Анна. Он считает, что Петер милый.
Фоглер. Ага. Милый. Ты уверена, что он не сказал это иронически:
“Петер — милый мальчик” или что-нибудь в этом роде?
Анна. У нас с Петером будет ребенок.
Фоглер. Так я и знал. И на каком ты месяце? На втором?
Анна. Третьем.
Фоглер. Так я и знал. Это уже смешно.
Анна. Что же тут такого смешного?
Фоглер. Когда мы приблизимся к премьере, ты будешь уже почти
на пятом месяце. Как долго ты сможешь играть? Три недели?
Четырнадцать дней? Работа приобретает, таким образом, глубокий
смысл. Прости мой раздраженный тон. Но...
Анна (прерывает его). Значит, тебя уже не радует наша совместная
работа?
Фоглер (сникший). Я ничего не понимаю. Молодая актриса, на
взлете, получает возможность сыграть лучшую в мире роль. Это
решающий момент в ее карьере, она больше года знает, что будет
играть эту роль именно в это время. И заводит себе ребенка. Я
ничего не понимаю.
Анна. Теперь твоей влюбленности пришел конец?
Ф оглер. Нет, наоборот. (С и ди т т и х о , время о т времени
поглаживая руками потертую диванную обивку.)
Достарыңызбен бөлісу: | 
