Фоглер. Вообще-то, нет.
Ракель. Раз за разом я говорила им: не делайте этого, не делайте —
это жизненная катастрофа. Я знаю, что это жизненная катастрофа.
Фоглер. Не понимаю, о чем ты.
Ракель. Мы с Микаэлем поссорились, как обычно. Я знала, что
он лжет. Я попробовала заставить его говорить правду. Только в
этот единственный раз. Но все было бесполезно. Он лгал и стоял
на своем. Он вдребезги разбивал мое знание. Ты понимаешь, что
это означает? Своей ложью он отравляет и вдребезги разбивает
мое знание. Он насилует мой инстинкт. Я знаю, что плохо себя
вела. Я знаю, что я кричала и плакала, и заперлась в ванной комнате.
Я ударила Анну, которая начала дико кричать. Сначала я пыталась
ее утешить, но она не хотела успокаиваться, вырвалась от меня и
понеслась к Микаэлю за защитой, тогда я ударила ее. Я раскаиваюсь,
я раскаивалась в этом ежедневно. Микаэль позвонил нашему другу
доктору, и он пришел вместе со слесарем, полицией и санитарами, и
мне сделали укол. Я боролась изо всех сил, но они крепко держали
36
меня. После укола я отключилась. Я хотела только, чтобы Микаэль
один-единственный раз сказал правду. Я хотела знать правду, как
бы отвратительна она ни была. Я не могу жить с ложью, действитель
ность становится нереальной, я теряю равновесие.
Достарыңызбен бөлісу: |