Опыт о неравенстве человеческих рас
ГЛАВА III. Автохтонные греки; семитские поселенцы; арийцы-эллины
жүктеу/скачать 1.68 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Примечания
ГЛАВА III. Автохтонные греки; семитские поселенцы; арийцы-эллиныСамое древнее население Греции состояло наполовину из семитов, наполовину из греков 1). Царство Сицион основали семиты, это было первое цивилизованное поселение Греции, правили там чисто семитские или местные династии, чьи имена встречаются в легендах: Инак, Фороней, Агенор, Данай, Кодр, Кекропс. Все, кто не пришли из Азии, считаются автохтонными и составляют основную массу расцветших государств. Но удивительно то, что в древнейшие времена нет никаких исторических следов арийцев-эллинов. они не упоминаются ни в одном мифе. Они совершенно неизвестны в континентальной Греции и тем более на островах. Для встречи с ними надо обратиться к эпохе Девкалиона, который во главе лелегийцев и куретов местные, т. е. не арийские племена - обосновался в Фессалии уже после образования таких государств, как Сицион, Аргос, Фивы и Афины. Пришел он, кстати, с севера. Таким образом, начиная с основания Сициона в 2164 г. до н. э. до прибытия Девкалиона в 1541 г., т. е. в продолжение 600 лет, мы видим в Греции только местные доарийские народы и хамито-семитских поселенцев. Где же обитали и чем занимались арийцы-эллины в течение этих шести столетий? Действительно ли они находились далеко от своей будущей родины? История молчит на их счет настолько глухо, что можно подумать, будто их появление связано с именем Девкалиона, что это произошло неожиданно и что до этого о них никто не слышал. Затем, опять-таки вдруг, Девкалион на покоренной земле дает жизнь Эллену, у того рождаются сыновья — Дор, Эол, Ксуф, последний становится отцом Ахея и Иона; эти ветви расы — дорийцы, эомийцы, ахейцы и ионийцы — начинают оспаривать территории, прежде населенные исключительно автохтонными племенами и ханаанеянами. Итак, арийцы-эллины наконец отыскались. Не стоит удивляться отрывочности этих сведений. Это обычная мнемоническая форма рассказа, когда народы сохраняют в названии свое происхождение. Однако нет никаких сомнений в том, что вторжение и расселение белых племен происходили совсем не так. Обычно агрессор долго бродит вдоль границ страны, будущей жертвы, прежде чем пересечь их. Арийцы-эллины не были исключением из этого правила. До появления Девкалиона в Фессалии имя его народа не упоминается, поэтому оставим попытки отыскать его и посмотрим, кем был сам Девкалион, который, как и Эллен, остался в памяти последующих веков, т. к. он стал эпонимом расы. Начнем с его сыновей, основателей различных эллинских племен2. Все они произошли от Девкалиона и Пирры, дочери Пандоры. Дор начал расселять свои племена вокруг Олимпа около Парнаса. Эол царствовал в Фессалии. Ксуф дошел до Пелопоннеса. Эллен, отец этих троих героев, породил их от юной женщины, чье местное происхождение подтверждается ее именем: легенда называет ее Орсея, т. е. горянка. Пандора тоже не из эллинского рода. Она вышла из лимона и не имеет никакого отношения к арийцам: она была автохтонной и вышла замуж за брата своего создателя. Таким образом, патриархи эллинского семейства не являются чистокровными. Что касается Пандоры, она стала женой чужеземца, ее дочь Пирра вышла за другого чужеземца, и супруги после потопа сотворили людей из камней: при этом нельзя не вспомнить китайский миф о Пан-Ку, который смастерил первых людей из глины, хотя сам был человеком. Разделенные огромным расстоянием арийско-греческая и арийско-китайская идеи нашли идентичное воплощение. Девкалион, первый грек, или первый представитель смешанной расы, наполовину семит, был сыном Прометея и Климены, вышедшей из Океана 3). Здесь явно чувствуется отклонение от первоисточника, что касается происхождения Прометея. Если Девкалион стал эпонимом своих потомков, значит у него была иная этническая природа, чем у отца. И это совершенно очевидно. Однако примесь семитской или местной крови не может определять его родословную: ее надо искать в отцовской линии, иначе Девкалион не был бы назван прототипом человека в эллинской легенде, а в греческих рассказах семитского происхождения он фигурировал бы после ханаанеянских героев, согласно хронологии. Следовательно, Девкалион обязан особым почетом своему отцу, и его следует называть по отцовской расе. Прометей был титаном, так же как и его брат Эпи-мефей, по женской линии от них произошли арийцы-эллины. Следовательно, никто не может оспорить, что арийцы-эллины до Девкалиона, арийцы-эллины, еще не так тесно связанные ни с семитами, ни с аборигенами, — это титаны 4). Здесь мы видим очевидное родство. На данный момент установлено, что греки — смешанные потомки этой славной и беспокойной расы. Однако еще есть сомнения, были ли сами титаны этими эллинами, некогда порвавшими с арийским семейством на склонах Имауса, чье долгое путешествие, как предполагается, проходило в горах на севере Ассирии и вдоль Каспийского моря. По правде говоря, если бы генеалогия титанов совершенно затерялась в веках, этот факт в любом случае можно было бы подтвердить филологическими и физиологическими данными, но поскольку на сей счет имеются ясные исторические свидетельства, я не премину воспользоваться ими. Титаны были сыновьями древнего арийского бога, известного в Индии — в ведических текстах его зовут Ва-руна, — которого почитали предки белой расы и чье имя эллины сохранили в течение долгих веков: это Уран. Титаны, сыновья Урана, самого древнего бога арийцев, также были арийцами "и говорили на языке, который имеет большое сходство с санскритом, зендским, кельтским и древнеславянским. Титаны, завоеватели горных областей северной Греции, люди воинственные и неукротимые, оставили в памяти семитского населения Эллады и в собственном потомстве ту же самую подсказку о своем происхождении, которую запечатлели в истории других народов древние белые хамиты, первые индусы, египетские арийцы и арийцы Китая 5). Их обожествляли, их ставили выше всех человеческих существ, тем самым отдавая должное самым первым народам белой расы и их многочисленному, хотя и не столь славному потомству. Титаны занимали северную часть Греции. Их поход на юг возглавлял Девкалион вместе с местными воинами, отличавшимися от предводителя по крови. Впрочем, он и сам был метисом. Титаны смешивались с другими племенами и постепенно теряли свою славу в северных землях Эллады — в Хаонии, Эпире, Македонии: перед тем, как исчезнуть, они передали свои качества местным народам 6). Эти народы не были жителями Фракии и Тавриды и не принадлежали к чисто желтой расе. К этому времени кельты и славяне дошли до Эвксина, до греческих гор и Адриатики. Они продвинулись еще дальше. Массовое переселение северных белых племен под сильным натиском монгольских орд заставило арийцев, живших на юге, на азиатских плоскогорьях, спуститься вдоль хребтов Гинду-Куша; переселения происходили еще тогда, когда титаны появились за пределами Фракии. Кельты в XVII в. до н. э. и славяне, которые встречались в Испании еще раньше, издавна покинули свою родину в Сибири и отправились в путь по северным берегам Понта Эвксинского. По этой причине в жилы арийцев-эллинов попала желтая кровь через племена, имевшие тесные контакты с финскими народами 7). После Девкалиона, начиная с XVI в. до н. э. 8), племена, обосновавшиеся в Македонии, Эпире, Акарнании, Этолии, одним словом, на северных землях, собрали в себе основные арийские черты и первыми стали называться эллинами. Среди этих черт преобладал воинственный дух. Образцом эллинской доблести является храбрый быстроногий фессалиец. В «Илиаде» он изображен бесстрашным воином, презирающим опасность, обожающим битвы и верным долгу. Его можно сравнить с героями индусской эпопеи, «Шахнамэ» и поэзии трубадуров. Вообще отличительной чертой этого семейства была энергичность. В соединении с ясным умом она всегда и всюду рекомендуется правителям. Север Греции во все времена поставлял югу самых стойких солдат, причем в большом количестве, и еще долгое время после того, как остальная территория страны уже находилась под властью семитских элементов, на севере были отважные воины. С другой стороны, надо признать, что если северяне были сильны в бою, в командовании, организации и управлении, то они никогда не отличались способностями в других мирных делах. Среди них нет знаменитых художников, скульпторов, актеров, ораторов, поэтов или историков. Единственное, что сумел сделать их лирический гений, — это породить Пиндара, который был редким исключением в Беотии. В Афинах царил кадмейс-кий дух, который не отличался ни изысканным языком, ни вдохновенной мыслью, зато поставлял наемников для всей Азии и иногда давал крупных государственных мужей для Эллады. Границей распространения духа северных греков были Фивы 9). Итак, север всегда отличался милитаристскими и зачастую грубыми инстинктами и практичностью, все это объясняется союзом белой расы с желтыми принципами. В результате мы видим ярко выраженную практичность и совсем мало чувственного воображения. Кроме того, в тех районах Европы, где еще в глубокой древности царили эллины, мы наблюдаем этническую и моральную антитезу тому, что происходило в Индии, Персии и Египте. Такой же контраст присутствует в народах южной Греции. Он становится разительным по мере того, как мы с континента попадаем на острова, а с островов в азиатские колонии. Я уже упоминал «Илиаду» для того, чтобы дать характеристику арийских и одновременно финских признаков у северных греков. Чтобы представить арийско-семитский дух южных греков, достаточно противопоставить Ахиллу и Пирру хитрого Улисса. И мы получим типичного грека финикийской закалки, в роду которого наверняка было больше матерей ханаанских, нежели арийских. Храбрый, но только в минуты необходимости, преимущественно коварный, обладатель цветистого языка — как неосторожны были те, кто внимал ему! Никакая ложь его не смущает, никакая подлость его не останавливает. Он знает все. Быстрота его ума удивительна, и безгранично его упорство в достижении цели. При всем этом он — ариец. Однако продолжим рисовать этот портрет. В нем говорит семитская кровь, когда он мастерит свое брачное ложе в оливковой роще — настоящий шедевр, инкрустированный слоновой костью. Красноречивый, обладающий художественным талантом, коварный и опасный, соплеменник и соперник торговца-пирата из Сидона, сенатора, который правил Карфагеном, ловкий и сообразительный, непоколебимый в своих взглядах, способный управлять своими страстями и усмирять чужие страсти, хладнокровный, когда это выгодно, скромный, потому что гордыня есть неловкая кичливость разума. Вот вам портрет арийца. Никакого сомнения в том, что Улисс должен одолеть Аякса, истинного арийца-финна. Греческий тип, к которому относится сын Лаэрта, создан для более высокой и стремительной, но более хрупкой фортуны, чем его соперник. Греция обязана своей славой арийскому элементу, объединившемуся с семитской кровью, а большое внешнее влияние этой страны — это результат деятельности монголизированных северных племен. Очень давно, задолго до того, как первые племена арийцев-греков, происходившие от союза аборигенов с титанами, пришли в Аттику и Пелопоннес, ханаанские переселенцы уже направляли свои барки к греческим берегам. Сегодня почти никто не считает, что среди этих чужеземцев были египтяне. Последние не были колонизаторами, они оставались у себя дома, они долго не могли овладеть морским побережьем даже своей земли. Нижнюю часть дельты облюбовали народы семитской или хамитской расы. Здесь пролегал великий путь в западную Африку. Если какие-то отчаянные путешественники и приплывали в Грецию, это не были египтяне, а скорее всего финикийцы. Все имена древних правителей Греции, которые не были аборигенами, исключительно семитские: Инак, Азей, Фегей, Ниоб, Агенор, Кадм, Кодр. Исключение составляет Фороней, которого ассоциируют с египетским Фра, и Апис. Но Фороней — сын Инака, брат Фегея, отец Ниоба. Короче говоря, до VII в. до н. э. не могло быть постоянных контактов между Грецией и страной фараонов. Имя Инак близко к слову «анак»10), Эвальд и другие эб-раисты придают этому большое этническое значение. Если бы это имя имело номинативное значение, т. е. указывало на расовую принадлежность, тогда оно свидетельствовало бы о родстве с чисто черными племенами, изгнанными из Ханаана и бродившими по лесам и жившими в пещерах Сеира. Однако это маловероятно, и не следует путать имя Инак со словом «анак», а если искать между ними какую-либо связь, то она находится гораздо глубже, чем в простом сходстве слогов. Следовательно, колонисты, пришедшие с юга и востока, состояли исключительно из черных хамитов и перемешанных семитов. Они находились на самых разных уровнях цивилизованности и отличались невероятным разнообразием расовых типов. В тс далекие времена ни в одной другой стране не было таких этнических пертурбаций и постоянных перемещений населения. С островов или с азиатского континента постоянно прибывали новые толпы, насыщенные черной кровью, а с севера шли другие племена, перемешанные с желтыми элементами, славяне и кельты — все они несли с собой свои привычки и нравы 11). Чтобы объяснить такое обилие национальностей на тесном полуострове, почти изолированном от мира, не надо забывать, какие грандиозные перемены принесли финские народы в южную часть континента. Фессалийские и македонские воины в окрестностях Акарнании были первыми жертвами учащавшихся набегов; черные хамиты и семиты, прибывшие с востока и юга, бежали от аналогичных событий искать счастья в Греции, а их земли стали добычей еврейских или арабских захватчиков. Эти толпы вооруженных беглецов в Пелопоннесе, Аттике, Арголиде, Беотии, Аркадии вступали в сражения друг с другом. В результате появились новые победители и побежденные, изгнанники и угнетенные, которые устремлялись на запад, в Сицилию, Италию, Иллирию или возвращались в Азию. Эллада напоминала глубокие ямы на дне реки, куда устремляются огромные массы воды, создавая водовороты. И не было там ни отдыха, ни покоя. Героические времена только начинаются, история, пренебрегая людьми, сохраняет только богов. Позже Муза, наконец, успокоилась и заговорила разумным языком, изображая греческие народы. 1. Эллины. Арийцы, впитавшие в себя желтые принципы, сохраняя тем не менее белую сущность и немного семитской крови. 2. Аборигены. Славянско-кельтское население, насыщенное желтыми элементами. 3. Фракийцы. Арийцы, смешанные с кельтами и славянами. 4. Финикийцы. Черные хамиты. 5. Арабы и евреи. Смешанные семиты. 6. Филистимляне. Более чистые семиты. 7. Ливийцы. Почти черные хамиты. 8. Критяне и другие островные племена. Семиты, похожие на филистимлян. Эта картина далеко не полная 12. В ней нет ни одного чистого элемента. Из восьми — шесть содержат в разной степени меланийские принципы, два — желтые элемента, а еще два — белый элемент, привитый к хамитской расе, т. е. весьма ослабленный, три народа представляют собой смесь белой и семитской крови, два относятся к арийской ветви, а три объединяют в себе оба последних источника. Из всего сказанного я делаю следующие выводы. В целом доминирует белый принцип, арийская сущность разделяет первенство с семитской, поскольку вторжения арийцев-эллинов были наиболее массовыми и создали основу населения Греции. Тем не менее семитской крови настолько много, что она оказывает значительное влияние. Разумеется, это суждение относится к южной Греции, Аттике, Пелопоннесу, колониям, короче говоря, к Греции художников и ученых. На севере меланийские элементы почти отсутствуют. В эпоху Троянской войны эти районы вызывали большую озабоченность южных греков, чем азиатские народы. Дело в том, что в тот период, когда писал Геродот, Греция сама была азиатской страной, и ее политика осуществлялась при дворе великого царя. Все, что происходило внутри — все, что осталось великим и благородным в памяти потомков, — было незначительным и вторичным в сравнении с внешними событиями, нити которых держали персы. После того, как Египет превратился в провинцию Ахаменидов, в западном мире больше не было двух цивилизаций, как прежде. Соперничество между Евфратом и Нилом прекратилось; не было ни Ассирии, ни Египта, вместо этого воцарился компромисс азиатского типа. Однако ассирийский принцип все еще сохранял свое влияние. Малочисленные персы не смогли его трансформировать или обновить. Они оказались достаточно сильны, чтобы придать ему импульс, какого они не получили от халдейских династий, и под тяжестью этого загнивающего колосса одряхлевший Египет рухнул и превратился в прах. На земле больше не существовало третьей цивилизации, которая могла бы заменить старые державы. Перед лицом Ассирии Греция не представляла собой такую же самобытную культуру, как египетская, и хотя греки отличались своими достоинствами, большая часть их составных элементов была заимствована у семитских народов средиземноморского побережья. И доказывать этот факт уже не стоит. Сами греки большое внимание уделяли «завоеваниям цивилизации» — как они это называли, т. е. заимствованию азиатских богов, догматов, ритуалов, в том числе чудовищных фантазий, пришедших от соседних народов, забыв об арийской простоте своих предков. Они предпочитали азиатский образ мышления. Они охотно участвовали в делах, интересах, конфликтах громадного континента; несмотря на сознание собственной значимости и на то, что они считали всех остальных варварами, греки с почтением смотрели на Азию. Пока ассирийцы были независимы, греки были слабы и малочисленны, но когда эллины разделили счастливую судьбу арийцев-иранцев, у них появился выбор: противостоять или подчиниться государствам Передней Азии. Выбор определила их слабость. Они согласились с победоносной и непререкаемой властью великого царя и стали жить под сенью его могущества — если не в качестве подданных, то во всяком случае в качестве «протеже». Хочу повторить, что все способствовало этому. Родство с азиатами было очень тесным, цивилизация стояла на азиатском фундаменте, наконец, без поддержки персов им не удалось бы развивать свое государство, т. к. Ассирия традиционно поддерживала ионийские колонии. Итак, судьба колоний зависела от судьбы метрополий 13). Между арийцами-греками и арийцами-иранцами было согласие. Связующим звеном являлась семитская масса, которой и те и другие правили в своих странах и которой рано или поздно предстояло поглотить их. Может показаться странным, что я веду речь о владычестве арийцев-греков над семитами после того, как показал, что большую часть их цивилизации составляли семиты. Чтобы устранить это противоречие, напомню приведенное выше замечание. Говоря о том, что греческая культура имеет в основном семитское происхождение, я сделал одну оговорку, которую мы рассмотрим сейчас; речь идет о том, что первобытная история эпического эллинизма включает в себя три совершенно арийских элемента: государственное мышление, военный талант и литературный гений. Эти элементы обусловлены соединением двух арийских инстинктов: разума и стремления к полезному. Основой государственной доктрины арийцев-эллинов была личная свобода. Хорошим и законным считалось все, что могло обеспечить это право в максимально возможной мере. Все, что его ограничивало, отвергалось. В этом заключается ощущение героев Гомера, и это мы видим только в самом начале арийских обществ. На заре героических эпох и даже долгое время после них греческие государства управляются в соответствии с принципами, которые имели место в Индии, Персии и, в определенной степени, в самом начале становления китайского общества, а именно: монархическая власть, ограниченная авторитетом вождей племенных семейств, силой традиций и религиозными установлениями. Здесь можно отметить национальную раздробленность и явные следы феодальной иерархии, столь естественной для арийцев и являющей собой надежный щит против главных недостатков этой самой раздробленности как следствие независимого духа. Мы видим реализацию этих принципов во власти Агамемнона, царя царей, а также на примере храброго правителя Итаки. В крупных городах правит общественное мнение, хотя газет там не было, зато не было недостатка в амбициозных красноречивых ораторах 14). Чтобы лучше понять, чем был греческий царь перед лицом множества трудностей, достаточно вспомнить «дворцовый» бунт Улисса против любовников Пенелопы. Здесь мы видим, на какой зыбкой почве зижделась власть правителя несмотря на то, что на его стороне были и право и здравый смысл. В этом молодом бурлящем обществе арийский гений успешно вдохновлял эпических поэтов. Гимны, адресованные богам, содержали скорее изложение событий, нежели хвалу. Время лирики еще не пришло. Греческий герой сражался, стоя на арийской колеснице, рядом с возничим благородных, часто королевских кровей, так же, как брахманский сута; его боги были скорее духовными знаками, не имеющими определенной формы, малочисленными и легко сводимыми в группу, которая про- -исходит из окрестностей Гималаев. В ту очень далекую эпоху цивилизаторская вдохновляющая мощь надвигалась с севера: на юге ее не было. Она приходила из Фракии с Орфеем, Музами и Линеем. Греческие воины были высоки ростом, белокожи и белокуры. В их глазах отражалось синее небо, и эта черта настолько запечатлелась в памяти последующих поколений, что, когда черный политеизм вместе с растущим потоком семитских переселенцев охватил все области и все умы и установил свои святилища на месте простых каменных нагромождений, которыми довольствовались предки, наивысшим выражением прекрасного, величественного для олимпийцев оставался типичный ариец с голубыми глазами, белокурыми волосами — высокий, статный, сильный. Отметим другой, не менее красноречивый признак. В Египте, Ассирии, Индии считалось, что белые люди — это боги, или существа, способные стать богами, и допускалась возможность борьбы и победы белых воинов над небожителями. Такие же понятия мы видим в первобытных обществах Греции — я уже говорил это в связи с титанами и повторю еще раз в отношении их прямых потомков, Девкалионидов. Они храбро сражались со сверхъестественными существами и персонифицированными силами природы. Диомед ранил Венеру; Геракл убил священных птиц с озера Стимфалиды, он задушил гигантов, детей Земли, он наводил ужас под сводами подземных дворцов; Тесей, который промчался по всему свету с мечом в руках, — это истинный скандинав. Одним словом, арийцы-греки, как и их прародители, настолько высоко ценят права сильного, что для них нет ничего невозможного. Люди, столь жадные до славы, почестей и независимости, естественным образом стремились возвыситься друг над другом и требовали непомерных почестей. Им было недостаточно ограничить социальную власть и сделать ее зависимой от выборов, они хотели, чтобы их почитали и славили не только как арийцев — свободных воинов, — но как элиту в массе свободных воинов-арийцев. Такие амбиции заставляли каждого прилагать все усилия, а поскольку для того, чтобы достичь предполагаемого идеала, не было иного пути, кроме как быть идеальным арийцем, большое внимание уделялось чистоте крови. В исторические времена это понятие исказилось. Чем древнее была семья, тем было больше оснований, чтобы считаться благородным. В этом случае можно говорить об азиатских корнях, в том числе некоторых известных афинских семейств. Но на заре формирования нации право называться чистым арийцем было единственным залогом неоспоримого превосходства. Идея расовой чистоты существовала и у самых древних греков и во всех белых группах. И этот инстинкт встречается в полной мере только в этой группе и изменяется по мере смешения с желтой и черной расами, которым он всегда был чужд. Таким образом, греческое общество, еще совсем молодое, иерархизировалось по благородству рождения. Рядом со свободой и с особенно ревнивой свободой арийцев-эллинов нет ни тени свободы между остальными обитателями земли и их удачливыми господами. Скипетр в принципе давался на выборах, однако в силу почтения к древним родам неизменно находился в руках нескольких семейств. Идея родового превосходства приводила арийцев-греков к таким же результатам, которые мы видели в Египте и Индии, т. е у них также существовали кастовые различия и негласные законы, запрещавшие смещение рас. Более того, они применяли эти законы до последнего времени своего политического существования. Были жреческие семейства, которые роднились только между собой, и гражданский закон всегда был суров к отпрыскам граждан, связанных браком с чужеземцами. Между тем хочу тут же сказать, что эти ограничения были не очень строгими. В этом смысле их нельзя сравнить с законами Нила и Арьяварты. Арийско-греческая раса, несмотря на осознание своего превосходства над семитским населением, которое окружало и пропитывало ее со всех сторон, имела недостаточно опыта в срав нении с другими древними цивилизациями. Последние пользовались своим, так сказать, внешним преимуществом, которое не позволяло игнорировать их и отказаться от союза с ними. Кастовая система всегда оставалась в зачаточном состоянии и не развивалась. В интересах эллинизма слишком часто приходилось соглашаться на мезальянсы. В этом отношении ситуация сильно напоминала ту, в которой позже оказались германцы. Как бы то ни было, у арийцев-греков чрезвычайно сильна была идея благородства крови, граждане подразделялись только по достоинствам происхождения — индивидуальные добродетели стояли на втором месте. Повторяю еще раз: равенство провозглашалось в полной мере. Каждый, кто гордился своим происхождением, не желал слиться с толпой. Каждый претендовал на то, чтобы быть свободным и пользоваться почетом и восхищением, и каждый стремился прибрать к рукам как можно больше власти. Очевидно, это было трудно реализовать в таком обществе, и даже сам царь, пастырь народа, прежде чем высказывать свое намерение, должен был узнать, угодно ли оно богам, жрецам, людям высокого звания, воинам, народной массе. К счастью, еще оставались другие ресурсы, рабы, покоренное местное население, наконец, чужеземцы. Вначале поговорим о рабах. Во-первых, раб ни в коем случае не принадлежал городу. Любой человек, рожденный на этой земле от свободных родителей, имел неоспоримое право жить свободным. Его рабство было бы незаконным, преступным и не могло продолжаться долго. Если вспомнить, что древнегреческий город заключал в своих стенах нацию (определенное племя) и что эта нация (это племя) считала себя уникальной, видела в себе целый мир, тогда здесь можно применить следующий принцип: «Белый человек создан только для независимости и власти; он не должен подчиняться в своих действиях другим людям». Конечно, этот закон не был местным изобретением. Его можно встретить в других местах, во всех социальных группах семейства. Из этого я делаю вывод, что не разрешалось низводить до рабства белого человека и чго угнетение, касавшееся представителей черной и желтой расы, не считалось нарушением естественного закона. После разделения различных белых семейств каждая нация оказалась среди местных масс или метисов единственной представительницей рода и не гнушалась ничем в осуществлении своих прерогатив силы во всей их полноте, даже в отношении сородичей, встречавшихся на пути и не признаваемых за таковых, потому что они принадлежали к другим ветвям. Таким образом, хотя по правилам рабы могли быть только желтыми и черными, среди них встречались метисы, а затем и белые. Это происходило в результате злоупотребления принципом, который давал привилегии жителям города. Однако в принципе в рабство не брали население колоний, союзников, тех, с кем греки поддерживали добрососедские отношения, а еще позже это правило распространилось на все греческие народы. Дело в том, что еще в Центральной Азии белые народы во времена совместного проживания не позволяли себе порабощать сородичей, т. е. белых людей, и арийцы-греки, следуя этому древнему закону, также не поступали таким образом со своими соотечественниками. Зато положение, в котором находились первые обитатели Эллады — илоты и пенесты, — напоминало рабство. Существенная разница заключалась в том, что эти угнетенные не жили в доме воина, как это было с рабами 15): они жили под собственным кровом, возделывали землю, платили подати и в этом смысле были похожи на серфов средневековья. Выше их стояло сословие, напоминающее буржуазию, также лишенное политических прав, но эти люди были богаче и к ним относились лучше, чем к крестьянам. Проживавшие в Греции чужеземцы имели аналогичные права, однако все они — рабы, пенесты, буржуа, чужеземцы — находились под властью эллинов. Таким образом, арийцы-греки, ставившие превыше всего личную свободу, осуществляли внутри государства свою власть, когда не было войн или завоевательских походов. Воин в своем доме-крепости был маленьким царьком. Его приближенные арийцы пользовались уважением даже со стороны пастыря народа. Своим высокомерием греческая супруга была похожа на Клитемнестру. Будучи задетой в своих чувствах, она умела мстить, как дочь Тиндара. Эта героиня древних времен и есть та надменная женщина с белокурыми волосами, голубыми глазами, белыми руками, которую мы уже видели рядом с пандавами, а позже встретим у кельтов и германцев. Покорность была не для нее16). Это — благородное создание, сидящее рядом со своим воинственным супругом и домашним очагом в окружении детей, до самой смерти подчиняющихся родительской воле. Но выйдя из дома предков, сын должен был создать свой домашний очаг и продолжить то, чему он научился у родителей. Ниже детей на ступенях подчинения стояли рабы, хотя их положение нельзя назвать слишком тяжелым. Их могли купить за серебро или золото, или обменять на быков и кобыл, или они могли оказаться военнопленными — в любом случае рабы были скорее подданными, а не объектами любой господской прихоти. Впрочем, одним из характерных признаков молодого общества является непонимание продуктивности той или иной политики, и это «счастливое незнание» делало жизнь греческих рабов довольно сносной 17). Дело в том, что хозяин дома считал долгом вежливости по отношению к гостям не доверять благополучие дома рабам. Он не гнушался никакой работой и всегда трудился наравне со слугами, а рабыни ткали вместе с супругой господина. Кроме того, господина и слуг объединяли общие мысли и общий язык Воин знал о мире и о жизни не больше своих рабов Если в дом приходил поэт, путешественник, мудрец, рабы собирались после трапезы вместе с хозяевами и слушали поучительные рассказы. Но что же оставалось господину? Ему оставались все прерогативы положения Он был единственным в доме, кто имел право приносить жертвы. Он защищал общину и, увешанный оружием, в роскошных одеяниях, он принимал свою долю общей свободы и почета, которые были привилегией всех граждан города или поселения. Повторю еще раз он не был жестоким от природы, так что единственным несчастьем раба было чувство подчиненности А если боги даровали рабу талант, красоту или ум, он становился советником — нечто вроде фригийца-горбуна в доме Ксанфа. Таким образом, ариец-грек, суверен в своем доме, свободный человек на площади, настоящий феодальный сеньор, безраздельно владычествовал над своими рабами, детьми, серфами и буржуа Пока сохранялось влияние Севера, ситуация оставалась примерно одинаковой по всей стране, но как только потоки переселенцев из Азии и всевозможные волнения внутри страны нарушили установленный порядок, а семитские инстинкты начали набирать силу, все резко изменилось. Во-первых, усложнилась религиозная система Простые арийские понятия остались в прошлом. В принципе они изменились еще в ту эпоху, когда титаны появились в Греции. Но пришедшие им на смену верования, все еще сохранявшие духовность, все больше ослаблялись. Кронос, согласно теологической формуле, узурпировавший скипетр Урана, в свою очередь был свергнут Юпитером. Появилось множество святилищ, неизвестные доселе проповедники находили своих сторонников, и объявились совершенно новые ритуалы. В школах эту лихорадку идолопоклонничества называют зарей цивилизации. Впрочем, я с этим не спорю, очевидно, что азиатский гений был настолько же зрелым и даже прогнившим, насколько неопытным и не знающим своего будущего был гений арийско-греческий. Последний еще не пришел в себя после долгого путешествия, проделанного его создателями через множество земель и треволнений. Кстати, я не сомневаюсь, что если бы у него была передышка, прежде чем он оказался под ассирийским влиянием, он сумел бы ускорить наступление европейской цивилизации. И он внес бы больший вклад в судьбы эллинских народов. Возможно, не были бы столь впечатляющи их победы в области искусств, но политическая жизнь была бы более достойной уважения и более долгой. К сожалению, арийцев-греков было намного меньше, чем азиатских переселенцев 18). Я не датирую трансформацию инстинктов греческих народов тем днем, когда началось смешение с семитами, или когда дорийцы обосновались в Пелопоннесе, а ионийцы в Аттике. Я начну с момента, когда результаты всех этих факторов изменили расовое соотношение. Именно тогда пришел конец монархическому правлению. Такая форма власти, уравновешенная широкой личной свободой, больше не удовлетворяла темперамент — горячий и необузданный — смешанной расы. Отныне население требовало чего-нибудь нового. Азиатский дух навязал остаткам арийского разума компромисс, выгодный ему, и оставил своему союзнику лишь видимость свободы, чтобы только удовлетворить эту потребность белой расы. На смену умеренности пришла чрезмерность Гений Сима привел к полному абсолютизму, и этот процесс был необратим, отныне вопрос заключался в том, в чьих руках находилась власть. Передать ее царю или гражданину, возвысившемуся над остальными, — это означало потребовать невозможного от разнородного населения, которое все еще не могло стать единым даже на небольшой территории. Эта мысль претила свободолюбивым традициям арийцев. Со своей стороны, семитский дух также не был склонен к этому, он привык к республиканским формам правления на берегах Ханаана. Будучи неспособным подчиниться принципу династической наследственности, он отвергал институт, который никогда не был обусловлен свободным выбором народа, но всегда порождался завоеванием и насилием. Исключением не является и европейское царство. Поэтому в Греции придумали искусственное понятие «отчизна» 19), и гражданам было предписано — законом, предрассудком, общественным мнением — жертвовать ради этой абстракции своими вкусами, идеями, привычками, самыми интимными отношениями и самыми естественными потребностями, и такое самоотрицание сделалось разменной монетой другого обязательства, которое требовало безоговорочно отдавать свое достоинство, имущество и свою жизнь ради отчизны. Отчизна забирала человека из семьи еще в юном возрасте на потребу дрессировщиков в гимназии. Когда он взрослел, она женила его по своему усмотрению. Когда ей требовалось, она отбирала у человека жену, чтобы передать другому, или вменяла ему заботу о чужих детях, или передавала его собственных детей в другие хиреющие семьи. Если какой-то предмет в доме не нравился родине, она его конфисковывала и жестоко карала его владельца. Если в вашей лире было две «лишних» струны, вас ожидала ссылка. Наконец, если какой-то неосторожный гражданин осмеливался считать себя слишком честным человеком, отчизна, потеряв терпение, отправляла несчастного в дальние земли с запретом возвращаться домой! А если жертва выражала недовольство, приговором были смерть, часто сопровождаемая пытками, позор, разорение всей семьи, которая должна была радоваться, что удалось избежать более сурового наказания со стороны патриотов. Но каким образом вознаграждала отчизна человека за такие жертвы? Действительно, каждому давалось право с гордостью называть себя афинянином, или лакедемонянином, или аргийцем, или коринфянином. Однако в соседнем краю за это можно было получить и порку кнутом. Словом, это гордое название гарантировало почет в одной стране и презрение или ненависть в другой. Но превыше всего гражданин мог гордиться тем, что он — свободное существо, потому что у него нет господина и потому что пресмыкался он только перед отчизной. Третья и последняя привилегия: если он подчинялся законам своего общества, независимо от их справедливости, он имел право называться образцовым и несравненным. В этом заключаются все преимущества, хотя я привел далеко не полный перечень наказаний. Таким образом, слово «отчизна» было чисто теоретическим понятием: оно не означало ничего, в чем есть плоть и кровь. Оно не могло ни говорить, ни ходить; когда оно гневалось, нельзя было даже попросить у него прощения. Многовековой исторический опыт показывает, что нет худшей тирании, чем та, которая действует от имени фикции — ни к чему не чувствительной, равнодушной, безжалостной и ненасытной в своих претензиях. Дело в том, что фикция, будучи неспособной блюсти свои интересы, доверяет их соблюдение живым уполномоченным лицам. Они, поскольку действуют не в силу своего эгоизма, приобретают огромные права. Они всегда правы, когда наносят удар от имени идола, чьими жрецами себя называют. То есть отчизне нужны представители. Арийский дух, который уступил натиску чудовищных ханаанских принципов, благосклонно принял предложение передать бразды правления самым знатным семействам государства, что вполне отвечало его естественным понятиям. По правде говоря, в эпохи, когда он был предоставлен самому себе, он не признавал, что почетный признак происхождения дает исключительное право на власть над соплеменниками. Отныне же он был в достаточной степени извращен, чтобы принять абсолютные доктрины, и независимо от того, шла ли речь о высших должностных лицах, называемых царями или архонтами, или исполнительная власть находилась в руках совета благородных граждан, отчизна осуществляла свое всемогущество через глав знатных семейств; одним словом, система правления в греческих поселениях бьша скопирована с правления финикийских городов. Прежде чем продолжить, я должен сделать одно очень важное замечание. Все вышесказанное относится к ученой, цивилизованной Греции, более чем наполовину семитизированной. Что касается северной Греции, хранительницы древних устоев, в те времена находившейся в тени, это не имеет к ней никакого отношения. Эта часть территории, оставшаяся более арийской, чем юг, жила по иным законам Южная граница перемещалась на север под давлением семитского населения. Чем выше к северу, тем чище была древнегреческая кровь. Но в целом уже и Фессалия была затронута недугом, и старые традиции можно было встретить только в Македонии и Эпире На северо-востоке и северо-западе эти провинции также сосуществовали с враждебными элементами. Фракийцы и иллирийцы, покоренные и трансформированные кельтами и славянами, больше не являлись арийцами. Однако контакты с белыми и даже желтыми элементами не имели для северных греков таких пагубных последствий, как это было на юге в результате смешения с азиатами Итак, македонцы и эпироты сохраняли больше верности инстинктам древней расы. У них сохранилась царская власть, республиканской формы правления они не знали, как не знали и чрезмерных проявлений власти абстрактного тирана по имени «отчизна» В этих малоизвестных землях не было аттического великолепия, зато правление там зижделось на благородных понятиях свободы, в которых не было кичливости. Одним словом, в ту эпоху южные греки, почти не осознавшие, насколько они утратили чистоту крови, сомневались в том, что македонцев и их союзников следует считать соотечественниками, а не полуварварами, хотя они признавали за этими народами высокую воинскую доблесть. Эти народы имели еще одно достоинство, которое в ту пору не замечалось: если семитская Греция, несмотря на потоки пролитой крови, не могла соединить воедино разнородные племена, македонцы отличались спаянностью и все больше расширяли сферу своего могущества, включая в нее соседей. В этом смысле, следуя древним этническим традициям, они повторяли судьбу предков, иранских арийцев, которые в свое время объединили родственные народы, а затем двинулись на завоевание ассирийских государств. Таким образом, там, в македонских горах, горел арийский факел — факел в политическом смысле. Однако вернемся на юг, где абсолютная власть отчизны вершилась аристократами, «лучшими из людей», по греческому выражению Разумеется, они вершили ее с жестокостью, достойной азиатского духа Если бы местное население сохранило арийские корни, в результате произошли бы великие потрясения, и спустя некоторое время раса отвергла бы чуждую ей систему. Но полусемитская толпа на это была не способна. Именно поэтому до нынешнего времени в Греции ни аристократия, ни народ не восставали против произвола. Все противоречия сводились к вопросу, кому должна принадлежать власть. Аристократы, оспаривая право первопоселенцев, подкрепляли свои претензии традициями и при этом сами ощущали, насколько трудно отстаивать эту доктрину перед лицом постоянной опасности, заложенной в самой системе абсолютизма. Всякое насилие содержит в себе специфическую силу: эта сила по причине искажений и даже простого ее употребления, порождает разрушительные последствия, избежать которых можно лишь постоянным напряжением всех средств. Поэтому единственная возможность добиться стабильности — это концентрация всей энергии населения. Поэтому неограниченные полномочия всегда сосредоточивались в руках одного человека. Чтобы избежать неприятностей, приходилось прибегать к другому опасному, презираемому и проклинаемому людьми средству — тирании. Причины и основы тирании так же легко обнаружить и предвидеть, как невозможно их избежать. Когда в результате вечного соперничества городов отчизна оказывалась в опасности, совет знатных граждан уже был не в состоянии справиться с кризисом — нужен был один гражданин, взявший в свои руки всю власть. С этого момента жители надеялись, что, когда минует опасность, спаситель отечества добровольно откажется от власти. Увы, такого не случалось. Правда, очень часто тираны, несмотря на всю нелюбовь к ним со стороны греков, правили с большей мягкостью и мудростью, чем политические собрания. Но в любом случае их правление сопровождалось заговорами и репрессиями. Редко они умирали своей смертью, еще реже трон занимали их наследники. Итак, сделаем следующий вывод: коллективное правление было правилом, тирания — исключением, и исключения были более частыми, чем правила. По мере того как греческие государства с трудом сохраняли или заново завоевывали свой правовой статус, поток семитов на полуостров все усиливался. Он грозил крутыми изменениями, аналогичными тем, что мы видели в финикийских городах. И эта тенденция все сильнее втягивала в себя эллинские страны южной части. Однако первыми жертвами оказались ионийское побережье и Аттика. Конечно, крупные переселения и массовая колонизация давно прекратились, но вместо них началось невиданное по масштабу индивидуальное расселение людей разных классов и сословий. Города уже не могли сдерживать этот поток, лишая вновь прибывших политических прав — ничто не могло остановить нашествие чужой крови. Она тысячами разных путей просачивалась в жилы граждан Греции. Самые благородные семейства, уже в значительной мере смешанные, все больше теряли свои генеалогические принципы. Большая их часть исчезла, остальные обеднели и смешались с массой населения. А оно тем временем все увеличивалось благодаря развитию торговли. Аристократия безнадежно ослабела. Большую силу набрали средние классы. И в один прекрасный день встал вопрос: почему только аристократы представляют отчизну, почему богатые граждане лишены этого права? Конечно, благородные граждане больше не могли претендовать на прежнюю исключительную знатность, потому что многие их соотечественники также овладели этой привилегией. Семитская кровь преобладала в хижинах — теперь она завоевывала и дворцы. От этого происходили большие потрясения, и вскоре богатые одержали победу. Но как только они получили право решать судьбы отчизны и защищать порядок от гнусной тирании, новые массы сограждан снова стали задавать себе тот же вопрос «Почему?» и в свою очередь завоевали такое же право, пробив брешь в стане тимократов. Стало очевидно, что следом за бедными гражданами придут полуграждане, поселившиеся в стране чужеземцы, затем рабы и прочий сброд. Остановимся недолго на этом вопросе и рассмотрим его с другой стороны. Единственной и часто главной причиной длительного существования самоуправного и жестокого режима служит необходимость иметь достаточно сил, чтобы противостоять внешним или внутренним врагам. Но приводила ли к такому результат греческая система? Перед Грецией стояли три проблемы: первая связана с ее ситуацией относительно остального цивилизованного мира, т. е. Азии; вторая — отношения греческих государств между собой; третья — внутренняя политика каждого суверенного города-государства. Мы уже знаем, что отношение всей Греции к великому царю всегда определялось униженным подчинением. Из Фив, Спарты, Афин — отовсюду в Сузу и обратно сновали послы, припадая к стопам властителя Персии с просьбой решить в их пользу споры между городами. Чаще всего до царя они не доходили. Протекции сатрапа побережья было достаточно, чтобы добиться преимуществ перед соперниками. Тиссаферн давал распоряжения, и перепуганные государства-республики повиновались Тиссаферну. В итоге эта высшая власть не препятствовала греческо-семитскому элементу играть основную роль в азиатской массе. Аннексия запаздывала только потому, что остатки арийской крови все еще служили достаточным основанием национальной раздробленности. Но на юге этого уже не было, и можно было предположить, что однажды Эллада и Персия объединятся. Тем не менее греческие города, уцепившись за свои крохотные патриотические деспотии, шагали вразрез с арийскими традициями: они не были заинтересованы в объединении государств. То, что происходило в Македонии, контрастировало с ситуацией в остальной части Греции. Ни один город не претендовал на власть над большой территорией. Все хотели увеличить свои масштабы, и это грозило соседям уничтожением. Так, когда походы лакедемонян завершались успехом, побежденные пополняли стада рабов. Легко представить, что каждый город защищался до последнего. Объединение было невозможно. Знаменитые изысканные греки эпохи Перикла вели себя на войне как дикари. Все победы заканчивались массовым побоищем. Теперь посмотрим, к чему приводила внутренняя политика? Мы видели, что из десяти лет в течение шести была тирания, а остальное время ушло на споры и раздоры между аристократами и богатыми гражданами, между богатыми и народом. Когда в каком-нибудь городе верх брала одна партия, другая искала убежища у соседей и набирала там сторонников для борьбы с удачливыми соперниками. Греческий гражданин постоянно либо возвращался из ссылки, либо готовился туда отправиться. К чему же еще могла привести такая ситуация — постоянное противостояние в обществе, падение нравов и политическая система, не уважающая прав человека? К тому, что непрерывно и беспрепятственно возрастало персидское влияние, существовала национальная раздробленность, связанная с неравномерным сочетанием этнических элементов и мешающая греческим народам развиваться в равной степени. По этим причинам объединение расы было невозможно Наконец, ослабление внешнего влияния сопровождалось неспособностью обеспечить внутреннюю стабильность. Перед нами грустный итог, и требуется исключительное красноречие историков, чтобы гордиться им. Эти ловкие художники слова не имели права ни обсуждать и, тем более, ни осуждать вопиющий деспотизм своей отчизны. И только вывернутая наизнанку логика и злонамеренность могут рекомендовать афинскую анархию в качестве примера для наших государств. К нарисованной мною картине осталось добавить несколько слов о некоторых разрушительных последствиях патриотического абсолютизма для нравов. Подменив искусственной гордостью гражданина законное чувство достоинства мыслящего человека, греческая система совершенно развратила мораль: все, что делается на благо отчизне, — это хорошо. Все вопросы совести остаются нерешенными, пока человек не узнает, какой образ мыслей предписывает отчизна. Например, как обстояло дело с уважением к собственности? В принципе она считалась неприкосновенной, но если воровство сопровождалось хитростью, коварством или насилием, оно считалось доблестью. Надо ли хранить супружескую верность? По правде говоря, измена не считалась преступлением. Но если супруг слишком сильно привязывался к жене и больше времени проводил с ней, чем в общественных местах, ему могло грозить наказание. Я уже не говорю о представлениях обнаженных девушек на стадионе: конечно, их цель заключалась в том, чтобы продемонстрировать физическую красоту, но как относиться к тому, что происходило после таких представлений, когда несчастные становились жертвами самых диких прихотей. Впрочем, чтобы получить об этом представление, читатель может познакомиться с диалогами Демоса со своими слугами у Аристофана. Греческий народ, будучи арийским, имел достаточно здравого смысла, а будучи семитским, обладал достаточным разумом, чтобы не понять, что его положение не из лучших и что в этом виновата политическая система. Но как содержимое сосуда не может охватить сам сосуд, так и греки не могли вылезти из самих себя и не осознавали, что источник зла заключается в абсолютизме принципа власти. Они искали лекарство в другом. В лучшую эпоху, между Марафонской битвой и Пелопоннесской войной, все знатные люди склонялись к тому неопределенному мнению, которое сегодня мы назвали бы «консерватизмом». Они не были аристократами в строгом смысле этого слова. Ни Эсхил, ни Аристофан не желали восстановления вечного или даже десятилетнего правления архонта, но они верили, что в руках людей богатых власть может функционировать лучше, чем в руках матросов из Пирея. Никто не замечал истинного зла и не мог его заметить, потому что это зло гнездилось в самой природе эллинских народов. Все создатели новых систем, начиная с Платона, проходили мимо этого факта; более того, они даже считали его главным элементом своих реформ. Сократ, возможно, был единственным исключением. Пытаясь отделить идею от порока и добродетели, от политики и возвысить внутреннего человека до гражданина, этот риторик, по крайней мере, предвидел немало трудностей. Отчизна не пощадила его, и я уверен, что во всех отчизнах всегда найдутся люди — кстати, к ним несправедливо причисляют Аристофана, — которые потребовали бы его осуждения. Сократ был антагонистом абсолютного патриотизма. В этом качестве он заслужил свою участь. Однако было что-то настолько чистое и благородное в его доктрине, что честные люди, помимо своей воли, поддались ее воздействию. Когда он умер, народ оплакивал его, собравшись в театре Вакха, когда хор из трагедии Еврипида «Па-ламед» исполнял печальную песнь: «Греки, вы послали на смерть самого мудрого соловья Муз, который никому не сделал зла, самого мудрого человека в Греции». Если бы небо воскресило его, никто бы не стал его слушать. А теперь это был соловей Муз, красноречивый оратор и логик. Его оплакивал художественный дилетантизм, его оплакивали сердцем; что касается политической стороны дела, он был тем, чем он был: неотъемлемой частью самой природы рас, отражением их недостатков и достоинств. Я продемонстрировал мало уважения к эллинам, что касается общественных институтов, а теперь я имею право выразить безграничное восхищение этим народом, коль скоро речь заходит о его духовности и разуме. Я склоняю голову перед искусствами, которые он вознес так высоко. Если своим порокам греки были обязаны семитской части своей крови, то именно она определила их выдающийся талант впечатлительности, вкус к проявлениям физической природы, их постоянную потребность к умственным наслаждениям. Чем глубже я проникаю в истоки — наполовину белые— ассирийской античности, тем больше нахожу красоты и благородства, больше силы в произведениях искусства. И в Египте искусство стоит тем выше, чем больше арийская кровь пропитана чужеродным элементом. Так и в Греции гений достиг высшего совершенства во времена, когда преобладала семитская кровь, но не совсем поглотила арийскую: это было при Перикле и на той территории, куда больше проникали эти элементы, т. е. в ионийских колониях и в Афинах. Сегодня уже нет сомнений в том, что подобно тому, как основы моральной и политической системы пришли из Ассирии, так и художественно-артистические принципы были заимствованы оттуда же. В этом отношении раскопки и открытия в Хорсабаде, установив очевидную связь между барельефами ниневийского стиля и произведениями из храма Эгины и школы Мирона, совершенно прояснили этот вопрос. Но поскольку греки были более привержены белому арийскому принципу, чем черные хамиты, в них было больше организующей силы, и греки успешно сопротивлялись излишествам, которым предавались их победители. Они тем более заслуживают уважения за такое сопротивление, что в них жило искушение поддаться им: и эллины создавали иератические куклы с подвижными членами и другие чудовищные предметы сакрального назначения. К счастью, изысканный вкус народа не принял этих извращений. Греческое искусство в целом не приняло ни отвратительных и возмутительных символов, ни примитивных монументов. Его упрекали в меньшем спиритуализме, чем мы видим в святилищах Азии. Этот упрек несправедлив или, по меньшей мере, вызван путаницей понятий. Если спиритуализмом назвать совокупность мистических теорий, тогда все правильно, но если — что соответствует истине — считать, что истоки этих теорий следует искать в воображении, лишенном разума и логики и подчиняющемся только чувственности, тогда надо признать, что мистицизм не есть спиритуализм и что нельзя обвинять греков в том, что они впадали в сферу чувственности, отвергая ее. Напротив, они в большей степени, чем азиаты, были лишены основных недостатков материализма, и культ Юпитера Олимпийского благороднее, чем культ Ваала. Впрочем, я уже говорил об этом. Между тем и греки не были слишком явными спиритуалистами. У них была сильна семитская идея: она выражалась в мощи священных мистерий, которые проводились в храмах. Население принимало эти ритуалы, хотя иногда смягчало их, если физическое уродство внушало слишком большой ужас. Что касается морального уродства, мы уже видели, что к нему в Греции относились терпимее. Это редкое совершенство артистизма опиралось на умеренность арийского и семитского элемента и некоторые желтые принципы. Такое равновесие, то и дело нарушаемое очередным притоком азиатов в ионийские колонии и континентальную Грецию, в конце концов исчезло, уступив место упадку. Можно приблизительно подсчитать, что художественно-литературная деятельность семитизированных греков началась в VII в. до н. э., когда был пик славы Архилока, за 718 лет до Рождества Христова, и славы двух создателей бронзовых статуй — Феодора и Рекуса — за 691 год до н. э. Упадок начался после македонской эпохи, когда азиатский элемент восторжествовал окончательно — в конце IV столетия до н. э. Эти четыреста лет отмечены непрерывным ростом азиатского влияния. Стиль Феодора в Юноне Самосской был простым воспроизведением статуй, посвященных Тиру и Сидону. Чтобы найти исток революционного взлета искусств, создавшего чисто греческий стиль, следует вернуться в эпоху Фидия, который первым освободился от ассирийского влияния, сильно заметного у эгинетов и во всей Греции, и от подражаний ассирийскому искусству, распространенных на финикийском побережье. Фидий закончил Минерву для Парфенона в 438 г. до н. э. Вместе с ним началась его школа, а прежняя система продолжала существовать как бы на обочине. Таким образом, греческое искусство было семитским, пока не появился великий художник, друг Перикла. Следовательно, с начала VII до V столетия в Греции не было оригинального искусства, а национальный гений творил лишь с 420 до 322 г., года смерти Аристотеля. Разумеется, эти даты не отличаются точностью и указаны здесь только для того, чтобы объединить духовное движение — развитие и литературы и искусств — в общий временной промежуток. Во всяком случае 420 г., когда творил Фидий, и 322 г., когда умер наставник Александра, отделены друг от друга сотней лет. Иными словами, эпоха прекрасного была кратковременной и совпала с равновесием всех составных расовых принципов нации. Когда это время прошло, исчезло творчество, оставив после себя имитацию — часто очень удачную, но всегда рабскую, имитацию невозвратимого прошлого. Может сложиться впечатление, будто я абсолютно игнорирую лучшую часть эллинизма, оставляя в стороне эпоху эпических произведений. Она предшествует Архилоку, т. к. Гомер жил в X в. до н. э. Но я ничего не упускаю, хотя повторю еще раз: славной эпохой литературы и искусств Греции был период, когда умели строить, ваять, отливать в бронзе, рисовать, писать лирические песни, философские и исторические книги. Но одновременно я признаю, что до этой эпохи — задолго до нее — был период, когда арийский гений, не будучи скован семитскими объятиями, посвятил себя эпическому творчеству и продемонстрировал великолепные неподражаемые достижения в этой области, хотя и оказался невежественным и неспособным во всех остальных областях творчества. История греческого духа состоит из двух почти противоположных по существу этапов: эпос, вышедший из того же источника, что и Веды, и «Рамаяна», и «Махабхарата», и саги, и «Шахнамэ», и песни трубадуров — т. е. из арийского источника. Позже наступила эпоха семитского вдохновения, когда эпическое искусство стало архаизмом, а азиатские лирические и изобразительные искусства окончательно взяли верх. Гомер — неважно, один конкретный человек, или общий псевдоним нескольких сказителей — творил в тот момент, когда на побережье Азии обосновались потомки арийских племен, пришедших из Греции. Судя по историческим свидетельствам, он родился между 1102 и 947 гг. Эолийцы пришли в Трою в 1162 г., ионийцы в 1130 г. Примерно на тот же период приходится творчество Гесиода, родившегося в 944 г. в Беотии, стране, которая из всех южных окраин Греции дольше сохраняла прагматический дух, обусловленный арийским влиянием. В период, когда особенно сильно ощущалось это влияние, было создано множество произведений, и еще большее количество утеряно бесследно. Мы хорошо знаем «Илиаду» и «Одиссею», но не знаем трагедию «Эфиопки» Арктиния, «Маленькую Илиаду» Леския, «Кипрские стихи», «Возвращение победителей Трои», «Фивиаду», «Эпигонов», «Аримаспов» 20) и многих других. Такой была литература самой Древней Греции: дидактической и повествовательной, позитивной и рациональной, пока она оставалась арийской. Позже мощный приток меланийской крови направил ее в русло лиризма, навсегда отвратив от прежней достойной дороги. Нет смысла дальше говорить на эту тему. Достаточно признать превосходство эллинского вдохновения над всем, что было сделано впоследствии. Гомеровских высот никому не удалось достигнуть. Все, что творилось позже, является прекрасным, но не возвышенным. Конечно, и поздние творения остаются непревзойденными, т. к. больше не было в истории такого сочетания рас, подобного тому, что стало их причиной. 
Примечания1) Во всех древних источниках, касающихся Эллады, упоминаются загадочные местные племена. Гесиод считает автохтонным самое первое население Аркадии: он называет этих жителей пеласгами. Эрехтей, Кекропс - имена вождей автохтонных племен. Автохтоннымис читаются пеласги, лелегийцы, куреты, кауконы, аоны, теммикийцы, гианты, фракийские беотийцы, телебы, эфиры, флагийцы и др. После появления арийцев-эллинов многие местные народности быстро исчезли. Гекатей, Геродот и Фукидид полагают, что существовала доэллинская эпоха, когда от мыса Мале до Олимпа жители говорили на разных языках. После 776 г. до н. э. во всей Элладе уже не было поселений без арийцев-эллинов. Что касается этнической природы аборигенов, см. следующую книгу, где речь идет о самых древних жителях Европы. 2) Имена персонажей арийско-эллинской генеалогии, очевидно, символические, они обозначают основную черту и как бы объясняют биографию каждого эпонима. Это, кстати, характерно для всех народов, что касается их родооснователей. Таким образом, Девкалион — не только создатель эллинской расы, но и патриарх, объединяющий в себе древние космогонические воспоминания, свидетель потопа (в семитско-греческой традиции эту роль играет Огигес), Девкалион соответствует богу-рыбе, Но ассирийцев, Ною евреев, и его имя происходит от древнего слова, означающего «новое вино» или, в устаревшей форме, «крутиться», «человек, который крутится, опьянев от нового вина». Пандора переводится «которой все дано», т. е. она не имеет индивидуальности, она — женщина, принадлежащая тому, кто ее создал или цивилизовал. 3) Прометей — значит «ясновидящий». Он — сын Иафета, общего отца белого семейства, как считают Гесиод и Аполлоний Его матерью была Азия, что недвусмысленно указывает на его этнические и географические корни. По другим источникам, он — сын Урана. Об этом мы поговорим позже. 4) Гесиод производит слово «титан» от термина, означающего «тот, кто простирает руки». Так зороастрийские арийцы называли своих предков, возможно, современников и братьев титанов- Кая или Кава, носивших титул царей Псевдо-Орфей и Диодор считают титанов пер выми людьми или «протолюдьми». В фессалийском наречии сохранились следы этой древней идеи «титан» у фессалийцев означает «господин», «вождь». 5) Вполне вероятно, что образцом законодательства титанов можно считать три заповеди Дракона, запечатленные на века. «Уважай своих родителей, воздавай богам должное на земле, не причиняй зла быку». Это соответствует и индусским и зороастрийским законам, в этих словах арийский дух. Известно, что греки не сразу отказались от традиции почитать быка. Когда им приходилось приносить это животное в жертву, они устраивали паллиативную церемонию, в которой главный жрец, поразив быка, убегал, оставляя топор человеку, для которого был организован этот спектакль. 6) От них произошли арийцы-эллины — в некотором смысле новый народ, обязанный своей энергией древним элементам Все характерные особенности этой расы отражены в ее религии, появившейся одновременно с ней. Это был культ Зевса. 7) Вполне вероятно, что греческий язык содержит фракийские и ил лирийские корни, унаследованные от контактов арийцев-эллинов и даже титанов с населением, говорившем на этих наречиях. Мюллер справедливо отмечает, что эллины вернули фракийцам их древнюю поэзию и цивилизацию. Для поклонников Орфея земля к северу от Гема была колыбелью моральной культуры. 8) Невооруженным глазом видна убогость древнейших памятников Греции по сравнению с Индией, Ассирией, Египтом и даже Китаем и Бактрией. Например, Сицион в 2164 г. до н. э. построили ханаанеяне, а арийцы-эллины пришли шесть столетий спустя. 9) Фивы действительно служили четким водоразделом для двух рас О двойном происхождении города рассказывается в двух легендах одна арийская, которая приписывает честь создателей Ам-фиону и Зевсу, вторая семитская, согласно которой первым его царем был ханаанеянин Кадм Здесь перемешаны азиатские, эллинско-арийские и местные традиции, которые сделали древнюю историю и мифологию греков почти непонятными В новые времена эта путаница только возросла под влиянием символизма и аллегорий 10) В ханаанском языке «анак» означает «великан», т. е. сильный человек. 11) Этот хаос не кончался, выражаясь во множестве диалектов. Не стоит даже говорить о том, что их разделение на четыре группы — ионийскую, дорийскую, эолийскую и аттическую — это искусственная схема филологов, которая ни в коей мере не отражает истинного положения вещей. 12) Я разделяю мнение Грота и не считаю, что пеласги составляют отдельную нацию или расу. Они встречаются в разных местах и часто совершенно отличаются друг от друга. Вот как их описывает энциклопедия Эрша и Грубера: «Пеласги — это просто тень, лишенная всякой исторической реальности. Это "каши", т е. "древние", "предки", "аборигены". Слово "пеласги" было ошибочно принято за название народа или расы. Хронологически оно относится к древним временам Греции и племенам, которые когда-то обитали в этой стране без указания на происхождение. Позже это название стали применять к определенным племенам точно так же, как в прошлом веке считали, что готы — это скифы, геты и т. д, и даже находили остатки этого германского народа в Крыму». 13) Лучше всего это доказывает поведение большинства греческих государств во время персидской войны. В битве при Платее против афинян и их союзников сражались 50 тысяч пеших воинов и многочисленная эллинская конница. Эти войска предоставили не ионийцы, а беотийцы, локридцы, малийцы, фессалийцы, т е вся восточная Греция К ним можно прибавить фосийцев Следовательно, сопротивление оказали только Пелопоннес и Аттика Позже эту битву, где меньшая часть Греции воевала с большей, превратили в национальную славу. 14) Афины в самом начале представляли собой скопление нескольких селений. Спарта состояла из пяти поселений и никогда не была городом То же самое можно сказать о Мантинее. Тегее и даже Мегаре и Танагре. Аркадийцы долгое время жили в поселках, равно как и эпироты. Что касается свободы мнений, Гесиод и Гомер открыто высказывались против злоупотреблений власти и даже против самого ее принципа. 15) Это был дом, напоминающий крепость рыцарских времен, окруженный хижинами. Обычно он возвышался над окружающей местностью и строился из каменных глыб Вероятнее всего города созданы трудом ханаанских колонов Кстати, в Италии эти впечатляющие сооружения, называемые пеласгийскими, или циклопическими, долгое время приписывали аборигенам. Но местные племена занимались земледелием и не могли выполнять такую работу, т. е честь их создания принадлежит либо арийцам-эллинам, либо их отцам, титанам. На всем полуострове память о циклопических стенах тесно связана с историей тирренийцев. Ворота Микен — это также эллинское сооружение. 16) Греческая женщина у Гомера несравнимо выше супруги цивили зованных или семитизированных эпох. Посмотрите на Пенелопу и Еле ну в «Одиссее» или на царицу феаков. В ней больше суровости, сдер жанности и свободы. Это положение в какой-то мере сохранилось у македонцев, судя по роли, которую Олимпия играет в делах Александ ра См. также нравы дорийцев Спарты. 17) Кстати, это объясняется общим предрассудком арийских народов: для них право собственности достигается завоеванием на поле боя. 18) Наука сделала большой прогресс в понимании эллинской мифологии Установлено четкое различие между догматами, культами и ритуалами, пришедшими из Азии, и теми, которые происходят из европейского сознания Но остается самое трудное и, в то же время, самое интересное Известно, что кабирские и телькинские мистерии — семитского происхождения и что додонийский оракул, скорее всего, связан с «северными» принципами Теперь надо отделить арийскую сущность от финских примесей Пропорция различных религиозных элементов — семитского, арийского, финского — и будет точным составом крови греков. 19) В монархические времена слово, которое впоследствии стало означать «город», затем «государство», означало всего лишь замок знатного человека. В феодальную эпоху слово «отчизна» почти не употреблялось, оно вошло в обиход, когда галлороманы окрепли и начали играть важную роль в политике. Только после их победы патриотизм стал считаться добродетелью. 20) Особенно жаль потери этой поэмы Из нее мы могли бы многое узнать об арийцах Центральной Азии. жүктеу/скачать 1.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|