Ходжа Ахмед Яссави наиболее известен как один из ортодоксальных поэтов-суфиев средневеко- вья, его книга

В VIII-XIII вв. суфизм вызвал к жизни 
богатейшую 
художественную 
религиозно-
философскую и агиографическую литературу, 
представленную именами таких крупных идео-
логов и поэтов, как Рабиа ‘Адавия, Ибраhим 
Адхам, Хасан аль-Басри, Фаридуддин ‘Аттар, 
Мансур – аль-Халладж, Баязид аль-Бистами и 
др. Суфизм открывал необычайно широкие воз-
можности для творчества, где воспевание чув-
ственности, любви и жизни не противоречило 
мистическому стремлению к божественной ис-
тине и духовному растворению в божестве. Не 
случайно значительная часть классической по-
эзии мусульманского Востока окрашена суфий-
ской философией. Поэты суфийских школ соз-
давали многоплановые символические компо-
зиции, в которых сочетались мотивы любовной 
лирики и философии, а любое слово станови-
лось необычайно многозначным.
Суфийская 
литература 
на 
тюрко-
казахском языке начинается с Ходжа Ахмеда 
Яссави и его последователя Сулеймана Бакыр-
гани (Хаким Ата). Сборники стихов этих сред-
невековых святых и поэтов «Диван-и хикмат» 
(Сборник изречений) и «Бакырган китабы» 
(Книга Бакыргани), стали отправной точкой для 
развития тюркоязычной поэзии с мусульман-
ским содержанием. Исламский дух, ярко выра-
женная миссионерская направленность стихов 
Ахмеда Ясави и Сулеймана Бакыргани способ-
ствовали не только укреплению мусульманской 
религии среди тюрков, но и возникновению 
специфического направления в литературе: вос-
певания потустороннего мира, самоотвержен-
ной любви к Всевышнему Аллаху, настойчивой 
назидательности по отношению к объяснению 
шариата и т.д. Произведения Ахмеда Ясави и 
Сулеймана Бакыргани столетиями оставались 
настольными книгами мусульман и были учеб-
никами в мектебах и медресе. Благодаря им в 
казахской литературе закрепились такие жанры 
тюркской поэзии, как хикмат и насихат (на-
ставление), а также лирические формы и основы 
силлабического стиха. Суфизм способствовал 
рождению в литературе системы специальных 
символов, аллегорий, образов и своеобразных 
художественно-агиографических мотивов, кото-
рые связаны с переживаниями суфия, взыскую-
щего «истины» (Аллаха), стремящегося к по-
стижению и слиянию с ней.
Признавая значимость идей Яссави о 
единой сущности всего сущего, о близости и 
даже 
тождестве 
процесса 
познания 
Бога 
самосознанием, о необходимости собственного 
духовного опыта на пути созерцания, общения, 
соединения с Богом, исследователи отмечают 
адаптацию 
этих 
идей 
к 
народному 
миросозерцанию. Но, помимо всего сказанного, 
Яссави вошел в историю духовной культуры с 
точки зрения участия в процессе арабо-
персидско-тюркского языкового взаимовлияния 
как большой мастер художественного слова, 
понятного 
и 
близкого 
простому 
люду. 
Произведение 
Яссави 
– 
общее 
духовное 
достояние всех тюркских народов. До сих пор 
все тюрки могут читать текст "Хикметов" без 
перевода 
в 
оригинале. 
"Хикметы" 
стали 
идеологической 
основой 
для 
сплочения 
созданной им общины. Отрывки из "Хикметов" 
распевались во время Яссавийского зикра 
(суфийских 
радений), 
которые 
часто 
сопровождались активными телодвижениями и 
экстатическим поведением (асма) участников. 
Тема зикра предстает важнейшей и в хикметах-
наставлениях 
Ахмеда 
Яссави. 
Исламская 
духовная 
практика, 
заключающаяся 
в 
многократном 
произнесении 
молитвенной 
формулы, содержащей имя Аллаха, называется 
«зикр» (араб. – «поминание»). Зикр в исламе 
развился в основном как медитативная практика 
суфизма. Суфии называют зикр «столпом, на 
котором зиждется весь мистический Путь». Во 
время произнесения зикра исполнитель может 
совершать особые ритмизированные движения, 
принимать определённую молитвенную позу 
(джалса) и контролировать своё дыхание. Зикр 
нередко 
противопоставляют 
фикру, 
– 
«безмолвным» размышлениям о себе и о Боге, 
или медитации. Различают следующие виды 
зикра: зикр джахри (джали) – поминание вслух; 
зикр хафи – мысленное поминание про себя. 
Совершать поминание можно было либо в 
одиночестве, 
либо 
на 
общих 
собраниях 
представителей суфийской общины [маджлис 
аз-зикр]. Некоторые братства (такие, например, 
как шадилийа, халватийа, даркава и т. д.) 
подчёркивали 
преимущества 
уединенного 
зикра, 
который 
они 
называли 
«зикром 
избранников [Божьих]» (зикр аль-хавасс), то 
есть тех, кто приблизился к концу мистического 
«пути». Другие же (например, рахманийа в 
Алжире и Тунисе) указывали на «опасности» 
уединённого поминания и советовали сочетать 
его с коллективным зикром, который мог 
отправляться как во время больших «собраний» 
(хадра), так и в небольших «кружках» (халка) 
подвижников. Правила коллективного зикра в 
некоторых 
братствах 
предписывают 
их 
участникам определённые позы и контроль над 
дыханием. Такие «поминания» напоминают 
своего рода литургию, которая начинается с 
произнесения коранических айатов или молитв, 
завещанных основателем братства. Такой зачин 
обычно называется хизбом или вирдом. Слово 
зикр взято из Корана, где оно встречается, в 
частности, в следующих стихах: «Вспомни 
[узкур] твоего Господа, когда ты забудешь» 
(18:24) и «О те, которые уверовали! Упоминайте 
[узкуру] Аллаха частым упоминанием» [зикран 
касиран] 
(33:41). 
Описывая 
«ночное 

восхождение» Мухаммада к Божиему Престолу 
(мирадж), Халладж говорит, что путь к Богу, 
который лежит через «сад зикра», в сущности 
равнозначен «пути размышлений» о своей 
участи и о Боге (фикр).
Известно, что наиболее последователь-
ные наследники учения Ходжи Ахмеда Яссави
сосредоточились на юго-западе Казахстана. Од-
ним из самых значительных среди них является 
Хаким-ата. Его считал своим главным учителем 
основатель и идеолог крупнейшего в Централь-
ной Азии суфийского братства Накшбандийя 
Бахауддин Накшбанди. Его полное имя Ан-
Накшбанди Абулавариф Мухаммад б. Мухам-
мад ал-Бухари Бахааддин Накшбанди (1318-
1389). Бахауддин Накшбанди был главой су-
фийского ордена (тариката) «Накшбандия» – 
одного из двенадцати тарикатов, учения кото-
рых послужили основой для образования мно-
гочисленных суфийских школ. Этот суфийский 
тарикат был создан среди ханафитов Средней 
Азии и распространился от китайской провин-
ции Ганьсу до Казани, от юга Индии до Стам-
була и Хиджаза. Первоначально это движение 
возникло среди иранского городского населе-
ния, позднее было быстро воспринято тюркски-
ми племенами и стало оплотом суннизма в 
Средней Азии, особенно в Бухаре, где в свое 
время продолжил свое образование Яссави. 
Традиция накшбандия не считает Бахауддина 
основателем тариката – он седьмой в сильсила – 
цепи преемственности духовных наставников 
школы. Первым был Йусуф ал-Хамадани, вто-
рым Абдалхалик ал-Гидждувани, третий – Ариф 
Ривгари, затем Фагнави, Али ар-Рамитани, Му-
хаммад ас-Саммаси и Кулал ал-Бухари и лишь 
затем Бахауддин Накшбанди [4, с.262-263]. Од-
нажды Бахауддину приснился сон, в котором 
святой Хаким-ата отдает его на обучение не-
коему дервишу. Проснувшись, Накшбанди про-
сит свою благочестивую бабушку растолковать 
этот сон. Старая женщина пояснила ему, что 
смысл его в том, что ее внук Бахауддин получит 
счастье от тюркских шейхов. Впоследствии Ба-
хауддин нашел дервиша по имени Халик-ата, 
последователя Ходжи Ахмеда Яссауи. Для по-
следователей учения Накшбанди главным было 
не умерщвление плоти аскетизмом, а духовное 
очищение через воспитание сердца. Они приня-
ли следующую формулу: “Сердце – имя дома, 
который я восстанавливаю”.
Ибрахим ибн Адхам (ум. 790 г.) – стар-
ший современник Фудайла, познакомившийся с 
ним в Мекке, так выразил отношение к семей-
ной жизни: – Когда человек женится, он садится 
на корабль, а когда у него рождается ребенок, 
он терпит кораблекрушение. Ибрахим ибн Ад-
хам – "ключ к мистическим наукам", как назы-
вал его Джунайд, вошел в исламской традиции в 
поговорку как пример жизни в истинной нище-
те, воздержании и уповании на Бога. Согласно 
преданию, это был принц, который отказался от 
роскоши, окружавшей его в родном Балхе, ста-
рой столице буддизма. Ибрахиму приписывают 
первую классификацию стадий зухда (аскетиз-
ма).
Одним из популярных персонажей казах-
ской устной и письменной литературы мусуль-
манской тематики является, и это подтвержда-
ется не только существующими устными и со-
хранившимися письменными (рукописными) 
версиями, но и книжными изданиями того пе-
риода, рассказ о святом Ибраhиме. Основная 
сюжетная канва произведения развивается в 
духе суфийских идеалов, требующих от каждого 
правоверного мусульманина добродетельности 
и скромности и зиждется на догматике ислама – 
обязательном 
и 
неотвратимом 
Божьем 
наказании за содеянные злодеяния и грехи. 
Такого 
рода 
произведения, 
наполненные 
глубоким нравственным смыслом, пробуждали 
в человеке веру в высшую справедливость, 
даруемую Богом. Сюжет сочинения широко 
распространенный в арабо-персидской литера-
туре, стал известен среди тюркских народов 
благодаря переводу книги знаменитого персид-
ского поэта суфийского толка Фарид ад-дин 
Аттара. Коранический образ пророка Ибраhима 
в казахских версиях получил общепринятое на-
звание «Кисса-и Хазрет Ибраhим бен Адхам». 
Произведение проникнуто высоконравственны-
ми идеями служения людям во имя добра и 
справедливости, осуждение праздности и суеты, 
являющиеся грехом для мусульманина.
Он и его мусульмане возвращаются к 
духу чистой веры (ханифийя) человека, который 
был первым мусульманином, отдавшим себя 
Богу. 
В 
Мединский 
период 
мусульмане 
называли свою религию ханифийей, чистой 
верой, которой следовал Ибраhим. Особое вни-
мание в хадисах Корана уделяется рассказам об 
Ибраhиме и Мусе. Подробное изложение от-
дельных фрагментов истории пророков встреча-
ется только в хадисах об этих двух Божьих из-
бранниках. Существует множество преданий и 
об 'Исе, но в них не представлены повествова-
ния об истории жизни этого посланника, здесь 
рассказывается о его способностях, нравствен-
ных качествах и внешности. 
Есть еще и хадисы, рассказывающие ис-
торию о том, как Ибраhим отвел свою вторую 
жену Хаджар с сыном Исмаилом в пустыню и 
оставил их там. В хадисах говорится и об осо-
бом положении Ибраhима – Аллах обещал не 
позорить его в День Суда, и этот пророк будет 
первым, тело которого от наготы скроют одеж-
ды. 
В 
казахских 
изданиях 
дастана 
об 
Ибраhиме, неоднократно переизданных в Ка-
занских типографиях, приведены различные 

притчи в трех редакциях казахских поэтов-
книжников, собирателей и издателей фольклора 
– Есена муллы, Тилеке Тимесова и Акылбека 
Сабалова:
Қисса-и Дандан Хұзырабад Шәһәрінде 
Чин уалаятында Ибраһим шаһұғлы: Ауд. 
Жазған Есен мулла. Ред. Басқарған Шәкіржан 
әл-Хамидит-Тәкәви. // Баст. Кәрімовтар. – 
Қазан: Кәрімовтар баспаханасы, 1902. – 34 б. 
Ибраһим бин Әдхәм қиссасы: Жазған Т. 
Тімесов. – Қазан: Кәрімовтар баспаханасы, 
1908. – 23 б.; 11000 д. 
Ибраһим Адхам ұлының қиссасы: Жазған 
А. Сабалов. – Қазан: Кәрімовтар баспаханасы, 
1910. – 19 б.; 6000 д. 
Ибраһим Хазыбнамеұлының қиссасы: 
Жазған А. Сабалов. – Қазан: Кәрімовтар баспа-
ханасы, 1911. – 16 б.; 6000 д. // Баст. 
Кәрімовтар. /Переработано из “Тысячи и одной 
ночи”/. 
Қисса-и Дандан Ибраһимұғлы: Жазған А. 
Сабалов. – Қазан: Кәрімовтар баспаханасы, 
1911. – 20 б.; 7000 д. /переработано с татарско-
го/.
Қисса-и Дандан Хузыбард шәһәрінда Чин 
уәлаятында Ибраһим шаһұғлы: Жазған Есен 
мулла. – Қазан: 1911. – 34 б. 
Қисса-и Ибраһим бин Әдһәм: Жазған Т. 
Тілемисов. – Қазан: 1911. – 23 б. 
Главным 
лейтмотивом 
произведения 
служит идея следовать заповедям Бога и испы-
тывать страх перед неотвратимостью Божьей 
кары за праздность, лень, скупость, алчность и 
т.д. 
До того как стать дервишем, Ибраhим 
был царем Балха и купался в роскоши. Однажды 
он спал в своем дворце, когда неожиданно в 
полночь его разбудил шум шагов каких-то лю-
дей на крыше. Он закричал: «Кто это там ходит 
по крыше?» Ему немедленно ответили: «Те, ко-
го ты знаешь. Мы ищем здесь пропавшего верб-
люда». Царь возразил: «О, незнакомцы, как 
верблюд мог оказаться на крыше?» Люди отве-
тили: «Так же, как ты надеешься найти Бога, 
продолжая жить и одеваться по-царски». Страх 
перед Всевышним сразу охватил царя. 
Несколько дней спустя к Ибраhиму при-
шел другой божий посланник, когда он сидел в 
приемном зале своего дворца. Его величествен-
ное поведение поразило всех присутствующих в 
зале, и никто не осмелился спросить у него, как 
он оказался здесь и как его зовут. Он проследо-
вал прямо к царскому трону и начал смотреть по 
сторонам. Ибраhим спросил его, что он ищет. 
Он ответил: «Я ищу приличное место в этом 
караван-сарае, где можно было бы остановить-
ся». Ибраhим воскликнул: «Но это не караван-
сарай, это мой дворец!» «Кому он принадлежал 
раньше?» – спросил незнакомец. «Моему отцу», 
– ответил Ибраhим «А до него?» – продолжал 
допытываться незнакомец. «Моему деду», – 
ответил султан. «Как еще можно назвать место, 
в котором хозяева живут непродолжительное 
время, потом уходят, и их сменяют новые лю-
ди», – заметил незнакомец и исчез. Султан мо-
лился Богу, чтобы он сказал ему, кто был этот 
человек. Он узнал, что это был Хидр, и его ох-
ватил благоговейный трепет перед Всевышним. 
Вскоре после этого случая султан со сво-
ей свитой, поехал на охоту. Когда охотники на-
чали преследовать оленя, превосходный скакун 
султана обогнал других лошадей, и вскоре его 
всадник обнаружил, что оказался в чаще один. 
Вдруг 
он 
услышал 
Божественный 
Глас: 
«Ибраhим! Пробудись, прежде чем умереть». 
Эти слова звучали снова и снова. Потрясенный 
султан лишился чувств. Когда он пришел в себя, 
то увидел, что рядом с ним стоит олень. Султан 
схватил лук, натянул тетиву, но не успел выпус-
тить стрелу, так как олень повернулся к нему и 
сказал человеческим голосом: «Я пришел по-
охотиться на тебя, а не для того, чтобы стать 
твоей добычей. Ты не можешь убить меня. Ты 
когда-нибудь задумывался о том, что Всевыш-
ний сотворил тебя совсем не для того, чтобы ты 
погряз в праздности? Неужели ты не можешь 
найти себе более достойного занятия?» Эти сло-
ва услышали и подъехавшие спутники султана. 
Ибраhима охватил страх перед карающим огнем 
Всевышнего. Потом в его душе проснулись и 
другие чувства. Таким образом, Ибраhим про-
будился для истинной веры. Он покаялся, за-
плакал, и слезы пролились на его царскую оде-
жду. Он понял, что растрачивал свою жизнь 
впустую. 
В контексте нашей темы заметим, что 
существенную долю рукописных книг и изда-
ний казахской книги досоветского периода со-
ставляют сочинения религиозного и религиоз-
но-нравоучительного содержания. В большин-
стве своем она представляет собой сочинения, в 
которых за основу взяты сюжеты и мотивы из-
вестных мусульманских легенд и сказаний, а 
также коранических текстов, посвященных 
жизнеописанию основателя ислама Мухаммада, 
его последователей и сподвижников. Многие 
сочинения посвящены описанию различных 
событий из истории распространения ислама, в 
частности, религиозных войн и походов, про-
славляющих мусульманство и победы ислама. 
Довольно часто выходили издания отдельных 
частей Корана «Гафтияк» (7-я часть Корана), 
большими тиражами выходили сборники с гла-
вами из Корана. Многотысячными тиражами 
печатались различные сборники Мухаммедан-
ских преданий под названиями: «Кырык хадис» 
(«Сорок преданий»), а также «Сто одно преда-
ние», «Тысяча одно предание». Целый ряд изда-
ний излагают события священной истории му-
сульман (рассказы о пророках, «Об Иосифе», «О 

Мухаммаде» и т.д.). Большие литографии и 
хромолитографии, преимущественно среднеази-
атской печати, с текстами по-арабски и по-
татарски, давали хвалебные списки имен спод-
вижников Мухаммада («Тысяча одно имя»), 
изображение священной печати, мечетей и т.д. 
Наряду с этими изданиями, рассчитанными на 
широкое распространение среди простого наро-
да, были изданы капитальные труды, являю-
щиеся серьезным вкладом в мусульманскую 
религиозно-нравственную литературу. Это были 
сочинения древних мусульманских писателей, 
духовных лиц, издававшиеся ранее за границей 
в различных центрах мусульманской образован-
ности (Каире, Константинополе, Бейруте и др.). 
В Казахстан эта литература привозилась как из-
за границы, так и из Казани и среднеазиатских 
центров мусульманского образования (Бухары, 
Самарканда, Ташкента) и распространялась сре-
ди казахского духовенства и грамотной мусуль-
манской части населения. 
Начиная с первой половины девятнадца-
того века, мусульманская духовная литература 
стала издаваться и на казахском языке. В числе 
первых сочинений, изданных первоначально на 
языке средневекового «тюрки» или, так назы-
ваемом, джагатайском языке, были книги Ходжа 
Ахмеда Яссави и Сулеймана Бакыргани. Су-
фийские мистические традиции поэзии Яссави 
были развиты Сулейманом Бакыргани в прозаи-
ческой форме. Сулейман Бакыргани, или Хаким 
ата («Мудрый отец») родился в г. Туркестане, 
жил и умер в Хорезме (1186 г.). Бакыргани при-
надлежит к числу знаменитейших тюркских 
шейхов; он четвертый преемник из четырех 
преемников Ходжа Ахмеда Яссави (эти четыре 
преемника были Мансур-ата, Саид-ата, Сулей-
ман-ата и Хаким-ата). Бакыргани много лет учи-
тельствовал и наставлял народ после первых 
трех преемников. Местом его пребывания его 
был Хорезм, где он и скончался в месте назы-
ваемом Ак-Курган. Интересные сведения о Ба-
кыргани приводит в своем исследовании из-
вестный русский востоковед В.В. Вельяминов-
Зернов: «Место Бакырган известно тем, что там 
подвизался, умер и погребен славный в Средней 
Азии мусульманский святой Сулейман Хаким-
ата. Место названо было Бакырганом потому, 
что тут, если верить преданию, сам от себя ос-
тановился и заревел (бакырды) верблюд, кото-
рый вез селиться Хаким-ату. Хаким-ата был 
учеником знаменитого ходжи Ахмеда Ясеви, 
гробница которого до сих пор уцелела в 
г.Туркестане» [5, с.127]. О жизни Сулеймана 
Бакырганского среди мусульман сохранилось 
такое предание (ﺕﻴﺎﮑﺤ): «Хаким Ата во время 
детства своего, когда ходил в школу, тогда все 
мальчики носили Коран, повесивши его на свою 
шею, но Хаким Ходжа носил Коран, поднявши 
его на свою голову. И еще: когда они возвра-
щались из училища, то лица свои обращали к 
учителю, а спины свои – к своим домам, (и та-
ким образом) возвращались. В то время имя его 
было «Сулейман». 
Назидания Бакыргани, аналогично сти-
хам Яссави были написаны простонародным 
доступным языком. Сулейман Бакыргани автор 
книг «Акыр заман», «Хаким ата», «Бакырган». 
Общее число изданий сочинений Х.А. Яссави и 
С. Бакыргани, выпущенных на казахском и джа-
гатайском языке, достигает 20, в том числе, кни-
ги С. Бакыргани – 16, Х.А. Яссави – 4. 
“Диван-и Хикмет” – это величайший па-
мятник религиозной суфийской литературы, 
вошедший в мировую сокровищницу духовной 
культуры. Изречения, собранные в книгу пред-
ставляют собой также и древнейший тюркоя-
зычный памятник. Практически все ученые-
тюркологи сходятся во мнении, что хикметы 
Яссави относятся к караханидской литератур-
ной традиции. Истоки его стихов находятся и в 
шаманских песнях тюркских кочевников. В 
языке его стихов есть кыпчакские элементы. 
“Диван-и Хикмет” считается общим наследием 
тюркоязычных народов, хикметы передавались 
из глубины веков в различной форме, преиму-
щественно в различных рукописных версиях. 
Их назидательность – призывы к честности, 
справедливости, доброжелательности и терпе-
нию, были своеобразным манифестом – мораль-
ным кодексом мусульманина. В этом произве-
дении обобщены основные положения ясавий-
ского тариката. Хикметы проповедовали ислам 
и способствовали укреплению мусульманства в 
народе. Среди тюркоязычных народов “Диван-и 
хикмет” называли “Корани тюрки”, так как 
именно они восприняли Коран через “Хикметы” 
Ходжа Ахмеда Яссави, поэтому тюрки стали 
называть его “Хазрет Султан” – “Святой Сул-
тан”, а Туркестан второй Меккой. Хикметы 
Ходжа Ахмеда Яссави не только проповедова-
ли ислам, но и призывали тюркоязычные наро-
ды к духовному единению, суверенитету, здесь 
были оговорены все необходимые условия для 
их создания. 
К сожалению, некоторые ученые оши-
бочно утверждают, что хикметы Ходжа Ахмеда 
Яссави на казахский язык «начали переводить-
ся в последние годы ХХ столетия» [6, стр.16]. 
На самом деле еще в XIX – начале XX вв. «Ди-
ван – и Хикмет» издавался неоднократно, нам 
известны по меньшей мере четыре из них: 1882, 

жүктеу/скачать 255.4 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: