Рэндалл коллинз

218
  
первоначальным алтарем. Главные церемонии происходили в тот 
момент, когда семья собиралась для принятия пищи, что сопрово-
ждалось жертвоприношениями, молитвами и гимнами. Этот цере-
мониал включал в себя все социальные элементы, которые Дюрк-
гейм впоследствии назовет ритуалом: присутствие группы лицом 
к лицу, общий центр внимания и общие эмоции, действия, лишен-
ные практического содержания и осуществляемые для символиче-
ских целей. Успешная церемония, как и у Дюркгейма, конституиру-
ет группу и дает ей моральное единство. У каждой семьи есть свой 
ритуал. Допущение человека к домашним ритуалам превращало его 
в члена семьи
. Аутсайдеры исключались, и, таким образом, риту-
ал резко проводил границу между группой и внешним миром. Риту-
ал также представлял внутренний авторитет: власть семейного па-
триарха была связана с его ролью семейного священника, и только 
он мог быть распорядителем ритуалов.
Город также был основан на ритуалах. Изначально греческие 
и латинские города были коалициями различных семейств. Толь-
ко патриархи были гражданами, так как только они представляли 
семью окружающему миру. Но сама эта коалиция могла сформиро-
ваться только как культ. Таким образом, каждый город формиро-
вался вокруг храма, культового центра в честь бога или богини (как 
Афина в Афинах) и героического первопредка (Ромула в Риме или 
Тезея в Фивах). Археологические исследования подтвердили, что 
изначальные храмы были построены в форме поселения с очагом, 
домом богов и духов предков. Сначала граждане селились за пре-
делами городских стен и приходили туда только на политические 
и религиозные ассамблеи или с целью военной обороны.
Первые гражданские чиновники сами были священниками граж-
данского культа. Первые цари были на самом деле церемониаль-
ными вождями. Ритуал был основой политики. Позже разразилась 
борьба социальных «классов», между теми, кто получил привилегии 
религиозного (а значит, и политического) участия, и теми, кто был 
из них исключен. Только граждане в полном смысле имели юриди-
ческие права, так как только они могли предстать перед религиоз-
ными чиновниками, которые были судьями. Религия была не толь-
 
Фюстель считал, что истоки домашнего культа были связаны с почитанием 
умерших предков. Он утверждал, что очаг строился над мощами основателя 
семьи. Поэтому еще в христианские времена семьи собирались на траурную 
тризну на самой могиле. (См. Peter Brown, Society and the Holy in Late Antiquity. 
Berkeley: University of California Press, 1982). Эта теория позволила Фюстелю 

219
3.  ˆ Œ  †*\
ко основой права, но и источником установления форм юридиче-
ских наказаний. Самым страшным наказанием было изгнание, так 
как это означало исключение из культовой жизни. Только культ га-
рантировал права собственности и физическую защиту. Поэтому 
изгнанник считался социальным преступником и бесправным че-
ловеком. Даже война, главное занятие древнего государства, велась 
ритуальным образом. Армия собиралась под религиозными знаме-
нами и с общими жертвоприношениями и шла в бой церемониаль-
но, выкрикивая имена богов и под звук военных маршей. Война 
между двумя городами считалась войной между их богами. Поэто-
му мир мог быть достигнут только альянсом на религиозном уров-
не: культ иноземного бога мог быть установлен в каждом из союз-
ных городов. Это автоматически придавало империалистический 
характер древним альянсам: союз городов не мог ограничиваться 
чисто внешней кооперацией партнеров. Эти города были связаны 
торжественным участием в общих ритуалах. Римляне были извест-
ны приглашением в культ богов тех городов, которые они собира-
лись захватить, обещая что их будут почитать в Риме.
В древности ведение войны характеризовалось беспощадностью 
к жертвам. У побежденных не было прав, и они и их семьи мог-
ли быть уничтожены или проданы в рабство без всяких моральных 
угрызений. Это происходило потому, что границы морали устанав-
ливались самой религией. Только те, кто участвовал в гражданском 
культе, имели моральные (и юридические) обязательства по отно-
шению друг к другу. Сходным образом семейный культ устанавливал 
моральные барьеры для аутсайдеров, которые допускали беспощад-
ное отношение к себе, хотя существовали строгие обязательства 
в отношении членов семьи
. Ритуальное сообщество служило осно-
вой морали, и этот момент особенно заострен у Дюркгейма.
 
Картина, которую рисует Фюстель в отношении древней морали — и Дюрк-
гейм принял ее в свою сравнительную социологию, — кажется преувеличенно 
негативной. Действительно, различные города были беспощадны друг к другу 
в период войн. Также верно, что культы, основанные на родстве, устанав-
ливали моральные барьеры в отношении чужаков, которые не препятство-
вали развитию капиталистической рыночной экономики, на что обращал 
внимание Макс Вебер. Но было бы преувеличением сказать, что у изгнанни-
ков не было никаких прав. По крайней мере, в 400-х годах до н.э. политиче-
ский изгнанник, например, Фукидид, мог уйти на покой в своем поместье 
в какой-то другой части Греции и жить спокойной и благополучной жизнью. 
Точно так же уже в архаический период, видимо, существовала особая мораль 

220
  
Структура, которую представляет Фюстель, описывает то, что 
Дюркгейм называл «механической солидарностью», небольшое не-
дифференцированное общество с его местнической и репрессив-
ной коллективной совестью. При этих условиях моральные веро-
вания были в высшей степени конкретными, а не абстрактными 
и общими. Формальности правильного соблюдения ритуала бы-
ли важнее субъективных верований. Нужно было следовать всем 
ритуалам буквально, чтобы гарантировать их последствия. Судеб-
ный процесс мог быть проигран из-за неправильного цитирования 
юридической формулы, а не по сути дела. Правильная форма жерт-
воприношения была важнее, чем позиция его исполнителя в рели-
гиозном служении. Позже Дюркгейм опишет эволюцию общества 
от этой конкретной совести и местной морали к универсальной мо-
рали общества с развитым разделением труда. Фюстель предвосхи-
щает эту тему моральной универсализации. Он приписывал ее хри-
стианству, которое возникло в древнем мире в качестве силы, кото-
рая разрушает изоляцию семей и городов, хотя ее можно различить 
и гораздо раньше в культе Зевса, бога справедливости и защитни-
ка чужаков. 
Религия не только устанавливала фундаментальные социальные 
деления, но также политику и нравственность. Она также форми-
ровала экономику. По мнению Фюстеля, собственность имела сво-
им источником уважение к пограничным камням, освященным 
религиозной значимостью. Как уже было показано (см. сноску 4), 
современная наука не приняла утверждений Фюстеля, согласно ко-
торым в основе этой практики лежало погребение предков в соб-
в отношении чужаков в виде этики гостеприимства. Гостей приглашали в дом 
(хотя и не делали их частью домашних ритуалов), и они получали дары, кото-
рые связывали их с дарителями ожиданием взаимности. Такие надсемейные 
альянсы доброй воли поощрялись религиозными верованиями: например, 
существовало верование, что Зевс защищает чужаков. Такое отношение мы 
встречаем и во многих других мифах, где бог или богиня являются в обличье 
бедного странника, объекта благотворительности. В то же время Фюстель 
довольно точно описал бессердечность и жестокость в отношении неудачни-
ка, которые были характерны для Древней Греции. Марсель Мосс, наслед-
ник традиций Дюркгейма и Фюстеля в следующем поколении, дополнил эту 
картину отсутствовавшим в ней элементом, показывая, как взаимный обмен 
дарами между группами устанавливает социальные узы на ритуальной осно-
ве, но узы другого типа. Теория родства Леви-Стросса даже представила эту 
структуру обмена в качестве основы племенного общества в целом.

221
3.  ˆ Œ  †*\
ственном доме. Вероятно, идея обращения к культу предков как 
претензия на собственность возникла позже. Но собственность 
действительно была связана с культовой системой. Культовые цен-
тры были главной основой экономики за пределами самодостаточ-
ных домашних хозяйств. Именно здесь возникли первые анклавы 
богатства в форме даров богам. Первые деньги, то есть социаль-
но санкционированные и стандартизированные единицы ценно-
сти, а позже и обмена, развились из церемониальных треножни-
ков, которые были посвящены храмам. Позже храмы стали первы-
ми банками, местами для сохранения ценностей и потому центрами 
ростовщичества. Когда Иисус выгонял денежных менял из иеруса-
лимского храма, он пытался положить конец связи между религи-
ей и деньгами, которая уходила своими корнями к истокам денеж-
ного обращения. 
Дюркгейм должен был обобщить все эти моменты в абстракт-
ную социологическую теорию, направленную против утилитари-
стов, подобных Спенсеру, которые рассматривали экономический 
обмен в качестве основы общества. Дюркгейм воспринял от Фюсте-
ля его идею о том, что первичные экономические институты были 
изначально моральными и религиозными. Его трактовка полити-
ки, однако, упускала из вида уроки Фюстеля. Фюстель посвятил не-
мало страниц своего труда череде революций, которые имели ме-
сто в древних городах-государствах. На ранних этапах своей жизни 
Маркс почерпнул немало сведений о классовом конфликте из его 
исследований классической античности, и сам его термин «проле-
тариат» происходит от лишенного прав класса в Риме. С точки зре-
ния Фюстеля, политика тесно связана с ритуалом. Таким образом, 
Фюстель открывает путь для построения того концептуального эле-
мента, который до сих пор отсутствует в традиции Дюркгейма, — 
теории ритуала как основы конфликта. 
Теория Фюстеля уже неявно предполагает, что ритуал — это ору-
дие господства. Он составляет основу авторитета главы семьи. Поз-
же в коалиции, которая составляет город, гражданский культ был 
организационным средством, с помощью которого аристократия 
могла монополизировать политическую власть. Можно даже гово-
рить о ритуале как о «средстве эмоционального производства», па-
раллельном «средствам ментального производства» Маркса и Эн-
гельса, которые обеспечивали господство в сфере идей. Фюстель 
также дает полезную корректировку функционалистского убежде-
ния о том, что ритуальная солидарность уничтожает или, по край-
ней мере, значительно ослабляет конфликт. Если ритуал действи-

222
  
тельно является орудием, которое приводит к господству, то в то же 
самое время он расчленяет общество на класс тех, кто господствует, 
и класс тех, над кем господствуют. Первые классовые конфликты, 
таким образом, происходят не на почве самой экономики, а связа-
ны с обладанием ритуальной собственностью: контролем над или ис-
ключением из средств эмоционального производства.
В действительности с ритуальной собственностью связаны не 
только эти две группы в древнем обществе. Фюстель говорит о че-
тырех великих революциях, которые изменили характер религи-
озного соучастия и потому всю социальную структуру. Первая ре-

жүктеу/скачать 1.31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: