Основания духовности Семь главных практик для пробуждения сердца и ума

Ослепляющая власть науки

Эта слепота особенно заметна в современном западном мире, главным образом, вследствие власти науки. Наука оказывает на нашу жизнь столь мощное воздействие, и она столь часто засыпает нас своими объяснениями вселенной как огромной бессмысленной машины, что эта точка зрения легко может показаться естественным и единственно возможным способом смотреть на вещи.

В результате этого, нашему взору предстает, по меткому выражению философов, “мир, лишенный очарования тайны” – мир, в котором, как нам кажется, нет ни смысла, ни значения, ни духа, и в котором мы сами выглядим столь же бессодержательными. Неудивительно, что наше общество кажется плывущим по течению, без какой-либо высшей цели или мечты. Неудивительно, что столь многие люди чувствуют, что их жизнь лишена смысла и жаждут чего-то более существенное. Это нечто большее свободно доступно всем нам. Проблема в том, что лишь очень немногие люди это видят, поскольку для этого необходимо развивать другой способ познания.

Наука – это превосходный метод, быть может, лучший из всего, что создало человечество – для получения знания о физических объектах и их свойствах. Но она не может почти ничего узнать или сказать о нефизических вещах – таких, как смысл и цель, ценности и дух. Все думающие ученые охотно это признают, а два великих ученых – Альберт Эйнштейн и сэр Артур Эддингтон высказывались на этот счет со всей прямотой. Эйнштейн заявлял:

Современная манера применять аксиомы (принципы) физической науки к человеческой жизни не только полностью ошибочна – в ней есть что-то предосудительное.
Эддингтон, один из величайших астрономов в истории, признавался:
наша психическая и духовная природа, познаваемая в наших умах путем непосредственного контакта, выходящего за рамки физических методов, восполняет как раз то… что, по общему признанию, неспособна нам дать наука

Новый способ видения

Обращение к “нашей психической и духовной природе” – это как раз то, для чего предназначен6ы духовные практики. Семь практик развивают духовное зрение – способность видеть божественное в себе и в мире. Плотин, влиятельный западный философ и мистик, описывал это зрение как “новый способ видения … восприимчивость, которая от рождения принадлежит всем нам, хотя лишь немногие находят ей применение”.

Духовное зрение, вдохновлявшее мудрецов на протяжении всей человеческой истории, называли многими именами. И Платон, и христиане, называли его “оком души”. У суфиев это “око сердца”, а у даосов – “око Дао” или “внутреннее око”. Как бы его не называли, оно представляет собой вершину интуитивного осознания, которое распознает божественное во всех людях, во всех вещах, и в нас самих.

Божественное внутри

Это мощное осознание проникает гораздо глубже беспокойной суматохи эго, к сокровенному ядру нашего бытия. Св. Августин описывал, как он обращал внимание внутрь себя “и созерцал оком моей души…Непреходящий Свет”. Он заключал: “Именно внутреннее око видит истину”, и “ Поэтому вся наша задача в этой жизни – исцелять око сердца, которым можно видеть Бога”.

Августин вторил древней теме, которая звучала у Платона и Лао Цзы почти за тысячелетие до этого. Платон восклицал: “Есть око души, более драгоценное, чем десять тысяч телесных очей, ибо лишь оно одно видит истину”. Лао Цзы заключал: “Понимающий человек предпочитает внутреннее око внешнему”. Каждый из этих мудрецов выражал одно и то же мнение – “понимающий человек” ценит око души больше, чем физическое око, потому что именно око души позволяет нам распознавать божественное.

Божественный мир

Поначалу это видение божественного внутри нас и в мире прорывается лишь дразнящими проблесками, рождающимися под влиянием, быть может, красоты заката, прикосновения любимого, или безмятежности молитвы. В такие моменты земной мир преображается. То, что лишь мгновение назад было приятным, но привычным опытом, может наполняться такой экстатической красотой и восторгом, что это навсегда остается самым драгоценным и преображающим переживанием в жизни человека. Тогда, подобно Иакову из иудейской Торы, мы внезапно осознаем, что “истинно Господь при­сут­ствует на месте сем; а я не знал!”, и начинаем понимать слова Иисуса, что “царствие Отца простирается на земле, а люди его не видят”.

Порой, экстатический опыт происходит спонтанно, и его можно заново переживать и углублять в последующей духовной практике. Первоначальный опыт – особенно, если он случается в детстве – может быть неправильно понят и отвергнут другими людьми, которые никогда не прикасались к божественному. Лишь годы спустя, с помощью духовной практики и учителя, оказывается возможным по достоинству оценить его значение. Одна женщина, занимающаяся практикой дзен, описывала подобную последовательность событий, которая началась на побережье Массачусетса, когда ей было девять лет.
Солнце как раз начинало вставать, как и в любой обычный день, но моё восприятие внезапно изменилось. Я видела свет, поднимающийся из океана, в виде отдельных, медленно движущихся частиц, и в благоговении наблюдала как они сочетались в меняющиеся многоцветные узоры.

К тому времени, как солнце полностью показалось из воды, я была вне себя от переполнявших меня несказанных чувств. Теперь я могла бы описать это, как ощущение, что все вокруг совершенным образом сочеталось между собой, что мир был прекрасен во всех отношениях – и что сама жизнь была чем-то удивительным и волшебным… Мне было всего девять лет, и я не могла найти слов, чтобы объяснить свое поразительное переживание, и решила никому о нем не рассказывать. Но я также начала бояться, что со мной что-то не так.

Однако, я почему-то доверяла своей интуиции. Я знала, что соприкоснулась с чем-то, о чем в нашей провинциальной жизни никто и никогда не упоминал. Прошло несколько лет, и мои поиски смысла пережитого опыта вовлекли меня в “духовное путешествие” и, в конечном итоге, в дзен-буддизм. Там мой учитель убедил меня, что то переживание на восходе, возможно, было не чем-то “неправильным”, а напротив, очень истинным и реальным, что случается и с другими людьми. Вскоре после этого, во время занятий дзен-медитацией, мое детское воспоминание вернулось с новой силой, и я, наконец, смогла осознать, что это было соприкосновение с духовным. Я также испытывала жалость к маленькой девочке, которую привели в восторг, а потом заставили чувствовать такое ненужно сомнение.

Но я по прежнему испытывала благодарность за этот опыт, особенно за то семя, что он заронил в мое сознание; оно прорастало во тьме и безмолвии почти тридцать лет, вплоть до настоящего момента. Я навек благодарна за это раскрытие к истине мира и реальности.

Благодаря практике дзен, я начала понимать, что мой мистический эпизод может возвращаться в каждый момент – с каплей воды, немытой тарелкой… улыбкой.^*