Облаты Непорочной Марии Обухов 2005 От русского издателя Новая биография

Написание бреве заняло больше времени, чем ожидал о. Евгений. 15 апреля 1826 г. он попрощался со Святейшим Отцом, принял благословение для себя и всей Конгрегации. Как истинный южанин, о. Евгений схватил руку Папы, поцеловал ее и прижал к своему лбу.

4 мая он выехал из Рима и уже через месяц добрался до Экса, где его с энтузиазмом приветствовали миссионеры.

Особенность облатской миссии, утвержденной Святым Отцом, которую о. Евгений старался объяснить и донести своим миссионерам, сформулирована в Правилах облатов. Как уже часто об этом говорилось, о. Евгений глубоко переживал по поводу пренебрежения священниками своими душпастырскими обязанностями во французской Церкви.

Он хотел оживить эту Церковь, реформировать её. Церковь для него была мистическим, продолжающим жить Телом Христа, а не только иерархией. Он говорил о Церкви всегда с большим уважением, называл ее своей «Матерью», «великолепным наследием Спасителя», «любимейшей Невестой Единородного Сына Божьего». Свое уважение к Церкви он выразил в предисловии к Правилам, где также искренне пожелал стремиться к обновлению и возрождению Церкви.

В силу св. таинства Крещения, каждый ученик Христа особенным образом принимает спасительное призвание, которое должен выполнить в Церкви и при помощи Церкви, призвание, берущее начало в природных способностях каждого человека. О. Евгений равно как от природы, так и по благодати был сотворен для того, чтобы стать апостолом Иисуса Христа. К его Конгрегации притягивались те, кто подобно Евгению, хотел быть апостолом в современном мире. Поэтому Правила отражают апостольский дух.

Что может побудить человека присоединиться к Конгрегации Облатов Непорочной? Он должен почувствовать в себе внутренние силы, склоняющие его к посвящению себя целиком делу спасения человеческих душ. Такой человек должен четко слышать голос Христа, призывающий его пойти за ним, для выполнения Его спасительной миссии, чтобы во все концах мира словом и делом провозглашать людям послание о спасении.

Чтобы работа миссионеров была истинно апостольской, во второй части своих правил о. Евгений дал им конкретные, практические советы по поводу того, как осуществлять облатскую спасительную миссию в мире. Например, то, что облаты должны избегать заурядности, эгоизма, механического бездушного провозглашания принятых призывов. Миссионер должен быть как по природе, так и по благодати совершенным, зрелым, постоянно обновляющим свое призвание. Его жизнь должна носить общинный характер: ни себя ни других он не сможет спасти без помощи своих монашеских собратьев. В работе над своим освящением облат должен ценить молитву, особенно молитву созерцательную, в беседе с Богом наедине.

В третьей части Правил говорится об управлении и обязанностях в деле развития Конгрегации.

Правила облатов имеют универсальное значение, они показывают дорогу к совершенству, к освящению себя и мира. Папским одобрением эта дорога официально признана Церковью. Путь этот прост и доступен каждому. Чтобы спасти себя и мир, прежде всего, необходимо любить Иисуса Христа и во имя этой любви служить каждому ближнему.

VI. НА ПУТИ К ЕПИСКОПСТВУ
МНОГИЕ СТРЕМЯТСЯ ЗАНЯТЬ КАКУЮ-ТО ДОЛЖНОСТЬ,

КТО-ТО УЖЕ ЗАНИМАЕТ ПОСТЫ, ДРУГИХ ЕЩЕ НУЖНО УГОВАРИВАТЬ И ВЗЫВАТЬ К ИХ ЧУВСТВУ ДОЛГА, ЧТОБЫ ОНИ ПРИНЯЛИ ВВЕРЕННУЮ ИМ ДОЛЖНОСТЬ И СЛУЖИЛИ ЦЕРКВИ

(Евгений де Мазенод, Дневник, вечером 15 мая 1837 года)

Поначалу все развивалось успешно. Король Людовик ХVШ (1814-1824 гг.) позволил назвать себя «монархом всех христиан». Во время его правления были восстановлены привилегии, которые Церковь имела до революции. Были отменены разводы, утверждено верховенство церковного брака над гражданским, а князья, ранее связавшие себя гражданскими узами, лишались права на получение государственной пенсии. За грабеж церковного имущества наказывали пожизненной каторгой, а за воровство литургических сосудов и их осквернение наказывали так же, как и за покушение на короля; была введена цензура прессы. Но такие распоряжения могли иметь только одно последствие: углубить ненависть людей ко всему, что касалось Церкви. Государственная коллегия была рассадником антиклерикализма, антицерковного духа, в средствах массовой информации распространялось безнаказанное высмеивание всего, что имело связь с Богом. Это приводило к постоянным бунтам, и даже к революции учеников и студентов против законных властей. Такие же события проходили и в Марселе. Публично высмеивали и избивали тех учеников, кто по воскресеньям ходил на св. Мессу. Церковные песни высмеивались, а их переделанные богохульные варианты популяризовались.

Если проанализировать королевскую прессу тех лет, то можно легко убедиться в том, как стремительно углублялась пропасть, разделяющая католическо-королевское правление и либеральное антиклерикальное мещанство. Особенно ненавидели иезуитов и все католические монашеские конгрегации. Политические взгляды неумолимо склонялись к левым.

В октябре 1827 г. назрел открытый конфликт между правительством и либералами. Пал кабинет Йосифа Вилеля, вернувший контроль Церкви над школами, позволивший вернуться иезуитам, распустивший народную армию, а также назначивший компенсацию политическим эмигрантам. В 1828 г. либеральный союз с Жаном Батистом Гей де Мартиняком набрал большинство голосов в парламенте. Он всеми силами стремился к ослаблению влияния Церкви, к лишению её тогдашних привилегий. Было ограничено влияние Церкви на школы. Воспитание молодого поколения носило светский характер. И о. Евгений, и его дядя, епархиальный епископ Фортюнат де Мазенод, всей душой вовлеклись в борьбу за присутствие Церкви в школах. Церковь проиграла эту борьбу, но она была лишь прелюдией перед основной битвой. Июльская революция 1830 г. еще раз изменила облик Франции. Король Карл Х отрекся от престола и бежал в Англию. Его наследник Луи Филипп I (1830-1848) в отношении к Церкви занял позицию далекой дистанции.

ЕПИСКОП – ПОМОЩНИК МАРСЕЛЯ

Главной проблемой этой епархии была нехватка священников. Половина епархиальных священников были старше 60 лет. Чтобы открыть представительства там, где уже не было ни одного священника, епископ потребовал 50 неопресвитеров. Но в духовной семинарии не было ни одного клирика. Население города быстро росло. Не хватало церквей. Не было ни одного местного монастыря, а женские общины состояли из сестер в уже очень преклонном возрасте.

Евгений де Мазенод приступил к работе с особым усердием. Когда в 1830 г. только появилась надежда на улучшение, вспыхнула июльская революция. Правительство, вероятно, правильно предчувствовало, что среди духовенства, а именно в епископской курии, притаились сторонники Бурбонов. В 1831 г. правительство приняло решение после смерти епископа Фортюната де Мазенода распустить марсельскую епархию.

Когда епископ Фортюнат узнал об этом, то начал предпринимать усиленные действия, стремясь, чтобы его племянник Евгений скорее принял хиротонию и стал его наследником. О. Франциск Тампьер привез в Рим соответствующее письмо епископа Фортюната, который представил Папе Григорию ХVI трагичную ситуацию марсельской епархии и попросил его о назначении епископа коадъютора. На эту должность он рекомендовал своего племянника Евгения как священника, преданного делу Церкви и знающего положение дел марсельской епархии.

Папа согласился на это предложение с условием, что де Мазенод отправится в Рим и там примет хиротонию, чтобы не дразнить правительство в Париже. 14 октября 1832 г., без ведома французского правительства, о. Евгений принял хиротонию в римской церкви св. Сильвестра.
КОНФЛИКТ С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ
Со спокойной совестью епископ Евгений де Мазенод вернулся во Францию. Он был убежден в том, что находится в распоряжении Церкви, защищая ее свободу. Эта эйфория продолжалась недолго, вскоре он мог убедиться в том, сколько хлопот себе прибавил, настроив против себя не только региональную администрацию в Марселе, но и центральные власти в Париже.

Сначала его обвиняли в заговоре против властей короля Луи Филиппа, упрекая его в том, что он возглавлял собрание бунтовщиков, намеревавшихся свергнуть короля. Позже его фамилия была связана с покушением на комиссара полиции. И одно, и другое обвинение епископ смог легко устранить. Но тогда было выдвинуто обвинение, против которого отцу было сложно бороться. Он был обвинен в стремлении к должности епископа из-за жажды власти, вот почему, дескать, он и не оповестил французское правительство.

Завязалась живая переписка между Римом и Парижем. Посол Королевства Франции при Апостольском Престоле заявил, что его правительство «решительно отказывается» от епископского назначения, которое Папа дал Евгению де Мазеноду. Официальным (тоном, присущим итальянским дипломатам) образом, в соответствии с тем, как всегда поступали итальянские дипломаты, епископ Евгений был вызван в Вечный Город. Внешне спокойный, но внутренне разочаровавшийся, он изложил Папе отчет о своей новой деятельности на посту епископа. Папа признал, что французское правительство использовало «случай де Мазенода» для ослабления Церкви во Франции. Без согласия правительства он был посвящен в епископы без права на наследство. Такой шаг был бы возможным только с согласия правительства.

Епископ Евгений много выстрадал, но узнал, в чем конкретно его упрекает Париж. В подтверждение этому он получил из Парижа уведомление, что он не может исполнять в Марселе никаких епископских функций, и что правительство не будет выплачивать ему пенсию епископа. А если он осмелится возвратиться в Марсель, то тут же при помощи полиции будет выдворен из города. Епископ Евгений не принимал этого близко к сердцу. Несмотря на протесты дипломатов, Папа позволил ему вернуться во Францию.

И БЕЗЗАЩИТЕН ПЕРЕД ПРАВИТЕЛЬСТВОМ

В Марселе епископ Евгений обратился в суд с заявлением относительно судопроизводства против властей, стремясь отстоять свои права марсельского епископа; обвинил правительство в опорочивании католического священника. В качестве защитников были взяты наилучшие адвокаты Франции. Было ясно, что с точки зрения закона он был невиновен. Началось постепенное антимазенодовское наступление французской дипломатии. Правительство давило на Папу, чтобы тот просил епископа Евгения отказаться от дальнейшего процесса и не допустить обострения ситуации во французско-церковных отношениях. Процесс был почти выигран. Евгений всегда был верен Папе, неужели Папа оставил бы его? Он забыл о себе, сохранив верность Папе, и ответил: «Я всегда буду верен Папе, даже в том случае, если Папа решит меня уничтожить». Либералы согласились на прекращение процесса. Тем самым Рим как бы признал вину епископа Евгения. В соответствии с этим решением правительство лишило епископа гражданских прав, но с этим о. Евгений не смог смириться. Не дожидаясь согласия Папы, он выразил решительный протест и подал в суд на апелляцию. Тогда «Случай де Мазенода» вернули на рассмотрение. Спустя несколько недель, его вновь попытались вынудить отказаться от дальнейшего процесса и не просить о восстановлении гражданских прав.

Это решение огорчило епископа Евгения больше, чем первое. Письмо Римской Курии было сформулировано в бюрократичном тоне и сильно его расстроило. Он всегда был французским патриотом. По какой причине и по какому праву его лишили гражданства? Разве он мог спокойно это принять? Почему Папа оставил его, почему он потерял расположение Папы? Григорий ХVI совершил не одну политическую ошибку, но епископ Евгений остался послушен ему. Он писал: «Папа обязал меня прервать процесс, я же со своей стороны принимаю его волю, чтобы не осложнять ему проведение его политики. Поэтому я отказываюсь от аппеляции, и все, что случится, вверяю Богу. Да будет Его воля».

Позднее епископ Евгений узнал, что канцелярия Римской Курии неверно передала слова Папы в своем письме к епископу. Он принял это спокойно: «Я должен верить в то, что письмо Апостольского Престола выражает волю Папы. Этого мне достаточно, поэтому я должен отказаться от защиты своих прав». Напряжение между епископом и властями продолжало нарастать. Министр по делам религий относился к французскому епископу как к иностранцу, и в конце позволил ему пребывать во Франции». Но при условии, что, если он осмелится критиковать правительство, то будет безоговорочно выдворен из Франции.
ПРИМИРЕНИЕ С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ
Епископ Евгений и в дальнейшем продолжал оставаться генеральным настоятелем облатов, а также марсельским генеральным викарием, поэтому рано или поздно его отношения с властями снова могли обостриться. Пытаясь смягчить их, подключился о. Йосиф Иполит Гиберт.

Он был любимым учеником Основателя, ректором духовной семинарии в Ажасио, а позже кардиналом-архиепископом Парижа. Во второй половине июля 1835 г. он гостил в Париже. По доверенности Основателя он пытался узнать в Париже мнение правительственных сфер о епископе Евгении.

Король принял 33-летнего о. Гиберта в присутствии нунция, посла Франции при Апостольском Престоле и нескольких министров. О. Гиберт был прирожденным дипломатом, тогда он смог прозондировать взгляды своих собеседников. Сложнее обстояло дело с Министром по делам религии Шмитзем, но и эта беседа закончилась для облата удачно. Министр настойчиво возвращался к одному: правительство может реабилитировать епископа Евгения с гарантией, что он не будет восставать против властей. Тогда отец Гиберт предложил следующее: правительство может легко убедиться в лояльности епископа Евгения, назначив его марсельским коадъютором с правом наследия, тогда епископ Евгений будет обязан принять присягу на верность Конституции.

У Министра Шмитза округлились глаза: «Это было бы для епископа Евгения незаслуженной наградой!» - «Нет, это было бы для него наказанием, поскольку епископ Евгений расценивает епископский чин как ношу, которая осложнит ему жизнь». - «Какое впечатление сложится от такого назначения, каким будет общественное мнение?» - «Впечатление сложится только одно – принятие присяги будет означать то, что епископ сделал шаг в направлении правительства, а не правительство сблизилось с епископом».

Собеседники дали выход своему красноречию. О. Гиберт говорил быстро, как южный француз, но без раздражения. Вежливая улыбка не сходила с его лица. Казалось, что он скорее представляет правительство, чем епископа Евгения де Мазенода. Министр перешел от упреков к заявлению и дал понять отцу, что правительство готово закрыть конфликт, но первый шаг должен сделать епископ.

О. Гиберт понял, что для епископа Евгения пришло время «обратиться в Париж с небольшим письмом, в котором он бы представил королю и в министерство по вопросам религии свое желание урегулировать всякие споры». Это была бы обычной формальностью, маленьким жестом доброй воли. Епископ, однако, понял это иначе. Решительным тоном он отказался от написания такого письма, хотя всем сердцем желал, чтобы наконец-то спор с властями был закончен. Евгений боялся, что облаты могут истолковать такой шаг с его стороны, как примирительный жест с той целью, чтобы любой ценой остаться наследником своего дяди Фортюната в марсельской столице. Он не желал такого епископства ради славы, но принял эту должность от Папы, чтобы во Франции отстаивать права Папы как суверенного главы Вселенской Церкви. Поэтому Евгений колебался: стоит ли ему делать первый шаг или не стоит.

О. Тампьер торопил епископа с написанием такого письма, но тот отказался. О. Тампьер начал терять терпение: «Желает ли Ваше Преосвященство выбраться из сложившейся ситуации или же хочет в ней настойчиво оставаться? Если ответите «нет», хорошо, Ваша воля, но тогда Вы должны принять все последствия этого. Должны однозначно запретить о. Гиберту выступать где-либо в Вашу защиту. Должны спокойно сносить любые оскорбления, с которыми Вы столкнетесь, принять все обвинения, которые были раньше, есть сегодня и еще будут завтра, это значит, что Вы не сможете защищаться. Но если, все же желаете выбраться из этой каши, должны хотя бы немного способствовать этому, хоть немного довериться своим друзьям, которые высоко ценят Вашу честь. Мы никогда ничего не предпринимали такого, что могло бы бросить тень на Вашу честь. Поверьте, что мы не предлагаем Вам ничего такого, за что Вас могли бы пристыдить». Слова о. Тампьера попали в десятку. Епископ Евгений уступил. Письмо, которое он написал, было настолько формальным, написано в таком холодном тоне, и каждое слово было настолько взвешенно, что министр не захотел его принимать.

О. Гиберт уговорил Основателя написать еще одно письмо, на что тот не хотел соглашаться и писал о. Тампьеру: «Не сердись на меня... но я смогу написать только то, что соответствует моим убеждениям.... я не буду писать сладких слов, которые можно принять за правду, но которые не соответствует действительности… я никогда не откажусь от своих убеждений». Но позднее он все же уступил своему духовному руководителю, о. Тампьеру, и написал новое письмо, которое понравилось властям Парижа.

Когда, наконец, дела решились, старый епископ Фортюнат де Мазенод доставил своему племяннику новые хлопоты. Ни с кем не посоветовавшись, он написал министру по вопросам религии письмо, что оповещает о своей отставке и объявляет племянника наследником, марсельским епископом.

Прошло несколько месяцев, и 7 апреля 1837 г. епископ Фортюнат получил от Министра по вопросам религии ответ, в котором подтверждалось принятие отставки старого епископа и назначение Евгения де Мазенода новым марсельским епископом. Исполненный радости, епископ Фортюнат побежал с этой новостью в комнату племянника. Известие застало епископа Евгения врасплох, привело его в замешательство, и даже задело. 15 мая Апостольская Столица подтвердила решение Парижа, а 24 декабря 1837 г. епископ Евгений был утвержден на пост епископа марсельской епархии. Епископ-сеньор умер в 1840 г. в возрасте 91 года.

ПОСЛЕДОВАВШИЕ ЗА НАЗНАЧЕНИЕМ

Глазами веры он видел все слои своих епархиан: Врагов Церкви и людей, которые считали себя просвещенными и издевались над религией, и тех християн, кто не считал Евгения своим пастырем, и тех, кто в Церкви не видел для себя поддержки, и безработных, и молодежь, и стариков без средств к существованию, а также больных, о которых никто не заботится. Он был епископом для всех, таким он видел свое задание.

Как бы он хотел рассчитывать на своих священников! Будут ли они подчиняться его распоряжениям? То, что называлось душпастырством, становилось бездушной рутиной. Душпастыри желали себе, чтобы никто не нарушал их благого покоя и не вводил никаких новшеств. Епископ Евгений был неисправимым мечтателем, мечтал о подлинном апостольстве. Он близко к сердцу принимал проблемы и моральную нищету простого народа. Как миссионер он мог им помогать, но как епископ он должен будет много времени проводить за письменным столом, обремененный административными обязанностями, перестанет быть душпастырем. Отношения отца с людьми не были поверхностными. Теперь же находясь с визитом в приходе, с целью совершения таинства миропомазания и желая начать там душпастырскую деятельность, он понимал, что люди могут ждать от него только одного, чтобы он вернулся в свою резиденцию в Марселе. Что входило в его обязанности? Он должен был представлять Церковь в своем в своей провинции, встречаться с политиками, участвовать в конференциях, устраивать аудиенции, напоминать нерадивым душпастырям об их обязанностях и призывать их к истинному усердию; укомплектовывать опустошенные приходы; воодушевлять простых верных; вводить в епархии монашеские общины; заботиться о призваниях ко священству, построить новый собор и улаживать еще очень много других вопросов.

Все эти заботы нашли своё выражение в ежедневных молитвах. В дневнике можно прочесть такую запись: «Боже, прибудь ко мне с помощью. Господи, поспеши спасти меня. Только Ты сможешь меня укрепить. Только Ты сможешь разжечь мою веру, мою любовь. Только тогда, когда в моей душе зажжется Твоя любовь, я смогу приступить к своему служению, служить тем, к кому Ты меня послал. Пока я имею слабое представление о своих обязанностях и планах, которые ждут меня на должности епископа. Я осознаю, что мои добродетели - это мои недостатки, и многими качествами я вообще не владею. Однако, я приступаю к своему делу, доверяя Тебе, уповаю на Тебя и знаю, что Ты не откажешь в помощи тем, кто в ней нуждается. Если бы я доверял себе, своей слабости, то я не мог бы удовлетворить ожиданий Церкви и выполнить Твои планы спасения мира. С первого дня я хотел бы быть хорошим епископом и успешно работать над спасением доверенного мне стада. В этом служении я хотел бы стать достойным Твоего призвания».

Он просил Святого Духа помочь ему услышать Его вдохновения, а то, что услышит, реализовать с Божьей помощью. Просил о смелости в принятии соответствующего решения. Просил помочь быть верным своей епархии и отвести от нее все угрожающие ей несчастья. «Если бы я показал свои страхи людям и руководствовался бы только человеческими чувствами, то изменил бы своему призванию к епископскому служению. Мне не следует искать покоя ценой пренебрежения своими обязанностями. Я должен решительно и последовательно выступать против всяких проявлений эгоизма, желаний, личных интересов. Я буду беспощадно и последовательно выступать против любых проявлений эгоизма, личных интересов, против нехватки требуемой нам усердности, против всякой рутины в религиозной жизни, против угодничества некоторых священников. Я посещу все приходы в епархии и буду заботиться о них должным образом. Знаю, что такое епископское служение встретит препятствия на своем пути. Не буду придерживаться принципа железной метлы, поскольку знаю, что достигну большего кротостью и снисходительностью. Но все в епархии должны понять, что я этой епархией управляю и несу за нее ответственность перед Богом, поэтому я должен усиливать полезное и устранять все, что идет во зло. Отсутствие руководства может даже сильнее разрушить епархию, чем какие-то враги».