Пиренейские государства в системе англо-французских противоречий XIII-XIV вв

В первые годы перед преемником Альфонсо X Санчо IV остро стояли в основном проблемы внутренние. Одной из них была крайне тяжелая экономическая ситуация. Ведь его отец, Альфонсо X, часто прибегал к порче монеты. Колоссальные траты, причем не только на внешнеполитические проекты, но и на пышную придворную жизнь подорвали экономическое положение Кастилии. Чеканка полновесной монеты была способна оживить экономику. Появление новых денег способствовало некоторому подъему.

Другая острая проблема лежала в области политической. Значительное ослабление королевской власти закономерно отразилось на позициях знати. Усиление сеньоров всех рангов затруднило управление Кастилией. Слабостью королевской власти сумели воспользоваться члены одной из знатнейших фамилий Кастилии – Аро (Haro). Глава клана, Лопе Диас де Аро, сумел сконцентрировать в своих руках посты майордома, канцлера и альфéреса (командующего войсками). Положение фамилии подкреплялось также брачными союзами. Лопе Диас сумел женить Санчо IV на Марии де Молина, принадлежавшей к боковой ветви дома Аро, а также добиться бракосочетания между своим братом и сестрой короля¹⁴⁶. Как представляется, это явно свидетельствует о могуществе Лопе де Аро и его огромной власти. Ведь, по сути, брак между королем и лицом явно ниже по статусу был несомненным мезальянсом. Да и брак между принцессой и братом фаворита не состоялся бы в других условиях. Громадные амбиции Лопе де Аро (а он стремился добиться передачи занимаемых им должностей по наследству), вызвали консолидацию всех недовольных, причем объединялись они вокруг фигуры короля. Традиционная модель взаимоотношений между знатными фамилиями не предполагала чьего-либо чрезмерного усиления.

Несмотря на достигнутые успехи, положение временщика все же было довольно шатким и держалось только на его личном авторитете. Для борьбы в открытую против крупнейшего сеньора Кастилии сил у короля не было, ведь Аро владел не только Бискайей, но и землями от Бургоса до Кантабрии. В открытом противостоянии силы были бы слишком неравными, да и длительная борьба окончательно подорвала бы положение Кастилии и истощила ресурсы. Видимо, расчет короля и строился на этом. Оправданность подобных планов подтверждается последующими событиями. В апреле 1287 года королю удалось заманить Лопе де Аро в собственный дворец, где тот и был убит¹⁴⁷. Отсутствие сколь-нибудь сильного сопротивления и попыток мятежа свидетельствует, на наш взгляд, о том, что возврат к традиционной структуре, основанной на относительном равенстве крупнейших феодальных фамилий во главе с королем, который правит на основе традиций и закона, соответствовал ожиданиями большинства населения.

Неизбежные трудности первых лет правления Санчо IV оказались сопряжены с активной международной борьбой и французским вторжением в Арагон. Экспедиция французских войск отразилась и на арагоно-кастильских взаимоотношениях. Накануне французского вторжения король Арагона Педро III отправил в Кастилию послов, которые передали Санчо IV просьбу о помощи. Сведения, приводимые Мунтанером, ясно показывают, что фактор французского происхождения Папы Мартина IV однозначно связывался в Арагоне с началом крестового похода. Во время переговоров с Санчо IV Педро III подчеркнул, что «…принадлежа к той же нации, что и король Карл, Папа окажет ему любую милость и помощь» ¹⁴⁸. Во время этой встречи король Кастилии пообещал «… всю возможную помощь и все свои силы»¹⁴⁹. Казалось, что намерения Санчо IV помочь Арагону были весьма серьезными, ведь он подтвердил обязательства клятвой и процедурой, аналогичной принесению оммажа¹⁵⁰. Отсутствие кастильской поддержки в Арагоне вполне логично расценили как измену. Разумеется, в Кастилии, в любой момент ожидающей мусульманского вторжения, просто не было войск для отправки в Арагон.

Однако в Арагоне после успешного отражения французской угрозы решили покарать «изменников». Предлогом для вторжения в Кастилию были права инфантов де ла Серда. Пауза в переговорах вокруг Сицилии, а позже и смерть Педро III в 1285 г., несколько отсрочили арагонскую экспедицию. Король Альфонсо III все же решился на этот шаг, но скорее это был военный набег, причем закончившийся весьма быстро. Объяснение этому можно найти в неустойчивом положении Арагона. В любой момент могла вновь начаться война против Франции или мусульманское вторжение. Поэтому начинать полномасштабную войну с Кастилией не имело смысла. Тем не менее, явная тенденция к противостоянию была обозначена.

Недавняя война Сицилийской вечерни и закономерное ослабление Кастилии после Альфонсо X обусловили франко-кастильское сближение. В принципе, сближение между Францией и Кастилией во времена Санчо IV было развитием тенденций, обозначившихся еще при жизни его отца. Между кастильским и французским дворами осуществлялась активная переписка, что, в частности, отражено в переписке Карла Салерского, сына Карла Анжуйского¹⁵¹. После провала крестового похода в Арагон заинтересованность Франции в дружественной позиции Кастилии возросла еще больше. Поэтому вполне закономерным выглядит переход от довольно оживленной переписки к заключению договора между двумя королевствами (1288г.)¹⁵². С одной стороны, острую нужду в подобном союзе испытывала Кастилия. Ослабление позиций вынуждало искать союзника. Франция же на тот момент была сильнейшим государством Западной Европы. Союз с ней мог защитить Кастилию в случае дальнейшей агрессии Арагона. Так что причины, побудившие Санчо IV подписать этот договор, вытекают из неудачной политики его предшественника, Альфонсо X. С другой стороны, Франция не меньше Кастилии испытывала нужду в подобном договоре. В условиях возраставшего внимания Плантагенетов и Капетингов к пиренейским королевствам переход Арагона под определенное английское влияние был чрезвычайно опасен. Под угрозой оказывалась Наварра. Сближение же с Кастилией уравновешивало английское влияние и создавало определенный барьер, защищавший пиренейские владения Франции. Итак, договор 1288 г. в полной мере соответствовал устремлениям обоих королевств и предопределял дальнейшую ориентацию Кастилии.

После смерти короля Санчо в Кастилии вновь наступило время анархии. После Альфонсо X корона в Кастилии вообще переходила к наследникам при крайне неприятных обстоятельствах. На троне оказывались либо дети, либо совсем младенцы. Соответственно, неизбежно возникали смуты, мятежи. Наследнику Фердинанду IV было на тот момент всего 9 лет, поэтому реальные решения принимались опекунами короля, из которых следует отметить вдовствующую королеву, Марию де Молина. Заметной фигурой был и Энрике, брат Альфонсо X, вернувшийся из изгнания. Разумеется, решать приходилось как внутренние, так и внешние проблемы.

Внутри Кастилии главную угрозу представлял дядя Фердинанда Хуан. Он считал, что достоин королевской короны больше племянника. Видимо, так же полагало и большинство жителей бывшего королевства Леон, находившегося в унии с Кастилией. Раскол единой прежде Кастилии на два королевства стал очень сильным ударом. Дядя Фердинанда принял пышный титул «короля Леона, Галисии и Севильи» и стал именоваться Хуаном I¹⁵³. И хотя в таком виде это королевство существовало всего лишь в 1296-1300 гг., Хуан успел совершить несколько походов в земли племянника. В 1300 г. уния королевств была восстановлена, Хуан и Фердинанд IV примирились. Тем не менее, в это трудное время Кастилии очень недоставало привычных денег, собираемых в леонских землях. Ситуация была спасена, благодаря королеве Марии, которой удалось получить займы у еврейских и мусульманских общин. На фоне распада унии Кастилии и Леона ценой больших уступок удалось удовлетворить притязания клана Аро.

Сложными были и взаимоотношения с Арагоном. В отличие от набега, устроенного Альфонсо III, его преемник Хайме II решился уже на настоящую войну. По-видимому, король Арагона действительно намеревался утвердить на кастильском престоле Альфонсо де ла Серда. Во всяком случае, инфанта взяли в поход и даже короновали в Саагуне. Ввиду значительного превосходства арагонских сил была захвачена почти вся Мурсия¹⁵⁴. Однако условия договора в Торельясе 1304 г. не выглядят слишком стеснительными или унизительными для Кастилии. Большая часть завоеванной Мурсии возвращалась Фердинанду IV (меньшая, правда, отходила к Арагону)¹⁵⁵. Однако по нашему мнению, главным итогом для Кастилии стало то, что Альфонсо де ла Серда заставили навсегда отказаться от прав на корону Кастилии. Согласно обычаям средневековья, договор был подкреплен и брачными обязательствами. Старший сын короля Арагона Хайме должен был получить в жены дочь Фердинанда IV¹⁵⁶. По причине малолетства будущей невесты стороны ограничились подписанием обязательства. Однако этому не суждено было исполниться, так как Хайме предпочел духовное мирскому и позже постригся в монахи. Как представляется, существовало несколько причин для того, чтобы Хайме II ограничился только частью Мурсии. К моменту подписания договора (1304 год) в самом статусе короля Фердинанда IV произошли весьма существенные изменения. Во-первых, в 1300 году Папа Римский задним числом признал законность брака Санчо IV и Марии де Молина. Это означало, что трон Кастилии занимает не бастард, а законный наследник. А свергнуть легитимного правителя для средневековья было слишком резким шагом. Во-вторых, в том же 1300 году, как было отмечено выше, была восстановлена уния между королевствами Леон и Кастилия. К тому же у Кастилии появилась поддержка и на самом полуострове. В 1302 году Фердинанду IV удалось примириться с королем Португалии Динишем. Женившись на его дочери Констанции¹⁵⁷, Фердинанд получил союзника, пусть и с довольно скромными силами.

1304 год может, таким образом, служить неким рубежом в политике Фердинанда IV. Ставший совершеннолетним король отныне будет проводить политику, руководствуясь собственными суждениями. Хотя роль королевы Марии и будет еще довольно важной (особенно в сфере внутренней политики), принятие внешнеполитических решений отныне будет зависеть только от короля Фердинанда. Направление, в котором стал действовать король, было традиционным – продолжение Реконкисты. Определялось это прежде всего ситуацией, сложившейся в Западной Европе к началу XIV века. Главный союзник Кастилии – французский король Филипп IV был целиком занят европейскими делами. Внимание короля разрывалось между войной во Фландрии (над решением целого клубка проблем будут биться наследники Филиппа), борьбой с Папством и тяжбой с королем Эдуардом I. На его активную помощь трудно было рассчитывать, хоть французские посольства из Наварры регулярно прибывали в Кастилию, и на протяжении всего правления Фердинанда отношения были весьма теплыми. Важнейшим доказательством этого можно считать подтверждение франко-кастильского договора в 1305г. Это подтверждает обоюдную заинтересованность в тесном союзе. Для борьбы за утраченные территории не было сил и средств, поэтому война с маврами была единственным источником для завоевания новых территорий и добычи. К тому же, действуя сообща, можно было улучшить отношения с Арагоном.

В декабре 1308 года между Арагоном и Кастилией был заключен союз. Летом 1309 года началась осада двух важнейших городов – Альхесираса и Альмерии¹⁵⁸. Успех сопутствовал кастильской армии: взятие Альхесираса привело к падению Гибралтара. Это был триумф, сопоставимый с взятием Севильи войсками Фердинанда III. Помимо того, что эмир Гранады запросил мира и вернул все захваченные земли, взятие Гибралтара делало невозможным вторжения на Пиренейский полуостров отрядов из северной Африки. Планы короля предусматривали и дальнейшую борьбу против мавров, однако спустя три года король Фердинанд внезапно скончался.

Таким образом, Торельясский договор служит своеобразным рубежом в отношениях Арагона и Кастилии. От прямых конфликтов Арагон стремился перейти к мирному сосуществованию с Кастилией. Разумеется, арагоно-кастильский дуализм не прекратился, просто в условиях нового витка средиземноморской экспансии, борьбы за Сардинию, Хайме II требовались мирные границы с Кастилией. И, без сомнения, помощь в борьбе с мусульманами. Отмеченная тенденция находит отражение и в брачной политике королевства Арагон. Выше уже упоминался казус Алиеноры Кастильской.

Историю Кастилии при Альфонсо XI обычно разделяют на две части. Период 1312-1325 гг. связывают с малолетством самого Альфонсо и правлением регентов, тогда как в в период 1325-1350 гг. речь идет о самостоятельном правлении. Период правления регентов был отмечен, прежде всего, борьбой между опекунами короля. И если бабушка короля, Мария де Молина, настаивала на восстановлении ресурсов Кастилии, то дяди, Хуан и Педро, были сторонниками войны против Гранады. В 1319 г. неудачный военный поход, в котором погибли оба регента¹⁵⁹, показал, что для борьбы с мусульманами требуется консолидация ресурсов всех пиренейских государств и скоординированные действия. После смерти регентов борьба в Кастилии продолжилась. На сей раз претензии выдвинули Хуан Мануэль, внук Фердинанда III и сын покойного регента Хуана. Наибольшую опасность, в силу возраста и опыта, представлял, конечно, Хуан Мануэль. Косвенным доказательством его влияния можно считать тот факт, что ему удалось женить Альфонсо XI на своей дочери Констанции¹⁶⁰. О том, что брак был заключен под давлением, свидетельствует то, что сразу после падения Хуана Мануэля Констанцию заточили в крепость Торо. К 1325 г. вся власть перешла в руки Альфонсо XI, а его основыне соперники нейтрализованы.

Самостоятельная политика короля в арагонском вопросе была, в общем, продолжением политики его отца. Приоритетными были дружественные отношения и совместная борьба против мусульман. Именно в правление Альфонсо XI произошел последний успех Реконкисты, после которого наступила долгая пауза, битва при Саладо 1340 г. Причем участвовали в битве не только кастильские, но и арагонские, португальские войска. Триумф при Саладо и взятие Альхесираса в 1342 г. позволили королю спланировать и приступить к осаде Гибралтара, потерянного в 1333 г. Во время осады Альфонсо XI скончался от чумы.

Для темы нашего исследования гораздо более важным являются шаги, предпринятые Альфонсо XI по сближению с Францией, и заключение полноценного, содержащего реальные обязательства, франко-кастильского союза. К началу правления Альфонсо в англо-французских противоречиях налицо было явное доминирование Капетингов. Многие из исконных владений Плантагенетов были потеряны, Франция предпринимала решительные шаги, направленные на разрушение союза между Англией и Фландрией. Возможно, самым важным было франко-шотландское сближение и франко-шотландский союз. Несмотря на победы при Данбаре и Фалкирке, Эдуарду I так и не удалось решить шотландскую проблему. Противником английского короля был великий Роберт Брюс, разгромивший англичан при Лаудон-Хилле в 1307 г. Смерть Эдуарда I фактически перечеркнула все сделанное им в Шотландии. Новый король, Эдуард II, не спешил покончить с Брюсом. Только спустя семь лет, в 1314 г., под нажимом баронов, король согласился выступить в шотландский поход. Разгром неподготовленной английской армии в битве при Баннокберне, закономерные Арбротская декларация 1320 года, позже и Нортгемптонский договор 1328 года означали фактическую независимость Шотландии.

Столь же плачевными были итоги и внутренеей политики Эдуарда II. Характерной чертой был фаворитизм. Первым фаворитом, пользовавшимся неограниченным влиянием на короля, был Пирс Гавестон – отобранный еще Эдуардом I сын гасконского сеньора в компанию к наследнику престола. Милости, оказанные Гавестону, чрезвычайно раздражали английских баронов. Ему он пожаловал титул графа, дал в жены собственную племянницу. Дело, как нам представляется, было не только в том, что выскочка из Гаскони стал в один ряд с знатнейшими людьми Англии. В истории возвышения и падения Пирса Гавестона отразилось исконное противостояние между островной и континентальной частью империи Плантагенетов. Местные элиты крайне неохотно допускали в свои ряды новых людей. Особенно, если они столь явно пользовались милостью короля. Борьба английских баронов против влияния Гавестона увенчалась успехом – в 1312 году его удалось устранить. Но следующие фавориты, отец и сын Деспенсеры, были людьми с куда большими аппетитами. Помимо милостей, оказанных королем, Деспенсеры вовсю использовали свое влияние на суд, добиваясь выгодных для себя решений. К тому же, Хью Деспенсер-младший получил пост канцлера, то есть мог оказывать уже прямое влияние на государственные дела. Это, естественно, сплотило всех недовольных, в число которых попал и Роджер Мортимер – один из наиболее крупных сеньоров в Англии. Многие предпочли отправиться во Францию, в том числе Мортимер и королева Изабелла¹⁶¹. Заручившись поддержкой английских баронов и собрав войско из наемников, королева высадилась в Англии. В 1327 году король Эдуард II был низложен¹⁶². Отметим, что успех основывался во многом на лозунгах защиты прав наследника престола, будущего Эдуарла III. Однако позиции пришедшей к власти королевы Изабеллы были уязвимы по той же причине, что и позиции ее бывшего мужа – фаворитизма. Довольно быстро усилилось влияние одного из наиболее активных участников переворота, Мортимера. Многие в Англии желали видеть настоящего короля у власти, а не женщину и ее фаворита. Взоры многих были обращены на юного Эдуарда III, правившего пока только номинально. С казни Роджера Мортимера в 1330 году и отдаления от трона матери начинается его самостоятельное правление.

Очевидно, что пауза в дальнейших попытках усилить английское влияние на Пиренеях связана с ослаблением королевской власти в Англии, борьбой баронов против Эдуарда II и его фаворитов.

В самом начале правления Эдуарда III довольно быстро стало ясно, что шотландская проблема является одной из приоритетных. К тому же, в 1329 г. скончался король Роберт Брюс. Ослабление Шотландии при малолетнем Давиде II, преемнике Брюса, было блестяще использовано Англией. В битве при Халидон-Хилле 19 июля 1333 года войска Давида II были разгромлены, а сам он бежал во Францию. Казалось, что Шотландия потерпела поражение, но это была лишь видимость. Позиции Бэллиола были не слишком сильными, тем более что массовые земельные конфискации и раздачи земель верным Бэллиолу людям скоро накалили обстановку. Самоубийственным шагом стало и признание сюзеренитета Англии. Партизанская война и массовое сопротивление привели к тому, что в 1336 году Бэллиол был изгнан из страны. Возвращение Давида II, бывшего совершенно очевидно настроенным профранцузски, было малым утешением. Главный союзник Филиппа VI, ввиду истощения сил и разрухи, на какое-то время был выведен из игры.

Помимо решения проблемы Шотландии Эдуарду III накануне Столетней войны удалось существенно усилить английские позиции во Фландрии. Несмотря на тот факт, что графом Фландрии был Людовик Неверский, настроенный явно профранцузски, позициии его прочными не были. Они постоянно ослаблялись противостоянием с крупными городами, которые противились любому посягательству на свои вольности. К началу Столетней войны влияние графа во Фландрии было близким к нулевому. Решающее слово во Фландрии принадлежало торговцу из Гента Якобу ван Артевельде¹⁶³. Ожидаемое падение Людовика Неверского (и само по себе чрезвычайно опасное) означало, что во Фландрии чрезвычайно усилится английское присутствие. Главным средством давления на фландрские города был вопрос о поставках английской шерсти– без нее городские ткачи и сами города оказались бы разорены. Поскольку главным поставщиков шерсти во Фландрию была Англия, то союз фландрских городов и Эдуарда III был предопределен. К тому же король не собирался посягать на вольности и права городов, и к тому же в арсенале короля имелось и другое средство расположить горожан к себе. Он был женат на Изабелле Геннегау, происходивший из Фландрии, которая могла создать более привлекательный образ англичан, а при ее дворе в Англии всегда привечали выходцев из ее родных областей, подтверждением чему служит история Жана Фруассара.

За шесть лет самостоятельного правления Эдуарду III удалось не только восстановить позиции Англии, заручившись поддержкой Фландрии, но и существенно ослабить позиции Франции, нанеся крайне болезненные удары по Шотландии.

Представляется, что путь, пройденный Францией в первой трети XIV в., был во многом сходен с английским. В 1314 г. скончался король Филипп IV. Его правление сделало Францию сильнейшим государством Западной Европы. Казна была наполнена, проведены реформы, усилившие королевскую власть, внутренняя оппозиция, в том числе и орден тамплиеров, были уничтожены, а под давлением королей сами Римские Папы вынуждены были перенести свою резиденцию в Авиньон. Но, как и Эдуард I, Филипп IV ввязался в борьбу, выиграть которую одним ударом было невозможно. Подчинить богатые фландрские города было ничуть не менее легкой задачей, чем взять верх над шотландскими кланами. Требовалась долгая и вдумчивая политика, в которой силовое вмешательство не всегда могло помочь. К тому же ополчение городов при Куртрэ показало, что недооценивать горожан не стоит.

Таким образом, до установления династии Валуа и начала Столетней войны кастильские дела не входили в число главных проблем французской короны. Проблема Фландрии и поиск компромисса с сословиями были более значимыми, чем «пиренейский фактор». Хотя, разумеется, контакты между Францией и Кастилией не прерывались, и отношения были благоприятными. Так, в 1317 г. регенты Хуан и Педро отправили в Париж епископа Бургоса Гонсало де Инохосу с тем, чтобы он добился для Альфонсо XI руки принцессы из дома Капетингов. Слишком юный возраст Альфонсо не позволил добиться успешного итога, но сама попытка, на наш взгляд, является весьма показательной. Смерть обоих регентов, история с женитьбой на дочери Хуана Мануэля, а потом на Марии Португальской не позволили скрепить франко-кастильскую дружбу брачным альянсом. Данный случай позволяет сделать вывод, что Франция рассматривалась в Кастилии как основной союзник. В целом, правление сыновей Филиппа IV привело к обострению англо-французских противоречий. Частые, из-за быстрой смены королей, требования французской короны принесения оммажа английским королем, война Сен-Сардо, конфликт из-за выстроенной французами крепости-бастинды и конфискация Гаскони по решению парижского Парламента были прямым вызовом, брошенным Англии. Вызовом, который пока не мог принять Эдуард II. Династические основания, а, самое главное, сомнительный, с точки зрения Плантагенетов, Салический закон, давали все основания Эдуарду III, его наследнику, притязать на корону Франции.

Перед началом Столетней войны позиция Кастилии приобрела огромную ценность. Добиться расположения Альфонсо XI стремился и Эдуард III. В июне 1335 г. в Кастилию прибыло английское посольство, задачей которого было добиться согласия от Альфонсо XI на будущий брак между инфантом Педро и английской принцессой. Благожелательная риторика, но довольно твердый отказ, мотивированный юным возрастом Педро означал, что на сближение с державой Плантагенетов в Кастилии идти не хотят. Объяснимо это, с одной стороны, длительными благоприятными отношениями с Францией, а с другой – тем фактом, что переход в другой лагерь означал бы и явную конфронтацию с Францией. Так же можно отметить, что в этом решении кастильского короля косвенно сказались и противостояние с Англией в Империи, и притязания на Гасконь. Отказ от «английского брака» означал, что Кастилия настроена профранцузски. Отметим, что в условиях потери Гибралтара, открытой для вторжения южной границы, активная борьба в Европе не входила в планы Альфонсо XI. Но и ссориться с Филиппом VI, по сути, единственным союзником, он не хотел. 15 сентября 1336 г. в лагере под Лермой Альфонсо XI подписал основные статьи франко-кастильского союза¹⁶⁴. Предшествующее развитие ясно показывало, что вмешиваться в европейские дела после правления Альфонсо X в Кастилии явно не спешили. Заключение этого договора, содержавшего в основном уверения во взаимной дружбе, было продиктовано как определенным нажимом со стороны Франции, стремившейся обрести союзника, так и осознанным расчетом со стороны Кастилии, стремившейся сыграть на противоречиях между Англией и Францией, избежав при этом активного участия в конфликте, по крайней мере, на первых порах. Подтверждение договора в декабре того же года в Париже было безусловно успехом Филиппа VI, однако успехом, рассчитанным на перспективу. Альфонсо XI же выиграл время, готовясь к сражениям с мусульманами.

Таким образом, путь, проделанный Арагоном и Кастилией в XIII-первой трети XIV вв. имеет определенные сходства и различия. Ключевым моментом в истории обоих королевств стала битва при Лас Навас де Толоса 1212 г. Последовавший за ним стремительный рост вовлек эти пиренейские государства в борьбу за наследство Фридриха II Штауфена. Арагонские интересы были связаны с утверждением на Сицилии и установлением контроля над средиземноморскими торговыми путями. Именно эта проблема в конечном счете определила эволюцию развитых арагоно-французских отношений от вполне благоприятных в середине XIII в. до враждебных в начале XIV в. Отказ от борьбы в южной Франции и необходимость присутствия на шампанских ярмарках способствовали сближению между двумя королевствами на династическом уровне. Притязания же Карла Анжуйского на Сицилию, «война Сицилийской вечерни» и французское вторжение на Пиренейский полуостров в 1285 г. фактически толкали Арагон на союз с Англией. Но борьба между собственно Арагоном и королевством Мальорка, концентрация усилий английской дипломатии на разрушении франко-шотландского союза, обострение накануне Столетней войны фландрской проблемы привели к тому, что полноценный англо-арагонский союз так и не был заключен. Иным был путь Кастилии, испытавшей после 1212 г. схожее резкое усиление своих позиций. Притязания Альфонсо X на часть английских владений на континенте, столкновение интересов Плантагенетов и Кастилии в германских землях империи, усиление арагоно-кастильского дуализма привели к закономерному складыванию франко-кастильского союза. Этому способствовало и усиление французских позиций на Пиренеях после заключения династической унии с Наваррой. Сближение между двумя королевствами не могло быть реализовано в полной мере из-за усиления фактора мусульманской опасности после падения Гибралтара в 1333 г. Только после битвы на Саладо 1340 г. и временной передышки король Альфонсо XI смог выделить часть своего флота для помощи королю Франции.