Очерки истории Грузии. Том 1
жүктеу/скачать 2.57 Mb.
|
| ГЛАВА VIII
ДРЕВНЕЙШИЕ РАННЕКЛАССОВЫЕ ГОСУДАРСТВА И ПЛЕМЕННЫЕ СОЮЗЫ В ЮГО-ЗАПАДНОЙ ГРУЗИИ После падения Митаннийской державы (XIII в. до н. э.) на обширной северной территории, ранее находившейся под ее контролем, воцарилась обстановка политической раздробленности.
Территорию страны Диаухи надо искать в юго-западных районах исторической Грузии. К этому выводу мы приходим на основании самих ассирийских и урартских источников. По этим последним район современного города Эрзерума и верховьев р. Западного Евфрата (совр. Кара-су) представляется уже входящим в состав Диаухи. Так, например, северо-восточнее Эрзерума, между Хассан-Кала и Делибаба, у сел Язлыташ и у 3ивина (также в районе Эрзерума) найдены надписи урартского царя Менуа, повествующие именно о завоевании страны Диаухи и ее «царского города» Шашилу (УКН, 36, 37). Примерно на этот же район как на местонахождение страны Даиаэни указывают и надписи Салманасара III — в 15-й год своего царствования этот ассирийский царь дошел до истока Евфрата (Кара-су) и там получил дань от прибывшего к нему царя Даиаэни Асиа[2]. Район Эрзерума и верховьев р. Кара-су, по всей вероятности, был южной периферией страны Диаухи. Отсюда территория этой страны простиралась, по-видимому, далеко на север. В урартских источниках по соседству с Диаухи, например, упоминается страна Забаха (УКН, 127, 1), название которой сохранилось в наименовании одной из областей Южной Грузии — Джавахети (район современного города Ахалкалаки; древняя Забаха занимала территорию и к югу от этого района, вплоть до района Чалдырского озера). Уже к концу XII в. до н. з. Диаухи (Даиаэни), очевидно, представляло значительную силу, так как мы его видим во главе крупной коалиции племен, живших к северу и западу от Ванского озера и поднявшихся на борьбу против Ассирии. В 1112 году до н. э. (на третьем году своего царствования) ассирийский царь Тиглатпаласар I (1115—1077) предпринял крупный поход против стран Наири. Под этим названием ассирийцы обозначали земли, лежавшие к северу от Ассирии, вокруг Ванского и Урмийского озер[3]. В своей летописи Тиглатпаласар I пространно описывает этот свой поход против северных стран[4]. Главенствующее положение Даиаэни (Диаухи) среди этого объединения стран Наири ясно видно из надписи Тиглатпаласара; лишь царь Даиаэни назван по имени среди царей Наири. Одержав победу над коалицей «царей Наири», ассирийский царь всех этих царей, захваченных им в плен, «прощает» на месте, получает от них заложников, налагает на них дань и, заставив дать клятву покорности, отпускает в свои страны. Лишь Сиени, царя Даиаэни, Тиглатпаласар, скованного, ведет в Ассирию и только там, решив, по-видимому, что для интересов Ассирии полезнее будет отпустить его в свою страну, освобождает Сиени, заставив дать клятву в покорности. На основании этих показаний Тиглатпаласара не раз была высказана мысль, что в этом объединении племен Наири главенствующее положение, по-видимому, принадлежало царю Даиаэни. Такого положения же Даиаэни добилось несомненно благодаря своему превосходству над остальными «странами» Наири в военно-политическом и экономическом отношениях. Все это заставляет думать, что в это время Даиаэни (Диаухи) являлось одним из значительных, возможно, даже самым значительным политическим образованием в обширной области Наири. В данной надписи Тиглатпаласара I можно усмотреть также указание на распространение влияния Даиаэни и на более северные, причерноморские, области. Уже после сообщения о битве с «23 царями Наири» и об одержанной над ними победе царь Тиглатпаласар говорит, что он 60 царей вместе с теми, которые пришли им на помощь, преследовал своим дротиком «до Верхнего моря». Встает вопрос, в каком отношении находятся эти «60 царей Наири», а также «пришедшие им на помощь (цари Наири)» с перечисленными раньше 23 царями Наири. По-видимому, в надписи речь идет о столкновении с тремя разными группировками: с войском «23 стран Наири» и с двумя другими напавшими на ассирийское войско уже после одержанной им победы над первой группировкой — «60 царями Наири», а также «пришедшими им на помощь (царями Наири)», очевидно, они шли на помощь первой группировке по ее призыву, но не успели к решающей битве. Откуда же были эти последние две группировки «царей Наири»? Тиглатпаласар говорит, что он преследовал их своим дротиком до «Верхнего моря», т. е., очевидно, до их исходного пункта, откуда пришли эти цари Наири. Поэтому важное значение для нас приобретает определение того, какое же море подразумевается под «Верхним морем» в надписи Тиглатпаласара I. Исследование этого вопроса привело нас к выводу, что под «Верхним морем» подразумевается Черное море, и, следовательно, здесь речь идет о территории Юго-Восточного Причерноморья, и что мы здесь имеем древнейшие сведения о племенах исторической Колхиды. К этому заключению нас приводит сопоставление многочисленных надписей Тиглатпаласара I, повествующих об его завоеваниях в странах Наири[5]. Население Юго-Восточного Причерноморья в это время жило в условиях родового строя. Наглядным свидетельством этого является упоминание «60 царей», а также других «царей» этой области, напавших на ассирийское войско во время северного похода Тиглатпаласара I в 1112 г. до н. э. Отсюда видно, что здесь, среди племен Колхиды в это время не было даже прочного союза племен. Свое влияние на эту область распространило лежавшее несколько южнее крупное объединение Даиаэни (Диаухи). Вероятно, этим надо объяснить и то, что на помощь подвергшемуся нападению со стороны ассирийцев Даиаэни и его соседям направилось войско многих причерноморских племен. И тем не менее здесь заметно появление первых признаков слагающегося союза племен: кратковременно, то с оборонительной, то с наступательной целью создаются большие объединения живших здесь колхских племен. Вначале это были лишь простые коалиции племен, не имевшие общего правления, единого вождя и т. д., но затем такие объединения приобрели, несомненно, более прочный характер. В этих местах имелись хорошие природные условия для развития ряда отраслей хозяйства, в особенности скотоводства и металлургии. Этот край богат залежами руды разных металлов, в частности меди и железа. Судя по более поздним данным, последующее развитие здесь пошло быстрыми темпами. Близость к древневосточным культурным областям и интенсивные сношения с ними также способствовали этому. Одной из причин создания прочного союза колхских племен, возможно, была необходимость защиты от своих сильных соседей, в первую очередь, конечно, от крупного соседнего объединения Диаухи. В урартских надписях VIII в. до н. э. перед нами уже выступает сильное, объединенное под властью одного «царя», «Колхидское царство» (урартийцы называли его «страной Кулха», т. е. Колха; клинопись, как известно, не была в состоянии передать гласное «о» особым знаком и для этого пользовалась знаками для «у»). Под его ударом происходит разгром сильного «царства Диаухи». В знаменитом древнегреческом сказании об аргонавтах нашел отражение факт существования сильного колхидского объединения. Впервые греки близко познакомились с Юго-Восточным и Восточным Причерноморьем, по всей вероятности, в эпоху могущества здесь этого объединения колхских племен. Именно поэтому произошло распространение греками названия этого объединения на всю обширную область Юго-Восточного и Восточного Причерноморья, и так, вероятно, образовалось общее собирательное наименование этой области — «Колхида». Все это говорит о том, что непрочное объединение племен Колхиды, которое мы встречаем в конце XII в. до н. э., скоро переросло в могучий союз племен, распространивший свое влияние на обширные земли Юго-Восточного и Восточного Причерноморья. Это, между прочим, в сильной мере способствовало интенсивному обмену культурными достижениями между населявшими этот край племенами и подготовило почву для возникновения на рубеже II—I тыс. до н. э., в период т. н. поздней бронзы, крупной области однородной материальной культуры, охватывавшей территорию почти всей современной Западной Грузии, а также значительную часть Юго-Восточного Причерноморья. После конца XII в. до н. э. вплоть до IX—VIII вв. до н. э. в письменных источниках ничего не известно об объединениях племен Юго-Западной Грузии — Диаухи или Кулха. Однако, несомненно, за все это время указанные объединения продолжали существовать и еще более усилились. Умалчивание о них источников, в частности ассирийских царских надписей, является вполне понятным. Вскоре после могущественного Тиглатпаласара I (1115—1077) Ассирия слабеет и в продолжение нескольких столетий ей приходится вести тяжелые оборонительные войны против арамейских племен. В эту эпоху ассирийские цари лишены возможности осуществлять активную политику по отношению к таким далеким странам, какими являлись Даиаэни (Диаухи) или Колхида (Кулха). В IX веке же, когда Ассирия выходит из продолжавшегося несколько столетий периода упадка, приобретает большое могущество и начинает крупные походы против северных племен, в ассирийских источниках вновь появляются сведения о стране Даиаэни и эта последняя все еще кажется значительным политическим образованием в области Наири. В то же время появляются сведения об этой стране и в возникшей к этому времени урартской письменности, в которой с самого начала Даиани (Диаухи) выступает в качестве крупной политической единицы. Несколько позже, в середине VIII в., когда находившаяся между Урарту и Колхидой Даиаэни была разгромлена и эти страны сделались непосредственными соседями друг друга, в урартских надписях появляется и сильная Колхида («Кулха», как называют ее урартийцы). Таким образом, отсутствие упоминания в источниках XI—X вв. этих объединений имеет свои причины и не может свидетельствовать о распаде в первые века I тыс. до н. э. вышеназванных объединений племен Юго-Западной Грузии. Первые века I тыс. до н. э. на Ближнем Востоке являются «периодом малых государств». Распалась единая Египетская держава. Ослабевшая Вавилония влачила жалкое существование. Были разгромлены могучие государства — Митанни (в Верхней Месопотамии) и Хеттское царство (в Малой Азии). Отсутствие поблизости крупных государств также благоприятствовало усилению сравнительно малых объединений, в том числе, вероятно, и объединений Даиаэни (Диаухи) и Колхиды (Кулха). Однако в IX в. до н. э. на территории, примыкающей к Закавказью с юга, произошли крупные изменения. Ассирия обрела большое могущество и развернула наступательные войны против своих соседей. Вскоре еще ближе к Закавказью сложилось другое могучее государство — Урарту. По своей этнической принадлежности урартийцы стояли близко к хурритам, населению государства Митанни. Языки хурритский и урартский являются близкородственными друг другу языками. Урартские племена с древнейших времен жили на обширной территории вокруг Ванского озера. В северном направлении они были распространены (или распространились) на большом расстоянии от Ванского озера, возможно, вплоть до долины среднего течения Аракса — Араратской долины. Возникшее в IX в. до н. э. Урартское царство охватывало обширную территорию вокруг Ванского озера. Столицей его стал город Тушпа (нынешний гор. Ван на юго-восточном побережье Ванского озера). В конце IX в. и в первой половине VIII в. до н. э. правители Урарту (Ишпуини, Менуа, Аргишти I, Сардури II) развернули серию успешных наступательных войн, в результате которых значительно увеличили территорию своего государства. Урартское царство в эту эпоху овладело значительной частью Северной Месопотамии и Приурмийского района, распространило свою политическую гегемонию на земли, лежащие к югу от Ванского озера, и на Северную Сирию. Цари Урарту овладели также значительной территорией на севере вплоть до Араратской долины и района Севанского озера включительно. В этих районах урартийцы построили много крепостей — своих опорных пунктов, превратив эти места в провинцию своего государства. Уже Аргишти I построил на Араратской долине две крупные крепости: Аргишти-хинили (на северном, левом берегу р. Аракса, у совр. сел. Армавир) и Ирпуни (Эрибуни) (на холме Арин-берд на окраине совр. Еревана). Позже, в первой половине VII в. до н. э. урартийцы на другой окраине совр. Еревана построили еще одну значительную крепость Тайшебаини (совр. Кармир-блур). Раскопки урартских крепостей на холмах Кармир-блур и Арин-берд, проведенные советскими археологами, дали блестящие результаты и намного обогатили наши знания об этом могущественном древневосточном государстве, сыгравшем большую роль в жизни древнейшего населения Закавказья. В превращенной в свою провинцию, в составную часть своего государства, Араратской долине урартийцы развернули большие строительные и ирригационные работы — устраивали царские (государственные) хозяйства и т. д. Покоренное население облагалось налогами и принуждалось участвовать в строительно-ирригационных работах и военных походах. Наряду с территорией, включенной в состав Урартского государства, многие другие области Южного Закавказья превратились в объект урартских опустошительных походов. Вторжения урартийцев несли уничтожение и разорение жившим здесь племенам. Одержав победу, урартийцы угоняли отсюда много пленных (часть которых превращали затем в своих рабов), увозили огромную добычу (главным образом скот и металлы), налагали на население дань и т. д. Возникновение по соседству такого сильного государства осложнило положение Диаухи (Даиаэни). В лице Урарту у Даиаэни появился опаснейший враг. Ввиду этого правители Даиаэни изменили свое отношение к старому врагу северных народов — Ассирии, решив опереться на нее в борьбе против нового грозного врага. По-видимому результатом этого является событие, происшедшее у истока р. Евфрат (Западный Евфрат, совр. Кара-су), на 15-м году правления ассирийского царя Салманасара III (859—824). В «Надписи на быках» (стк. 102—107) Салманасар III говорит: «В 15-й год своего царствования я направился на страну Наири. У истока реки Тигр, на скалистом месте горы, у места выхода (воды) я сделал изображение моей царской особы (и) славу моего могущества, мои героические дела на нем я написал. (Затем) вышел я в ущелье страны Тунубини; города Араме урартийца до (самого) истока реки Евфрат я разгромил, разрушил, предал огню. Дойдя до истока Евфрата, я совершил жертвоприношения моим богам; оружие (бога) Ашшура в нем (т. е. в источнике. — Г. М.) омыл. Асиа, царь страны Даиаэни, обхватил мои ноги, дань и приношения, коней получил я от него. Изображение моей царской особы я сделал (и) поставил посреди его города»[6]. Таким образом, в 845 г. до н. э. Салманасар III, достигнув истока Западного Евфрата, после разгрома им городов царя Урарту Араме, встречает здесь явившегося перед ним с приношением царя Даиаэни Асиа. Потомок того Сиени, который при Тиглатпаласаре I возглавлял борьбу северных племен (племен Наири) против Ассирии, в это время без боя (у Салманасара ничего не сказано о военном столкновении с войском Даиаэни) покоряется ассирийцам, сам является к царю Ассирии и преподносит ему приношения. Вполне вероятно, что к этому принудил вовсе не страх перед ассирийцами, а стремление заручиться их поддержкой против нового, близкого и опасного врага — Урарту. Возможно, искать союзника в лице Ассирии принуждала Даиаэни и угроза с севера, со стороны сильного объединения колхских племен — царства Колхиды. Царь Диаухи, вероятно, намеревался играть роль союзника и опоры Ассирии на севере и с ее помощью противостоять своим более близким и поэтому более опасным соседям (Колхида, Урарту). Однако ориентация на Ассирию оказалась для Даиаэни (Диаухи) бесперспективной. В конце IX и в первой половине VIII в. до н. э. усилившееся Урартское царство не только преграждало путь Ассирии к столь северным областям, как Даиаэни, но и теснило ее намного южнее. Царям Даиаэни приходится, полагаясь главным образом на свои собственные силы, вести тяжелую борьбу с Урарту. Ослабевшая Ассирия была не в состоянии чем-нибудь помочь Даиаэни (Диаухи). Однако в борьбе с Урарту у Диаухи оказалось много союзников среди племен Южного Закавказья, как и Диаухи, оказавшихся под ударами урартийцев. В силу этого Диаухи становится центром, вокруг которого группируются племена Южного Закавказья в их борьбе против урартской экспансии. Естественно поэтому, что цари Урарту стремятся в первую очередь к разгрому этого сильного объединения. О походе против Диаухи повествуется уже в надписях урартского царя Менуа (конец IX в. и начало VIII в. до н.э.). В надписи, высеченной на скале около селения Язлыташ, расположенного между Хассан-Кала и Делибаба, в районе города Эрзерум мы читаем: «Бог Халди выступил (в поход) со своим оружием (?) против Диаухи, могущественной страны. Халди могуч, оружие (?) бога Халди — могучее. Могуществом бога Халди выступил (в поход) Менуа сын Ишпуини; предшествовал (?) (ему) бог Халди. Менуа говорит: завоевал я страну Диауехи, в бою я завоевал город Шашилу, царский город. Страну я сжег, крепости (разрушил ?). Дошел (?) я до страны Шешети, (до) города Зуа. Города Утуахан... Менуа говорит: Утупурши. царь Диауехи, явился передо мной, обнял (мои) ноги, ниц повергся; я отнесся (?) (к нему) милостиво (?), пощадил я (его) под условием (выплаты) дани; дал он мне золото (и) серебро, дал дань. Тех пленников, (?) (которые) возвратились (к нему), он вернул полностью... Менуа говорит:.... двух царей я оттуда удалил — (царя) страны Балтулхи и (царя) страны города Халдириулхи; (какие только были) в стране укрепленные цитадели, я (их) оттуда отторгнул... Менуа говорит: кто эту надпись уничтожит, кто (ее) разобьет, что кого-нибудь заставит совершить эти (дела), кто другой скажет: «Я совершил (все это)», — пусть уничтожат боги Халди, Тейшеба, Шивини, (все) боги его под солнцем...» (УКН,36). В районе же Эрзерума, в селении Зивин открыты фрагменты надписи на каменной стеле (УКН, 37), в которой, несомненно, речь шла о походе против Диаухи, так как упоминается завоевание города Шашилу, названного в вышеприведенной надписи «царским городом» Диаухи. Интересно отметить, что царь Менуа говорит о своем походе против «могущественной страны Диауехи». Это единственный случай в урартских надписях, когда вражеская страна упоминается столь возвеличивающим эпитетом. Несомненно поэтому, что Диаухи в это время было все еще крупным единением. Как видно из вышеприведенной надписи царя Менуа, во время своего похода урартийцы опустошили страну Диаухи («страну сожгли (и) крепости (разрушили)»). Царь Диаухи Утупурши был вынужден явиться перед урартским царем, «обнял (его) ноги, ниц повергся», Он преподнес ему дань, в которой особо отмечаются золото и серебро, Менуа говори , что он наложил на Утупурши дань. Однако урартийцы этим не ограничились. Они принялись за массовое уничтожение диаухийских крепостей. Вероятно, это и подразумевается, когда в надписи Менуа говорится: «(какие только были) в стране укрепленные цитадели, я (их) оттуда отторгнул (вырвал?)». В надписи речь идет также об удалении «двух царей»— «царя» страны племени Балту и «царя» страны города Халдири. Очевидно, речь идет о вождях отдельных племен, находившихся в сфере влияния Диаухи. Менуа предпринял и другие шаги для усиления своих позиций в борьбе против Диаухи. Этой цели, несомненно, служило построение им крепостей у южных границ Диаухи или же на самой территории Диаухи, завоеванной и отторгнутой урартийцами. Об этом свидетельствуют две надписи царя Менуа, найденные у Эрзерума, в которых речь идет о постройке в этих местах урартским царем «величественной крепости» (УКН, 68, 69). Поход против царя Диаухи Утупурши, о котором повествует надпись Менуа из Язлыташа (УКН, 36), вероятно, произошел в конце царствования Менуа. Об этом может свидетельствовать тот факт, что Утупурши упоминается еще в надписях преемника Менуа — у Аргишти I (УКН, 128 А I). В первый раз этот урартский царь столкнулся с Диаухи уже в начале своего царствования—пространно это событие описывается в тексте летописи на камнях из церкви Сурб-Сахак (УКН, 128 В 1). При Аргишти I урартийцы все больше берут ориентацию на непосредственное присоединение территории Диаухи к своей стране. В вышеназванной надписи, например, говорится, что урартский царь отторгнул от Диаухи три области и присоединил их к своей стране. Здесь же сказано, что Аргишти оскопил четырех «царей» — «царей» племени Шашки, Ардаракихи, Балтулхи и Кабилухи. Вместо них урартский царь назначил своих — «правителей областей», т. е. превратил эту область в провинцию своего царства. Речь, по-видимому, идет о территории племен, находившихся до этого в подчинении у царей Диаухи. Несмотря на поражения в борьбе с Урарту, Диаухи и при Аргишти I все еще являлась крупной величиной. В борьбе с Урарту она пользуется поддержкой других объединений племен Южного Закавказья. Аргишти I среди тех «царей», которые «пришли на помощь диаухийскому царю» называет «царей» Луша, Катарза, Эриахи, Гулутахи, Уитерухи, Апуни, Игани и т. д. Эти племена или группы племен жили в райноне Чалдырского озера (Игани), совр. г. Ленинакана (Эриахи и др.), в Араратской долине (Гулутахи и др.) и многократно упоминаются в урартских надписях. Урартийцы и против них неоднократно устраивали опустошительные походы. То, что Диаухи в это время была крупной, богатой страной, показывают приведенные в урартских надписях данные о добыче и пленных, захваченных урартийцами в Диаухи, а также о дани, наложенной ими на царя Диаухи. Во время одного похода урартийцы захватили в Диаухи 28 519 пленных, 4426 коней, 10 478 голов крупного и 73 770 голов мелкого рогатого скота. Побежденный царь Диаухи преподнес урартскому царю Аргишти 41 мину чистого (?) золота (мина урартийцев равнялась примерно 505 г[7]). 37 мин серебра, несколько десятков тысяч мин меди, 1000 верховых коней, 300 голов крупного и несколько десятков тысяч голов мелкого рогатого скота. В виде же ежегодной дани Аргишти налагает на царя Диаухи обязательство посылать урартийцам определенное количество золота, 10 000 мин меди, а также быков, 100 коров, 500 овец и 300 верховых коней (УКН, 128 В 1). По этим данным урартских источников хорошо видно, что в Диаухи особо развитыми были скотоводство и обработка металлов. В приношениях и дани царя Диаухи почетное место занимали металлы — медь, золото и серебро. Территория древнего Диаухи была очень богата залежами руд многих металлов. Здесь находился, в частности, древний и очень сильный очаг металлургии меди. Эта область и в античное время славилась обработкой металлов. К Диаухи царей Урарту влекло, вероятно, в первую очередь богатство этой области металлами, и походы урартийцев преследовали целью захват этого богатого соседнего металлургического района. Приведенные данные свидетельствуют также о высоком развитии скотоводства в Диаухи. Территория этой страны, имеющая преимущественно горный рельеф, представляет прекрасные природные условия для развития скотоводства, главным образом овцеводства. В добыче и дани из Диаухи ясно видно также количественное превосходство мелкого рогатого скота над крупным рогатым скотом. Наряду с этим можно думать, что в Диаухи было высокоразвито и коневодство. В приношении диаухийского царя упоминается 100 верховых коней, а в ежегодной дани, наложенной урартийцами на Диаухи, фигурируют 300 коней. Кроме того, можно обратить внимание на то, что в надписях Менуа и Аргишти I, повествующих о походах в Диаухи, фигурирует ряд одинаковых выражений, в которых упоминаются диаухийские кони и в связи с ними «воины» (УКН, 36 стк. 19—23; 128 В 1, стк. 25—26). Хотя эти выражения и не поддаются точному переводу[8], но можно думать, что речь идет о предназначении коней, доставляемых из Диаухи, для урартского войска; в пользу этого говорит также уже приведенный выше факт, когда ассирийскому царю Салманасару III (859—824), находящемуся в походе против Урарту, у истоков Западного Евфрата, т. е. у границ Диаухи, царь последней Асиа также доставляет коней. Кроме коней Салманасар в полученной от царя Асиа дани не называет больше ничего. Может быть, и в этом случае диаухийские кони предназначались для находящегося в походе ассирийского войска. Все это, безусловно, можно считать признаками высокого развития в Диаухи коневодства. Указание на широкое развитие скотоводства у населения этой страны можно найти и в древнегреческих источниках. Об этом говорят сведения Ксенофонта (конец V в. до н. э.) о таохах—потомках населения древней Диаухи[9]. За неимением соответствующих данных трудно судить о том, какого рода объединением являлась Диаухи. Судя по некоторым косвенным данным, ее трудно считать простым союзом племен. Она, вполне возможно, была уже государственным образованием раннеклассового типа. Высокий уровень производительных сил среди ведущего населения этой страны не вызывает сомнения. Вышеприведенные сведения о развитии в Диаухи металлургии и скотоводства, об обилии драгоценных металлов и т. д. свидетельствуют об этом. Многое значит и тот факт, что перед нами прочное, просуществовавшее на протяжении нескольких столетий крупное объединение, находящееся вблизи крупных древневосточных государственных образований и имевшее с ними интенсивные сношения. Во главе этого крупного объединения мы все время находим одного человека — «царя»; ассирийские и урартские источники постоянно говорят о том или ином «царе страны Диаухи (Даиаэни)» (Сиени, Асиа, Утупурши), а не о «царях». Правители соседних держав всегда имеют дело именно с этими царями Диаухи, как с лицами, осуществлявшими суверенную власть в своей стране. Перед нами вовсе не та картина, которую мы видим по хеттским источникам, например, в стране Хайаса и в соседних с ней областях, когда суверенитет осуществляли не только «цари» (вожди), но и «старейшины» и просто «люди» этой страны, с которыми хетты даже заключали государственные договоры. Видно, что в Диаухи развитие пошло дальше ступени «военной демократии», на которой стояло население этой области, соседних районов Закавказья и северо-восточной окраины Малой Азии еще в середине II тыс. до н. э., в эпоху существования Митаннийского и Хеттского государств. Однако развитие так далеко продвинулось, несомненно, лишь в ведущей, господствовавшей части населения Диаухи. Правители Диаухи, по всей вероятности, подчинили много соседних племен, обратив их в своих данников. Население этих соседних районов, на которые распространялась политическая гегемония царей Диаухи, видимо, продолжало жить в условиях разлагающегося родового строя. Обращает на себя внимание, например, что урартский царь Аргишти I, действуя на территории Диаухи, оскопил «царей» четырех племен: Шашки, Ардаракихи, Балтулхи и Кабилухи (УКН, 128 В 1). Так как урартский царь называет их «царями», то надо думать, что они были вождями этих племен, а не «правителями областей» — должностными лицами диаухийских царей. В последнем случае в урартской надписи их обозначили бы специальной идеограммой«областеначальника» — правителя области. С этой точки зрения обращает внимание также распространенный на территории Диаухи тип поселения. Судя по урартским надписям, для живущего в этом районе населения было характерно в основном два типа поселений — укрепленные поселения и раскинувшиеся вокруг них небольшие, лишенные всяких оборонительных сооружений, населенные пункты. Первые в урартских надписях именуются «крепостями»(É GAL), вторые же—«городами», «поселениями» (URU). Интересно выявляющееся количественное соотношение этих двух видов поселений. Урартский царь Аргишти I в одной части территории Диаухи захватывает 105 «крепостей» и 453 «города» (УКН, 128 В 1). В соседней с Диаухи области Иганиехи (район Чалдырского озера) преемник царя Аргишти I Сардури II «за один день захватывает 35 «крепостей» и 200 городов» (УКН, 155 F). Судя по этим данным, примерно 5-6 неукрепленных мелких поселений приходится на одно укрепленное поселение. При этом все эти поселения находились близко друг от друга — иначе нельзя представить себе захват за один день «35 крепостей и 200 городов». Если в «городах» мы имеем дело с небольшими поселениями сельского типа, содержащими лишь жилые, хозяйственные, а может быть, и культовые сооружения, то «крепости», вероятно, явились весьма слабо укрепленными пунктами. По всей видимости, в них можно видеть скорее всего обнесенные стеной места, т. н. циклопические крепости, остатки которых дошли до нас на территории Южного Закавказья, в частности Южной Грузии[10]. Такие укрепленные пункты представляли собой места укрытия для населения (и его имущества, главным образом скота) во время нападения малочисленных и слабо вооруженных врагов. Войскам крупных соседних держав (Ассирия, Урарту) эти укрепления, конечно, не могли оказывать серьезного сопротивления. Поэтому ясно, что подобные маломощные укрепления могли быть распространенным типом поселения лишь в условиях родового строя, когда небольшие родо-племенные объединения вели постоянные войны между собой. Наличие такого типа поселений и в районе Диаухи указывает также на то, что под влиянием этого объединения находились и многие такие области, где население все еще жило в условиях родового строя. Несомненно, в Диаухи существовали не только такие небольшие циклопические крепости. Правители Диаухи, располагавшие соответствующими возможностями, вероятно, строили на территории своей страны и большие крепости, имевшие много сложных оборонительных сооружений. К сожалению, территория древнего Диаухи в археологическом отношении остается малоизученной, что не позволяет подойти ближе к решению как этого, так и многих других вопросов истории данного значительного политического образования Южного Закавказья. В IX—VIII вв. до н. э. по соседству с Диаухи жило немало племен или племенных групп, сохранивших свою независимость от правителей Диаухи и от других соседних крупных объединений; им тоже пришлось вести тяжелую борьбу против урартских завоевателей. Названия некоторых из них, как название «Диаухи», позднее сохранились на территории Юго-Западной Грузии. Очевидно, эти племена и позднее играли значительную роль в исторической жизни населения Юго-Западной Грузии и в происходящих здесь этногенетических процессах, ведущих к сложению древнегрузинской народности. Речь идет об упоминаемых в урартских источниках племенах: I) Катарза, название которого сохранилось в названии «лежащей у Мосхийских гор» области Котарзене (Клавдий Птолемей) и перевала из Самцхе в Аджара Годердз, а также, в наименовании населения древнегрузинской области Кларджети — кларджов; 2) Витеру(хи) (Уитеру), название которого сохранилось в наименовании племени бизеров (βύζηρες), упоминнемых античными источниками на Черноморском побережье, южнее устья р. Чорохи, а также в названии древне-грузинкой области Одзрхе; 3) Иганиехи, потомки которых позднее, в античную эпоху, возможно, были известны под названием гениохов, живших в прибрежных и внутренних районах Южной Грузии; 4) Забаха, название которого сохранилось в названии одной из областей Южной Грузии—Джавахети. *** В первые века I тыс. до н. э. южнее Колхидского объединения находилось крупное объединение Диаухи. Можно предполагать, что интересы этих двух крупных объединений много раз сталкивались между собой; вероятно, нередки были и военные столкновения между ними. Именно в многовековой вражде и соперничестве нужно искать объяснение тому обстоятельству, что когда с IX в. до н. э. Диаухи стало объектом сильного натиска со стороны Урарту, правители Колхиды ничего на сделали, чтобы помочь своему соседу в защите от урартийцев. Это тем более симптоматично, что, как мы видели выше, Диаухи в его борьбе против Урарту оказывали помощь многие крупные объединения племен Южного Закавказья: Луша, Катарза, Эриахи, Гулутахи, Витерухи, Иганиехи и др. (УКН, 128, В 1). Среди них не видно «царей» Колхиды, или, как ее называли урартийцы, «Кулха». Правители последней, вероятно, наоборот, искали удобный случай, чтобы нанести удар по ослабевшему Диаухи. До царствования Сардури II (764—735 гг. до н. э.) в урартских надписях ничего не слышно о Кулха. Вероятно, они до этого непосредственно не соприкасались, были отделены друг от друга территорией Диаухи и других враждебных как Урарту, так и Кулха объединений. При Сардури II урартийцы впервые столкнулись с крупным северным политическим образованием Кулха (Колхида), притом не потому, что военные действия были перенесены ими в более северные районы, а потому, что сама Кулха продвинулась на юг, разгромила находившееся между нею и Урарту когда-то могучее, а к этому времени значительно ослабевшее объединение Диаухи и захватила его северные области. Отныне Кулха и Урарту сделались непосредственными соседями друг друга и столкновение между этими двумя могучими политическими образованиями стало неминуемым. Из летописи Сардури II мы узнаем о двух походах урартийцев против Кулха. В описании одного из этих походов царь Сардури говорит: « ...выступил я (в поход) против страны Кулха. Величием бога Халди Хахани, царя страны Хушалхи (вместе с его) народом я отуда увел в плен, угнал (и) поселил в моей стране» (УКН, 155, С, стк. I сл.). На этой территории (область Хушани-Хушалхи) действовал уже предшественник царя Сардури — Аргишти I. Однако в то время эта область подчинялась, очевидно, правителям Диаухи, сейчас же она рассматривалась входящей в состав Кулха, так как действовать на ее территории считалось походом в страну Кулха. Ясно, что в этом случае речь шла о южной периферии этой страны, о территории, лишь недавно вошедшей в ее состав. «Царь страны Кулха» в связи с этими событиями даже не упоминается. Однако в следующий раз урартийцы, видно, проникли дальше на север, в глубь территории Кулха. В описании этих событий в летописи Сардури II мы читаем: «...Сардури говорит: выступил я (в поход) против страны Кулха; страну я (завоевал ?); город Илдамуша, город царский, [ ], царя страны Кулха(хали), укрепленный, в бою я завоевал, (его) население я сжег; наместника страны Кулха, который был там, я умертвил. Железную печать я изготовил, надпись я установил в городе Илдамуша; крепости, города сжег (и) разрушил, страну разорил, мужчин (и) женщин угнал». Затем говорится о походе против Витерухи, происшедшем в том же году, а в конце описания, подытоживая деяния в данном году царствования, сказано: «Сардури говорит: (Вот) каком подвиг я совершил: 8100 отроков я увел, 9110 женщин угнал я, всего 17200 человек, одних я умертвил, других живыми увел, 1500 коней я угнал, (а также) 17300 голов крупного рогатого скота, 31600 голов мелкого рогатого скота. Сардури говорит; для бога Халди я эти подвиги за один год совершил (УКН, 155, D, стк. 1—44). В последнем случае урартийцы, несомненно, действуют на собственно колхидской территории, захватывая один из царских городов Кулха — город Илдамуша. Идеограмма «царского города» в клинописи ставилась не только перед «столицей», ею могли обозначаться и другие значительные центры данной страны. Илдамуша и являлся, вероятно, одним из таких центров. Он, вероятно, лежал не так уж далеко на севере, на большом расстоянии от прибрежной полосы, так как в противном случае можно думать, что так или иначе в надписи Сардури имелось бы упоминание о Великом Северном море. Политический центр Кулха, его столица — резиденция «царя страны Кулха», помещалась, вероятно, далеко отсюда. Находясь здесь, урартский царь уже знает имя колхского царя (оно в надписи повреждено), однако сам царь не фигурирует в происшедших здесь событиях: по всей видимости, он не успел прийти на помощь подвергшемуся нападению урартийцев городу Илдамуша. Видимо, в сказании об аргонавтах отразилось воспоминание о Колхиде именно этого периода. В этом сказании центр Колхиды вполне определенно помещается на р. Фасисе (совр. р. Риони в Западной Грузии, впадающая в море у г. Поти). Однако мы сильно сомневаемся, что в рассматриваемую нами эпоху политический центр Кулха (Колхиды) на самом деле мог бы находиться так далеко на севере. Маловероятно, что правители столь далекой области могли бы играть такую значительную роль в досягаемом для урартского войска районе, имея здесь «царские города» и т. д., которые урартийцами приходилось брать с большим напряжением сил, «в бою». Помещение политического центра древней (мифической) Колхиды на р. Риони является, несомненно, продуктом позднего осмысления, когда этот центр на самом деле переместился сюда. Раньше он должен был находиться намного южнее, в Юго-Восточному Причерноморье, близко от древневосточных государств (Урарту и т. д.). Вместе с тем, органическая связь между представлениями о Колхиде и о реке Фасисе говорит о том, что этот древнейший центр Колхиды надо все же искать на какой-то большой реке Восточного или Юго-Восточного Причерноморья. Если это не может быть р. Риони, то остается думать, что это, вероятно, другая большая река этой области — Чорохи, впадающая в море недалеко (южнее) от совр. Батуми. Древнюю столицу Кулха, видимо, и нужно искать в приморской полосе, в нижнем или среднем течении р. Чорохи. В топонимике и этнонимике этой области сохранились названия, связанные с названием «Фасис» (область Басиани, племена фасианов и т. д.). По-видимому, «Фасис» и являлся древнейшим названием р. Чорохи. На р. Риони это название, очевидно, было перенесено позднее. Урартские надписи содержат очень мало данных для суждения о хозяйственной жизни и социальном строе населения древней Кулха. В надписи, повествующей о втором походе против Кулха (УКН, 155, D), приведены, правда, цифры захваченной добычи (1500 коней, 17 300 голов крупного рогатого скота и 13 600 голов мелкого рогатого скота), но они являются итоговыми за целый год, когда, наряду с Кулха, имел место также поход и против страны Витерухи (вероятно, соседней с Кулха области). Поэтому трудно сказать, какая часть из этой добычи была захвачена в Кулха и какая в Витерухи. По всей вероятности, Кулха являлась значительным очагом металлургии, в частности металлургии железа. Жившие здесь племена в античности, как известно, были знамениты этим. Кроме того, выше мы уже привели сообщение урартского цяря Сардури, который в «царском городе» страны Кулха Илдамуша заставил приготовить для себя «железную печать» и поставил надпись в этом же городе (УКН, 155, D, 11—12). Это единственное упоминание железа в урартских текстах относится к середине VIII в. до н. э. Железная печать в честь одержанных им побед, несомненно, была сделана для Сардури в городе Илдамуша местными мастерами, очевидно, славившимися своим искусством в этом деле. Мы склоны и здесь видеть свидетельство о развитии металлургии железа в древней Колхиде (Кулха). Древняя Колхида, «царство Кулха» урартских надписей, несомненно, являлась таким же прочным и сильным политическим образованием, каким являлась соседняя с ней Диаухи. Как и Диаухи, Кулха вряд ли можно считать простым союзом племен. Вероятно, к VIII в. до н. э., по крайней мере, оно было уже государственным образованием раннеклассового типа. С этой точки зрения весьма симптоматичным кажется нам сообщение урартского царя Сардури II о том, что он в «царском городе» страны Кулха Илдамуша «irdi (наместника) страны Кулха умертвил». Конечно, трудно сказать, насколько полную аналогию можно провести между урартскими «irdi» и «irdi страны Кулха», но, судя по характеру Колхидского объединения, как оно нам представляется, допустимость подобной аналогии не кажется нам исключенной. Это говорит о том, что Кулха — государственное образование. Конечно, если древняя Кулха и была уже государственным образованием, на столь высокой ступени развития, надо думать, стояло лишь ведущее население этого крупного политического образования. На обширной территории Юго-Восточного и Восточного Причерноморья, на которую распространялась его политическая гегемония, население, поднявшееся на уровень раннеклассового общества, составляло небольшой островок в окружающем его море племен, все еще живущих в условиях первобытнообщинного строя. Характерно, что урартский царь Сардури II, предприняв поход против Кулха, на территории последней пленил «Хахани, царя страны Хушалхи (вместе с его) народом» и поселил их в своей стране (УКН, 155, С, стк. 1—5). Несомненно, речь идет здесь не о «правителе области» царя страны Кулха (в таком случае писец употребил бы идеограмму «правитель области»), а о вожде («царе») отдельного племени, находившемся в подчинении у царя Кулха. Вероятно, лишь поэтому то, что было сделано против него и его племени, рассматривалось урартийцами как «поход против страны Кулха». Такое же положение, как об этом говорилось выше, наблюдается и в соседней с Кулха Диаухи. ***
После Сардури II (764—735) в урартских надписях больше уже ничего не говорится о стране Кулха, о столкновении с ней. Вполне возможно, что таких столкновений и не было, так как вскоре как у Урарту, так и у Кулха появились более грозные враги в лице вторгшихся с севера скифо-киммерийцев и старые соперники — Кулха и Урарту, стали союзниками (фактическими, во всяком случае) в борьбе с этой грозной силой. В судьбе Кулха киммерийское вторжение в 20-х гг. VIII в. до н. э., как нам кажется, должно было иметь роковое значение. [1] Наири-Урарту, с. 58; УКН, 36, 127, 1; 128 А 1; 128 В I. [2] «Надпись на быках», стк. 102—107 (Beiträge zur Assyriologie...,VI, I с. 148—150; ARAB, I, §§ 660—662). [3] Наири-Урарту, с. 13—20. [4] Тиглатпаласар 1. Надпись на призме, столб, IV, стк. 43—столб. V, стк. 32. [5] Наири-Урарту, с. 25 и др. [6] АRАВ, I, §§ 660—662; АВИИУ, №31. [7] Пиатровский Б.Б.Истории и культура Урарту,1944,с.201-202. [8] УКН, 36, прим. 5; 128 В I, прим. 20. [9] Хеnophon.Anabasis, IV, 4, 18; 6,5; 7, 1—2; V, 5, 17. [10] Мещанинов И. И. Циклопические сооружения Закавказья.— Известия ГАИМК, XII (1—2), вып. 4—7; его же. Восточное Закавказье времен халдских завоеваний.— ВДИ. 1937, №1; Пиотровский Б. Б., Гюзальян Л. Т. Крепости Армении доурартского и урартского времени. — Проблемы истории материальной культуры, 1933. №5—6; Меликсетбек Л. М. Мегалитическая культура в Грузии, 1939, с. 43 и след. (на груз. яз.) и др. жүктеу/скачать 2.57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|