а я из него выбрался

Я узнал голос Дороти Кантор, президента Ассоциации аме риканских психологов (ААП), насчитывающей около 150 тысяч членов. Она была права, я действительно сгорал от нетерпения: прошли выборы нового президента ассоциации, и я был одним из кандидатов. Но бесполезно уповать на мобильник в горном парке Тетон.

— Это по поводу выборов? — донесся сзади баритон моего тестя Денниса. Его голос тоже едва слышен, поскольку трое детей во все горло распевают шлягер из мюзикла «Отверженные». С досады я кусаю губы. Зачем я вообще ввязался в это дело? Был бы себе обычным университетским преподавателем — не от мира сего, с собственной лабораторией, кучей грантов, прилежными студентами, бестселлером, в меру скучными факультетскими

2. 3-790.

34 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

собраниями и признанным авторитетом в двух смежных обла стях: приобретенного оптимизма и приобретенной же бес помощности. Кому и зачем понадобились перемены?

В первую очередь мне. Ожидая нового звонка, я перебрал в памяти события сорокалетней давности, мои первые шаги на поприще психолога. Я вспомнил Джинни Олбрайт, Барбару Уиллис и Салли Эккерт — и связанные с ними несбыточные романтические мечты круглолицего еврейского мальчика, который попал в школу, где учились дети протестантов, живших в Олбани из поколения в поколение вот уже триста лет, дети из очень богатых еврейских семей и атлетически сложенные отпрыски католиков. Я легко сдал вступительные экзамены в мужскую академию. Случилось это в сонную эпоху правления Эйзенхауэра, еще до того, как ввели общеобразо вательный тест, предварявший основные испытания. Тому, кто закончил самую обыкновенную школу в Олбани, почти невозможно было поступить в хорошее учебное заведение, поэтому мои родители, государственные служащие, постара лись выкроить из своих сбережений шестьсот долларов, чтобы я мог учиться всерьез. Они правильно сделали, устроив меня в хороший колледж, но, к несчастью, не догадывались, какие муки в последующие пять лет будет испытывать мальчик из небогатой семьи в обществе высокомерных сверстниц-студен ток, а тем более их мамочек.

Что я мог сделать, чтобы вызвать хоть малейший интерес кудрявой Джинни или Барбары — тех, о ком вздыхали мы, подростки? И что уж говорить о загорелой Салли! Может, попытаться завести разговор о том, что их волнует? Прекрасный ход! Могу поспорить, эти девочки еще ни с одним парнем не делились своими тревогами, кошмарами или грустными размышлениями. Пробую себя в новой роли, и... получается!

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 35

• 
  Дороти, я слушаю. Кто победил на выборах?
  
• 
  Голосование не... Треск. Молчание. Частица «не» сулила
  дурные вести.
  

Кто такие психологи? Чем они зарабатывали на жизнь до 1946 года? Во времена Второй мировой войны психологией занимался весьма ограниченный круг людей. Они изучали процессы обучения и мотивации (как правило, на белых крысах), а также восприятия (с участием белых студентов). Психологи экспериментировали в области чистой науки, почти не заботясь о практическом применении открытых ими законов. «Практикующие» в стенах институтов или частным образом специалисты работали в трех направлениях. Во-пер вых, лечение психических расстройств: тут психологи брали на себя черновую работу, проводя тестирование, а методы терапии оставляли психиатрам. Во-вторых — работа на про изводстве, в армии и школе, где психологи старались сделать жизнь своих подопечных счастливее и продуктивнее. В-тре-

тьих — выявление и пестование юных дарований — ребят с высоким умственным коэффициентом.

Закон о ветеранах, принятый в 1946 году, помимо всего прочего, потребовал подготовить психологов, способных помочь людям, вернувшимся с войны. При финансовой поддержке государства множество выпускников, получив новую специализацию, влились в ряды психиатров и начали работать. С тех пор многие психологи практически лечат не только ветеранов, но и штатских, ведут частную практику, и их услуги щедро оплачиваются страховыми компаниями. За двадцать пять лет число усовершенствованных психологов (теперь их называют психотерапевтами) превысило количество врачей всех остальных специальностей, а в некоторых штатах пришлось принять законы, запрещающие психотерапевтиче скую практику лицам, не получившим должной медицинской подготовки. Пост президента Американской ассоциации психологов — некогда вершину научной карьеры — сейчас занимают психотерапевты, чьи имена не известны ученым академической школы. Психология стала ассоциироваться с лечением умственных и психических расстройств. Важнейшая цель этой науки — облегчать людям жизнь и делать ее более плодотворной — ныне сводится к коррекции патологий, а поиски потенциальных гениев и вовсе заброшены.

Ученые академического лагеря со своими подопытными крысами и студентами недолго оставались в стороне от новых веяний. В 1947 году Конгресс учредил Национальный институт психического здоровья (НИПЗ), и финансирование научных исследований развернулось в невиданных дотоле масштабах. Поначалу исследования основных психологиче ских процессов — нормальных и анормальных — в равной степени находили поддержку у руководства Института. Но НИПЗ возглавили психиатры, и потому, вопреки названию и первоначально заявленным целям, Институт здоровья постепенно превратился в Институт болезней — прекрасное научно-исследовательское учреждение, к несчастью занятое

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 37

исключительно расстройствами психики, а не помощью здоровым людям.

Исследователи получили гранты, и к 1972 голу следовало доказать, что их работа действительно важна, а значит, связана с изучением психических расстройств. И психологи академи ческого направления тотчас переориентировали своих крыс и студентов, приспособив для новых целей. Подавая заявку на свой первый грант в 1968 году, я уже почувствовал опреде ленное давление. Но поскольку тогда меня занимало, как облегчить людям страдания, я до некоторой степени «попал в струю».

— Может, поехать в Йеллоустон? Там наверняка есть теле фоны-автоматы, —предлагает моя жена Манди. Дети принима ются за очередную песню. Я быстренько отступаю, чтобы вновь нырнуть в воспоминания.

Город Итака (Нью-Йорк). На дворе 1968 год. С прошлого года я работаю помощником преподавателя психологии в Корнелльском университете. Между мной и моими студен тами — разница в пару лет. Когда я учился в Пенсильванском университете, мы вместе со Стивом Майером и Брюсом Овермайером изучали феномен приобретенной («выученной» или «усвоенной») беспомощности. Подопытных собак подвер гали воздействию тока. Сначала наши подопечные пытались любыми способами избегнуть неприятных ощущений, но, поняв, что это невозможно, отказывались от борьбы. Тихонько поскуливая, они продолжали терпеть электрические разряды, даже когда получали возможность уйти.

Это открытие поразило исследователей, разрабатывавших теорию обучаемости: ведь считалось, будто животные не спо собны понять, насколько их усилия бесплодны, или осознать, что связь между их действиями и результатом — случайна.

Они могут запомнить, что определенные действия, вроде нажатия на палку, влекут за собой положительный (появление

Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

порции еды) или, наоборот, отрицательный (исчезновение корма) результат. Но осознание того факта, что еда появля ется случайно, независимо от нажатия на палку, считалось недоступным разуму животных (как, впрочем, и людей). Понимание случайности происходящего — когнитивный процесс, а теория обучения основывается на механической цепочке стимул-ответ-закрепление, что полностью исключает размышления, догадки и ожидания. Животные и люди — пола гали сторонники этой теории — не могут ни оценить непред виденные обстоятельства, ни четко сформулировать, что их ждет в будущем, и тем более осознать свою беспомощность. Феномен приобретенной беспомощности ставил под сомнение аксиомы нашей профессии.

Моих коллег в первую очередь интересовала не яркость самого феномена и не его отрицательное воздействие на пси хику (испытуемые животные явно погружались в глубокую депрессию), а неизбежные выводы.

А я думал о том, как страдали бы люди, окажись они на месте собак. С той поры, когда я попробовал стать психотера певтом для своих одноклассниц —Джинни, Барбары и Салли, моим призванием стало изучение повседневных человеческих проблем, а некоторые постулаты теории обучения суще ственно затрудняли путь к научному пониманию способов их решения.

Сегодня я работаю за письменным столом у себя в лабора тории, в деревенском доме на севере штата Нью-Йорк, и мне больше не надо раздумывать о влиянии приобретенной бес помощности на психические расстройства. Работа, принесшая мне первый грант, да и все остальные за эти тридцать лет велись в русле общего направления, т. е. лечения психических рас стройств. Через несколько лет от опытов на крысах и собаках исследователи перешли к изучению депрессий у людей. Еще десять лет спустя депрессии студентов также перестали их волновать. Дело в том, что в третьем издании диагностико-статистического справочника (АСС-Ш) Американской ассо-

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 39

циации психиатров появилось определение депрессии как психического расстройства: лишь при наличии у пациента как минимум пяти из девяти опасных симптомов врач признает, что человек страдает депрессией. Таким образом, студенты, посещающие занятия, больными не считались и уже не подхо дили в качестве материала для финансируемых исследований. По мере того, как все больше ученых-психологов подчинялись новому закону — работать только с теми, кто признан больным официально, академическая психология уступала позиции, сгановясь послушным орудием психиатров — специалистов по тяжелым заболеваниям. Психиатр Томас Шаш, человек язвительный и острый на язык, по этому поводу заметил: «Психология — это вымогательство и бледная копия того, что называется психиатрией».

В отличие от большинства своих коллег, я смотрю на все оптимистически. Мне ничего не стоит слегка изменить направ ление и заняться прикладными исследованиями. Если, отдавая дань моде, я вынужден подчиниться требованиям ДСС-III и работать только с официально признанными больными, для меня это — небольшое неудобство, а вовсе не лицемерие.

Кстати, пациентам новые веяния в психиатрии принесли немалую пользу. В1945 году просто не существовало методов лечения психических болезней. Что-то делать пытались, но без особого успеха. Изучение психических травм, нанесенных в детстве, не помогало справиться с шизофренией (как это пока зано в фильме «Дэвид и Лиза»), а частичное удаление лобных долей мозга не спасало от депрессии (хотя португальский психиатр Антонио Мониц получил за это открытие в 1949 году Нобелевскую премию). Сейчас, пятьдесят лет спустя, с помощью лекарств и психотерапии врачи добиваются значи тельных успехов в лечении по крайней мере четырнадцати психических расстройств. Два из них, на мой взгляд, можно исцелить полностью — это так называемый синдром паники и боязнь крови и травм. (В 1994 году вышла моя книга What You Can Change and What You Can't («Что можно изменить,

40 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

а что нельзя»), где подробно описаны достижения современ ной терапии.) Сегодня мы способны точно диагностировать наличие и степень тяжести таких недугов, как депрессия, шизофрения и алкоголизм, прослеживая их развитие в тече ние всей жизни пациента. Эксперименты позволили нам отмести случайные факторы. А самое главное — мы умеем определять, какой положительный эффект на ход болезни оказывают те или иные лекарства и психотерапевтические методики. Все это —результат исследований, финансируемых НИПЗ, затратившего на них в общей сложности около десяти миллиардов долларов.

Для меня эти годы тоже не прошли впустую. Изучая психи ческие расстройства, я тридцать лет постоянно получал фанты на исследование феномена приобретенной беспомощности у животных, а потом и у людей. Постепенно мы с коллегами пришли к выводу, что приобретенная беспомощность — сво его рода однополярная депрессия, не осложненная маниа кальным психозом. Симптомы, причины и методы терапии тут весьма сходны. Люди, страдающие депрессией, и те, кто не в состоянии разрешить какую-то проблему (типичный случай приобретенной беспомощности), ведут себя одина ково пассивно, хуже учатся, испытывают тревогу и подавлен ность. Приобретенная беспомощность и депрессия связаны с дефицитом одних и тех же химических веществ в мозгу, и лекарства, помогающие «снять» однополярную депрессию у людей, облегчают состояние приобретенной беспомощности у животных.

В глубине души я всегда чувствовал, что восполнению дефицита химических веществ придается неоправданно большое значение. Как психотерапевт, я знаком с успешным лечением психических заболеваний при помощи лекарствен ных средств, но знаю и пациентов, чье состояние намного улучшилось и без таблеток. Положительные изменения в организме больного происходят, когда он начинает верить в собственные силы. Так, пациентка, пережившая изнасилова-

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 41

ние, выходит из депрессии, осознав, что прошлое все равно не изменить, зато будущее — в ее руках. Другой пациент вдруг понимает, что, пусть бухгалтер из него получился не самый толковый, клиенты все равно ценят его за трудолюбие и вни мательность. Еще одна пациентка, по-новому взглянув на свою жизнь, перестает видеть в ней сплошную череду несчастий. Все это приводит меня к выводу, что определенные свойства человеческой натуры, развиваемые на сеансах психотерапии, становятся своего рода защитой, буфером, смягчающим про явления многих расстройств, названия которых я так добро совестно вписываю в бланки для страховых компаний. Вот только методы лечения с упором на положительные свойства характера пациента пока не вписываются в общую схему, поскольку все психические расстройства принято исцелять определенными медикаментами, восполняющими дефицит того или иного химического компонента в мозгу.

Сегодня результаты десятилетних опытов с приобретен ной беспомощностью представляются мне в новом свете. Как выяснилось, не все крысы и собаки чувствуют себя беспомощ ными перед неотвратимым воздействием шока и не все люди опускают руки, сталкиваясь с неразрешимой проблемой. По меньшей мере один из троих не сдается, несмотря ни на что. Зато один из восьми проявляет полную беспомощность еще до начала эксперимента. Поначалу я упорно старался игнори ровать эту закономерность, но после десяти лет наблюдений невозможно не воспринять ее всерьез. Что заставляет одних людей проявлять характер и бороться с беспомощностью, а других — впадать в безволие, уловив первый намек на труд ности?

Припарковываю заляпанный грязью автомобиль и спешу к телефону-автомату. Номер Дороти занят. «Наверное, поздрав ляет победителя, — думаю я. — Интересно, кто это — Дик или Пат?» Дик Суинн, бывший мэр города Форт-Коллинз (штат Колорадо) — психолог, он готовит спортсменов к Олимпийским

42 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

играм, заведует кафедрой психологии Колорадского универ ситета. Пат Бриклин — кандидат от психотерапевтов ААП, образцовый специалист и видная фигура на радио. В течение последних двадцати лет оба конкурента неизменно выступали с докладами на конференциях ААП. Меня же, как аутсайдера, на собрания Ассоциации психологов вообще не приглашали. Да я бы и не пошел, поскольку на подобных мероприятиях скучаю еще больше, чем мои дети. Пат и Дик уже занимали все возможные посты в ААП — кроме, конечно, президентского — и возглавляли другие ассоциации. Я же руководил коллективом в последний раз, когда учился в девятом классе.

У Дороти все еще занято, я с досады таращусь на диск теле фона. Чуть помедлив, пытаюсь проанализировать собственные ощущения. Я заранее решил, что голосование не в мою пользу, и совсем запамятовал, что опыт руководства у меня все-таки есть: какое-то время довелось возглавлять отделение клинической психологии ААП, насчитывавшее тогда около шести тысяч человек, и с обязанностями я справлялся неплохо. Да и в ААП я не чужой, просто вечно опаздываю на заседания и прихожу к шапочному разбору. В общем, напрасно я стал паниковать и поднял лапки. Выходит, я сам похож на пациентов, готовых сдаться без боя?

Пессимисты создают препятствия сами для себя и раньше времени впадают в отчаяние. Они совершенно уверены, что все самое плохое происходит только с ними и так будет всегда. «Мои беды никогда не кончатся, я сам во всем виноват», — полагают они. И я поймал себя на том, что рассуждаю как типичный пессимист. Раз телефон занят, значит — я проиграл выборы. А случилось это потому, что у меня действительно нет необхо димой квалификации и я не приложил никаких усилий, чтобы победить.

Оптимисты, напротив, считают, что трудности преодолимы, кратковременны и возникают обычно из-за какого-то стечения обстоятельств или действий других людей. При этом пессимисты, насколько мне известно, в восемь раз чаще страдают депресси-

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 43

ями, хуже учатся в школе, не блистают спортивными победами и плохо делают даже то, к чему у них есть способности. У пес симистов более слабое здоровье, краткий век, они плохо умеют ладить с окружающими и всегда проигрывают президентские выборы более оптимистично настроенным соперникам. Будь я оптимистом, то наверняка решил бы, что телефон занят, поскольку Дороти хочет поздравить меня с победой. И даже к проигрышу на выборах я отнесся бы философски: избиратели в наше время склонны поддерживать практическую медицину, а не «чистую науку». Но разве я не научный консультант журнала Consumer Reports, где публикуются статьи о достиже ниях психотерапии? Да ведь я идеально приспособлен к тому, чтобы соединить фундаментальную науку с практикой, и если выставлю свою кандидатуру в следующем году, то наверняка стану победителем!

Увы, я не прирожденный оптимист, а закоренелый песси мист. По-моему, только пессимисты могут писать объективные и полезные книги о светлом и радостном восприятии — не даром приемами, описанными в моей книге Learned Optimism («Приобретенный оптимизм»), я сам пользуюсь каждый день. И мое лекарство прекрасно мне помогает. Один из этих при емов — подвергать сомнению невеселые мысли — я как раз пускаю в ход в этот момент, задумчиво глядя на повисшую теле фонную трубку. Метод срабатывает — и вот уже я понимаю, что надо делать. Набираю номер Рея Фаулера.

— Минутку, доктор Селигман, он сейчас подойдет, — отве чает секретарша Рея, Бетти.

Ожидая Рея, я мысленно возвращаюсь на год назад в уют ный отель Вашингтона. Рей, его жена Сэнди и мы с супругой пьем калифорнийское белое вино. Трое наших детей скачут по дивану, распевая арии из мюзикла «Призрак оперы». Рей в свои шестьдесят с лишним красив, строен, носит бородку и, по-моему, похож на Роберта Э. Ли и Марка Аврелия одновременно. Десять лет назад его выбрали президентом ААП — из

44 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

Алабамского университета, где он долгое время возглавлял кафедру психологии, Рей с семьей переехал в Вашингтон. Однако через несколько месяцев ААП (не по его вине) распа лась. Журнал Psychology Today, по глупости финансируемый этой же организацией, вместе с ней приказал долго жить. Тем временем группа недовольных ученых (среди них был и я) при грозила покинуть Ассоциацию, считая, что она поддерживает частных психотерапевтов в ущерб фундаментальной науке. Сменив президентское кресло на должность исполнительного директора —т. е. лица, обладающего реальной властью, — Рей за десять лет сумел примирить враждующие стороны, бла годаря ему число членов Ассоциации выросло до 160 тыс. человек. Рей же наладил и связи с Американским обществом химиков, самой крупной научной организацией в мире.

Именно к Рею я обратился за советом, сказав, что хочу выставить свою кандидатуру на пост президента Ассоциации. Поинтересовался, каковы мои шансы на победу и что я смогу сделать за три года президентства. Рей молча все обдумал. Он всегда так размышляет — островок покоя во взбесившемся океане политических споров.

• 
  А зачем тебе становиться президентом, Марти? — вдруг
  спросил он.
  
• 
  Рей, я мог бы сказать тебе, что хочу соединить науку и практику. Изменить направление работы Ассоциации, ведь сейчас она в основном занимается изучением методов терапии, а я считаю, что финансирование исследований психического здоровья надо удвоить. Но главное не это. Основная причина, боюсь, иррациональна. Ты помнишь заключительные кадры в фильме «Космическая одиссея: 2001 год»? Гигантский плод парит над Землей, не зная, что уготовано ему в будущем. Так вот, Рей, я чувствую, что и у меня есть определенная миссия, но пока она и самому мне не ясна. Думаю, став президентом ААП, я пойму ее лучше.
  

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 45

— Десяток кандидатов в президенты задавали мне те же вопросы. Мне платят за то, чтобы я помог будущему пре зиденту прослужить свои три года с максимальной пользой. Поэтому волей-неволей должен сказать: у тебя есть все шансы на победу и президент из тебя выйдет хороший. Это — чистая правда. Но надо ли отдавать этому несколько лет жизни — трудный вопрос. У тебя хорошая семья, подрастают дети. А президент не может уделять семье много времени.

Тут в разговор вступила моя жена Манди:

— Это не страшно. Я ставлю Мартину единственное усло вие: если он станет президентом Ассоциации, мы купим боль шой автомобиль. Тогда повсюду сможем ездить вместе. Детей будем учить дома или отдавать в школу там, где окажемся.

Жена Рея больше не улыбается, как Мона Лиза, — теперь лицо ее так и сияет восторгом. Наконец Синди одобрительно кивает.

— А вот и Рей, ■— отвлекает меня от воспоминаний секре тарша.

—Ты победил, Марта. И не просто выиграл конкурс, но сумел набрать втрое больше голосов, чем следующий за тобой канди дат. А ведь голосовало в два раза больше народу, чем обычно! Ты стал президентом, получив самое большое число голосов за всю историю нашей Ассоциации!

Итак, к своему изумлению, я победил на выборах. Но в чем же состоит моя миссия?

Надо было очень быстро определить главную задачу и собрать команду единомышленников, готовых ее выполнить. Я решил, что лучше всего для начала сосредоточиться на про филактике, ведь большинство психологов заняты проблемами терапии. НИПЗ настаивает на необходимости исследования лекарств и психотерапевтических методов, чтобы для каждого заболевания подыскать определенный набор медикаментов. Я же уверен, что лечение чаще всего запаздывает, а профилактические меры помогают избежать потоков слез. Главный урок,

усвоенный медициной в прошлом столетии: методы лечения порой неизвестны или не срабатывают, зато профилактика эффективна всегда. Вспомните, как иммунизация помогла спра виться с полиомиелитом, а обязательное для акушерок мытье рук спасло множество женщин от родовой лихорадки.

Могут ли профилактические меры для подростков предот вратить депрессии, шизофрению и другие болезни у будущих взрослых? За последние десять лет я провел множество исследо ваний и обнаружил, что, прививая детям десятилетнего возраста навыки оптимистического мышления и ориентации, мы вдвое сокращаем вероятность депрессии в подростковый период. Моя предыдущая книга, The Optimistic Child («Ребенок-оптимист») подробно рассказывает об этом процессе.) Поэтому я решил, что первейшая моя задача — показать преимущества профилактики и важность связанных с ней исследований.

Шесть месяцев спустя в Чикаго я собрал на планерку группу профилактики. Каждый из двенадцати весьма авторитетных ученых делился соображениями насчет того, что мы в силах пред принять. Увы, слушать все это было ужасно скучно. И дело не в актуальности вопроса или неразумности предлагаемых решений. Просто подход оставался прежним, терапевтическим. Пациентов из группы риска следовало вовлекать в те же лечебные мероприя тия, только заранее. Все сказанное звучало отнюдь не глупо, но два обстоятельства помешали мне воспринять слова коллег всерьез.

Во-первых, наших знаний о лечении психических расстройств недостаточно, чтобы их предупредить. Профилактика таких болезней должна основываться на воспитании у молодых людей определенных черт характера: оптимизма, веры в будущее, умения общаться с людьми, отваги, гибкости, честности, тру долюбия. Доказано, что наличие у человека подобных свойств снижает риск психических заболеваний. Если у девушки наслед ственная склонность к депрессиям, болезнь можно предупредить, научив ребенка оптимистически смотреть на жизнь и всегда надеяться на лучшее. У подростка, живущего в криминальном районе большого города, шансы стать наркоманом существенно

Глава 2. Как психология зашла в тупик, а я из него выбрался 47

сокращаются, если он радуется жизни, не боится будущего, занимается спортом и добросовестно трудится. Однако эти особенности характера не принимаются в расчет психиатрами, для которых восполнение дефицита определенных веществ в мозгу — превыше всего.

Во-вторых, заранее делать детям, склонным к шизофрении или депрессии, инъекции Халдола и Прозака вряд ли полезно. Проводить исследования в этой области настоящий ученый не станет. Новой науке о профилактике нужны молодые, яркие, талантливые специалисты, сумевшие добиться успеха в какой-то иной среде.

Когда я встал и поплелся к выходу, меня догнал один из наиболее решительно настроенных коллег. «Все, что тут гово рили, невыносимо скучно. Ты, Мартин, должен внести свежую струю», — сказал он.

Две недели спустя я понял, что и куда нужно «внести». Я как раз полол грядки в саду в обществе своей пятилетней дочери Никки. Признаюсь, написав книгу и множество статей о детях, на самом деле я далеко не всегда умею находить с ними общий язык. Я чело век деловой и дорожу любой минутой. Если я занят прополкой, то стараюсь не отвлекаться. А Никки, подбрасывая сорняки в воздух, танцевала и пела. Я рявкнул на дочь, велел мне не мешать, и она исчезла. Но несколько минут спустя Никки вернулась.

• 
  Папа, я хочу с тобой поговорить, — сказала она.
  
• 
  Да, Никки. Я тебя слушаю.
  
• 
  Ты помнишь, какой плаксой я была до пяти лет? Хныкала каждый день. А когда мне исполнилось пять лет, я решила, что больше не буду плакать. Мне было очень тяжело, но я справи лась. А если я смогла перестать плакать, то и ты сумеешь не ворчать.
  

Глава 3

Эволюция и позитивные чувства

С точки зрения традиционной психологии, всякое положи тельное ощущение притягивает нас к какой-нибудь личности или объекту, тогда как отрицательное отталкивает от него. Приятный запах готовящегося печенья влечет нас к духовке, а уловив вонь нечистот, мы спешим уйти на другую сторону тротуара. Однако амебы и черви, руководствуясь инстинктом, тоже к чему-то тянутся, а чего-то избегают, не испытывая при этом особых чувств. На каком-то этапе эволюции более сложные

50 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

организмы приобрели способность эмоционального восприятия. Но для чего?

Ответить на этот нелегкий вопрос нам поможет сравнение отрицательных и положительных чувств. Негативные реак ции — страх, грусть, гнев — принадлежат к первой линии защиты организма от внешней угрозы. Страх — сигнал опас ности, грусть — предчувствие утраты, гнев — крайнее недо вольство тем, как ведут себя окружающие. Опасность, утрата и «неправильное» поведение, с точки зрения эволюции, ставят под угрозу выживание вида.

Более того, сама по себе внешняя угроза — это игра в победу-поражение: если кто-то взял верх, его соперник неизбежно тер пит фиаско. Это очень похоже на теннис: когда один из игроков приобретает очко, визави его теряет. То же самое происходит, когда двое детей делят шоколадку. В таких играх всегда преоб ладают негативные эмоции, и чем важнее результат, тем сильнее накаляются страсти. Самый яркий пример такой игры — эво люционная борьба за выживание. Ей всегда сопутствуют нега тивные чувства, причем в крайних проявлениях. Естественный отбор взвинчивает их до предела. Те из наших предков, кто осо бенно сильно испытывали негативные эмоции, благодаря этому лучше всех сражались и быстрее убегали. Вместе с генами эти качества они передали потомкам.

Каждое чувство состоит из четырех компонентов: эмотив-ного, сенсорного, мыслительного и действенного. Эмотивный компонент всех отрицательных чувств основан на антипатии: это отвращение, страх, ненависть и т. п. Подобно звукам, зри тельным образам и запахам, эти чувства властно вторгаются в наше сознание, заслоняя все прочее. Они предупреждают нас, что предстоит победить или проиграть, мобилизуя все силы для предстоящей схватки. Они обостряют и фокусируют внимание, делая его узконаправленным. Именно поэтому мы пристально следим за оружием, а не за прической соперника. Результат — быстрые и решительные действия [24].

Глава 3. Зачем стремиться к счастью? 51

Все это (за исключением, пожалуй, сенсорной части) настолько бесспорно [25, 26], что давно уже набило оскомину, еще со времен Дарвина став аксиомой эволюционного толкова ния негативных эмоций. Странно, однако, что при этом так и не удалось выяснить, как возникли и развились у человека чувства положительные.

Ученые различают феномены и эпифеномены. Если вы нажимаете на акселератор в машине — возникает феномен, влекущий за собой цепь событий, ведущих к увеличению ско рости. Эпифеномен в данном случае — показания спидометра. Они всего-навсего отражают происходящее, свидетельствуя о том, что скорость возросла. Ученые-бихевиористы — такие, как Б. Ф. Скиннер, — добрых пятьдесят лет пытались доказать, будто чувства — лишь эпифеномены, пена на поверхности капуччино наших поступков. Получается, что если вы убега ете от медведя, то движет вами вовсе не страх. По мнению этих ученых, страх — следствие бегства. Он играет роль спидометра, а не двигателя.

Я никогда не разделял подобных взглядов, хоть и работал какое-то время в бихевиористской лаборатории. Изучение при обретенной беспомощности убедило меня, что бихевиористы глубоко заблуждаются. И животные, и люди способны улав ливать сложные связи между событиями (такие, как «все, что я ни делаю, бесполезно») и на основании этого прогнозировать будущее («я ничего не смог сделать вчера, поэтому и сегодня у меня снова ничего не выйдет»). Оценка сложившейся ситу ации — мыслительный процесс, а способность перенести эту ситуацию в будущее подразумевает процесс рационального ожидания. Приобретенную беспомощность никак нельзя счи тать эпифеноменом, поскольку она вынуждает человека пре кращать активные действия, то есть существенно меняет модель поведения. Труды о приобретенной беспомощности помогли разрушить карточный домик бихевиоризма, и в 1970-х годах в академической науке воцарилась когнитивная психология.

52 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

Я абсолютно убежден, что негативные состояния (так назы ваемые дисфории) — отнюдь не эпифеномены. Аргументы эволюционной теории бесспорны: печаль и депрессия не только знаменуют утрату, но и заставляют человека прекратить борьбу, сложить руки, а в некоторых случаях даже совершить самоубий ство. Тревога и страх свидетельствуют об опасности, понуждая нас бежать, защищаться или прятаться. Гнев — не только реак ция на обиду, он требует наказать обидчика, чтобы тем самым восстановить справедливость.

Как ни странно, мне и в голову не пришло поверять той же логикой положительные чувства и в теории, и в собственной жизни. Ощущение счастья, хорошее настроение, всплеск энту зиазма, чувство собственного достоинства и радость оставались для меня лишь «пеной на поверхности капуччино». Я не верил, что эти эмоции могут изменить модель поведения и что их можно развить, если, конечно, вы уже не одарены такой благодатью от рождения. В книге The Optimistic Child я писал, что чувство собственного достоинства и ощущение счастья — лишь побоч ный эффект прекрасных взаимоотношений с окружающим миром. Великолепно иметь чувство собственного достоинства, но пытаться развить его, прежде чем вы наладите отношения с теми, кто вас окружает, — значит путать цель и средство. Так, по крайней мере, я считал.

Меня всегда обескураживало, что прекрасные и возвышенные чувства посещают меня так редко и ненадолго. Я ни с кем не делился этими наблюдениями и чувствовал себя белой вороной, пока не прочитал об одном исследовании позитивных и нега тивных аффектов. Работа, выполненная учеными из универси тета Миннесоты, доказывала, что такая черта характера, как жизнерадостность (это и есть позитивный аффект), вообще-то передается по наследству. Если у одной из девочек-близнецов жизнерадостный характер (или, наоборот, меланхоличный), то почти наверняка он присущ и ее сестре [27]. Но если у близне цов совпадает лишь половина генов, вероятность совпадения темперамента (эффективности) у них очень мала.

Глава 3. Зачем стремиться к счастью? 53

А каковы ваши позитивная и негативная эффективность? Попробуйте установить это, используя тест PANAS, разрабо танный Дэвидом Уотсоном, Ли Анной Кларк и Ок Теллеген. Да не испугает вас его научное название! На самом деле это просто и надежно. Проверьте себя, отвечая на вопросы по книге, или загляните на веб-сайт www.authentichappiness.org.

Моментальный тест на позитивную и негативную эффективность (panas) [28]

Тест представляет собой шкалу различных состояний и эмо ций. Прочитайте каждое из следующих определений и оцените степень соответствия ему свого состояния в данный момент по пятибалльной шкале (1 — слегка или совсем нет, 2 — немного, 3 — умеренно, 4 — достаточно, 5 — сильно). Проставьте свои оценки рядом с каждым из этих свойств.

Заинтересованность (ПА) Раздражение (НА)

Огорчение (НА) Бодрость (ПА)

Увлеченность (ПА) Стыд (НА)

Тревога (НА) Вдохновение (ПА)

Невозмутимость (ПА) Беспокойство (НА)

Чувство вины (НА) Решимость (ПА)

Испуг (НА) Внимание (ПА)

Враждебность (НА) Нервозность (НА)

Энтузиазм (ПА) Активность (ПА)

Гордость (ПА) Страх (НА)

Чтобы узнать результаты теста, суммируйте свои оценки десяти позитивных (ПА) и отдельно — десяти негативных (НА) аффектов. У вас получатся два итоговых числа, каждое не менее 10 и не более 50 очков.

54 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

Некоторые люди наделены большим запасом положительной эффективности и не теряют его всю жизнь. Они почти всегда в прекрасном настроении, жизнь доставляет им удовольствие и радость. Другим же все это недоступно — день за днем проходят в унынии. И даже если приходит успех, эти люди не радуются.

Большинство из нас — посередине между двумя крайно стями. Различия в проявлениях гнева и депрессии у людей раз ной конституции давно установлены, но почему-то пока никто не занялся подобной классификацией позитивных эмоций.

Я пришел к выводу, что курс нашей эмоциональной жизни определяет генетический рулевой. Если маршрут наш лежит не через солнечные моря, вряд ли мы сумеем что-то изменить, пытаясь стать счастливее. Бее, что мы можем предпринять, — и именно так поступаю я — это примириться с холодным кли матом и твердо держать курс на позитивную эффективность, ибо она способна подарить нам множество удивительных ощу щений.

У меня есть друг Лен — человек еще менее жизнерадостный, чем я. Однако он добился успеха. Будучи главным менеджером компании, торгующей ценными бумагами, Лен заработал мил лионное состояние и, что еще поразительнее, неоднократно становился чемпионом Америки по бриджу, а ведь ему тогда еще не было тридцати! Красавец, яркая личность и завидный жених, в личной жизни Лен терпел одно фиаско за другим. Как я уже сказал, он — человек замкнутый и почти лишен позитивного аффектэ. Я видел, как Лен победил на крупном турнире по бриджу: он лишь слегка улыбнулся и убежал наверх — смотреть футбольный матч наедине с самим собой. При этом Лен вовсе не бесчувственный эгоист. Он удивительно чутко реагирует на эмоции и просьбы окружающих, всегда отзывчив — неслучайно все говорят, что он «хороший» — просто сам не слишком под дается эмоциям.

Женщинам, за которыми ухаживал Лен, это не нравилось. От него не веяло теплом! Никакой жизнерадостности, даже смеется редко. «С тобой что-то не так, Лен», — твердили жен-

(100 000 долларов), и мне полагалось возглавить отбороч ную комиссию. Тогда, в 2000 году, мы премировали Барбару Фредриксон за создание теории позитивных эмоций. Впервые прочитав ее работу, я стремглав взлетел на второй этаж и взвол нованно объявил жене: «Манди, это революция в науке!» Во всяком случае, для такого пессимиста, как я.

Фредриксон утверждает, что позитивные эмоции играют важнейшую роль в процессе эволюции. Они повышают наши интеллектуальные, физические и социальные возможности и создают резервы, всегда доступные в случае угрозы или необхо димости. Когда у вас позитивный настрой [5,24], окружающие проявляют большую симпатию, и с ними легче установить дру жеские, любовные или другие отношения. Негативные эмоции действуют как ограничители. А под влиянием позитива мы, наоборот, становимся свободнее, терпимее, подходим к любой проблеме творчески, открыты для новых идей и впечатлений.

Несколько простых, но убедительных примеров свидетель ствуют о том, что новаторская теория Барбары Фредриксон научно обоснована. Допустим, у вас есть коробка кнопок, свеча и упаковка картонных спичек. Надо прикрепить свечу к стене таким образом, чтобы воск не стекал на пол. Тут необходимо проявить изобретательность: высыпать кнопки, прикрепить ими пустую коробку к стене и поставить в нее свечу, как в под свечник. Представьте, что перед тем, как вы получите задание, у вас постараются вызвать положительные эмоции — угостят конфетами, дадут полистать забавные комиксы или попросят прочитать вслух с выражением что-нибудь приятное. Каждый из этих приемов наверняка вызовет хоть какие-нибудь позитив ные реакции, и они помогут вам творчески подойти к решению задачи.

А вот другой эксперимент: как можно быстрее определить, принадлежит ли то или иное слово к заданной категории, например, к «средствам передвижения». Услышав слово «авто мобиль» или «самолет», респонденты мгновенно дают ответ. Но в случае с «лифтом» возникают затруднения, большинство

Глава 3. Зачем стремиться к счастью? 57

людей задумываются, прежде чем ответить. Однако если, как и в предыдущем эксперименте, человека предварительно настро или на позитивный лад, мысль его работает быстрее. Точно так же испытуемый легко справляется с задачей найти определение, общее для нескольких понятий. Например, для понятий «воро бей» и «гильза» одним из вариантов ответа будет «стреляный»: стреляный воробей, стреляная гильза [29, 30].

Под влиянием положительных эмоций интеллектуальный прорыв происходит как у маленьких детей, так и у опытных тера певтов. Четырехлетних малышей попросили за тридцать секунд вспомнить о чем-нибудь настолько приятном, что им «захотелось бы подпрыгнуть» или «сесть и улыбаться». (Состояния высоко-энергетичной и низкоэнергетичной жизнерадостности.) Потом всем детям дали тест на определение форм предметов [31 ], и обе группы (высокоэнергетичная и низкоэнергетичная) справились успешнее тех детей, которые не улыбались. Участников второй части эксперимента — 44 врача — произвольно разделили на три группы. В одной группе каждому раздали по пакетику конфет, в другой попросили читать вслух гуманистические высказывания о медицине, а третья группа стала контрольной. Затем участни кам эксперимента предлагалось поставить диагноз больному, страдающему трудно распознаваемым заболеванием печени. При этом врачей просили рассуждать вслух. Лучшие показатели были у тех, кто ел конфеты: они быстрее распознавали болезнь и наиболее точно ставили диагноз. При этом никто не проявил якобы свойственного весельчакам легкомыслия [22].

Жизнерадостные и глупые?

Результаты вышеупомянутого эксперимента, конечно, впе чатляют, но не даром ведь жизнерадостных людей традиционно считают легкомысленными? Анекдоты о глупых блондинках давно стали утешением для более умных, но менее популяр-

58 Часть 1. ПОЗИТИВНЫЕ ЧУВСТВА

ных темноволосых женщин. В классе меня считали «нудным ботаником», но впоследствии я не раз мысленно улыбнулся, отметив, что мои особенно «жизнелюбивые» одноклассники после колледжа взлетели не слишком высоко. Мнение о том, что оптимисты легкомысленны, исходит из авторитетного источника [32].

Основоположник прагматизма Ч. С. Пирс писал в 1878 году, что задача мысли — развеивать сомнения. Мы не задумываемся и едва осознаем, что происходит вокруг, пока что-нибудь не случится. Человек бодро шагает по дороге жизни, пока на пути нет препятствий, и только когда в сандалию попадет камушек, начинает задумываться и анализировать.

Ровно сто лет спустя Лорен Аллой и Лин Абрамсон (обе тогда были молодымии многообещающими студентками), экс периментально подтвердили сказанное Пирсом. Опыт проходил так: группе студентов предоставили разную степень контроля над зеленым светом. Кто-то из них получил полный контроль: когда эти люди нажимали кнопку, вспыхивал свет, а если они кнопку не трогали, то и свет не горел. У других же студентов свет включался и гас независимо от того, нажимали они кнопку или нет. Затем всех студентов спросили, насколько включение света зависело от их действий. Те, кто страдал депрессией, отве тили очень точно, сумев определить, когда нажимали на кнопку напрасно, а когда — нет. Студенты же, отличавшиеся хорошим настроением, удивили экспериментаторов. Они тоже правильно перечислили те моменты, когда сами включили свет, но в 35 % случаев, когда включение света от них не зависело, все равно считали, что он зажегся по их команде. Словом, люди, склонные к депрессии, оказались печальнее и мудрее весельчаков.

Вскоре ученые нашли новые подтверждения тому, что люди депрессивного склада более реалистично смотрят на жизнь. Они объективнее судят о своих возможностях, тогда как веселые и счастливые обычно себя переоценивают. 80 % американцев не сомневаются, что обладают навыками социального общения выше среднего [33,34]. Большинство работающих считают, что