ОбычныйТерминСписокопределенийАдресЦитатыФорматированныйЧасть 1
жүктеу/скачать 194.63 Kb.
|
Часть 1, глава 7. Часть, V, Глава 2 125 ЧАСТЬ О ЗНАНИИ И ВЕРОЯТНОСТИ ГЛАВА. О знании Существуют семь различных родов философских отношений, а именно: сходство, тождество, отношения времени и места, количественные, или числовые, соотношения, степень какого-либо качества, противоположность и причинность. Эти отношения могут быть разделены на два класса: на такие, которые полностью зависят от сравниваемых нами идей, и такие, которые могут быть изменены без всякого изменения в идеях. Отношение равенства между тремя углами треугольника и двумя прямыми углами мы выводим из идеи треугольника, и отношение это неизменно, пока наша идея остается без изменения. Напротив, отношения смежности и расстояния между двумя объектами могут быть изменены просто путем переметы места этих объектов без всякого изменения в них самих или их идеях, а место зависит от сотни различных случайностей, которые не может предвидеть ум. Так же обстоит дело с тождеством и причинностью. Хотя бы два объекта и были совершенно сходны друг с другом и даже появлялись в одном и том же месте в различное время, они могут быть численно различны; а так как сила, с помощью которой один объект производит другой, никогда не может быть открыта исключительно исходя из идеи этих объектов, то очевидно, что причина и действие такие отношения, о которых мы узнаем из опыта, а не из какого-либо абстрактного рассуждения или размышления. Мет ни одного, хотя бы и самого простого явления, которое могло бы быть объяснено из [См.] часть. 1, главу 5. 126 качеств объектов в том виде, как они являются нам, или которые мы могли бы и редки, деть без помощи памяти и опыта. Итак, по-видимому, оказывается, что из семи указанных философских отношении остается только четыре таких, которые, завися исключительно от идеи, могут быть предметом знания и достоверности. Это четыре следующих отношения: сходство, противоположность, степени качества и количественные, или числовые, соотношения. Три из этих отношении могут быть открыты с первого взгляда и относятся скорее к области интуиции 33, чем к области демонстрации. Когда какие-либо объекты сходны друг с другом, это сходство сразу же поражает глаз или, скорее, ум и редко требует вторичного рассмотрения. Так же обстоит дело с противоположностью и со степенями любого качества. Никто не усомнится когда-либо в том, что существование инесуществование уничтожают друг друга и что они совершенно несовместимы и противоположны. И хотя невозможно вынести точно суждение о степенях какого-нибудь качества, например цвета, вкуса, тепла, холода, когда различие между ними очень мало, однако легко решить, что одна из этих степеней превосходит другую или уступает ей, когда их различие значительно. И это решение мы всегда произносим при первом же взгляде без всякого исследования или рассуждения. Мы можем поступать таким же образом при установлении количественных, или числовых, соотношении, т. е. замечать с первого же взгляда, когда какие-нибудь числа или фигуры больше или меньше других, особенно если разница между ними очень велика и заметна. Что же касается равенства или всякого точного соотношения, то мы можем только угадывать их при однократном рассмотрении; исключение составляют весьма небольшие числа или же очень ограниченные части протяжения, которые мы схватываем мгновенно, причем видим невозможность власть и сколько-нибудь значительную ошибку. Во всех остальных случаях мы должны или устанавливать соотношения только приблизительно, или же действовать более искусственным образом. Я уже заметил, что хотя геометрия, или искусство, с помощью которого мы устанавливаем соотношения между фигурами, сильно превосходит как по всеобщности, так и по точности смутные суждения чувств и воображения, однако она никогда не достигает совершенной верности и точности 34. Ее первые принципы все же получаются на основании общего вида объектов, а этот общий вид не мо 127 жет дать нам никакой уверенности, когда мы исследуем ту удивительную малость [отношений и различий], которая встречается в природе. Наши идеи, по-видимому, дают мам полную уверенность в том, что две пересекающиеся прямые линии не могут иметь общего отрезка; но если мы рассмотрим эти идеи, то обнаружим, что в них всегда предполагается доступный восприятию наклон двух линий друг к другу; если же угол, образуемый последними, крайне мал, то у нас уже не окажется такого точного образца прямой линии, при помощи которого мы могли бы убедиться в истинности этого суждения. Так же обстоит дело с большинством основных положений математики. Итак, и качестве единственных наук, в которых цепь рассуждений может быть доведена до некоторой степени сложности, сохраняя в то же время совершенную точность и достоверность, остаются алгебра и арифметика. Мы располагаем точным мерилом, с помощью которого можем судить о равенстве и соотношении чисел, и в зависимости от того, соответствуют они или нет этому мерилу, мы определяем их отношения без всякой опасности ошибиться. Когда два числа составлены таким образом, что каждая единица в одном из них всегда отвечает каждой единице в другом, мы признаем их равными; и как раз из-за отсутствия такого мерила равенства для протяжения геометрия едва ли может считаться совершенной и непогрешимой наукой. Но здесь, пожалуй, не мешает предупредить одну трудность, которая может быть вызвана моим утверждением, что хотя геометрии и недостает совершенной точности и достоверности, свойственных арифметике и алгебре, однако она превосходит несовершенные суждения наших чувств и воображения. Причина, в силу которой я вообще приписываю геометрии какой-либо недостаток, состоит в том, что ее первичные и основные принципы выводятся исключительно из общего вида объектов; и можно, пожалуй, вообразить, что этот недостаток всегда должен быть свойствен ей и мешать достижению ею большей точности в сравнении объектом или идей, чем та, которой может достигнуть сам, но себе наш глаз или наше воображение. Я допускаю, что этот недостаток настолько свойствен геометрии, что он мешает ей надеяться па достижение когда-либо полной достоверности; но ввиду того, что ее основные принципы обусловливаются самыми простыми и наименее обманчивыми явлениями, они сообщают своим следствиям такую степень точности, какой сами по себе эти следствия не 128 могли бы иметь. Мы не в состоянии определить на глаз, что углы тысячеугольника равны НИШ прямым углам, или же составить какое-нибудь приблизительное предположение об этом отношении; но когда мы определяем [на глаз], что [пересекающиеся] прямые линии, но могут иметь общего отрезка и что мы поможем провести больше одной прямой между двумя данными точками, то наши ошибки никогда не могут быть сколько-нибудь значительными. Особенность, а равно и польза геометрии состоят как раз в том, что последняя приводит нас к таким явлениям объектов, которые в силу своей простоты помогут ввести пас- s значительные заблуждения. Теперь я воспользуюсь случаем, чтобы изложит!» второе замечание относительно наших демонстративных заключений, вызываемое тем же предметом математики. Математики имеют обыкновение утверждать, что идеи, являющиеся объектом их изучения, так утонченны и духовны, но природе, что они помогут быть представлены воображением, а должны быть постигнуты с: помощью чистого интеллектуального созерцания, доступного лишь высшим способностям души. Та же мысль проводится и в большинство разделов философии, причем ею пользуются главным образом для того, чтобы объяснить наши абстрактные идеи и показать, как мы можем образовать идею, например, такого треугольника, который побудет ми равнобедренным, ни разносторонним и не окажется определенным ни по длине, ни по соотношению своих сторон. Легко заметить, почему философам так нравится эта мысль о каких-то утонченных духовных восприятиях: ведь с помощью последних они могут замаскировать многие из своих нелепостей и отказаться от подчинения выводам из ясных идей, ссылаясь на идеи темные и недостоверные. По чтобы раскрыть эту уловку, нам стоит только поразмыслить над принципом, па который мы уже так часто ссылались и который гласит, что все паши идеи скопированы с нашими впечатлений. Ибо, исходя из пего, мы можем непосредственно заключить, что поскольку вое паши впечатления ясны и точны, то и идеи, с них скопированные, должны быть той же самой природы и разве только, но пашой вине могут заключать и себе что-либо темное и запутанное. Идея по самой своей природе более слаба и смутна, чем впечатление, по, будучи во всех других отношениях тождественна последнему, oнa не может заключать в себе особенно большой тайны. Ели слабость идеи делает ее смутной, то паше дело по возможности исправлять этот недостаток, со 129 ОбычныйТерминСписокопределенийАдресЦитатыФорматированныйконецформыначалоформыЧасть 4. храняя идею неизменной и точной; и пока мы этого не сделали, нам незачем претендовать на рассуждение и философию. жүктеу/скачать 194.63 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|