Облаты Непорочной Марии Обухов 2005 От русского издателя Новая биография

ИСПОВЕДАЛЬНЯ

Главное служение приходской миссии было, однако, не на амвоне, а в исповедальни, где миссионеров ожидал самой большой труд. Принятие исповедей было непростым. Большинство кающихся попадали в исповедальню спустя не один десяток лет и не знали, с чего начинать и как исповедоваться. Приходили старушки, для которых после принятия Первого Причастия это была вторая исповедь в их жизни. О. Евгений строго напоминал своим миссионерам: «Не будьте механизмом для выражения формулы разрешительной молитвы, посвятите каждому кающемуся столько времени, сколько он потребует. Миссийная исповедь - это не массовка, а, может, уже последняя возможность примирения с Богом. Не теряйте этой возможности, не сокращайте времени».

Миссия в Грансе проходила в зимний период, было холодно, и церковь не отапливалась. О. Евгений писал тогда: «Мы были в исповедальни уже в 3 часа утра, конца очереди не было видно. Поверьте мне, мы находились в исповедальне без перерыва 28 часов. Повторяю: 28 часов. Уверен, что мало кто в это может поверить, такого еще не случалось. Не думайте, что в своем письме я ошибся, так действительно было!» В другом письме о. Евгений писал: «В Мариньане, горной деревушке, каждый житель приходил на беседу с миссионером по крайней мере три раза». В следующем письме он писал: «Почти нет времени на трапезу. Не имеем даже часа на отдых». Работы для миссионеров было много, но и это было лишь каплей в море местных потребностей. Миссионеры должны были оставаться там, по крайней мере, несколько месяцев, чтобы попытаться исправить негативное положение, сложившееся в процессе революции и запущенности в дореволюционный период. В Южной Франции постоянно вспыхивали конфликты между семьями. Чтобы примирить семьи, требовалось время. Многие семьи, что жили дружно, были разъединены революцией. Революция привела ко взаимному недоверию, к тому, чтобы шпионить за соседями и доносить на них революционным комитетам. Бедные становились смертельными врагами тех, кто еще что-то имел для своего содержания; работники, живущие за счет дневного заработка, нападали на владения своих работодателей. Суды функционировали очень вяло, не все виновные были осуждены. Но много невинных, лишенных правовой защиты, попадали в тюрьму. В такой отравленной атмосфере тяжело было жить. Чтобы вернуть единство и покой в семьях, а также в общинах, миссионеры во время своего пребывания организовывали «Бюро по примирению», приглашали сюда людей, невинно осужденных и обвиняемых без приговора суда, и занимались их судьбой, стараясь им помочь.

Тяжелая была работа у исповедников. Нелегко было возбудить в кающемся чувство вины, сокрушения за свои грехи и побудить к решению исправиться. Когда миссионерам это не удавалось, то они просили людей еще раз вернуться в исповедальню, в ином случае отпущение грехов было невозможно. Между тем, у людей складывалось о них хорошее мнение, люди говорили: «На амвоне лев, а в исповедальни – овечка». О. Евгений неоднократно напоминал своим миссионерам, что они пришли для того, чтобы лечить раны, а не для того, чтобы пугать своих слушателей. Представленный Христом в евангельской притче добрый пастырь ищет заблудшую овцу и радуется, когда находит ее. Добрый отец не закрывает свой дом перед вернувшимся блудным сыном, но широко открывает двери и обнимает его, ведет его к праздничному столу. Такой позиции по отношению к грешнику учил отец Бартолло. В те времена во Франции господствовал строгий ригоризм; избежать таких методов удавалось миссионерам Прованса, а обязаны этим они были о. Евгению.

Ригористы имели несколько своих крепостей во Французских Альпах. Когда искренне кающиеся люди просили об отпущении грехов, то им накладывалась практически невыполнимая епитимья, и грехи не отпускались до тех пор, пока не исполнялась назначенная епитимья. Случалось, что кающиеся, спустя много лет, вновь возвращались к исповеди, и каждый раз им отказывали в отпущении грехов. Никто не проповедовал им о Божьей любви. На амвоне и в исповедальни доминировал образ ветхозаветного Грозного Бога, который только следил за тем, чтобы уличить человека в грехе. Миссионеры Прованса проповедовали также и во французских Альпах, где местные душпастыри и жители создавали им всяческие препятствия. Нужно было доказать, что то, что ранее проповедовалось им во имя Евангелия, на самом деле Евангелию не соответствовало.

Епархиальный епископ из Динь, отец Миолис, в сущности порядочный человек, был сторонником ригоризма. О. Иосиф Гиберт, в дальнейшем кардинал архиепископ Парижа, со своими миссионерами намеревался провести приходскую миссию в маленьком селении в епархии Динь. Прием миссионеров был сердечным. Отец-настоятель передал о. Гиберту «полномочия миссионера», в котором в противоречии к духу Евангелия перечислялись грехи, отпущение которых было закреплено за епархиальными священниками, и которые не могли отпускать миссионеры. На это о. Иосиф Гиберт ответил: «Мы прибыли не для того, чтобы говорить комплименты благородным прихожанам. Если нам запрещено принимать грешников и примирять их с Богом, то наш приезд к вам был недоразумением и дальнейшее наше присутствие в этом приходе бессмысленно, а потому мы садимся на наших лошадей и возвращаемся в монастырь. Миссия закончена». Такие открытые слова заставили благочестивого настоятеля спуститься с облаков на землю. Он послал своего викария к епископу в Динь с петицией о расширении полномочий для миссионеров. Ответ епископа был короток: «Нет!» На счастье, викарий прежде встретился с генеральным викарием, который, минуя епископа, передал миссионерам расширенные полномочия.

Более неприятная борьба произошла у миссионеров с ригористами в епархии Гап, где управлял епископ Арбо. Он назвал миссионеров «моллюсками» и публично осудил их за «чрезмерную кротость». Его нежелание к миссионерам возросло, когда они сослались на Апостольскую Столицу и Святейшего Отца. Тогда многие относились к «ультрамонтонистам» с презрением. О. Евгений отважно защищал своих миссионеров. Он говорил, «что они остаются верными инструкциям Рима, авторитету Учительства Церкви», а с этим не всегда соглашался мелочный епархиальный инструктаж. Слава Богу, эти дискуссии происходили «за кулисами», и простой народ не мог о них ничего знать. Для простых людей Миссионеры Прованса были подлинными глашатаями слова Божьего, слугами Божьими, которые давали людям шанс примирения с Богом. Они открывали для людей свои сердца.

Когда пришло время прощаться, люди не скрывали слез. Им хотелось навсегда оставить таких проповедников слова Божьего у себя. Мужчины из Арля еще раз хотели увидеть миссионеров, пожать им руки, и просто крепко их обнять.
НАПРЯЖЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ МИССИОНЕРАМИ

И ЕПАРХИАЛЬНЫМ ДУХОВЕНСТВОМ

Наиболее страстным противником Миссионеров Прованса был настоятель прихода св. Иоанна, на территории которого находилась выкупленная бывшая кармелитская церковь. Этот настоятель во время революции даже два раза присягнул на верность революции, чем особенно изменил Святой Церкви, отрекся от Папы. Он резко выступил против Миссионеров Прованса, когда в приходской церкви св. Иоанна они представили к Таинству миропомазания кандидатов подготовленных ими из среды «Общества Молодых Христиан» из Экса и его окрестностей. О. Евгений выстроил своих воспитанников отдельной группой, просто для того, чтобы «лояльные» их не высмеяли, потому что «в группе – сила». Настоятель решительно воспротивился этому и перед всеми прихожанами, собравшимися на торжестве, заклеймил о. Евгения, назвав его посторонним, вмешивающимся в дела прихода. Затем воспитанники о. Евгения должны были построиться в одну шеренгу в пресвитерии вместе с молодежью настоятеля. Дальнейшее развитие событий лишь подтвердило мудрость о. Евгения, который хотел поставить своих подопечных отдельно. Когда епископ начал обряд миропомазания, воспитанникам настоятеля стало скучно, они принялись смеяться и толкаться, чем вызвали беспорядок в церкви. Отец-епископ, рассердившись, вызвал к себе приходского викария и спросил его: «Что, тут нет никого, кто мог бы навести порядок?»

Мелочные споры с епархиальным клиром не утихомиривались, и о. Евгений обратился за помощью в Париж, желая там найти одобрение для деятельности Миссионеров Прованса. В Париже он узнал, что серьезные представители местной церковной иерархии хлопотали об уменьшении размаха деятельности Миссионеров Прованса. Со стороны иерархии была сильная оппозиция и о. Евгений еще не знал, какие препятствия угрожают ему со стороны государственных властей. Казалось, о. Евгений может спокойно вздохнуть. Экс получил нового епископа в лице отца Босата Рокфора. О. Евгений мог радоваться, поскольку знал его. Однако, пребывая в Париже, отец Босат Рокфор с самого начала отказал о. Евгению в одобрении. Итак, о. Евгений опасался, что под влиянием Парижа, Общество Миссионеров Прованса вскоре будет распущено. Отец Франциск Тампьер утешил тогда о. Евгения: «Бог с нами, раз Он позволил нам сострадать на Его Кресте. Пусть отец не падает духом. Это неприятные слова, но мне кажется, что они направлены лишь против Вас, отец».
ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ

Проблемы со стороны епархиального духовенства ослабили здоровье и силы о. Евгения. Но это не все, еще большие трудности создавали ему сами же миссионеры. В 1823 году значительная часть Общества Миссионеров Прованса грозила покинуть орден. Что стало причиной? Миссионеры возражали против того, чтобы о. Евгений и о. Франциск Тампьер приняли должность генерального викария, воcстановленную в 1822 году марсельской епархией, первым ординарием которой стал Фортюнат де Мазенод, дядя о. Евгения. Должность генерального викария значительно поднимала престиж Общества Миссионеров Прованса, но в то же время вредила внутренним отношениям Общества. Два руководителя этого Общества, принимая должность генерального викария, должны были отказаться от евангельской бедности, которую до сих пор так усердно проповедовали своим подчиненным. Что о таком решении могли сказать нищие, которые обожали обоих миссионеров? Обязанности генеральных викариев в только что восстановленной епархии могли так увлечь их, что у них уже не хватило бы времени на приходские миссии. Как в таком случае они могли стоять во главе Миссионеров Прованса? Ведь, управляя в Марселе, они редко смогли бы бывать в Эксе, и об участии в приходских миссиях, вероятно, уже не может быть и речи. Некоторые, узнав об этом, покинули Общество.

Была еще и другая причина, угрожавшая дальнейшему существованию Общества. О. Евгений хотел ввести обеты. На это особенно резко отреагировали епископы: епископ из Фрежюса, а также епископ из Экса сказали, что такие обеты будут недействительными. Они отозвали своих священников обратно в свои материнские епархии. Особенно агрессивным был епископ из Экса, он обвинил священника Евгения де Мазенода в обмане. Публично назвал его «лицемером», «недостойным Царства Божьего», «гробом скрытым». О. Евгений к этому времени был настолько зрелым христианином, что на такие оскорбления вообще не отвечал. Он также не принимал во внимание оскорбления со стороны епископов, но больше расстроился из-за того, что четыре миссионера оставили Общество Миссионеров Прованса, не соглашаясь на принятие монашеских обетов. Это был удар для Общества, которое тогда насчитывало всего лишь 13 человек. Разве можно было приниматься за дальнейшую работу. Ведь все уже были на пределе физических возможностей. «Потух соломенный огонь», - так оценил эту ситуацию о. Евгений.
«РЕВНОСТЬ ПО ДОМУ ТВОЕМУ СНЕДАЕТ МЕНЯ»
Кто больше любит, тот больше и страдает. О. Евгений любил своих миссионеров больше всего. Особенно близки были его сердцу те, кто всю свою жизнь посвятил службе человеку. Их количество стало уменьшаться, за последние годы несколько человек умерло, как раз самые молодые и подающие большие надежды. Он знал по собственному опыту, что это истощение. Речь не идет об усталости, которую чувствует человек после хорошо выполненной обязанности, но о том человеческом состоянии, в котором, даже чувствуя голод, отказываешься принимать пищу и приговариваешь себя на бессонные ночи. О. Евгений пережил это после миссии в Гранс в 1816 году. Для него было счастьем иметь рядом с собой о. Франциска Тампьера, который запрещал ему переутомляться и заставлял его отдыхать. У о. Евгения были проблемы с кровообращением, поэтому он вынужден был поехать в деревню на отдых. Там он был очень нетерпеливым, считал, что уже здоров и может возвратиться на обновление миссии в Гранс. Однако, острые боли в сердце были для него предостережением. Он был вынужден вернуться в деревню. В то же время, будучи человеком дела, о. Евгений не мог выносить безделья в деревне. Ведь его собратья были переутомлены, как он может отдыхать? Эта мысль доводила его почти до безумия. В последующие годы стало немного лучше. Когда, однако, в 1823 году он отправился со своими собратьями на миссию в Высокие Альпы в Талларде, сердце отказалось слушаться. Отец был вынужден отложить работу и уйти на отдых.

Он хорошо знал, что такое истощение. Предостерегал об этом своих молодых собратьев, которые неосторожно бросались в водоворот работы. «Берегите себя, ради любви Бога! Берегите себя». Так наставлял, но особенно любил тех, кто не берег себя. В первых монашеских правилах записал такое предложение: «Пусть в вашей жизни осуществляется святое усердие, чтобы вы были готовы для любви Христа и спасения душ все пожертвовать Богу: ваше материальное имущество, ваши способности, удовольствия вашей жизни, больше – саму вашу жизнь».

С 1823 года почти ежегодно умирал один из миссионеров от истощения. Первой жертвой апостольского усердия был о. Иаков Журдан, умерший в Эксе в 1823 году. Следующим был о. Онорат, который умер в возрасте 30 лет, истощенный до такой степени, что кашлял кровью. В 1827 году смерть пришла в Марселе и к о. Мариусу Сюзанн. Ухудшилось здоровье и о. Дюпи. Во время торжества Успения Пресвятой Девы Марии заболел о. Марку. Когда о. Евгений присутствовал на понтификальной мессе своего дяди в соборе в Марселе, ему незаметно передали записку: «Отец Марку потерял сознание». Он немедленно оставил собор и направился в Экс, где уделил больному другу последние таинства. Каждый день о. Евгений приходил к умирающему, и начиная с 20 августа уже не покидал его кровати вплоть до смерти.

Ангел смерти унес следующую жертву в середине июля 1828 года. «Наш ангел, как истинный святой, испустил свой последний дух», - так писал о. Евгений о смерти о. Виктора Арну в 1828 году. Молодой 24-летний парень сумел очаровать все окружение своей кротостью и мягким характером. Располагала его простота. Когда о. Евгений узнал о его смерти, то не мог успокоиться и долго стоял на коленях в одиночестве перед дарохранительницей. Там он искал утешения своей боли. Слишком много он потерял молодых сотрудников, слишком много отошло к Господу. «Из них можно было бы сформировать большую общину. У нас уже есть дом Миссионеров Прованса на небесах, живущих в доме Отца».

Зимой, в конце 1828 года, и в начале 1829 года о. Йосиф Гибер и о. Жанкар после очень утомительной миссии в Бург д’Уасан, возвращались в Марсель. Было очень холодно, и по дороге отец Жанкард вдруг потеряв сознание. Отец Гибер расстелил на снегу свой широкий плащ и положил на него истощенного о. Жанкара. Взяв по-братски его голову в свои руки, он молился к Небесной матери, пока о. Жанкар не пришел в сознание.

В 1829 году умер о. Мариус Сюзанн. Основатель Миссионеров Прованса был безутешен. Они очень хорошо понимали друг друга, были братскими душами. О. Сюзанн был прекрасным проповедником, ценным исповедником и духовным советником, а также талантливым организатором и любимым собратом. Несмотря на дружеские отношения, связывавшие Основателя и о. Сюзанна, о. Евгений де Мазенод освободил его от должности настоятеля, когда его община с пренебрежением отнеслась к исполнению монашеских правил. Чего это стоило о. Евгению, можно только догадываться. Но он был неумолим: «Когда речь идет о выполнении своих обязанностей, я ни на что не буду закрывать глаза». Он любил всех, но в отношении дисциплины оставался последовательным и неумолимым.

Может быть о. Евгений чувствовал, что о. Сюзанн умрет в молодом возрасте. В его письмах часто повторяется предложение: «Заботьтесь о его здоровье! Он не выносит холода, ухаживайте за ним... Читай проповеди, и следи, чтобы не было одышки, чтобы не перехватывало дыхание!... Ради Бога, заботься о себе! Я люблю тебя больше, чем самого себя. Не делай ничего, что могло бы сократить твою жизнь! Если я первый умру, умру только раз, но, если ты умрешь прежде меня, то мне придется умирать два раза!» Когда о. Сюзанн начал кашлять кровью, о. Евгений сразу же отправился к нему. Он горячо молился за него и всех призывал молиться о его выздоровлении. Благодать Божья дала ему примириться с тем, что происходило. Он примирился с волей Божьей. Это был самый важный плод его молитвы. Но все же отец не прекращал молиться о выздоровлении своего собрата и друга. Во время Святой Мессы он просил Бога: «Господи, тот, кого я любил, – болеет». О. Евгений радовался, когда появилось небольшое изменение к лучшему, небольшая надежда на выздоровление. Но болезнь вернулась с новой силой, и это уже полностью перечеркнуло всякие человеческие надежды. После посещения больного о. Евгений писал: «Я никогда так не переживал скорбей Пресвятой Девы Марии возле креста, как теперь, когда стоял у смертного ложа моего друга. Я умираю, наверное, сто раз в течение дня. Мою боль невозможно передать, она безмерна. Мое сердце разодрано болью, но через силу я говорю ему о милосердии Божьем. Все, что ему говорю, он принимает с подчинением. Однако, когда отойду от него, чувствую себя опустошенным и бессильным.... Переживаю постоянный страх, как Господь Иисус в Гефсиманском Саду». В середине ноября смерть казалась неизбежной. Борьба с ней продолжалась до 31 января 1829 года. Наконец, решительно вмешался о. Франциск Тампьер и заставил о. Евгения пойти отдохнуть, поспать хотя бы одну ночь. О. Сюзанн умер в 30-летнем возрасте.

Спустя три месяца после смерти о. Сюзанна о. Евгения настиг новый удар. Сильно заболел о. Иполит Куртес. О. Евгений сразу же отправился в Экс. О. Куртес почувствовал себя лучше, но в свою очередь сильно заболел о. Евгений. Череда болезней и смерть его ближайших сотрудников так потрясли его, что он потерял много сил. Забота о епархии, генеральным викарием которой он был, а также забота об Обществе Миссионеров Прованса, основателем и настоятелем которого он был, к сожалению, превосходили его силы. С момента смерти о. Сюзанна, о. Евгений чувствовал себя особенно истощенным. Повторялись надоедающие боли в сердце, были трудности с дыханием. Врачи ставили однозначный диагноз: полное истощение. Собратья искали помощи в сверхъестественной сфере и отправились в паломничество в Марсельский санктуарий Нотр Дам де ла Гард. У подножия пригорка они сняли обувь и шли босыми до вершины. Предполагалось, что 14 июля 1829 года о. Евгений умрет. Ему было уделено таинство больных. Прежде чем принять это таинство, он сделал то, что свидетельствовало о его верности монашеским правилам, а также свидетельствовало о заботе сохранения правил и со стороны миссионеров. Ночью прибыл в Экс молодой миссионер, обвиненный в том, что изменил монашеским правилам. О. Евгений созвал генеральный совет Общества, где был рассмотрен случай молодого миссионера. Совет признал его виновным по поставленному ему обвинению. Дрожащей рукой о. Евгений подписал декрет, отпускающий этого миссионера из Конгрегации. Перед лицом смерти он знал, что оставаться верным монашеским правилам важнее, чем сохранить численность Конгрегации. Положение его здоровья хотя и стало улучшаться, но в 1836 году вернулись кровотечения. Спустя несколько месяцев уже не было никаких улучшений, и ему стоило больших усилий, чтобы произнести хоть несколько слов.

Корсика, родина Наполеона, требует от своих жителей труда и пота, потому что земля там неподатливая, не дает легкий урожай. Борьба с природой формировала корсиканцев. Революция и правление Наполеона оставили на острове много неизгладимых следов. Распространился антиклерикализм, на острове не хватало священников. Епископ Касанель из Аяччо обратился к о. Евгению, генеральному викарию марсельской епархии, чтобы тот дал ему хотя бы трех Миссионеров Прованса в качестве преподавателей и форматоров, среди которых был и о. Альбини. Как раз было время каникул, о. Альбини воспользовался ими для проповедования приходских миссий. Эта была трудная работа, поскольку религиозное запущение корсиканцев было особенно глубоким. Первую приходскую миссию он провел в местечке Муата. Пришли верующие со всего округа, повсюду разлетелась весть о том, что набожный священник Карл Альбини проповедует учение. Его обязательно нужно послушать! Как всегда, миссия закончилась возведением миссийного креста. Тогда и произошло чудо, которое подтвердили несколько тысяч научных свидетельств. Рабочие старательно работали, чтобы поместить крест в предварительно выкопанную яму и воздвигнуть его. Внезапно, тяжелый крест вышел из-под контроля работающих и грозил раздавить их. Неожиданно вмешался о. Альбини, схватил крест и вознес его как перышко. Все присутствующие посчитали это чудом. Еще большее чудо совершилось в самих корсиканцах. Люди, враждовавшие многие поколения, обнимались со слезами на глазах, просили прощения и присягали друг другу в дружбе до смерти. По всей округе было слышно: «мир и прощение». Это был переворот на острове, где месть имела наибольшие права. О. Альбини умер в молодом возрасте. Усердный молодой священник слишком полагался на свои силы, отказывался от каникул и отдыха и закончил свою жизнь в раннем возрасте. Когда о. Евгений узнал о болезни о. Альбини, то пожертвовал Богу свою жизнь, чтобы Бог спас апостола Корсики. Однако, намерения Бога были другие. О. Альбини умер в мае 1739 года. О. Евгений писал тогда своему другу: «Богу было угодно призвать к вечности своих любимых, самых лучших, тех, кого Он признал созревшими для царства небесного».

Такие потери могли разочаровать человека, но могли также укрепить доверие к Богу, в надежде на то, что Бог не покинет своих слуг. В простой тетрадке о. Евгений писал: «Боже мой, я хочу молчать, покорно принимая Твою волю. Эту благодать я имею благодаря Тебе. Если бы я доверял только себе и человеческим меркам жизни, то я должен был бы во всем усомниться. Но я доверяю Тебе, да будет воля Твоя. Дай мне свет, чтобы понимать, что Твоя воля ведет меня прямо к той цели, которую я перед собой поставил. Дай мне силы, чтобы ничто не могло меня оттолкнуть от настойчивого стремления к Тебе. Ты призываешь работников в свой виноградник. Мы отвечаем на этот призыв и идем в этот виноградник. Каждый из нас хочет выполнить доверенное Тобой задание, в своей работе умножить данные нам таланты, ибо жатва предстоит великая. Просим Тебя о благословении наших намерений. Ты даешь нам его, и дело наше возрастает просто чудесным образом, но тут же следует удар, как если бы Ты лишал нас средств, необходимых для осуществления нашей цели. Кто же может тогда достичь этой цели? Цель, как мы убеждены в этом, Ты нам наметил. Это и есть тайна нашей веры. Умоляю Тебя, Боже, сокрытый от нас в непостижимой тайне Святой Троицы, Единый в Троице, дарующий нам свою любовь в тайне Евхаристии. Если когда-то Ты посчитаешь меня препятствием для реализации Твоих предвечных планов спасения всех людей, тогда, прошу Тебя, удали это препятствие. Уже не первый раз повторяю Тебе, Боже, поступи со мной по Твоей святой воле».