Павлов Н. В. Внешняя политика «большой коалиции»

В период «большой коалиции» рельефнее обозначился переход Германии к более системной, встроенной в общую линию Евросоюза политике на пространстве СНГ. Здесь немцы активно встроились в принятую в мае 2009 г. программу «восточного партнерства» ЕС, негласно понимаемую как вытеснение России из традиционных зон влияния, поддежку прозападной ориентации бывших советских республик на западных и южных рубежах и ослабление постсоветских многосторонних институтов сотрудничества с участием России. Продолжая политически игнорировать ОДКБ, Берлин под давлением немецких деловых кругов стал проявлять больше интереса к интеграционным процессам в рамках ШОС.

Германия продолжала поддерживать восстановление формата «5+2» с участием всех сторон конфликта как важнейшую предпосылку возобновления процесса приднестровского урегулирования, рассчитывая при этом использовать конструктивное влияние Москвы на руководство Тирасполя.

В Закавказье Берлин признает определяющую роль России в обеспечении региональной стабильности, но выступает за более активное вовлечение ЕС и международных присутствий по линии ООН и ОБСЕ в разрешение конфликтов при сохранении за собой роли координатора в абхазском урегулировании. ФРГ стала одним из основных доноров Тбилиси в послевоенном восстановлении экономики. Осознавая авантюризм М.Саакашвили и непрочность его авторитарного режима, немцы поддерживают тесные контакты с грузинской оппозицией и присматриваются к ее лидерам.

В целом, Германия остается для нас ведущим, проверенным временем и наиболее надежным партнером не только в Европе, но и на мировой площадке. В наших двусторонних отношениях на сегодня нет неразрешимых проблем, которые могли бы блокировать взаимодействие по самому широкому спектру вопросов международной жизни. Придерживаясь принципов евросолидарности и блоковой дисциплины, немцы, тем не менее, успешно демонстрируют свои умения вести самостоятельные партии в общеевропейском «хоре», проявляют конструктивность в совместном поиске принципов мироустройства в XXI веке.

В коалиционном договоре ХДС/ХСС и СДПГ было подчеркнуто, что обострение проблем развития, прежде всего в Африке, но также и в отдельных регионах Азии и Латинской Америки, непосредственно угрожают миру и благосостоянию в Германии и Европе. Поэтому Федеративная Республика будет последовательно реализовывать цели и принципы, провозглашенные в решениях ООН, конференции по вопросам финансирования развивающихся стран в Монтеррее, а также всемирного саммита в Иоганнесбурге. Внутригосударственные экономические трудности вынудили правящую элиту Германии, как и прежде, делать ставку в решении проблем «третьего мира» преимущественно на многосторонний уровень в рамках признанных международных институтов и финансовых организаций, таких, как ЕС, Всемирный банк и Международный валютный фонд. Об этом прямо говорилось в межпартийном договоре. Данная стратегическая линия, как видно, не претерпела и не претерпит существенных изменений, но, наоборот, будет еще ощутимей. Не случайно поэтому в сфере двустороннего сотрудничества предполагалось дальнейшее сокращение стран-рецепиентов германской помощи. Если в 1998 году ФРГ предоставляла экономическую помощь на двусторонней основе 119 государствам, то в 2008 году их число сократилось до 57. Во главу угла при этом ставился принцип эффективности. А условиями предоставления помощи стали такие условия, как необходимость, ответственное правительство (иными словами, гарантии неразбазаривания средств), выгоды непосредственно для германской экономики и, наконец, особые исторические связи.

Немцы исходят из того, что в мире под воздействием глобализации за счет роста «новых экономик» происходит «изменение силовой конфигурации» в сторону создания многополярного мира, размывание монопольного положения Запада в мировой торговле и технологиях, возрастание его энергетической и ресурсной уязвимости. Поэтому Берлин выступил за придание процессу глобализации управляемого характера с ярко выраженной социальной составляющей, ориентируясь при этом на приоритетность европейских (есовских) ценностей, на неконфронтационное продвижении принципов демократии, правогосударственности и свободы, на обеспечение и защиту прав личности, развитие основ рыночной экономики, в первую очередь на сопредельных Евросоюзу обширных территориях от Средиземноморья до Центральной Азии.

Применительно к «Группе восьми» в Берлине вызрело убеждение, что этот формат утратил свое значение и легитимность в качестве одного из самых авторитетных инструментов по глобальной координации и управлению ввиду мощного индустриального подъема «пороговых стран». В этой связи были предприняты усилия по продолжению запущенного Берлином в 2007 году «хайлигендамского процесса»: подключению к работе группы наиболее активно развивающихся государств (Бразилия, Китай, Индия, Мексика и ЮАР). Началась практическая проработка идеи по переходу от «восьмерки» к «двадцатке» (ЕС и 19 государств) или другой структуре (известные предложения мининдел ФРГ Ф.-В.Штайнмайера о «Группе шестнадцати» и канцлера А.Меркель об учреждении по аналогии с СБ ООН «Всемирного экономического совета», о формуле «Восемь плюс»).

Неслучайно особый интерес для Федеративной Республики представляют так называемые «пороговые» страны, которые выросли из коротких штанишек развивающегося мира, но не вошли еще в круг промышленно развитых или постиндустриальных государств^*. С точки зрения перспектив глобальной структурной политики они являются центральными игроками, от которых в решающей степени будут зависеть стабильность и динамика мировой экономики, мировой политики, а также будущее глобальной экосистемы. От сотрудничества с ними выгоду получают прежде всего германские фирмы, активно работающие на их рынках. Не случайно руководство ФРГ выступает за расширение «Группы восьми» и включения в нее этих государств.

Китай, который вследствие высоких темпов экономического развития, став членом ВТО, «как гигантский магнит», по словам бывшего президента ФРГ Й. Рау, «притягивает к себе прямые инвестиции и технологические ноу-хау». «Китайская тематика» стала одним из ключевых узлов во внешнеполитической деятельности правительства «большой коалиции». Несмотря на разницу в подходах к проблемам обеспечения прав человека и к проведению экономической политики, обе страны продолжают держать курс на более тесное сотрудничество. При этом заметно меняется конфигурация кооперации: вместо двусторонних тем на передний план все больше выходит совместное участие в решении международных кризисов и конфликтов, таких, например, как ядерные программы Ирана и Северной Кореи, ближневосточное урегулирование, ситуация в Судане. Объясняется это тем, что с началом III тысячелетия Берлин и Пекин заметно активизировали свою международную деятельность на многостороннем уровне. Оба входят в «шестерку» по урегулированию иранской проблемы, оба послали свои воинские контингенты в рамках миссии UNIFIL в Ливан, оба проявляют активность на африканском континенте в поисках диверсификации получения сырьевых и энергетических источников. Причем, как подчеркивают немецкие внешнеполитические эксперты, «сверка часов» в решении многих международных конфликтов возможна только при участии Китая.

С переходом КНР в разряд глобальных игроков «китайская тема» прочно заняла одно из ведущих мест в аналитических выкладках германского экспертного сообщества. Мировой финансово-экономический кризис и начало формирования многополярного мира дали немецким аналитикам новую пищу для размышлений. Они рассматривают Китай не только с точки зрения экономического, но и системного вызова Западу, признавая, что китайская модель достаточно привлекательна для многих развивающихся стран, с которыми Пекин поддерживает интенсивные прагматичные контакты, не предъявляя к ним претензий в правочеловеческой сфере. Именно Германия в ходе своего председательства в «Группе восьми» в 2007 году стала инициатором «подтягивания» КНР и других бурно развивающихся стран к работе «восьмерки», что получило название «хайлигендамский процесс» (ХП).

Правительство А.Меркель активно взялось за развитие двустороннего сотрудничества. Уже в 2006 году состоялись три германо-китайские встречи на высшем уровне, в ходе которых был согласован ряд важных документов. В частности, в сентябре в Берлине были подписаны соглашения о кооперации в области производства медицинской техники и биотехнологии, об учреждении института германо-китайских молодежных обменов, об открытии в Германии (третьего по счету) Института им. Конфуция по изучению китайского языка и культуры, о строительстве на китайских верфях для ФРГ восьми контейнеровозов и шести танкеров на сумму в 620 млн. долларов.

В 2007 году Пекин посетили президент ФРГ Х.Кёлер, канцлер А.Меркель, министр обороны Ф.Й.Юнг, госминистр в Ведомстве канцлера, уполномоченный федерального правительства по делам культуры и СМИ Б.Нойман. Однако интенсивный диалог был на время прерван китайской стороной после того, как в сентябре А.Меркель приняла в своей официальной резиденции в Берлине духовного лидера тибетцев Далай-ламу, которого в Пекине рассматривают как откровенного сепаратиста. Сам факт этой встречи уникален, поскольку ни один глава германского правительства не отважился на подобный шаг, зная, чем это может грозить двусторонним отношениям. Реакция властей КНР была предсказуема. Они расценили встречу как «грубое вмешательство» во внутренние дела Китая и практически заморозили на время все связи с Германией, как на двустороннем, так и на многостороннем уровне. Лишь благодаря активному участию министра иностранных дел ФРГ Ф.-В.Штайнмайера, который не прекращал интенсивный многомесячный диалог со своим китайским коллегой Ян Цзечи, к январю 2008 года ситуацию удалось в какой-то мере нормализовать. При этом и канцлеру и министру иностранных дел пришлось сделать неоднократные заявления о поддержке формулы «единого Китая».

После этого в КНР побывали сам глава германского внешнеполитического ведомства^*, министр по вопросам окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов З.Габриэль, дважды – министр внутренних дел ФРГ В.Шойбле (в том числе на церемонии закрытия летних Олимпийских игр), уполномоченный федерального правительства по правам человека и гуманитарной помощи Г.Нооке, министр обороны Ф.Й.Юнг и министр финансов П.Штайнбрюк. Было заключено соглашение о продовольственной безопасности. В сентябре Пекин посетил президент ФРГ Х.Кёлер, который принял участие в церемонии открытия Паралимпийских игр и встретился с председателем КНР Ху Цзиньтао.

22 – 25 октября состоялась очередная, третья по счету поездка канцлера ФРГ А.Меркель в Пекин, которая приняла участие в 7-м форуме Азия-Европа (АСЕМ). Ее вояж вошел в историю германо-китайских отношений как окончание «ледникового периода». Канцлер провела встречи с Председателем КНР Ху Цзиньтао и премьером Госсовета Вэнь Цзябао, в ходе которых обсуждались вопросы согласования позиций обеих сторон в борьбе с глобальным финансовым кризисом. Главу германского правительства сопровождали высокопоставленные представители бизнес-сообщества ФРГ, в которую вошли президент Союза германской промышленности, представители руководства таких концернов, как «Тиссен-Крупп», «Сименс» и «Даймлер», давно и плодотворно сотрудничающих с Китаем.

В этой связи немецкие СМИ подчеркивали, что КНР, ВВП которого составляет более 3 трлн. евро, является крупнейшим торговым партнером Германии в Азии. В 2008 году взаимный товарооборот достиг величины в 93,5 млрд. евро (после США Китай – второй по важности рынок сбыта немецких товаров за пределами Европы)¹¹. Да и в списке торговых партнеров ФРГ Китай далеко не на последнем месте: по импорту на четвертом, а по экспорту на одиннадцатом месте¹². Но при этом немцы обнаружили достаточно неприятную для себя тенденцию: вследствие агрессивной внешнеторговой политики Пекина и мер по ограничению импорта торговый баланс складывается не в пользу Берлина. Немецкие политики, привыкшие к мощному положительному сальдо торгового баланса своей страны, в случае с Китаем вынуждены признать неудовлетворительность сложившейся ситуации^*.

Германо-индийские отношений^ продолжали развиваться в постбиполярный период в позитивном ключе и были лишены серьезного конфликтного потенциала. Тем не менее, немецкие эксперты характеризуют их как «улицу с односторонним движением», где движущейся навстречу Индии стороной является Германия.

Индия, которую руководство ФРГ называет «стратегическим партнером», представляет для Берлина интерес с нескольких точек зрения. Во-первых, как необходимый «демократический противовес» усиливающемуся влиянию в АТР Китая, бросившего «системный вызов» Западу. Во-вторых, как новый центр силы, от которого во многом зависит решение многих глобальных проблем, прежде всего в области борьбы с бедностью и изменениями климата. В-третьих, как быстро развивающая в экономическом плане «пороговая страна» – перспективный рынок для инвестиций, сбыта германских товаров и современных технологий (в 2000 – 2008 гг. торговый оборот между обоими государствами утроился и составил 13,4 млрд. евро). В практическом плане Германии важна поддержка Индии в претензиях на место постоянного члена СБ ООН.

Этим объясняется в буквальном смысле слова «паломничество» в Индию высокопоставленных немецких эмиссаров: за короткий период страну посетили добрая половина федерального правительства (министр иностранных дел Ф.-В.Штайнмайер, министр по вопросам окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов З.Габриэль, министр экономического сотрудничества и развития Х.Вичорек-Цойль, министр образования и научных исследований А.Шаван, министр внутренних дел В.Шойбле, министр транспорта, строительства и городского развития В.Тифезее, министр финансов П.Штайнбрюкк), президент ФРГ Х.Кёлер, премьер-министры Нижней Саксонии и Баден-Вюртемберга, а также сотни представителей крупного германского бизнеса.

В свою очередь, для Индии ФРГ аналогичного интереса не представляет. Нью-Дели ориентируется на более крупных и важных партнеров, таких как США, Россия и Китай. Индийское руководство ожидает от своих стратегических партнеров поддержки прежде всего в тех областях, которые оно традиционно причисляет к «стратегическим». Германия же не входит в эту категорию. От нее трудно ожидать эффективного сотрудничества в военно-технической сфере ввиду законодательных ограничений на экспорт вооружений, в ядерной энергетике – ввиду курса на постепенный отказ от АЭС. В то время как Франция, Великобритания, Россия и США энергично помогали Индии стать признанной ядерной державой (хотя она и не подписала ДНЯО), немцам, с индийской точки зрения, как максимум можно поставить в заслугу то, что они не мешали этому процессу. Да и в отношении снижении выбросов в атмосферу углекислого газа Берлин и Нью-Дели занимают прямо противоположные позиции.

1 января 2007 г. ФРГ заняла председательское кресло в «восьмерке», выдвинув лозунг: «Развитие и ответственность!». Новый примат энергетической безопасности, волна конкуренции за контроль над полезными ископаемыми вынудили Берлин сделать заявку на то, чтобы уделить особое внимание проблемам «третьего мира», прежде всего Африке, в контексте экономической глобализации. Об этом, в частности, говорилось в программе немецкого председательства, которую канцлер А.Меркель представила федеральному правительству. В программе делался упор на обсуждение таких тем, как энергетическая эффективность в развивающихся странах и сбережение ресурсов, охрана окружающей среды в мировом масштабе, включая соблюдение Киотского протокола, экономическое развитие африканского континента, борьба с бедностью и СПИДом. При этом А.Меркель рассматривает стратегию развития отношений стран «восьмерки» с Африкой как своего рода «партнерство в проведении реформ». Германия адресовала таким образом соседнему континенту доверительный план-послание, который включает в себя целый набор рецептов по его выходу на новый этап развития. Африканские страны должны развивать структуры, которые облегчают приток частных инвестиций, расширять демократические институты, бороться с коррупцией, проявлять бóльшую ответственность, демонстрировать бóльший суверенитет над природными ресурсами. Иными словами, как подчеркнула министр по экономическому сотрудничеству и развитию Х.Вичорек-Цойль (СДПГ), главное состоит в том, «хорошо или плохо осуществляется управление» той или иной страной¹³.

Партнеры по «большой коалиции» пообещали поэтапно повышать расходы на поддержку развивающихся стран до 0,51% ВВП к 2010 году и довести их самое позднее к 2015 году до необходимых 0,7% ВВП, определенных Организацией Объединенных Наций. Благоприятная экономическая конъюнктура, сложившаяся в стране в 2005 году, помогает реализации обещанного. Уже в федеральном бюджете на 2007 год было заложено увеличение на 7,8% суммы расходов на «экономическое сотрудничество и развитие» и доведение ее в абсолютном выражении до 4,5 млрд. евро¹⁴. К концу года Германия вышла на второе место в мире после США по объемам помощи странам «третьего мира», которая составила 12,3 млрд. долл. (8,96 млрд. евро). В соотношении к ВВП — это всего 0,37%. Да и то эти цифры представляют собой мыльный пузырь, поскольку ровно одна треть из этих почти 9 млрд. евро была зачтена в качестве долгов и пошла на прием иностранных студентов. Реально расходы на «помощь развитию» составили 0,25% от ВВП. Более того, пока еще трудно прогнозировать, как поведет себя германская экономика в посткризисный период.

Простые немцы высоко оценили заслуги «большой коалиции», намного выше, чем деятельность «красно-зеленого» альянса и уж тем более выше, чем нынешней связки ХДС/ХСС-СвДП. Что же касается мирового сообщества, то неслучайно А.Меркель в течение четырех лет своего правления признавалась самой влиятельной женщиной в мире.