«Ударилась об землю, обернулась и улетела»

Среди русских вариантов сказки самой распространенной
является контаминация сюжета 402 АТ ДЦаревна-лягушка» с сю-
жетом 400
1
ДПоиски исчезнувшей жены» (22 случая из 32): 
Три царевича идут искать себе жен по направлению брошен-
ных предметов или пущенных стрел; младший находит на бо-
лоте лягушку, она становится его женой, лучше всех выполня-
ет поручения царя (шьет, ткет, печет, пляшет) и превращается
в царевну; муж сжигает ее шкуру; царевна исчезает. Продол-
жением чаще всего является тип 400: муж ищет исчезнувшую
или похищенную жену [СУС]. 
Треть вариантов представляют собой сказки без второго хода,
т.е. без поисков жены. Из восьми сказок пять такого рода были
рассказаны мужчинами и три – женщинами.
Далеко не во всех русских вариантах сказки суженая младше-
го из царевичей оказывается лягушкой. В восьми случаях из
тридцати двух она является в облике старушки (восьмидесяти
или двухсот лет, старушки-Деле кости вместе»), в одном варианте
– уткой и в одном – крысой. Обратим внимание и на тот факт, что
из десяти рассказчиков-мужчин пятеро рассказывают сказку о
вынужденной женитьбе на старухе:
Доходит до этой избушки. А она инда в землю вросла, вся
мхом одета. Смотрит – там сидит старушка лет двухсот и вся
мхом поросла, волосы страшные, на нее глядеть страшно. И
держит она в руках Ванину стрелу. Ваня тут оторопел [СУС].
Все варианты сказки содержат указания на то, что выпавшая
по жребию невеста представляется Ивану-царевичу неприемле-
мой. Однако в ответ на полученное с применением магических
способов согласие жениться царевна превращается в красавицу
(сбрасывая лягушачью шкурку или перебрасывая кольцо с паль-
ца на палец). Кроме регулярной смены облика с дневного пребы-
вания в уродливом облике на ночной – в облике красавицы, на
протяжении всего повествования царевна демонстрирует устой-
чивую во всех вариантах способность к оборотничеству. Так, в
облике белой лебеди или сизой голубицы она покидает дом ца-
47

ревича в конце первого хода сказки. Во втором ходе она превра-
щается в гадов, стрелу, веретено, иглу, когда Иван пытается рас-
колдовать ее в царстве Кощея. В конце одного из вариантов
сказки Иван-царевич должен удержать в руках кинематографи-
чески трансформирующуюся жену: ДОна начнет превращаться
лягушкой, жабой, змеею и прочими гадами, а после всего превра-
тится в стрелу». Сам Иван-царевич во всех вариантах сказки не
проявляет способности к оборотничеству. Полагаю, что описание
персонажа как оборотня есть метафорический способ создания
Другого. В глазах сказочного жениха невеста предстает опасным
отклонением, которому свойственны Ддемонические» черты:
способность к магии и оборотничеству [Дуглас 2001]. Предполо-
жу также, что сказка предлагает дискурсивный синоним ритуа-
лов свадебного перехода.
Е.М. Мелетинский, описывая процесс трансформации мифа в
сказку, указывает на способность последней работать с индиви-
дуальными эмоциональными реакциями. Если миф адресован
коллективу, то события сказки переживают в одиночку: 
Слушатель сказки может непосредственно поставить себя на
место сказочного героя, так что общественная функция
сказки осуществляется через Дсопереживание» слушателя ге-
рою, но в самой сказке речь все время идет о личных преврат-
ностях (разумеется, имеющих социальную основу и отчасти
являющихся результатом разложения родового строя) и их
преодолении в личной судьбе героя [Мелетинский 1998: 299].
Общеизвестно, что композиция волшебной сказки представляет
собой повествовательный эквивалент обряда перехода (в частно-
сти, обряда инициации [Пропп 1946]). Взаимосвязь русской вол-
шебной сказки со свадьбой как переходным обрядом не раз отме-
чалась фольклористами и антропологами [Байбурин, Левинтон
1972: 67–85]. Сроки и время в сказочном хронотопе ДЦаревны-
лягушки», судя по речи исполнителей, укладываются в этапы
проведения свадебного ритуала. Так, царевна-старушка преду-
преждает жениха, что она будет в дурном обличии до момента вы-
вода невесты перед столы: ДНе пецалься, Иван-богатырь, пока
48

столы не пройдут, я старушкой буду, а потом что Бог дас». Как пи-
шут авторы ДРусской свадьбы», Двывод за стол – заключитель-
ный акт ддивьей жизни” невесты, ее растянувшегося на всю дне-
дилю” драматического прощания с домом, и соответственно этот
момент обряда <»>, как правило, объединяется с отдачею кра́со-
ты» [Балашов и др.1985: 218]. Получается, что в тот момент,
когда для невесты заканчивается ее девичья пора и она утрачи-
вает Дкра́соту», в глазах ее супруга она, наоборот, начинает при-
обретать человеческие черты.
Свадьба как переходный обряд имеет дело с сильными эмоци-
ональными переживаниями, часто с пограничным состоянием
сознания их участников. Если слушатель волшебной сказки
идентифицируется со сказочными протагонистами [Holbek 1989:
40–65], то речь скорее всего идет об эмоциях пограничного со-
стояния. 
Особенности сюжета, поэтика времени и пространства, номи-
нации и атрибуты персонажей в вариантах сказки показывают,
что сказочники в полной мере осознавали связь рассказываемой
ими истории с ритуалом. Возраст большинства исполнителей
учтенных сказочных вариантов позволяет предположить, что
они имели опыт свадьбы не только в качестве молодоженов, но и
в других ритуальных ролях. Анализ перечисленных выше харак-
теристик сказки позволяет показать, как фольклорный перфор-
манс Дработает» с социальными и эмоциональными пережива-
ниями в ходе ритуала.
С одной стороны, мотив женского оборотничества для паци-
енса переходного обряда есть способ назвать происходящие с не-
вестой изменения. И именно этот мотив присутствует в северно-
русских свадебных причетах. С другой стороны, сказочная форму-
ла Дударилась об землю и обернулась» находит свои параллели в
пластике исполнения причета невестой на свадьбе. Ударяться об
землю, Дхвостаться», Дхлестаться» и падать в ноги – это лишь
краткое перечисление глаголов, описывающих ее кинестетику.
Как известно, падения в ходе севернорусской свадьбы при испол-
нении причетов были настолько интенсивными, что раны на ко-
49

ленях могли заживать у молодых женщин подолгу. Мотив обо-
ротничества в сказке находит свои параллели в поэтике свадеб-
ных причитаний, а семантика мотива соотносится с лиминаль-
ным состоянием невесты, ее способностью к трансформации, при-
нятию нового, поначалу не очень Дчеткого» социального облика. И
Дстабилизация» облика – не только цель ритуала, но и результат
героических усилий ее спутника в сказке.

жүктеу/скачать 2.83 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: