Печатается по постановлению центрального комитета коммунистической партии

S

- , 9

широких слоев демократического крестьянства, которое принесла России революция пятого года. Народ, сумевший пробить первую (хотя и недостаточную еще) брешь в старом, крепостническом, государственном строе России, доказал тем самым, что он настолько уже пробудился от политического сна, что сказка о защите правительством «общины», «неотчуждаемости наделов», защиты слабых надклассовым правительст­вом, эта сказка потеряла окончательно всякий кредит среди крестьянства.

До пятого года правительство могло надеяться на то, что опорой ему служит заби­тость и неподвижность всей массы крестьян, неспособных отделаться от веками дер­жавшихся политических предрассудков рабства, терпения, покорности. Пока крестьяне оставались покорными и забитыми, правительство могло делать вид, будто оно «ставит ставку на слабых», т. е. печется о слабых, хотя на деле оно пеклось исключительно о крепостниках-помещиках и о сохранении своего абсолютизма.

После 1905 года старые политические предрассудки оказались надломленными так глубоко и так широко, что правительство и руководивший им совет объединенных кре­постников-дворян увидело невозможность прежней спекуляции на темноту и овечью покорность мужика. Правительство увидало, что мира у него с массой разоренного им и доведенного до полного обнищания, разорения и голодания мужицкого населения быть не может. Это сознание невозможности «мира» с крестьянством и вызвало пе­ремену политики «совета объединенных крепостников». Совет решил во что бы то ни стало попытаться расколоть крестьянство и создать из него слой «новых помещиков», зажиточных крестьян-собственников, которые бы «не за страх, а за совесть» защища­ли от массы спокойствие и неприкосновенность помещичьих огромных имений, не­множко-таки пострадавших все же от натиска революционных масс в пятом году.

Поворот во всей земельной политике правительства после революции представляет из себя, следовательно,

264 В. И. ЛЕНИН

совсем не случайность. Напротив, этот поворот был для правительства и для «совета объединенных крепостников» классовой необходимостью. Правительству некуда было иначе податься. Правительство увидало, что «мира» у него с массой крестьянства быть не может, что крестьянство проснулось от крепостнического векового сна. Правитель­ству ничего иного не оставалось, как попытаться путем судорожных усилий, путем какого угодно разорения деревни, расколоть крестьянство, отдать деревню «на поток и разграбление» кулаков и зажиточных мужиков, чтобы опереться на союз крепостников-дворян с «новыми помещиками», т. е. с богатеями — крестьянами-собственниками, с крестьянской буржуазией.

Столыпин, верой и правдой служивший «совету объединенных крепостников» и проводивший его политику, говорил сам: «дайте мне 20 лет покоя, и я реформирую Россию». Под «покоем» он понимал покой кладбища, покой молчаливого, овечьего пе­ренесения деревней неслыханного разорения и обнищания, которое на нее обрушилось. Под «покоем» он понимал покой помещиков, которые желали бы видеть со стороны крестьянства полную неподвижность, забитость, отсутствие протеста, готовность мир­но и любезно умирать с голоду, отдавать свою землю, уходить из деревни, разоряться, лишь бы удобно и приятно было господам помещикам. Под реформированием России Столыпин понимал такую перемену, чтобы в деревне остались только довольные по­мещики, довольные кулаки и живоглоты, да раздробленные, забитые, беспомощные и бессильные батраки.

Что Столыпин всей душой желал для России 20 лет такого кладбищенского покоя, это вполне естественно и понятно со стороны помещика. Но мы знаем теперь, мы ви­дим и чувствуем все теперь, что ни «реформирования» ни «покоя» не получилось, а по­лучилась голодовка 30-ти миллионов крестьян, невиданное (даже в многострадальной России невиданное) обострение нищеты и разорения и чрезвычайно сильное озлобле­ние и брожение в крестьянстве.

Чтобы понять причины этого краха так называемой «столыпинской» земельной по­литики правительства, которую Государственной думе предлагают еще раз одобрить путем утверждения бюджета (и которую, конечно, одобрят помещичьи партии в Думе), я остановлюсь немного поподробнее на двух главных, так сказать, козырях нашей «новой» земельной политики:

во-первых, на переселениях

и, во-вторых, на пресловутых хуторах.

Что касается переселений, то революция 1905 года, показавшая помещикам полити­ческое пробуждение крестьянства, заставила их немножечко «приоткрыть» клапан и, вместо прежних помех переселениям, постараться «разредить» атмосферу в России, по­стараться сбыть побольше беспокойных крестьян в Сибирь.

Добилось ли правительство успеха? Добилось ли оно какого-нибудь успокоения кре­стьянства и улучшения положения его в России и в Сибири? Как раз наоборот. Прави­тельство добилось только нового обострения и ухудшения положения крестьян и в России и в Сибири.

Я сейчас докажу вам это.

В объяснительной записке министра финансов к проекту государственной росписи на 1913 год мы встречаем обычный казенный оптимизм и славословие «успехов» пра­вительственной политики.

Переселенцы, говорят нам, превращают пустовавшие районы в «культурные местно­сти», переселенцы богатеют, улучшают свое хозяйство и так далее и тому подобное. Обычное казенное славословие! Старое-престарое «все обстоит благополучно», «на Шипке все спокойно».

Жаль только, что в объяснительной записке совсем обойдены молчанием данные об обратных переселенцах! ! Странное и знаменательное умолчание!

Да, господа, число переселенцев выросло после пятого года до полумиллиона душ в среднем за год. Да, к 1908 году переселенческая волна достигла высшей точки: 665 ты­сяч переселенцев за год. Но затем волна быстро падает, доходя до 189 тысяч в 1911 году. Не ясно ли, что хваленое правительственное «устройство»

266 В. И. ЛЕНИН

переселенцев оказалось пуфом? Не ясно ли, что всего через шесть лет после революции правительство снова возвращается кразбитому корыту?

А данные о числе обратных переселенцев, — данные, столь предусмотрительно обойденные г-ном министром финансов в его «объяснительной» (а вернее затемни-тельной) записке, — эти данные показывают нам чудовищное увеличение числа об­ратных, до 30 и 40 процентов в 1910 году и до 60 процентов в 1911 году. Эта гигантская волна обратных переселенцев указывает на отчаянные бедствия, разорение и нищету крестьян, которые распродали все дома, чтобы уйти в Сибирь, а теперь вынуждены ид­ти назад из Сибири окончательно разоренными и обнищавшими.

Этот громадный поток вконец разоренных обратных переселенцев с неопровержи­мой наглядностью говорит нам о полном крахе правительственной переселенче­ской политики. Приводить таблички об улучшении хозяйства переселенцев, подолгу остающихся в Сибири (как это сделано в объяснительной записке к смете переселенче­ского управления) и зам ал чиватъ полное и окончательное разорение десятков ты­сяч обратных переселенцев, это значит прямо искажать данные! Это значит угощать депутатов Думы карточными домиками и ребячьими сказками про общее благополу­чие, тогда как на деле мы видим разорение и обнищание.

Чтобы наглядно пояснить этот мой вывод о крахе переселенческой политики прави­тельства, я приведу еще отзыв одного чиновника, 27 лет, — двадцать семь лет, госпо­да! — прослужившего в Сибири по лесному

ведомству, чиновника, ознакомившегося со всеми условиями переселенческого дела, чиновника, который не вынес всех безобразий, творящихся у нас в переселенческом ве­домстве.

Этот чиновник — статский советник г. А. И. Комаров, который, прослуживши 27 лет, не мог не признать, что пресловутая поездка в Сибирь в 1910 году Столыпина и Кривошеина, премьер-министра и главноуправляющего земледелием и землеустройст­вом, была «буффонадной поездкой» — это собственное выражение статского советника, прослужившего 27 лет! ! — Этот чиновник бросил службу, не стерпев того обмана всей России, который проделывается посредством таких «буффонадных поез­док», и издал особую брошюру с правдивым изложением всех хищений, всего казно­крадства, всей нелепости, дикости, разорительности нашей переселенческой политики.

Брошюра эта называется «Правда о переселенческом деле», вышла она в С.­Петербурге в настоящем 1913 году, стоит 60 копеек, — недорого за обильный обличи­тельный материал. Как водится, правительство у нас и в переселенческом деле, подоб­но всем остальным «делам» и «отраслям управления», изо всех сил скрывает правду и боится вынесения «сора из избы». Чиновник Комаров должен был прятаться, пока он был на службе, должен был под псевдонимом писать свои обличительные письма в га­зетах, и начальство старалось «накрыть» корреспондента. Не все чиновники получают возможность бросать службу и издавать обличительные брошюры, говорящие правду! Но по одной такой брошюре мы можем себе представить, какая гниль и мерзость за­пустения царит вообще в этом «темном царстве».

Чиновник А. И. Комаров вовсе не революционер какой-нибудь. Ничего подобного! Он сам рассказывает о своей благонамеренной вражде к теориям социал-демократов и социалистов-революционеров. Нет, это обыкновенный благонамереннейший россий­ский чиновник, который удовлетворился бы вполне элементарной, азбучной, честно­стью и порядочностью. Это — человек, враждебно настроенный к революции пятого года и

268 В. И. ЛЕНИН

готовый служить контрреволюционному правительству.

Тем знаменательнее, что и такой человек ушел, бросил службу, отряс прах от ног своих. Он не вынес того, что переселенческая политика наша означает «полный разгром того, что именуется рациональным лесным хозяйством» (стр. 138). Он не вынес «экс­проприации (т. е. отнятия) у старожил удобных земель», ведущего к «постепенному обнищанию старожильского населения» (стр. 137 и 138). Он не вынес «такого госу­дарственного ρ а сх ищ ен и я или, вернее, разгрома сибирских земель и лесов, пред которым бывшее когда-то расхищение башкирских земель — сущие пустяки» (стр. 3).

Вот выводы этого чиновника:

Когда волна переселений поднялась, чиновники были захвачены врасплох. Они «рвали по кусочкам устроенные чуть не вчера казенные лесные дачи», — «брали то, что в первую голову попадало на глаза — лишь бы поместить, лишь бы отвязаться о m тех десятков изнуренных, истомленных л и ц, которые торчат на пересе­ленческом пункте, стоят часами в прихожей переселенческого управления» (стр. 11).

Вот парочка примеров. Отводят переселенцам Куринский переселенческий участок. Образуют его из земель, отнятых у инородцев при солеваренном Алтайском заводе. Инородцы ограблены. Новоселы же оказались с водой соленой, негодной для питья! Казна без толку бросает деньги на рытье колодцев. Безуспешно. Новоселы ездят за 7— 8 верст (семь и восемь!) за водой! ! (стр. 101).

Участок «Выездной» в верховьях реки Маны. Поселили 30 семей. После семи тяже­лых лет новоселы убедились окончательно в невозможности земледелия.

Участки Чуно-Ангарского края: намечены сотни долей, 900, 460 долей и т. д. Пе­реселенцев нет. Жить нельзя. Хребты, болота, негодная вода.

И вот, чиновник А. И. Комаров о тех обратных переселенцах, о которых умолчал г. министр финансов, говорит неприятную для правительства правду.

«Не одна сотня тысяч душ», — говорит он про этих разоренных и нищих обратных переселенцев. — «Возвращается элемент такого пошиба, — пишет чиновник Комаров, — которому в будущей революции, если таковая будет, предстоит сыграть страшную роль... Возвращается не тот, что всю свою жизнь был батраком... возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут существовать раздельно, и этот человек, справедливо объятый кровной обидой за то, что его не сумели устроить, а сумели лишь разорить, — этот человек ужасен для всякого государственного строя» (стр. 74).

Так пишет г. чиновник Комаров, который питает ужас перед революцией. Напрасно думает г. Комаров, что возможны только помещичьи «государственные строи». В луч­ших и культурнейших государствах обходятся и без помещиков. Обошлась бы без них и Россия, к выгоде для народа.

Комаров вскрывает разорение старожилов. «Недород» — а по правде говоря: голод стал уже посещать, в силу этого грабежа старожилов, даже «сибирскую Италию», т. е. Минусинский уезд. Вскрывает г. Комаров грабеж казны подрядчиками, полную фик­тивность, т. е. выдуманность отчетов и планов, составляемых чиновниками, негодность их работ вроде поглотившего миллионы Обь-Енисейского канала, выкидывание зря сотен миллионов рублей.

Все наши переселения — говорит богобоязненный и скромный чиновник — «один сплошной и скверный анекдот» (стр. 134).

Вот какова та правда об обратных переселенцах, о которой умолчал г. министр фи­нансов! Вот каков на деле полный крах нашей переселенческой политики! Разорение и обнищание и в России и в Сибири.

270 В. И. ЛЕНИН

Расхищение земель, разгром лесоустройства — лживые отчеты и казенная фальшь и лицемерие.

Перейду к вопросу о хуторах.

И по этому вопросу объяснительная записка г. министра финансов дает нам такие же общие, ничего не говорящие, казенно-лицемерные данные (вернее, якобы данные), как и по вопросу о переселениях.

Нам сообщают, что к 1912 году уже свыше 1 /г (полутора) миллиона дворов оконча­тельно вышло из общины; — что свыше миллиона дворов выделено на хутора.

О том, каково же действительное хозяйство хуторян, не сказано нигде в правитель­ственных отчетах, ни единого правдивого слова! !

А между тем мы уже знаем теперь — из описаний нового землеустройства честными наблюдателями (вроде покойного Ивана Андреевича Коновалова), знаем и из своих на­блюдений над деревней и над крестьянской жизнью, что хуторяне имеются двух со­вершенно различных разрядов. Правительство, смешивая эти разряды, приводя огуль­ные данные, только обманывает народ.

Один разряд хуторян, ничтожное меньшинство, это — зажиточные мужики, кулаки, которые и до нового землеустройства жили отлично. Такие крестьяне, выделяясь и ску­пая наделы бедноты, несомненно, обогащаются на чужой счет, еще больше разоряя и закабаляя массу населения. Но таких хуторян, повторяю, совсем немного.

Преобладает, и преобладает в громадных размерах, другой разряд хуторян — нищие, разоренные крестьяне, которые пошли на хутора от нужды, ибо им некуда деться. «Не­куда, так хоть на хутора» — вот как говорят эти крестьяне. Голодая и мучаясь на ни­щенском хозяйстве, они уцепились за последнюю соломинку, ради пособия на пересе­ление, ради ссуды на устройство. Они бьются на хуторах, как рыба об лед; они продают весь хлеб на то, чтобы собрать взнос в банк; они вечно в долгу; бедствуют отчаянно; живут как нищие; их прогоняют с хуторов за невзнос платы, и они превращаются окончательно в бездомных бродяг.

К ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ СОВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА 271

Вот если бы казенная статистика, вместо того чтобы угощать нас ничего не говоря­щими картинками выдуманного благополучия, если бы эта статистика правдиво сооб­щала число этих нищих хуторян, живущих в землянках, держащих скот там же, где ма­ются люди, недоедающих, с оборванными и больными детьми, — вот тогда бы мы уви­дали «правду о хуторах».

Но в том-то и дело, что правительство всеми силами прячет эту правду о хуторах. Самостоятельных, независимых наблюдателей крестьянской жизни преследуют и вы­сылают из деревни. Крестьянам, пишущим в газеты, приходится встречать невиданный даже в России произвол и притеснения и преследования полиции и властей.

Горстку богатеев-хуторян выдают за массу богатеющих крестьян! Казенную ложь о кулаках выдают за правду о деревне! Но правду правительству не удастся скрыть. По­пытки правительства скрыть правду о разоряющейся и голодающей деревне вызывают только законное озлобление и возмущение среди крестьянства. Когда голодают, как в прошлом и позапрошлом году, десятки миллионов крестьян, то этот факт лучше длин­ных рассуждений вскрывает фальшь и лицемерие побасенок о благотворном влиянии хуторов. Этот факт показывает яснее ясного, что русская деревня и после перемены зе­мельной политики правительством, и после пресловутых столыпинских реформ остает­ся такой же задавленной гнетом, эксплуатацией, нищетой, бесправием, как и при кре­постном праве. «Новая» земельная политика совета объединенного дворянства остави­ла в неприкосновенности старых крепостников и гнет их громадных имений в тысячи и десятки тысяч десятин. «Новая» земельная политика обогатила старых помещиков и горстки крестьянской буржуазии, еще более разорив массу крестьян.

«Мы ставим ставку на сильных», — восклицал покойный Столыпин в объяснение и в оправдание своей земельной политики. Эти слова стоит отметить и запомнить, как на редкость правдивые слова, по исключению правдивые слова министра. Крестьяне по­няли хорошо и усвоили на собственной шкуре эти правдивые слова,

272 В. И. ЛЕНИН

которые означают, что и новые законы и новая земельная политика суть законы, для богатых и богатыми написанные, — политика, для богатых и богатыми проводимая. Крестьяне поняли ту «нехитрую» механику, что господская Дума дает и господские за­коны, — что правительство есть орган воли и орган господства крепостников-помещиков над Россией.

Если Столыпин этому хотел научить крестьян посредством своего «знаменитого» (позорно знаменитого) изречения: «мы ставим ставку на сильных», то мы уверены, что Столыпин нашел и найдет хороших учеников среди массы разоренных и озлобленных, которые, усвоив, на кого ставит ставку правительство, поймут тем лучше, на кого им надо ставить ставку: на рабочий класс и его борьбу за свободу.

Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров, выхваченных из живой жизни таким умелым и беззаветно преданным своему делу наблюдателем, как Иван Андреевич Коновалов (Иван Коновалов: «Очерки современной деревни», СПБ. 1913. Цена 1 руб. 50 коп. При цитатах указаны страницы).

В Ливенском уезде Орловской губернии под хутора разбито четыре имения: велико­го князя Андрея Владимировича — 5000 десятин, Полякова — 900 десятин, Набокова — 400 десятин, Корфа — 600 десятин. Итого около 7000 десятин. Размер хуторов опре­делен в 9 десятин и лишь по исключению до 12 десятин, так что всего побольше шес­тисот хуторов.

Чтобы нагляднее пояснить значение этих цифр, я приведу данные из официальной статистики 1905 года относительно Орловской губернии. Пять человек дворян в этой губернии имело 143 446 десятин земли, то есть каждый в среднем по 28 тысяч деся­тин. Ясно, что такие чудовищные имения не обрабатываются целиком владельцами, а служат только для угнетения и кабалы крестьян. Бывших помещичьих крестьян с наде­лом до 5 десятин на двор было в 1905 году в Орловской губ. 44 /г тысячи дворов и у них 173 тысячи десятин земли. У помещика по 28 тысяч десятин, у «помещичьего» мужика из бедных — по 4 десятины.

Дворян в Орловской губернии, имеющих по 500 и более десятин земли, было в 1905 году 3 78 человек и у них всего 592 тысячи десятин земли, т. е. на каждого в среднем по полторы тысячи десятин с лишним. А «бывших помещичьих» крестьян в Орлов­ской губернии с наделом до 7 десятин на двор — 124 тысячи дворов и у них 647 тысяч десятин, т. е. по 5 десятин на двор.

Можно судить по этому, до чего придавлены орловские крестьяне крепостнически­ми имениями и какой каплей в море нужды и нищеты явились четыре имения Ливен-ского уезда, разбитые под хутора. Но как живут хуторяне на своих 9-десятинных участ­ках?

Земля оценена по 220 рублей десятина. Платить в год приходится по 118 рублей 80 копеек (т. е. около 20 руб. за десятину посева). Бедному крестьянину такой платеж не по силам. Он сдает часть земли задешево лишь бы добыть деньжонок. Продает весь хлеб, чтобы уплатить взнос в банк. У него не остается ни на семена, ни на еду. Занима­ет, кабалится снова. Лошаденка одна, корову продал. Орудия обработки старые. Об улучшении хозяйства нечего и думать. «Ребятишки забыли уж, какой цвет молоко име­ет, не только, как его едят» (стр. 198). За неплатеж в срок такого хозяина гонят с участ­ка, и разорение оказывается полным.

Г-н министр финансов постарался благодушно затушевать в своей объяснительной записке это разорение крестьян новым землеустройством или, вернее, землерасстрой-ством.

На стр. 57-ой второй части объяснительной записки г. министр приводит официаль­ные данные о числе крестьян, продавших землю, по конец 1911 года. Это число — 355 407 семей.

И г. министр «утешает»: число покупщиков (362 840) «весьма близко к числу про­давцов» (385 407). На одного продавца приходится 3,9 десятины, а на одного покупщи­ка — 4,2 десятины (стр. 58 объясн. записки).

Что же тут утешительного? Во-первых, даже эти казенные данные показывают, что число покупщиков меньше числа продавцов. Значит, увеличивается

разорение и обнищание деревни. А, во-вторых, кто же не знает, что покупщики наделов обходят закон, запрещающий скупку свыше небольшого числа, покупая на жену, на родных, на подставных лиц?? Кто не знает, что у крестьян по необходимости бывает чрезвычайно развита система продажи земли под видом всяких иных сделок, вроде аренды и тому подобное? Посмотрите хотя бы на произведения полукадета полуоктяб­риста князя Оболенского в «Русской Мысли» — и вы увидите, что даже этот помещик с насквозь помещичьими взглядами признает факт громадной скупки наделов богачами и прикрытия этой скупки тысячами разных обходов закона! !

Нет, господа! «Новая» земельная политика правительства и дворян есть все, что могли сделать господа дворяне, оставляя неприкосновенною свою собственность и свои доходы (часто даже увеличив свои доходы посредством вздувания продажных цен земли и тысяч поблажек «крестьянского банка» дворянам).

И это дворянское «все» оказалось ничто. Деревня еще более разорена, еще более оз­лоблена. Озлобление в деревне страшное. То, что называют хулиганством, есть послед­ствие главным образом неимоверного озлобления крестьян и первоначальных форм их протеста. Никакие преследования, никакие усиления наказаний не устранят этого озлобления и этого протеста миллионов голодных крестьян, разоряемых теперь «землеустроителями» с невиданной быстротой, грубостью и жестокостью.

Нет, дворянская или столыпинская земельная политика — не выход, а только наибо­лее мучительный подход к новому решению земельного вопроса в России. Каково должно быть это решение, показывает косвенно даже судьба Ирландии, где после ты­сяч оттяжек и проволочек и помех со стороны землевладельцев земля все же перешла в руки фермеров.

В чем сущность земельного вопроса в России, это всего нагляднее показывают дан­ные о крупном помещичьем землевладении. Данные эти есть в официальной, прави­тельственной статистике 1905 года, и на них обя-

зательно остановиться со вниманием тому, кто серьезно заботится о судьбе русского крестьянства и о положении дел во всей политике нашей страны.

Посмотрим на крупное помещичье землевладение в Европейской России. Свыше 500 десятин имеет 27 833 помещика и у них 62 миллиона десятин земли!! Прибавляя сюда удельные земли и крупнейшие имения уральских заводчиков, получаем 70 миллионов десятин у менее чем 30 000 помещиков. Это дает в среднем более 2 0 00 десятин на одного крупнейшего помещика. До каких размеров доходят латифундии, то есть круп­нейшие имения в России, видно из того, что 699 помещиков имеют свыше 10 тысяч десятин каждый, а все — 20 798 504 десятины. На одного из этих магнатов или вель­мож приходится почти по 30 тысяч десятин (29 754)! !

Нелегко найти в Европе и даже во всем мире страну, где сохранилось в таких чудо­вищных размерах крупное крепостническое землевладение.

И самое важное, это — то, что на этих землях ведется только частью капиталистиче­ское хозяйство, т. е. обработка земли наемными рабочими и инвентарем владельца. Большей же частью хозяйство ведется крепостническое, то есть помещики кабалят крестьян, как было и сто и триста и пятьсот лет тому назад, заставляя их крестьянской лошадью, крестьянскими орудиями обрабатывать помещичью землю.

Это не капитализм. Это не европейский способ хозяйства, господа правые и октяб­ристы, примите это к сведению, вы, которые хвастаетесь своим желанием «европеизи­ровать» (т. е. по-европейски перестроить) земледелие в России! Нет, это совсем не по-европейски. Это по-старокитайски. Это по-турецки. Это по-крепостнически.

Это не усовершенствованное хозяйство, а земельное ростовщичество. Это — старая-престарая кабала. Нищий крестьянин, оставаясь нищим и полуголодным даже в лучший год, имея слабую, голодную лошадь, имея старые, жалкие, нищенские орудия, идет в кабалу к помещику, к «барину», потому что мужику некуда деться.

276 В. И. ЛЕНИН

«Барин» не даст ни земли в аренду, ни проезда, ни водопоя, ни лугов, ни лесных ма­териалов без того, чтобы крестьянин шел в кабалу. Поймают крестьянина на «незакон­ной» рубке леса и что же? его изобьют объездчики, черкесы и т. п., а потом «барин», который в Думе говорит пылкие речи о прогрессе нашего земледелия и о подражании Европе, этот барин предлагает избитому мужику на выбор: или иди в тюрьму или обра­ботай, вспаши, засей и убери две или три десятины! То же самое за потравы. То же за зимнюю ссуду хлеба. То же за луга или выгон и так далее без конца.

Это не крупное хозяйство помещиков. Это кабала мужика. Это — крепостническая эксплуатация миллионов обнищалого крестьянства посредством имений в тысячи деся­тин, имений помещиков, которые со всех сторон сжали и придушили мужика! !

Хутора вызволяют горстку богачей. А масса голодает по-прежнему. Почему в Евро­пе, господа помещики, нет уже давно голодовок? Почему там только при крепостном праве бывали такие ужасные голодовки, какие были у нас в 1910—1911 году?

Потому, что в Европе нет крепостнической кабалы. В Европе есть богатые и средние крестьяне, есть батраки, но нет миллионов разоренного дотла, обнищавшего и обезу­мевшего от вечной маеты и каторги крестьянства, бесправного, забитого, зависящего от «барина»!

Что же делать? Где выход?

Выход один: избавление деревни от гнета этих крепостнических латифундий, пере­ход этих семидесяти миллионов десятин земли от помещиков к крестьянам и притом безвозмездный переход.

Только этот выход сделал бы Россию действительно похожей на европейскую стра­ною. Только этот выход дал бы вздохнуть и оправиться миллионам русского крестьян­ства. Только этот выход дал бы возможность превратить Россию из страны нищих кре­стьян, задавленных помещичьей кабалой и вечно голодных, в страну «европейского прогресса», — из страны безграмотных в страну грамотную, — из страны отсталости и безнадежного застоя в страну, способную развиваться и идти

вперед, — из страны бесправной и рабской в страну свободную.

И партия рабочего класса, сознавая, что вне свободных, демократических учрежде­ний нет и быть не может иного пути к социализму, указывает, как выход из тупика, в который снова завело Россию правительство с его земельной политикой, на безмездный переход всей помещичьей земли к крестьянам, на завоевание полной политической свободы новой революцией.

Написано в июне, не позднее 7 (20), 1913 г.

Впервые напечатано в 1930 г. Печатается по рукописи

во 2—3 изданиях Сочинений В. И. Ленина, том XVI

278

(ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ)

Появление статей Л. Мартова в «Луче», в которых обещан разбор вопроса о «такти­ческой сути нынешнего спора», следовало бы со всех точек зрения приветствовать, ес­ли бы первая же статья не содержала вопиющей неправды. Мои слова, что с ликвида­торами спор идет вовсе не об организационном вопросе , Л. Мартов объявляет «неожи­данными», восклицая «вот тебе — на!», «вдруг, с божиею помощью, поворот» и т. п.

Между тем Л. Мартов превосходно знает, что тут нет и тени поворота, нет ровно ни­чего неожиданного. В мае 1910 года, свыше трех лет тому назад, я писал в одном па­рижском издании, отлично известном Мартову, «о группе независимцев-легалистов»

(идеи «Нашей Зари» и «Возрождения»), о том, что она «окончательно сплотилась и

** окончательно порвала с партией» .

Ясно, что спор сводится и здесь вовсе не к организационному вопросу {как строить партию?), а к вопросу о бытии партии, об отколе от партии ликвидаторов, об их окон­чательном разрыве с ней. Мартов не может не понимать, что это не есть спор об орга­низационном вопросе.

В октябре 1911 года в издании, столь же хорошо известном Мартову, и тоже за моей подписью, говори-

См. настоящий том, стр. 178. Ред. * См. Сочинения, 5 изд., том 19, стр, 288. Ред.

ОБ ОДНОЙ НЕПРАВДЕ

279

См. Сочинения, 5 изд., том 20, стр. 337. Ред.

МЕЛКОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ЗЕМЛЕДЕЛИИ

Крестьянский вопрос в современных, капиталистических, государствах вызывает всего чаще недоумения и колебания среди марксистов, всего больше нападок на мар­ксизм со стороны буржуазной (профессорской) политической экономии.

Мелкое производство в земледелии осуждено на гибель и невероятно придавленное, угнетенное положение при капитализме, — говорят марксисты. Будучи зависимым от крупного капитала, будучи отсталым по сравнению с крупным производством в земле­делии, мелкое производство держится только отчаянным понижением потребностей и каторжным, двужильным трудом. Распыление и расхищение труда человека, худшие виды зависимости производителя, истощение сил крестьянской семьи, крестьянского скота, крестьянской земли, — вот что несет капитализм везде и повсюду крестьянину.

Крестьянину нет спасения иначе как в присоединении к действиям пролетариата, наемных рабочих — в первую голову.

Буржуазная политическая экономия и ее не всегда сознательные сторонники, в лице народников и оппортунистов, стараются, напротив, доказать, что мелкое производство жизнеспособно и выгоднее крупного. Не к пролетариату, а к буржуазии, не к классовой борьбе наемных рабочих, а к укреплению своего положения, как собственника и хозяи­на, должен тяготеть

крестьянин, имеющий прочное и надежное положение в капиталистическом строе — такова сущность теории буржуазных экономистов.

Попытаемся проверить на точных данных состоятельность пролетарской и буржуаз­ной теории. Возьмем данные о женском труде в земледелии Австрии и Германии. Для России до сих пор не существует полных данных — вследствие нежелания правитель­ства произвести перепись всех сельскохозяйственных предприятий на научных основа­ниях.

В Австрии перепись 1902 года из 9 070 682 лиц, занятых в сельском хозяйстве, на­считала 4 422 981 женщину, т. е. 48,7% женщин. В Германии, где капитализм развит значительно выше, женщин оказалось большинство среди всех занятых сельским хо­зяйством работников, именно 54,8%. Чем больше развивается капитализм в земледе­лии, тем больше он усиливает женский труд, т. е. ухудшает условия жизни трудящихся масс. В германской промышленности женщин занято 25%, а в земледелии более чем вдвое больше. Это значит, что промышленность отвлекает к себе лучшие рабочие силы, оставляя земледелию более слабые рабочие силы.

Земледелие в развитых капиталистических странах стало уже занятием преимущест­венно женским.

Но если мы посмотрим на данные о земледельческих хозяйствах различных разме­ров, то мы увидим, что именно в мелком производстве эксплуатация женского труда достигает особенно больших размеров. Наоборот, крупное, капиталистическое, произ­водство и в земледелии пользуется преимущественно мужским трудом, хотя и не дого­няет в этом отношении промышленность.

Вот сравнительные данные по Австрии и Германии: [см. табл. на 282 стр. Ред.]

Мы видим в обеих странах один и тот же закон капиталистического земледелия. Чем мельче производство, тем хуже состав рабочих сил, тем больше преобладание женщин в общем числе занятых сельским хозяйством лиц.

МЕЛКОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ЗЕМЛЕДЕЛИИ

283

большего количества труда, чем выколачивает из работника крупное производство.

Крестьянин более связан, более запутан сложной сетью капиталистической зависи­мости, чем наемный рабочий. Ему кажется, что он самостоятелен, что он может «войти в хозяйство», а на деле, чтобы держаться, он должен работать (на пользу капитала) тя­желее, чем наемный рабочий.

Данные о детском труде в земледелии еще яснее показывают это .

Написано 7 (20) июня 1913 г.

Напечатано 18 июля 1913 г.

г газете «Рабочая Правда» № 5

Подпись: В . И.

Печатается по тексту газеты

См. настоящий том, стр. 284—287. Ред.

284

ДЕТСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ

Для правильной оценки тех условий, в которые поставлено мелкое земледельческое производство при капитализме, всего важнее вопрос о положении работника, его зара­ботке, количестве труда, обстановке жизни, — затем о содержании скота и о качестве ухода за ним, — наконец, о приемах обработки земли, об удобрении ее, о расхищении ее сил и т. д.

Нетрудно понять, что, обходя эти вопросы (как поступает сплошь да рядом буржуаз­ная политическая экономия), мы получим совершенно извращенное представление о крестьянском хозяйстве, ибо действительная его «жизнеспособность» зависит именно от положения работника, от условий содержания скота и ухода за землей. Предполо­жить голословно, что в этих отношениях мелкое производство поставлено одинаково с крупным, значит принять за доказанное как раз то, что требуется доказать, — значит встать сразу на буржуазную точку зрения.

Буржуазии хочется доказать, что крестьянин — заправский и жизнеспособный «хо­зяин», а не раб капитала, придавленный так же, как наемный рабочий, но более связан­ный, более запутанный, чем этот последний. Если серьезно и добросовестно искать данных для решения спорного вопроса, то надо доискиваться систематических и объек­тивных показателей условий жизни и труда в мелком и крупном производстве.

К числу таких показателей — и притом особенно важных — принадлежит степень применения детского

ДЕТСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ

285

труда. Чем сильнее эксплуатация детского труда, тем, несомненно, хуже положение ра­ботника, тем тяжелее его жизнь.

Австрийская и германская сельскохозяйственные переписи дают сведения о числе детей и подростков в общем числе занятых сельским хозяйством лиц. При этом в Авст­рии особо сосчитаны все работники и работницы, имеющие меньше 16 лет. Таких ока­залось 1,2 миллиона из 9 миллионов, т. е. 13%. В Германии же выделены только мало­летние до 14 лет, и таких оказалось шестьсот тысяч (601 637) из пятнадцати миллионов (15 169 549), т. е. 3,9%.

Ясно, что австрийские и германские данные несравнимы. Но вполне сравнимы от­ношения между пролетарскими, крестьянскими и капиталистическими хозяйствами, обнаруживающиеся при этом.

К пролетарским хозяйствам мы относим крошечные кусочки земли (до двух гекта­ров, т. е. почти двух десятин на хозяйство), — которые дают подсобный заработок на­емным рабочим. К крестьянским хозяйствам относим имеющие от 2-х до 20-ти гекта­ров; здесь семейный труд преобладает над наемным. Наконец, капиталистические, это — более крупные хозяйства, в которых наемный труд преобладает над семейным.

Вот данные о детском труде в хозяйствах этих трех типов:

Хозяйства:
Группы хозяйств

{до 12 гектара .

от /₂ до 2 гектаров

{» 2 » 5 »

» 5 » 10 »

» 10 » 20 »

Г » 20 » 100 »

Капиталистические л

Всего

L » 100 и более »

На сто лие	{в сельском
хозяйстве	приходится
детей:
до 16 лет	до 14 лет
Австрия	Германия
8,8	2,2
12,2	3,9
15,3	4,6
15,6	4,8
12,8	4,5
11,1	3,4
4,2	3,6

3,9

13,0

286 В. И. ЛЕНИН

Мы видим отсюда, что в обеих странах эксплуатация детского труда всего сильнее именно в крестьянских хозяйствах вообще и в частности как раз в среднекрестъянских хозяйствах (5—10 гектаров, т. е. 4^!/г—9 десятин земли).

Итак, мало того, что мелкое производство поставлено хуже крупного. Мы видим еще, что специально крестьянское хозяйство поставлено хуже не только, чем капитали­стическое, но даже чем пролетарское хозяйство.

Как объяснить это явление?

В пролетарском хозяйстве земледелие ведется на таком ничтожном клочке земли, что о «хозяйстве», собственно, и говорить серьезно не приходится. Земледелие здесь подсобное занятие; главное же — наемный труд в земледелии и в промышленности. Влияние промышленности вообще поднимает уровень жизни работника и в частности сокращает эксплуатацию детского труда. Например, в Германии перепись насчитала в промышленности только 0,3% работников до 14 лет (т. е. вдесятеро меньше против земледелия) и только 8% до 16 лет.

В крестьянском же хозяйстве влияние промышленности всего слабее, а конкуренция с капиталистическим земледелием всего сильнее. Крестьянин не в силах держаться, не надрываясь над работой сам и не заставляя вдвое тяжелее работать своих детей. Нужда заставляет крестьянина своим горбом наверстывать недостаток капитала и технических усовершенствований. А если у крестьянина тяжелее всего работают дети, то это озна­чает также, что тяжело работать и хуже кормиться приходится крестьянскому скоту: необходимость напрягать все силы и «экономить» на всем сказывается неизбежно на всех сторонах хозяйства.

Германская статистика показывает, что среди наемных рабочих детей всего больше (почти 4% — 3,7%) в крупных капиталистических хозяйствах (100 и более десятин). А среди семейных рабочих детей всего больше у крестьян, именно: около 5% (4,9% — 5,2%). Из временных наемных рабочих процент детей доходит до 9,0% у крупных капи­талистов, а из временных семей-

ДЕТСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ

287

ных рабочих этот процент у крестьян достигает 16,5% — 24,4%! !

Крестьянин в горячее время страдает от недостатка рабочих сил; нанимать рабочих он может лишь в небольшом числе; приходится налегать всячески на работу собствен­ных детей. В результате получается тот факт, что в германском земледелии вообще процент детей среди семейных рабочих почти в полтора раза превышает этот процент среди наемных рабочих. Детей среди семейных рабочих — 4,4%, а среди наемных — 3,0%.

Крестьянину приходится напрягаться на работе больше, чем наемному рабочему. Этот факт, подтвержденный тысячами отдельных наблюдений, доказан теперь вполне статистикой целых стран. Капитализм осуждает крестьян на величайшую придавлен­ность и на гибель. Спасения иного нет, кроме присоединения к классовой борьбе наем­ных рабочих. Но, чтобы понять этот вывод, крестьянину приходится пережить долгие годы разочарований в обманчивых буржуазных лозунгах.

Написано 8 (21) июня 1913 г.

Напечатано 12 июня 1913 г.

в газете «Правда» №133

Подпись: В . И.

Печатается по тексту газеты

288

ИНТЕРЕСНЫЙ СЪЕЗД

Вчера, 12-го июня, в Харькове открылся интересный съезд. Он интересен в двух от­ношениях. Во-1-х, это — первый общеземский съезд, посвященный статистике народ­ного образования. Во-2-х, он почтен особым вниманием администрации. Председатель съезда назначен администрацией, сведущие лица «профильтрованы», как выражается Б. Веселовский в «Русском Слове», ею же. Представители печати на съезд не допущены.

Едва ли можно объяснить эти меры, — которые даже с «русской» точки зрения ка­жутся непомерно... предусмотрительными, — тем, что съезд собирается в одном из ук­раинских центров. На общеземском съезде съедутся не украинские только статистики и земцы, а работники на этом поприще, принадлежащие ко всем национальностям Рос­сии.

Должно быть, предмет занятий съезда не очень нравится администрации, — хотя речь будет идти только о постановке статистики, о том, что сделано, почему сделано мало, а следует сделать больше и лучше.

Народное образование отстало в России, как нигде в свете. Член Думы Бадаев указал в своей речи, что даже негры в Америке насчитывают всего 44% неграмотных — в Ев­ропе один-два процента — тогда как в России 79% неграмотных !

За последнее время народное образование все же, несмотря на тысячи препятствий, растет и развивается быстрее, чем прежде. Знать правду о положении народ-

ИНТЕРЕСНЫЙ СЪЕЗД

289

ного образования — прямой и насущнейший интерес народных масс вообще, рабочих в особенности.

Статистику народного образования было бы очень нетрудно поставить по-европейски. Каждый учитель и учительница легко могли бы сообщать ежегодно сведе­ния и о каждом учащемся (возраст, национальность, условия семейной жизни, хозяйст­венное положение родителей и т. д.) и о каждом учащем (образование, размер получае­мого жалования, рабочий день, национальность и пр. и т. п.). Небольшое число стати­стиков, разрабатывая ежегодно такие данные, могло бы доставлять государству бога­тейший и ценнейший материал и об условиях воспитания и обучения молодого поколе­ния, и о целом ряде сторон народной жизни... если бы... если бы... Представители печа­ти на харьковский съезд не допущены, председатель съезда назначен, сведущие лица, по словам Б. Веселовского в «Русском Слове», профильтрованы администрацией.

Мы наговорили глупостей о европейской статистике народного образования. Какая уж тут Европа! Помолчим-ка лучше.

Написано 8 (21) июня 1913 г.

Напечатано 13 июня 1913 г.

в газете «Правда» №134

Подпись: N.

Печатается по тексту газеты

290

В АВСТРАЛИИ

В Австралии недавно закончились новые парламентские выборы. Рабочая партия, которая главенствовала в нижней палате, имея 44 депутата из 75, потерпела поражение. У нее теперь оказалось только 36 депутатов из 75. Большинство перешло к либералам, но большинство очень непрочное, ибо в верхней палате 30 депутатов из 36 — рабочие.

Что же это за оригинальная капиталистическая страна, в которой рабочие преобла­дают в верхней палате, а недавно преобладали и в нижней, а капиталистический строй не подвергался никакой опасности?

Один из английских корреспондентов немецкой рабочей печати недавно разъяснил это обстоятельство, которое очень часто дает повод к кривотолкам у буржуазных писа­телей.

Австралийская рабочая партия даже и на словах не является социалистической пар­тией. На деле это — либерально-буржуазная партия, а так называемые австралийские либералы, это — консерваторы.

Такое странное и неправильное словоупотребление при обозначении партий — яв­ление не единичное. Называются же в Америке демократами вчерашние рабовладельцы или во Франции «радикалами-социалистами» мелкие буржуа, враги социализма! Чтобы понять действительное значение партий, надо смотреть не на вывеску, а на их классо­вый характер и на исторические условия каждой отдельной страны.

В АВСТРАЛИИ 291

Австралия — молодая колония Англии.

Капитализм в Австралии совсем еще юный. Страна только-только складывается в самостоятельное государство. Рабочие — большею частью переселенцы из Англии. Покинули они Англию в такую эпоху, когда там почти безраздельно царила либераль­ная рабочая политика, когда масса английских рабочих была либералами. В Англии и до сих пор большинство квалифицированных, обученных фабрично-заводских рабочих — либералы и полулибералы. Это — результат исключительно-выгодного, монополь­ного положения Англии во второй половине прошлого века. Только теперь масса рабо­чих в Англии поворачивается (но медленно) к социализму.

И если в Англии так называемая «Рабочая партия» есть союз несоциалистических профессиональных союзов с крайне оппортунистической «Независимой рабочей парти­ей», то в Австралии рабочая партия есть чистое представительство несоциалистиче­ских рабочих профессиональных союзов.

Вожди австралийской рабочей партии — чиновники профессиональных союзов, элемент повсюду наиболее умеренный и «капиталопослушный», а в Австралии и со­всем уже мирный, чисто либеральный.

Связь между отдельными австралийскими государствами в единую Австралию еще очень слаба. Рабочей партии приходилось заботиться об ее развитии и укреплении, о создании центрального правительства.

Рабочая партия в Австралии проводила то, что в других странах проводили либера­лы: общий для всего государства таможенный тариф, общий школьный закон, общий поземельный налог, общее фабричное законодательство.

Понятно, что с окончательным развитием и упрочением Австралии, как самостоя­тельного капиталистического государства, изменится положение рабочих, переменится и либеральная «рабочая партия», уступив место социалистической рабочей партии. Пример Австралии — одна из иллюстраций того, при каких условиях возможны исклю­чения из правила. Правило

292

В. И. ЛЕНИН

это — социалистическая рабочая партия в капиталистической стране. Исключение — либеральная рабочая партия, возникающая лишь на некоторое время в силу особых, ненормальных для капитализма вообще, условий.

Те либералы в Европе и в России, которые пробуют «учить» народ ненужности клас­совой борьбы на примере Австралии, только обманывают себя и других. Смешно ду­мать о перенесении австралийских условий (неразвитая, юная колония, населенная ли­беральными английскими рабочими) на страны с давно сложившимся государством и развитым капитализмом.

Написано 8 (21) июня 1913 г.

Напечатано 13 июня 1913 г.

в газете «Правда» №134

Подпись: W.

Печатается по тексту газеты

293

ДЕШЕВОЕ МЯСО — ДЛЯ «НАРОДА»

Какая злободневная новость! Какая насущная нужда рабочих получает удовлетворе­ние! Дешевое мясо для народа — где? что? как?

В Москве при городских бойнях открыт «фрейбанк», т. е. лавка для продажи деше­вого, обезвреженного, условно-годного мяса. Так сообщило «Русское Слово».

Дешевое мясо, это — хорошо. Но что это значит: «обезвреженное», «условно-годное» (следовательно, можно сказать с таким же правом: условно-негодное!) мясо? А вот, что это значит:

Когда скот поступает на продажу, его осматривает ветеринарный надзор. Больной скот бракуют. Его не позволяют убивать, ибо употребление его в пищу грозит зараже­нием людей различными болезнями. Особенно часто бракуют скот туберкулезный (ча­хоточный) и «финнозный» (пузырчатые глисты).

Из общего числа около 450 000 голов скота, проходящего через московские бойни, бракуют, как подозрительных, около 30 000 голов.

Так вот, этот подозрительный, финнозный и туберкулезный скот обезвреживают варкой в течение около трех часов в особой камере, под надзором ветеринара. Глисты и туберкулезные бациллы гибнут от этой варки.

Ну, вероятно, все или почти все совершенно гибнут или почти совершенно гибнут! Получается обезвреженное, вываренное и дешевое мясо.

294 В. И. ЛЕНИН

«Помереть от него, — говорит, по отзыву «Русского Слова», народ, — конечно, не помрешь, а чахоткой все-таки заболеешь или животом намаешься, потому что, извест­ное дело, скотина больная».

От покупателей отбою нет. Приезжают рабочие даже из Москвы. Очереди ждут по­долгу. В утренней очереди больше женщины — хозяйки, в дневной — рабочие, глав­ным образом строительные.

Вываренное, обезвреженное мясо, от которого не помрешь, а животом намаешься — это как раз для народа. Настоящее мясо народу не по карману.

Говорят, чем тщательнее ветеринарный надзор, тем больше бракуется мяса. «Таким образом, — заключает «Русское Слово», — население с двух сторон заинтересовано в тщательности надзора: средние классы в том, чтобы с боен в продажу поступало здоро­вое мясо; беднота — чтобы больше браковалось скота и чтобы фрейбанк вполне был обеспечен мясом».

Вот в какое культурное и человеколюбивое время мы живем: «с двух сторон» научи­лись «заинтересовывать» население. И какая «свобода» для дешевого мяса: ведь «фрейбанк» значит по-немецки «свободная лавка».

Культура, свобода, дешевизна продуктов, оживление торговли — все для народа! Увидите объявление: «общество народных квартир» — знайте, что подвал или чердак будет дешевый и под врачебным надзором: помереть, конечно, не помрешь, а чахоткой заболеешь.

Увидите вывеску: «народная столовая» — идите смело. Будет дешевое вываренное мясо, под надзором прошедшее через бойню и без надзора через бойню не прошедшее.

Увидите надпись: «народная библиотека» — вы можете торжествовать. Будет деше­вая, а то и бесплатная брошюра, изданная союзом русского народа⁹¹ или всероссийским клубом националистов, под врачебным надзором духовной цензуры.

Говорят, скоро откроют «фрейбанк» — для «народного» хлеба... из травы, обезвре­женной, вываренной, приготовленной под ветеринарным, то бишь я хотел сказать: под врачебным надзором.

ДЕТТТКВОЕ МЯСО — ДЛЯ «НАРОДА»

295

Культура, свобода, дешевизна продуктов, оживление торговли — все для народа! И население все больше и больше окажется заинтересовано с двух сторон: богатые — в том, чтобы их мясо было здоровым, а беднота в том, чтобы «фрейбанк» был обеспечен условно-годным мясом.

Написано 8 (21) июня 1913 г.

Напечатано 16 июня 1913 г.

в газете «Правда» № 137

Подпись: В.

Печатается по тексту газеты

296

МАЕВКА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА

Прошел год со времени ленских событий и первого, решительного, подъема рево­люционного рабочего движения после переворота 3 июня. Царева черная сотня и по­мещики, орава чиновников и буржуазия отпраздновали 300-летний юбилей грабежа, татарских наездов и опозорения России Романовыми. Собралась и начала свою «рабо­ту», сама не веря в нее и потеряв былую контрреволюционную энергию, IV Дума. Рас­терянность и скука овладели либеральным обществом, вяло жующим призывы к ре­формам — и в то же время признающим невозможность даже подобия реформ.

И вот, маевка рабочего класса России, — сначала давшего репетицию в Риге, а за­тем, в первое мая по старому стилю в Петербурге решительное выступление, — эта ма­евка, как молния в хмурой, тусклой, тоскливой атмосфере, прорезала воздух. Перед сотнями старых революционеров, которых не добили еще и не надломили преследова­ния палачей и ренегатство друзей, — перед миллионами нового поколения демократов и социалистов встали опять, во всем своем величии, задачи грядущей революции и об­рисовались силы руководящего ею передового класса.

Уже за несколько недель до первого мая правительство точно потеряло голову, а господа фабриканты вели себя как совсем безголовые люди. Аресты и обыски подняли, казалось, вверх дном все рабочие кварталы столицы. Провинция не отставала от цен­тра. Фабри-

МАЕВКА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА 297

канты метались, собирая совещания, вынося противоречивые лозунги, то грозя распра­вой и локаутами, то уступая наперед и соглашаясь закрыть заводы, — то подстрекая правительство к зверствам, то упрекая правительство и призывая его к внесению перво­го мая в число «табельных» дней.

Но, как ни усердствовала жандармерия, как ни «чистила» она фабричные предме­стья, как ни хватала направо-налево по последним из своих «списков подозрительных», — ничто не помогло. Рабочие смеялись над бессильной злобой царской шайки и класса капиталистов, иронизировали над грозными и жалкими «объявлениями» градоначаль­ника, писали и пускали по рукам — или передавали из уст в уста — сатирические стишки и добывали, точно из-под земли, новые и новые пригоршни маленьких, плохо изданных, коротких и простых, но вразумительных «листочков» с призывами к стачке и к демонстрации, с напоминанием старых, неурезанных, революционных лозунгов со­циал-демократии, которая руководила в пятом году первым натиском масс на самодер­жавие и на монархию.

Сто тысяч бастующих первого мая — говорила на другой день правительственная печать. Сто двадцать пять тысяч — сообщали буржуазные газеты, по первым телеграф­ным информациям («Киевская Мысль»). Сто пятьдесят тысяч — телеграфировал из Пе­тербурга корреспондент центрального органа германской социал-демократии⁹². А на другой день уже вся буржуазная пресса давала цифру 200—220 тысяч. Число стачечни­ков на деле дошло до 250 тысяч!

Но, помимо числа бастующих первого мая, еще гораздо внушительнее — и гораздо знаменательнее — были революционные уличные демонстрации рабочих. С пением революционных песен, с громкими призывами к революции во всех предместьях сто­лицы и во всех концах города, с красными флагами боролись рабочие толпы в течение нескольких часов против мобилизованных, с удесятеренной энергией правительством, сил полиции и охраны. И рабочие сумели дать почувствовать наиболее ретивым из цар­ских

298 В. И. ЛЕНИН

опричников, что борьба идет не на шутку, что перед полицией не горстка игрушечного,

жүктеу/скачать 3.39 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: