Глава 2 Загадка недостающей информации

Роналд Г. Коуз. «Задача общества» *

На Западе принято считать, что эти 80% населения живут в крайней нищете, но это неверно. При всей их несомненной бедности даже наибеднейшие имеют гораздо больше собственности, чем можно себе представить при взгляде с Запада. Но эта собственность не такова, чтобы из нее можно было извлечь дополнительную ценность. Когда вы выходите за двери высящегося на берегу Нила отеля Hilton, вы не покидаете пределов высокотехнологичного мира факсовых аппаратов, телевидения, мороженого и антибиотиков. Жители Каира могут наслаждаться всеми этими вещами.

Вы всего лишь оказываетесь за пределами мира, в котором сделки с правами собственности защищены законом. Закладные, дающие доступ к наращиванию богатства, недоступны даже тем жителям Каира, которые могли бы показаться вам вполне состоятельными. На окраинах Каира беднейшие из бедных живут в районе старых склепов, называемом «город мертвых». Но почти весь Каир представляет собой «город мертвых» — город мертвого капитала и неиспользуемых активов. Здесь отсутствуют правовые установления, дающие жизнь капиталу, позволяющие гарантировать интересы третьих сторон работой и имуществом.

Чтобы понять, как это возможно, стоит обратиться к истории Соединенных Штатов XIX в., к периоду, когда это общество освобождалось от пут собственной дикости. США унаследовали от Британии не только ее фантастически сложную систему земельного права, но также умопомрачительное переплетение актов об отводе земли. Один и тот же гектар мог принадлежать человеку, получившему его в надел от Британской короны, и тому, кто купил его у индейского племени, а также еще третьему человеку, который получил его в качестве платы за услуги, оказанные законодательному собранию штата, — и никто из этих троих мог никогда и в глаза этого клочка земли не видеть. Тем временем страну наполняли потоки иммигрантов, которые размежевывали землю, вспахивали целину, строили дома, продавали участки и получали под них кредит задолго до того, как правительства штатов хоть как-то узаконили их права на совершение всех этих операций. Это была эпоха пионеров и «Дикого Запада». Одной из причин его «дикости» было как раз то, что эти пионеры, первопоселенцы и первопроходцы «настаивали на том, что только их труд, а не формальные бумаги на право владения или произвольно проведенные границы придают земле ценность и узаконивают собственность»¹. Они были убеждены, что если они первыми заняли землю, построили на ней дома и создали пашню, она принадлежит им. Федеральное правительство и власти штатов считали иначе. Власти посылали войска, чтобы жечь фермы и разрушать жилища. Поселенцы отчаянно оборонялись. А когда солдаты уходили, они отстраивали свои фермы и продолжали борьбу за жизнь. Вот такое прошлое до сих пор является настоящим для стран третьего мира.

До 1950 г. большинство стран третьего мира представляли собой сельскохозяйственные общества, организованные таким образом, что всякий европеец из XVIII в. почувствовал бы себя там как дома. Большинство людей работали на земле, которая принадлежала очень небольшому числу крупнейших землевладельцев, некоторые из них являлись наследственными туземными олигархами, а другие — колониальными плантаторами. Города были невелики и исполняли роль рынков и портов, а не промышленных центров. Здесь властвовала малочисленная верхушка купечества, защищавшая свои интересы с помощью плотного заслона правил и установлений.

После 1950 г. в третьем мире началась экономическая революция, сходная с социальными и экономическими взрывами в Европе 1800-х гг. Новые машины сокращали спрос на труд сельскохозяйственных рабочих, а новые лекарства и новые методы здравоохранения обеспечили падение уровня детской смертности и рост продолжительности жизни. Вскоре сотни тысяч людей двинулись по новехоньким шоссе в города, столь привлекательные, судя по новым радиопрограммам.

Население городов начало быстро расти. Только в Китае после 1979 г. из деревень в города переселились более 100 млн человек. Население столицы Гаити Порт-о-Пренса выросло в 1950— 1988 гг. со 140 до 1550 тыс. человек. К 1998 г. число жителей здесь достигло 2 млн Почти две трети новых горожан живут в трущобных районах. Уже в 1973 г., задолго до крупнейшей волны миграции, экспертов приводил в отчаяние ускоренный рост населения городов. «Все идет так, как если бы город начал разваливаться на части, — писал один автор. — Неконтролируемое строительство — что попало и где попало. Канализация, не справляющаяся с потоками дождевой воды и нечистот, ежедневно переполняется. Население скучилось в определенных районах, не обеспеченных системой канализации вообще... Тротуары авеню Дессалинь в буквальном смысле слова оккупированы ларечниками и лоточниками... Город стал непригоден для жизни» .

Мало кто предвидел эти грандиозные изменения в стиле жизни и организации труда. Модные в то время теории «развития» стремились перестроить деревенскую жизнь на современный лад. Никто не предполагал, что в поисках XX в. крестьяне ринутся в города. Однако десятки миллионов, пренебрегая растущей враждебностью горожан, именно так и поступили. Их встретил неприступный вал правил и законов, отрезавший их от легальных форм социальной и экономической деятельности. Приобретение законного жилья, нахождение законных рабочих мест и доступ к нормальному бизнесу — все это давалось новым горожанам с чудовищными усилиями.


Препятствия на пути к легализации

Чтобы представить, насколько тяжела жизнь новых горожан, я с группой исследователей решил открыть, точнее, зарегистрировать небольшую швейную мастерскую на окраине Лимы (столица Перу). Мы задались целью зарегистрировать новое и совершенно легальное предприятие. Для получения необходимых согласований и разрешений люди из нашей группы принялись заполнять документы, стоять в очередях и мотаться на автобусах в центр города, в мэрию. Они тратили на это по шесть часов в день, и им удалось зарегистрировать нашу швейную мастерскую за 289 дней. Хотя в заявке на регистрацию указывалось, что в мастерской будет работать только одна швея, нам пришлось выложить 1231 дол. — в 30 раз больше ставки минимальной месячной заработной платы. Чтобы получить разрешение на строительство частного жилого дома на земле, принадлежащей государству, потребовалось шесть лет и одиннадцать месяцев. Нам пришлось побывать в 52 канцеляриях разного рода и пройти 207 административных этапов. Для получения законного права на использование этого участка земли пришлось пройти 728 административных этапов. Мы также обнаружили, что водителю частного автобуса или такси для получения официального права на обслуживание своего маршрута требуется затратить на прохождение административных процедур 26 месяцев.

Моя исследовательская группа провела, опираясь на поддержку местных людей, подобные эксперименты еще в ряде стран. Препятствия на пути к легализации бизнеса оказались не меньшими, чем в Перу, а кое-где еще более тяжкими. На Филиппинах для регистрации жилого дома, уже возведенного в городе на государственной или частной земле, необходимо образовать товарищество жильцов и добиться включения в государственную программу финансирования жилищного строительства. Для достижения успеха приходится пройти 168 административных этапов в 53 агентствах и управлениях, на что требуется от 13 до 25 лет. Успеха можно достичь только в том случае, если у государственной программы жилищного строительства в данный момент есть необходимые фонды. А если дом возведен на земле, которая считается сельскохозяйственной, застройщику придется для изменения ее статуса пройти еще 45 бюрократических процедур в 13 административных управлениях, на что нужно затратить еще два года жизни.

В Египте человек, желающий законным образом приобрести в собственность участок пустыни, должен продраться по меньшей мере через 77 административных процедур в 31 ведомстве. На этот подвиг может потребоваться от 5 до 14 лет. Чтобы получить разрешение на строительство жилого дома на земле, выведенной из сельскохозяйственного назначения, нужно от 6 до 11 лет. Именно поэтому 4,7 млн египтян предпочли строить свои жилища внелегальным образом*. Если после завершения строительства законопослушный египтянин решит узаконить свое жилище, он рискует тем, что дом будет разрушен, а ему самому придется уплатить изрядный штраф и провести в тюрьме до 10 лет.

На Гаити рядовому гражданину для легального приобретения участка государственной земли нужно сначала взять ее у государства в аренду на 5 лет, и только после этого он получает право на ее покупку. Чтобы взять в аренду участок земли, нужно пройти 65 бюрократических процедур и затратить на это почти 2 года — и все ради пятилетней аренды. Чтобы по прошествии 5 лет выкупить эту землю, нужно пройти еще 111 процедур и затратить еще 12 лет. Чтобы стать законным владельцем земли на Гаити, нужно затратить 19 лет, но даже это не гарантирует покупателю, что его собственность будет признана законной, то есть станет юридически полноценной.

В каждой из обследованных нами стран мы обнаружили, что сохранить состояние легальности почти так же трудно, как обрести его. Совершенно очевидно, что не столько новые горожане нарушают закон, сколько последний разрушает их жизнь, так что им остается только уход за пределы легальной правовой системы. В 1976 г. две трети тех, кто был занят в народном хозяйстве Венесуэлы, работали на законно созданных предприятиях; сегодня их — менее половины. Тридцать лет назад более двух третей новых жилых домов строились для сдачи в аренду. Сегодня лишь 3% новых жилищ официально предназначено для сдачи в аренду. Куда же делся этот рынок? В те районы бразильских городов, которые называют фавелами и которые существуют за пределами легальной экономики и подчиняются исключительно силам спроса и предложения. В фавелах не действуют законы о предельной величине арендной платы; здесь за аренду платят долларами США, а неплательщиков быстренько выставляют вон.

Когда новые горожане уходят в теневой сектор, они превращаются во внелегалов. У них нет иного выхода, как жить и работать, используя находящиеся за пределами легальной правовой системы соглашения для защиты и мобилизации своих активов. Такие соглашения представляют собой смесь законов, позаимствованных в государственной правовой системе, обычаев, привезенных в город из родного села, и сымпровизированных правил. Действенность этих соглашений является основой общественного договора и гарантируется общинами внелегальных горожан, подчиняющихся выбираемым ими властям. Этот вне-легальный общественный договор стал фундаментом для весьма энергичного, хотя и недокапитализированного сектора хозяйства, образующего центр мира бедняков.


Недокапитализированный сектор хозяйства

Хотя новые горожане пребывают в состоянии бегства от закона, их убежищем не является праздность. Во всех странах третьего мира и бывшего соцлагеря недокапитализированные секторы хозяйства кипят от упорного и изобретательного трудя. Вдоль всех тротуаров разместились кустари, изготовляющие что угодно — от одежды и обуви до подделок под часы Cartier и сумки Vuitton. В местных мастерских собирают и ремонтируют что угодно — от автомобилей до автобусов. Новая городская беднота создала целые отрасли хозяйства и поселения, жизнедеятельность которых зависит от потаенных каналов снабжения электроэнергией и водой. Там работают даже дантисты, которые безо всяких лицензий выдирают и пломбируют зубы.

Эта история вовсе не о том, как бедняки обслуживают бедняков. Эти новые предприниматели заполняют и бреши в легально работающей экономике. Во многих развивающихся странах значительную часть городских перевозок осуществляют нелицензированные автобусы и такси. В других районах третьего мира продавцы из трущоб, торгующие с грузовых платформ, размещаемых прямо на улицах, или из самодельных ларьков, поставляют для стола горожан большую часть продуктов питания.

По оценке Мексиканской торговой палаты, в 1993 г. на улицах Мехико вели торговлю примерно 150 тыс. ларечников, а в 43 других городах Мексики их было еще 293 тыс. Средняя ширина такого ларька всего 1,5 м. Если вытянуть все ларьки г. Мехико вдоль одной улицы, так чтобы между ними не было ни малейшего просвета, длина этой улицы составит 210 км. Во внелегальном секторе работают сотни и сотни тысяч людей — на улицах, в своих домах, в не зарегистрированных должным образом мастерских и конторах. В 1994 г. Институт национальной статистики Мексики сделал попытку оценить число внелегалов, занятых в «микробизнесе», и получил 2,65 млн человек.

Таковы реальные примеры из жизни недокапитализированного сектора хозяйства стран третьего мира. В странах бывшего соцлагеря можно встретить еще более экзотические формы вне-легальной деятельности — от сборки компьютеров и написания компьютерных программ до производства реактивных истребителей на экспорт.

История России, естественно, решительно не схожа с историей таких стран третьего мира, как Гаити или Филиппины. Но после падения социализма бывшие советские республики соскользнули к таким же моделям внелегальных прав собственности. По сообщению «Business Week», в 1995 г., через четыре года после отказа от социализма, в России только «280 тыс. крестьян из примерно 10 млн имели права собственности на землю». Другой репортаж рисует картину, знакомую по странам третьего мира: «[В бывшем Советском Союзе] право на частное владение, использование и продажу земли не отличается четкостью и не обеспечивается защитой закона... Принятые в странах с рыночным хозяйством механизмы защиты прав собственности на землю совершенно не развиты... Государство продолжает ограничивать использование прав собственности на не принадлежащую ему землю»³. В соответствии с оценками потребления электроэнергии, в 1989—1994 гг. внелегальная хозяйственная деятельность в бывших советских республиках выросла с 12 до 37% общего объема производства. По другим оценкам, рост был еще более значительным.

Все это никак не может изумить человека, привыкшего к жизни вне стран западной культуры. Стоит только выйти на улицу или проехать в такси от аэропорта до своего отеля, и вы увидите теснящиеся домишки на окраине, армии мелких торговцев, навязывающих свой товар прямо на улицах, таинственную суету кустарей, мастерящих что-то за приоткрытыми воротами гаражей, и поднимающие тучи пыли раздолбанные автобусы. Некоторые воспринимают внелегальность как разновидность «маргинального» поведения, как нечто схожее с черными рынками развитых стран, с нищетой или безработицей. Внелегальный мир обычно рассматривают как место, где бродят вооруженные бандиты и обитают ничтожные и злокозненные людишки, представляющие интерес только для полиции, антропологов и миссионеров.

На самом деле здесь экзотична и маргинальна легальная деятельность, а внелегальность стала нормой жизни для большинства населения. Бедняки уже взяли под свой контроль обширные жилые районы и целые отрасли национального хозяйства. Консультанты международных агентств, устраивающие в сияющих стеклом элегантных башнях современных отелей совещания с участием представителей местного «частного сектора», имеют дело только с крошечной частью предпринимательского мира. В странах третьего мира и бывшего соцлагеря растет экономическая мощь таких секторов, как уборка мусора, производство предметов домашнего обихода и нелегальное строительство, основные заказчики которого обитают на окраинах и в пригородах больших городов. Правительства этих стран стоят перед реальным выбором — либо открыть для этих людей возможность продуктивно действовать в рамках закона и порядка, либо оставить их в состоянии анархии.

За последние 10 лет наша группа с помощью местных экспертов исследовала пять крупных городов стран третьего мира — Каир, Лиму, Манилу, Мехико и Порт-о-Пренс, чтобы оценить суммарную стоимость имущества тех слоев общества, которые в результате действия дискриминационных законов оказались вне допускающего капитализацию сектора экономики. Для надежности оценок мы сосредоточились на недвижимости, которую легче фиксировать и оценивать.

В отличие от производства и сбыта продуктов питания или обуви, изготовления поддельных часов Carrier и ремонта автомобилей, то есть деятельности, объем которой трудно измерить и оценить, строительство трудно спрятать. Чтобы оценить стоимость здания, достаточно взять цены на строительные материалы и рыночные цены на аналогичные дома. Мы потратили тысячи человеко-дней на пересчитывание домов — квартал за кварталом. Если правительство страны не возражало, мы публиковали полученные данные, чтобы сделать их доступными для обсуждения и критики. С помощью местных экспертов мы осуществляли проверку и перепроверку наших методов и результатов.

Мы обнаружили, что в недокапитализированном секторе столько же форм строительства, сколько существует законных препятствий для этой деятельности. Самая наглядная форма — хижины и лачуги, возводимые на государственной или муниципальной земле. Но наши исследователи выявили куда более изощренные методы обхода законов о недвижимости. В Перу, например, люди создают сельскохозяйственные кооперативы, чтобы выкупить землю у прежних собственников и обратить ее в зону жилищного и промышленного строительства. Поскольку нельзя легальным путем изменить статус земель сельскохозяйственного назначения, фермеры из принадлежащих государству кооперативов нелегально дробят землю на небольшие участки и продают их застройщикам. В итоге мало кто имеет законное право собственности на землю. В Порт-о-Пренсе даже довольно дорогие дома переходят из рук в руки без регистрации в реестре недвижимости. В Маниле активное жилищное строительство идет в зонах, предназначенных исключительно для промышленной застройки. В Каире жители старого четырехэтажного дома незаконным образом надстраивают еще три этажа и продают эти квартиры своим родственникам и знакомым. В том же Каире, где арендная плата была заморожена в начале 1950-х гг. и теперь в старых домах составляет менее одного доллара в год, законные квартиросъемщики дробят свои квартиры на несколько небольших и сдают их в аренду по рыночной цене.

Некоторые дома внелегальны с самого первого дня, поскольку были построены с нарушением всех и всяческих законов. Другие — в Порт-о-Пренсе, Каире — первоначально были совершенно легальны, но позднее оказалось, что оставаться в рамках закона — дело слишком сложное и накладное (как в случае контроля арендной платы в Каире). Так или иначе, но почти каждое из обследованных нами в этих городах жилищ оказалось за пределами требований законов, причем тех самых законов, которые и должны помогать владельцам жилья обращать его в капитал. Где-то какая-то информация о сделках с этой недвижимостью, может быть, и хранится, но только не в официальном регистре недвижимости, записи в котором безнадежно устарели.

В результате большая доля находящихся в частной собственности ресурсов является с финансовой и коммерческой точек зрения не существующей или недейственной. Никому не известно, что, где и кому принадлежит, кто несет ответственность за выполнение обязательств, кто отвечает за убытки и мошенничество, каким образом можно принудить к оплате поставленных товаров и услуг. Следовательно, в этих странах большая часть потенциала активов пребывает в тени, не используется; объем доступного капитала незначителен, а хозяйственная деятельность отличается вялостью.

Подобный образ недокапитализированного сектора разительно отличается от традиционных для ученых мудрецов представлений о странах третьего мира. Но именно в такой ситуации живет большинство населения Земли. В этом мире трудно подтвердить или опровергнуть наличие прав собственности, поскольку законные правила отсутствуют или не действуют; здесь потенциально полезные экономические свойства активов не описаны и не организованы; их невозможно использовать для производства добавочного дохода посредством сложной цепи операций, поскольку их неопределенность и незафиксирован-ность открывают слишком большой простор для путаницы, нечестности и признания операций недействительными. Иными словами, здесь большая часть активов представляет собой омертвленный капитал.


Какова стоимость омертвленного капитала?

Мертвый капитал в гигантских количествах стоит буквально стеной вдоль улиц всех развивающихся и бывших социалистических стран. По нашим оценкам, на Филиппинах 57% горожан и 67% сельских жителей обитают в жилищах, представляющих собой омертвленный капитал. В Перу 53% горожан и 81% сельских жителей обитают в домах, не имеющих легального статуса.

Для Египта и Гаити аналогичные показатели еще поразительнее. По нашим оценкам, на Гаити 68% горожан и 97% сельских жителей обитают в домах, не имеющих никакого легального статуса. Для Египта соответствующие показатели составляют 92 (город) и 83% (село).

Многие из этих жилищ по западным меркам почти ничего не стоят. Лачуга в Порт-о-Пренсе стоит не дороже 500 дол., в Маниле хибара на берегу вонючего канала — всего 2700 дол., в окрестностях Каира довольно солидный дом стоит около 5000 дол., а приличный дом на холмах, окружающих Лиму, с гаражом и венецианскими окнами — всего 20 тыс. дол. Но такого рода жилищ очень много, и их суммарная стоимость намного превышает суммарную стоимость активов, принадлежащих богачам.

На Гаити совокупная стоимость не имеющей законного статуса недвижимости в городах и в деревнях составляет примерно 5,2 млрд дол. Много ли это? Это в 4 раза больше, чем совокупные активы всех компаний, легально действующих на Гаити, в 9 раз больше активов, принадлежащих правительству этой страны, и в 158 раз больше стоимости всех прямых иностранных инвестиций за период с открытия страны Колумбом до 1995 г. Может быть, Гаити — это всего лишь исключение? Часть оказавшейся у берегов Америки франкоязычной Африки? Страна, в которой из-за режима Дювалье не возникла упорядоченная правовая система? Возможно.

Но обратимся к Перу, к стране с испанскими и индо-американскими корнями и культурными традициями, имеющей совершенно иной этнический состав. Здесь суммарная стоимость вне-легальной недвижимости в городах и селах составляет примерно 7,4 млрд дол. Это впятеро больше, чем совокупный объем ценных бумаг, обращавшихся на фондовом рынке Лимы до краха 1998 г.; в 11 раз больше, чем стоимость допускающих приватизацию государственных предприятий; и в 14 раз больше, чем стоимость прямых иностранных инвестиций за всю историю страны. Может быть, есть желающие доказать, что развитие легального сектора хозяйства в Перу было подорвано наследием древней империи инков, коррумпирующими традициями испанского колониализма и недавней гражданской войной с маоистскими партизанами из движения «Сверкающий путь» (Sendero Luminoso)?

Отлично, тогда обратимся к Филиппинам, к бывшему протекторату США в Юго-Восточной Азии. Стоимость не оформленной в законном порядке недвижимости составляет 133 млрд дол., то есть в 4 раза больше, чем суммарная капитализация 216 отечественных компаний, зарегистрированных на филиппинском фондовом рынке, в 7 раз больше суммы депозитов на счетах коммерческих банков страны, в 9 раз больше совокупного капитала государственных предприятий и в 14 раз больше суммы прямых иностранных инвестиций.

Возможно, и Филиппины представляют собой аномалию — коррумпированный плод католичества, насажденного испанцами в своих колониях. В Египте стоимость капитала, омертвленного во внелегальной недвижимости, по оценкам, сделанным нами с помощью египетских коллег, составляет примерно 240 млрд дол. Это в 40 раз больше стоимости всех акций, имеющих хождение на фондовой бирже Каира, и, как я уже отметил, в 55 раз больше стоимости всех прямых иностранных инвестиций в этой стране.

В каждой обследованной нами стране предприимчивость и изобретательность бедноты создали громадные богатства, образующие потенциально самый большой источник капитала, необходимого для развития этих стран. Эти бедняцкие активы не только многократно превышают собственность правительства, местных фондовых рынков и прямых иностранных инвестиций; они многократно превышают объем помощи и кредитов, предоставляемых развитыми странами, Международным валютным фондом и Мировым банком.

Когда мы взяли данные по четырем изученным нами странам и спроецировали их на все страны третьего мира и бывшего соцлагеря, то получили еще более поразительные результаты. По нашим оценкам, в этих странах правовой статус примерно 85% городской земли и 40—53% сельскохозяйственной земли таков, что она не может быть использована для создания капитала. Наша оценка стоимости всех этих активов не может не быть крайне грубой и приблизительной. Но мы стремились к предельной аккуратности и осторожности оценок.

Над этой величиной стоит поразмыслить: 9,3 трлн дол. — это примерно вдвое больше, чем сумма циркулирующих в хозяйственном обороте всего мира долларов США. Она примерно равна совокупной стоимости всех компаний, акции которых имеют хождение на 20 крупнейших фондовых рынках мира: биржах Нью-Йорка, Токио, Лондона, Франкфурта, Торонто, Парижа, Милана, в системе NASDAQ* и др. Она более чем в 20 раз превышает сумму прямых иностранных инвестиций в страны третьего мира и бывшего соцлагеря за период 1989—1999 гг., в 46 раз — сумму кредитов Мирового банка за три последних десятилетия, и в 93 раза — сумму экономической помощи, предоставленной развитыми странами третьему миру за тот же период времени.

Над этой величиной стоит поразмыслить: 9,3 трлн дол. — это примерно вдвое больше, чем сумма циркулирующих в хозяйственном обороте всего мира долларов США. Она примерно равна совокупной стоимости всех компаний, акции которых имеют хождение на 20 крупнейших фондовых рынках мира: биржах Нью-Йорка, Токио, Лондона, Франкфурта, Торонто, Парижа, Милана, в системе NASDAQ* и др. Она более чем в 20 раз превышает сумму прямых иностранных инвестиций в страны третьего мира и бывшего соцлагеря за период 1989—1999 гг., в 46 раз — сумму кредитов Мирового банка за три последних десятилетия, и в 93 раза — сумму экономической помощи, предоставленной развитыми странами третьему миру за тот же период времени.

Слова «международная нищета» мгновенно приводят на ум образы нищих, спящих на тротуарах Калькутты, и распухших от голода африканских детей. Эти образы, несомненно, реальны, и миллионы людей по всему миру нуждаются в помощи. Но эти предельно зловещие представления о жизни третьего мира не вполне точны. Хуже того, они отвлекают внимание от великолепных достижений миллионов мелких предпринимателей, которым удалось преодолеть все мыслимые и немыслимые препятствия и создать большую часть национальных богатств. На более реалистичной картинке следовало бы изобразить мужчину и женщину, которые проявили невероятное усердие, чтобы скопить средства на строительство жилища для себя и своих детей, которые создают предприятия там, где, по общему мнению, ничего подобного сделать было нельзя. Меня возмущают заявления, что эти героические предприниматели усугубляют проблемы мировой нищеты.

Они не являются проблемой. Они — ее решение.

Вскоре после окончания Гражданской войны из конца в конец Соединенных Штатов разъезжал с лекциями некто Расселл Конвелл, сумевший взбудоражить миллионы людей. Он рассказывал об индийском купце, которому пророк предсказал, что тот наверняка разбогатеет сверх всякой меры, но только при условии, что будет неустанно искать заветное сокровище. Купец объездил весь мир и, утратив надежду, вернулся домой старым и больным. Войдя в дом, он почувствовал жажду, но оказалось, что старый колодец за эти годы заилился. Уставший, он разыскал лопату, начал рыть новый колодец и мгновенно наткнулся на Голконду — крупнейшее в мире месторождение алмазов.

Эта история очень поучительна. Лидерам стран третьего мира и бывшего соцлагеря нет нужды обивать пороги министерств иностранных дел и международных финансовых организаций в поисках помощи. В беднейших районах этих стран, прямо в трущобах таятся если не гектары алмазов, то триллионы долларов. Эти гигантские деньги готовы к использованию, стоит только распутать загадку превращения частной недвижимости в производительный капитал.
*NASDAQ (National Association of Securities Dealers Automated Quotation — Национальная ассоциация дилеров по ценным бумагам с автоматизированной базой оценки) создана в США в 1983 г. как организационная структура внебиржевого фондового рынка.