Поэма ростов на -дону 2014 г действующие лица
жүктеу/скачать 2 Mb.
|
| одные из дому выгнали.
Сестра единственная, кровная, через порог кусок подаёт. Пожалей ты меня, сиротинку сирую, беззащитную. А я тебе невесту припасу. СКАЗОЧНИК: И шепчет Митяю. СВАХА ПЕРЕЕЗЖАЯ: Сдобная такая бабёнка-то, телом белая и статью дебелая. Уж любить будет! СКАЗОЧНИК: Ну, тут бабы, которые у плетней слюни глотали, побелели от зависти, как увидели сколько золота Митяй, не глядя, не считая, из мешка Свахе маханул. ХОР (женская половина хора): Ты гляди, бессовестная, берёт! Ой, бабы, берёт! Да, а что ей, сама воровка век была, у вора и пользуется!
Пождал-пождал Митяй сколько-то времени, видит, не идут за деньгами, изругал всех подряд, кинул мешок на плечи и дальше подался. (ПАУЗА) Не то сказать, что притулится Митяю негде было, да народ про него разговор вёл, будто не сиделось Митяю в дому, который он на ворованные деньги по заморскому плану выстроил. А почему не сиделось, тут уж всяк своё долдонит. На одном только и сходились: совесть у Митяя начисто отвергали. Фёдор Макаров
Сроду не замечали. А там кто его знает.
И Митяю в уши, было, залетали, но пьян, горько пьян, был Митяй, спьяну же точно собирался идти каяться, да дружки не пришей-пристебай удержали. И за это их Митяй долго поил. Сам пил тоже, на балалайке ёськиной плясовую играл и плакал. А Ёську-Малёванного полотенцем связали, чтоб инструмент не отнимал. И Ёська плакал тоже. Ну, да тогда много слёз на Руси пролито было.
Сядет у ручейка: бежит ручеёк, звенит, золотом переливается. Опустит Сенька ладонь, поймает воду, вытащит кулак, а вода сбежит, и рука пуста. Из кустов мальчишки дразнятся из кустов мальчишки и в Сеньку щепками бросают. ХОР (детская часть хора): Эй! – Сямён-тю-ля-ля, похлебал киселя, –Съел семьсот поросят, одни ножки висят! СКАЗОЧНИК: Хохочут ребятишки, рожицы Сеньке корчат. ХОР (детская часть хора): А отец повелел, чтоб и ножки доел! СКАЗОЧНИК: Сидит Сенька, щепочки с земли подбирает. Щепочка к щепочке, да в перехлёст. Сделал Сенька мельничку. И лоточки и колесо. Поставил в ручеёк. Вертится мельничка, лопосточками поблёскивает. Удивительно тут ребятишкам и стало. Глазёнки пораскрывали.
А мы тебе щепочек ещё принесём. И тряпочек. И верёвочек. И кременцов.
Сам удивлялся Сенька, откуда что бралось? Тут и конь-огонь бежит, земля дрожит. Тут и Баба-Яга в ступе летит. И – певчая пташка. И – кукла-милашка. И – Ивашка-неваляшка.
Купил Сенька короб на пятак и по деревням ходит. Только тут уж его привечать и зазывать стали. ХОР (в роли добрых людей): Зашёл бы, свет-батюшко, и молочком угостим. И щец подольём. Блинков мёдом намажем. Спасибо скажем. СКАЗОЧНИК: Тем и кормился. И увидели люди, что глаза у Сеньки голубые и золотиночки в глазах рассыпаны. И с ребятами Сенька держался ровня-ровней, будто друг-товарищ. Совсем, было, ожил Сенька, да сказка дальше идёт, а жизнь по-своему поворачивает. (ПАУЗА) Провожали его ребятишки из деревни Нехаёвки до деревни Незевай, а у Калинового моста через речку Белоярку, у Ефремовых ям, куда бабы за щавелем сами ходят и ребятишек таскают, повстречался Митяй. Обрадовался, будто друга повстречал. Говорит.
СКАЗОЧНИК: Руки раскинул, будто обнять хочет. Удивляется. МИТЯЙ: Иль не признал?– А то – не обиду ли таишь? СКАЗОЧНИК: Смеётся Воровайко, да больно через силу смех-то у него. Сенька-то Скупец, дедушка Сеня нынешний, и, вправду, его не признал: мудрёно признать теперь Митяя. Ребята тоже испугались, к Сеньке жмутся цыплятами, глазёнки, как зеркальца.
–Не надо мне… СКАЗОЧНИК: Бормочет Митяй, и мешок с золотом Сеньке суёт. МИТЯЙ: Возьми, что хошь делай, возьми, на что мне? Думал, любить будут! Не хочу. СКАЗОЧНИК: А сам чуть, что ноги не целует. Тут ребятишки – в голос! ХОР (детская часть хора): Дедушка, пойдём, скажи ему! СКАЗОЧНИК: Самый меньшой Митяя за плечи тащит. ХОР (детская часть хора): Уйди, не тлогай дедуску, – я папке сказу!.. Он знаесь какой сильный! (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: Вспомнил ли Сенька и золото и Митяя? Говорит.
СКАЗОЧНИК: Перебирает Сенька золото. Затихли ребятишки, трут глаза кулачками, на золото щурятся. ХОР (детская часть хора): Гляди, блестит. Деда, это твоё, что ли? СЕНЬКА: Моё? СКАЗОЧНИК: Посмотрел на Митяя, на ребятишек, на лес, на реку, на небо, на солнышко тёплое, да ласковое… СЕНЬКА: Нет, не моё, – СКАЗОЧНИК: Отвечает он ребятишкам. – И – Митяю. СЕНЬКА: Не знаю я тебя, Странник. Обознался ты. Я уж стар. Только и жизнь увидел. Не знаю я тебя. ХОР: Иди, прохожий, что старого человека зря обижать? СКАЗОЧНИК: И дети то же. ХОР (детская часть хора): Не трогайте дедушку! Пожалуйста! СКАЗОЧНИК: Вскочил Митяй на ноги. МИТЯЙ: Ах, ты не хочешь?– В обиженные метишь?! В святые?! Ну, гляди, жалеть будешь!..
Был ты дураком Сенька всю жизнь, и умирать дураком будешь! СКАЗОЧНИК: Кричит Митяй. ХОР (спокойно): Зря кричит, конечно. (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ (ПАУЗА) А тем временем сороки ворон к реке Акульке звали. Растеялось там негожее дело. Все дерутся. Всяк всякого в шею толкает и, чем ни под руку попалось, охаживает. Солдат с того берега понабегало, кто вброд, кто вплавь, кто на лодчонках лёгких, ружья побросавши, и туда же… ХОР (в роли дерущихся): Ивана спасать! Кого?
Ивана, тюря! СКАЗОЧНИК: Советники, Полковники на том берегу бегают, руки заламывают, локти кусают. ХОР (в роли Советников, Полковников): Ну, Царь! Ну, уделил нам участь, пропадай Русь! Разве ж так-то надо? Иван!
Иди сюда! Ну-к, иди сюда, немедля! У-у… мужик! Тьфу, и ещё раз!
Кунаки, да нукеры ихние чуть не по головам людским на зверях своих средь народа крутятся, визжат, зубоньки белые скалят, ногайками воздух секут. Старшина Космалиев отъехал в сторонку на конике своём вороном, сгорбился, желваки гоняет тугие. Мытызурка Мыколу Алтына из кучи за шкирку высмыкнул. МИХАЙЛО: Мыколо, ще й ты туда за якымсь чортом полиз! (Микола, ещё и ты туда за каким-то чёртом полез!) СКАЗОЧНИК: А тот глянул дурными глазами. МЫКОЛА АЛТЫН: Та ты шо чи сказывся?! Цэ ж москали! Ось бач! (Да ты что сдурел?! Это ж москали! Видишь вот!) СКАЗОЧНИК: Схватил первого подвернувшегося под крепкую ручищу. МЫКОЛА АЛТЫН: Оп! – Дуже ж и гарно! (Ах, как хорошо!) МИХАЙЛО: Гэть! СКАЗОЧНИК: Кричит Михайло. МИХАЙЛО: А ну, уси гэть из кучи! (Вон! А ну, все вон из свалки!) (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: Евсей, тот, правда, влез на воз и подзуживает. ЕВСЕЙ: А ты дай! – Вон тому, долговязому. Дай ему, голубочку сизокрылому. В рыло ему! По сопатке! Э-эх!..
Ониська, Матрёны Чудной сын меньший, не той, что у колодца живёт и козу комолую держит, а той, что с колоколенки летала и жива осталась, Ониська, который вчера к Ивану в полк записался, он сроду умом не отличался, а тут совсем ошалел. Оглоблю схватил, глаза лупатенькие выставил, носик переморщил. Кричит.
ОНИСЬКА ЧУДНОЙ: Кого бить? – Дядь, кого бить? СКАЗОЧНИК: А отделенный, Федька Толстый втолковывает ему. ФЕДЬКА ТОЛСТЫЙ: Растаскивай!– Куда бить? Не бить! Растаскивай! СКАЗОЧНИК: Евсей с воза своё. ЕВСЕЙ: Куды растаскивай?! Бей, мил-человек, всех, кто под руку подвернётся! Учи их жить!
Обрадовался, страсть как, что драку понял, и – на Евсея! Тот и окститься не успел, улетел в кусточки прибрежные, веточки потревожив, высоковат в этом месте бережочек, громко внизу бумкнуло. ОНИСЬКА (звоноко): Ура-а! СКАЗОЧНИК: Кричит Ониська. ХОР: Зря, что ли его мамка с колоколенки летала? (в роли ворон) Кар-р-р!.. СКАЗОЧНИК: Каркают вороны. (ПАУЗА) Долгонько, правду сказать, друг другу бока мяли. Пока в ум не пришли. Но очухались. ХОР (в роли народа): Стой, хлопцы, миром говорить надо! В круг!
Есаулы где? Архип?
Иван? Евдоху давай, Евдоха! Где Евдоха?
Кар-р-р!.. СКАЗОЧНИК: Вороны каркают. Голо было в небе, а сейчас, глянь, что! Стаи вороньи собой солнце закрыли.
Нет Евдохи. Искали – нет.
Хохлов Мытызуркиных – нет. Увёл их Мытызурка* к прежнему стану, вон последний мордухаев возок за дальним поворотом скрывается. (ПАУЗА) Фимка-Голосистый не отозвался. (ПАУЗА) А Евсей, Евсей куда делся? (ПАУЗА) А Евсей, песком речным, беленьким, мелким отплевался, на четвереньки приподнялся, головой затряс, а как звон из головы вытряс, к воде пополз. Голову омочил, воду красным окрасил. Развиднелось в глазах, да и снова чуть не померкло. Видит Евсей: Павлина, Родиона Печки не жена, не вдова, в речке моется. Поскидала с себя всё и как есть, водой балуется. Сроду красоты такой Евсею видеть не доводилось. А Павлина Евсея увидала, застыдилась, а деваться ей некуда. Спрашивает Евсея, ПАВЛИНА: Чё, парень, – глаза бесстыжие таращишь, бабы голой не видал? СКАЗОЧНИК: Рассердилась сначала, да углядела, что худо Евсею, кровь и носом и ртом течёт. Долго Евсей между этим и тем светом на качелях качался, выходила всё ж таки его Павлина себе и ему на радость. Приняла примака при живом, может быть, муже. Правда, вся Ютовка на сход собралась, её отселить на сходе решали. Кричали, кричали, три дня кричали. Как её отселить, ежели земля на бабу не считана? А которой Павлина пользуется, та за Родионом числится. А Родион в отхожем промысле, который год, да считай, с того года, когда на Петров день град травы положил.
Да ещё и кланялась, уговаривая принять по чарочке, горла промочить, чтоб не скребло от крику. Ведра мало оказалось, ещё, уже сами, бегали. Некоторые «горько!» кричали. Хорошая свадьба получилась. Отец Матфей заходил в избу к Павлине, чарку одну махом тяпнул, другую потянул, с третьей поцеловался, от исповеди отлучил, епитимью наложил, поздравил с мужиком добрым, облобызал трижды и ушёл. Напоследок, правда, посоветовал Родиона, дурака, известить, чтоб миром с ним решить. А Евсей только глазами на это хлопал. Он, как очнулся, так и до сей поры за Павлиной, как телок за маткой ходит. Минуты без неё прожить не может.
Злится Иван. ИВАН: Ну, что? – Тюря солёная. Потешили душеньки? Отсвербело? СКАЗОЧНИК: И предлагает. ИВАН: А то давай,– налетай! СКАЗОЧНИК: Народ огрызается. ХОР (в роли народа): А ты не ори,– ишь разорался… СКАЗОЧНИК: Чешут затылки. ХОР (в роли народа): Чёрт, угораздило. За этим ли шли? (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: Говорят Ивану. ХОР (в роли народа): Смелый какой! Где ж ты был такой смелый? СКАЗОЧНИК: У Ивана – глаза на лоб! ИВАН: Вот те раз! Да не я ли сказал не шуметь надо, а ладом, да миром. И я же где был! Толкуй тут с ними!.. СКАЗОЧНИК: возражает народ Ивану. ХОР (в роли народа): Взялся ругаться… Ругаться мастеров много, мы и сами того… ну, этого!.. Ругаться мастера. – Ты дело говори. ИВАН: А ну, вас… СКАЗОЧНИК: Махнул Иван рукой и – к переправе. А оттуда уж Советники, Полковники бегут, шпажонками размахались. Кричат.
Ваня, прикажи. (ПАУЗА) Молчать!
ХОР (в роли Советников, Полковников): – Быдло недостойное! Холопы! В каторгу воров. В каторгу и всё! ИВАН: Кой чёрт, в каторгу! СКАЗОЧНИК: Изумляется Иван. ИВАН: Кого? Они сами-то знают, чего сюда припёрлись?.. СКАЗОЧНИК: Разозлился опять Иван. Взял первого попавшегося за грудки. ИВАН: Вот ты-то – знаешь? СКАЗОЧНИК: А тот, хоть и неуютно ему у Ивана в руках висеть, туда же. ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: Я-то, Вань, знаю… СКАЗОЧНИК: А сам глазами, сволочь, в стороны водит. ИВАН: Ну, так скажи! ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: Пропьют Русь-то. ИВАН: Кто пропьёт? Я, что ли? СКАЗОЧНИК: Висит мужичок, бороду почесал. Думает. ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: «Гляди-ка, верно: у Царя нынче мужик в Генералах, будто и не пропьёт такой-то. А Тугаринович в кандалах. И Евдохи нету». СКАЗОЧНИК (насмешливо): Кажись, надумал! ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: А били меня почто? ИВАН: Кто бил? ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: А стражники царёвы. ИВАН: Так и меня били. СКАЗОЧНИК: возражает Иван. ИВАН: А где они твои стражники ныне? ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: Верно! СКАЗОЧНИК: Думает мужичонка, первый попавшийся. ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: Верно: прогнал их Иван. СКАЗОЧНИК (насмешливо): И, кажись, снова надумал! ПЕРВЫЙ ПОПАВШИЙСЯ МУЖИК: Да вот теперь ты меня треплешь! СКАЗОЧНИК (насмешливо): Нет, не сдаётся. ИВАН: Что тут скажешь? СКАЗОЧНИК: Отпустил Иван мужичонку, и ко всем. ИВАН: Ну, а вы что? СКАЗОЧНИК: Глянули мужики друг на друга, шли, когда шли, знали, а как пришли, так чёрт его знает. Хозяйство побросали, жёны опять же, дети… А Иван своё гнёт. ИВАН: Знаете или не знаете? ХОР (в роли растерявшегося народа): Да, погоди ты! – Дай в себя прийти. СКАЗОЧНИК: Передразнивают. ХОР (в роли растерявшегося народа): Знаете, не знаете. Без тебя тошно. (торжественно) Мы-то знаем, что правда за нами! (растерянно) А где она эта правда? СКАЗОЧНИК: И голову к небу вороньему поподнимали. ХОР (в роли растерявшегося народа): И какая она эта правда? (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. (ПАУЗА) А тем временем Митяй-Воровайко, он же Ефим сын-Степанов, по Руси шлялся, да деньгами сорил. ХОР: Чай, не свои, фартовые… СКАЗОЧНИК: И народишко к нему всё ж, кой-никакой, прибился. (ПАУЗА) Ивашка Безродный, Ивашка Непомнящий, да просто Ивашка без прозвища, этот молодой ещё, да Ивашка Безносый, да Ивашка Курносый. Да Ивашка Беспрозванный, да Ивашка Безымянный. Этих Ивашек тогда по Руси бродило много, как их звать величать и не знал никто. (ПАУЗА) Сосыка Клеймённый, из прежних товарищей Воровайкиных, подлый, да певун. (ПАУЗА) Лыкодёр* Аброська, жадный до копейки, удивил он Митяя как-то на постоялом дворе, на въезде в Уразово, зашёл Митяй в сени, а там стоит человек, плачет. Не любил Митяй слёз.
Шмыгает носом мужик. ЛЫКОДЁР АБРОСЬКА: Первый раз зайчатины попробовал. Вкусно!
А они жрут, а они жрут! Я бы сам всё съел, а нельзя, артель. Вот плачу, съели… Всё съели.
Заказал хозяину еды разной. Поставили перед Аброськой, мол, кормись. Тот ел, ел, да как заплачет снова. МИТЯЙ: А теперь-то что?
Назакажет ему еды, сидит и смотрит. (ПАУЗА) Тот много съесть мог. (ПАУЗА) Дед Бенедиктыч, который через нос шкалик** за раз тянул, кричал, что и штоф*** может, да ему не давали, хватит ему и шкалика, дескать, всё равно подохнет скоро. Дед смеялся над собой со всеми, а сам из-подо лба смотрел. Как волк, смотрит. Многие его сторонились.
Одно время Прохор Нос крутился рядом, который с первой передачей к жене Митяем послан был. Пропал вместе с деньгами. (ПАУЗА) А Руслан Серьга? Которого в Ровненьком дубьём мужики забили за конокрадство. К столбу привязали, дубину рядом положили. Каждый хоть раз да ударил. Били до тех пор пока тот не помер.
И другие были. Неохота про них. (ПАУЗА) Которые похитрее, глядь, выманят у Митяя столько-то денег, да тишком что ни то для хозяйства и прикупят, а людям придумают что соврать, откуда деньги. А, прикупивши, бегут от Митяя прочь.
Домашним накажут, чтоб откуда, что взялось никому ни-ни… Конечно, как скроешь?
Правда и скучать ему некогда было. Только глаза разлупит похмельно, тут тебе и квасу жбан поднесут, и девки, те самые, без ничего, спляшут. Кинет Митяй жменю монеток на пол. МИТЯЙ: Эх, куча-мала, на, ещё кому мало! СКАЗОЧНИК: Вышел раз повечеру за огороды, Полевого* повстречал. Свернулся тот из тумана, пальцем манит. Говорит.
И недалеко, да пора зимняя, смутная. Пойти пошёл, а куда? Так и не нашли его, сколько ни искали… (ПАУЗА) Загрустил Полевой. ПОЛЕВОЙ: Куда я? Я сам его из лесу ждал тогда, и тропку держал, у опушки кликал, не иначе Леший попутал. Я уж у него спрашивал, говорит, не помню.
Отца твоего потерял, тебя мальцом проворонил. (ПАУЗА) Отец-то твой правду знал, так я заместо него тебе её скажу… СКАЗОЧНИК: Обещает ему Полевой. Засмеялся Митяй, а сам невесёлый. МИТЯЙ: Что ты, правда? Какая правда? Сколь живу, всяк мне правдой в рожу тычет! Да всяк её по-своему понимает. СКАЗОЧНИК: Удивился Полевой. ПОЛЕВОЙ: Правда-то одна на весь свет. Одна. ХОР (помогая Полевому, в роли русского поля): Правда – одна на весь свет, Митяй! Одна! СКАЗОЧНИК: Не верит Митяй. МИТЯЙ: Была бы одна, так у всех бы одно было, а то глянь, что в свете делается. СКАЗОЧНИК: Обрадовался Полевой. ПОЛЕВОЙ: То-то оно и есть! – Что одно у всех! СКАЗОЧНИК: Не верит Митяй. И втолковывает ему Полевой. ПОЛЕВОЙ: Да, жизнь,– жизнь-то у всех одна. МИТЯЙ: Хе, удивил! Жизнь – одна… Жизнь-то – одна! Да у всякого разная! ПОЛЕВОЙ: Какая разная? У всех единственная. ХОР (помогая Полевому, в роли русского поля): Жизнь у всех единственная!.. МИТЯЙ: Единственная, да не одинаковая. ПОЛЕВОЙ (вразумляюще): Потому, что все разные. СКАЗОЧНИК: Растерялся Митяй. МИТЯЙ: Стой! – То ты одно, то другое… Я ж, то же говорю… ПОЛЕВОЙ: То же, да не так. И не про то. МИТЯЙ: Да, ну тебя. Заморочил. (ПАУЗА) Это, что ли, твоя правда? ПОЛЕВОЙ: Это. МИТЯЙ: И всё? ПОЛЕВОЙ: А чего ещё знать надо? МИТЯЙ: Как чего? А делать-то что? ПОЛЕВОЙ: Жить. ХОР (помогая Полевому, в роли русского поля): Жить, Митяй, жить… жить… жить… СКАЗОЧНИК: Взбеленился Митяй МИТЯЙ: Да, как жить?! СКАЗОЧНИК: Разобиделся Полевой. ПОЛЕВОЙ: Что значит: как жить? Я ж тебе толкую: по правде. МИТЯЙ: По какой правде? По какой?! Коли у всех одна правда, да и та разная, хоть и единственная. Вон у Евдохи – одна, у Вовиньки – другая, ну, да ладно: Вовинька блаженный, у Антипа… Ладно, у него её сроду не было. Так может это и есть его правда. Да хоть кого возьми, хоть Вахрушка и тот… А что Вахрушка? –
Тоже, поди, правды доискивался. А ты по правде… Тьфу!
Опоздал, видно, сказать он вовремя, опоздал.
А мужик какой был! Эх, ты…
Отец также пах, как в шею ему уткнёшься, на руки заскочивши. СКАЗОЧНИК: Ещё раз плюнул Митяй, и опять в трактир – деньгами раскидываться. МИТЯЙ: Сдалось мне оно сто лет. – Возьму и женюсь, на ком хочешь! СКАЗОЧНИК: И спрашивает он молодайку, которая песни громче всех кричала. МИТЯЙ: Пойдёшь замуж за меня? МОЛОДАЙКА: А то! СКАЗОЧНИК: Согласилась та, не задумавшись. МИТЯЙ: А правду знаешь? СКАЗОЧНИК: Приластилась молодайка. МОЛОДАЙКА: Я много правд знаю. – Только скажи, какую тебе хочется. СКАЗОЧНИК: Кивнул Митяй. МИТЯЙ: Ну, то и ладно. СКАЗОЧНИК: Кивнул. Мешком тряхнул, позвал за стол кого-ни-попало: свадьбу праздновать. (ПАУЗА) И загулял Митяй. ХОР: И-и-и-э-э-х-х!!! МИТЯЙ: Гуляй, три креста с крестиком! ХОР (в роли подлого люда с издёвкой): А Дед Бенедиктыч за отца посаженного! (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ (ПАУЗА) А тем временем Иван-Главный Царский Генерал свой порядок в Царском войске наводил. В охрану царскую космалиевских джигитов назначил, не столько по лихости их, хотя не без этого, сколько видом своим диковинным народ в стороне держали. Очами вращают, из-под шапок лохматых. Зубами скрипят, и за «кинджялы», чуть что, хватаются. Смеётся народ, но близко не подходят.
Кони у них красавцы. Эх, таких бы коней нам!
Долго конюшие царёвы жеребца у Космалиева просили. Много казны потратили. Ивану на него жаловались, дескать, просит, басурманин, много. Врали, конечно, конюшие, может и не всё, но врали.
По горлышко занят был Иван, но с Еленой перемигиваться… ХОР: Куда там перемигиваться! СКАЗОЧНИК: Уж и перешёптываться не забывал. (ПАУЗА) Бойка была Елена и на ум и на слово, и на руку. (ПАУЗА) Иван тоже хорош. (насмешливо) И порядки его хорошие были. Чуть сказал, уже, глядишь, побежали делать. Куда глянул, там блестит, к чему голову обернул, то сверкает! Вельможи, те пред ним навытяжку и бороды выставляют. Скажет им Иван.
Аж подвизгивают от усердия. Ну, Иван и доволен. Вызовет Полковников на совет. ИВАН: Пушки ли заменили? ХОР (в роли Полковников): Так точно! ИВАН: Пушкарей обучили? ХОР (в роли Полковников): Так точно! ИВАН: Солдат накормили? ХОР (в роли Полковников): Сами недоедаем, недосыпаем, как мамки за ними ходим, СКАЗОЧНИК: Вот как отвечают! ИВАН: Молодцы! СКАЗОЧНИК: Вновь хвалит их Иван. ХОР (в роли Полковников): Недостойны, ваше превосходительство! СКАЗОЧНИК: Гаркнут Полковники в ответ. (ПАУЗА) И не поперхнутся. (ПАУЗА) Нечего скрывать, понравилось Ивану во дворце царском. (ПАУЗА) Скучно без работы только, а так понравилось. (ПАУЗА) По правде, скучать было некогда. Елена чуть умылась, тут как тут.
Как ночевалось? Что во сне видали? А не хотите ли чайку отведать, да сего-того откушать? И папенька, мол, приглашал…
Давятся втихомолку. ХОР (в роли вельмож): Боже, ж ты милосердный, до чего Царь наш глуп! СКАЗОЧНИК: Полковники в войсковой избе деньги, отпущенные на солдатский корм, да обмундирование солдатское, поделят меж собой, да и горькое хлещут, за здоровье Ивана. ХОР: Им служба – в мёд! СКАЗОЧНИК: Солдаты, когда взбунтуются, их посекут и. ХОР (в роли Полковников): Цыц, нам тут! – Иваном приказано. СКАЗОЧНИК: А Царь Царице своё толкует. ЦАРЬ: Дура ты, хошь и жена мне, и Царица, а дура. Да я за Иваном сто лет проживу, не охну. Первое, он с мужиками завсегда сговорится. Второе, на войне он один, кого хочешь, силой возьмёт. Третье Ленку за него – молчи! – отдам. Приплод пойдёт, чёрт с ним, от мужика, зато здоровьем крепки будут. СКАЗОЧНИК: И погодя, вздохнув тяжело. ЦАРЬ: А как ты мне прикажешь, дура-матушка, род царский укрепить? Ты погляди на вельмож своих разлюбезных. – Во! – Ручки, ножки тоненьки, а пуза понаедали. Пауки, чистые пауки.
Громко не смела, крепка рука царская. (ПАУЗА) А Царь, коли что решил, ни в жизнь не отступится. Зовёт Ивана. Сам на трон сел, корону набок сдвинул, державой поигрывает, скипетром помавает. ЦАРЬ: Сядь-ка туда, Ванюша, что я тебе скажу. Вижу и негоже Царю об этом речи первому затевать, да недосуг ждать тебя, что-то ты не больно скор. А сам говоришь, Тугарин за сынка мстить собирается. Так вот что, засылай сватов. Проси Елену. Отказу не будет! СКАЗОЧНИК: И бороду вперёд выставляет. ЦАРЬ: А как дело сладим, войско – на конь! И бегом на границу! Тугарина бить… Побьёшь, свадьбу сыграем, Царём будешь, понял? А там видно будет. – Всё, я сказал тебе моё царское слово. СКАЗОЧНИК: Обрадовался Иван. ИВАН: Ишь ты!– Как я люб Царю нашему, Батюшке! СКАЗОЧНИК: Глянул в зеркало, как от Царя вышел. – И то, есть за что! – погордился Иван собою. (ПАУЗА) Ездил Иван домой, не пешком ходил, – ездил! – Отцу-матери в ноги кланялся. Дед носом туда-сюда.
Иван им.
ИВАН: Люблю я девку-то, хоть и Царевна, да и она меня. СКАЗОЧНИК: Честь-честью снарядили сватов, бабку Груню за почётную сваху возили аж в Город-Столицу. Смеётся ведьмачка волосатая, – ей что? – у неё кумовья по всей земле раскиданы, люди говорили, кой-какие змеиные выползки и те её мамкой кликали. Ходили дед с бабкой во дворец, дед перевязанный и с посохом, кланялись Царю, да Царице.
И про товар и про купца… Царь тоже поупрямился для виду, и Царица зубы-то скалила, будто улыбалась, куда ей деться, коли Царь, за спиной ей кулак серьёзно показывал, и врать не буду, дело сладили. Приданное тоже неплохое выторговали. Подушки там, одеяла,
одежка, какая, не то сундуков двадцать пять, а может и боле. Кровати, там, инструмент женский домашний, всякие ухваты посеребренные, да посуда и самим поесть, а гостей скликать, так достанет на всех и ещё останется. Животина домашняя, сколь у Царя было, всё в приданное посулил. Поместья тоже. Людишки, какие были. И всё царство в придачу. Дед с бабкой только глазами хлопали. (ПАУЗА) Елена, правда, понравилась и статью, и нравом. И прохаживалась так и этак, и глаза долу опускала, и румянец во всю щёку, и пол мела, и танцевала. Бабку Груню за ручки к столу провела, уважила. А уж Иван к Елене, что прилепленный. Пара голубков, как нарисованные друг для друга. (ПАУЗА) Вельможи, как дурману наевшись, ходили, но здравие пили, и ручки целовали, Царь посматривал и Царицу тишком шпынял. ЦАРЬ: Улыбайся, Мать, улыбайся. СКАЗОЧНИК: Легли, правда, поздно, зато проснулись раненько. Солнце ещё руки из-за окоёма не раскинуло. Лепесточек на дереве не трепыхнулся, а Иван уже сапожок в стремя ставит. ИВАН: Не плачь, Еленушка, долго скучать не дам. ХОР: Все мы обещаниями богаты, знать бы ещё как всё развернуться должно! (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (ПАУЗА) А тем временем Евдохе, бывшему Генералу, опять атаманить жизнь подсказывала. И друзья, побывшие в Есаулах, Евдоху к тому склоняют.
А что народ? Люди смешные, не всё сразу понимают, а ты, послушай-ка, что рассказывают.
Да как же невесть отчего? Евдоха-то ставленника своего в приказные поставил. Так и сказал Генералу, – какой Генералу! – самому Царю сказал, или так, или гляди! Да какой Евдоха? Кажись, Иваном, не то, зовут. Да Иван-то сыном ему приходится. Кому сыном? Балда! Он у Царя в зятьях чуть ли не сыздетства числился, несмотря, мужик. Кто мужик? Да Евдоху сроду по отчеству величали! Что вы Евдоху зря сюда лепите? СКАЗОЧНИК: Понятно, путался народ, и лишнее говорил, но были и такие, кто знал всё. Мало их, правда, было. А которые и нарочно не признавались.
Евдоха-то, от Акульки как унесли, очнувшись, совсем замолчал, было, друзья не дали. И сказал тогда Евдоха.
Царь-то нас боится! Вон Ивана против нас сманул. Кабы не Иван, так, ого! Ого-го! СКАЗОЧНИК: Только Евдоха-Горюн всё равно думал. ЕВДОХА: Попусту жизнь идёт, – к чему она мне? Что ни примусь делать, всё наперекосяк. Фотиньюшку-то так и не выручил, где она теперь и жива ли? С Царём тоже не получилось. Хитрый змей, похуже Тугарина. СКАЗОЧНИК: И уже вслух, чтоб люди слышали. ЕВДОХА: Уйти, что ли, куда? Вот уж взаправду, говорят-де, хлеб жуёшь, давишься, водку пьёшь, кривишься, на бабе и то корячишься. Долго ли мучиться?
А уйти можно. Благо, есть куда.
Приблудных. Старшинка ихний, которого они ламой кличут, он у них барабан дхаммма чакру хранит, рассказал дорогу.
потом степью, потом перелесками, потом лесом и холмами, потом горы и лес, а за горами… А за горами – страна! Страна: кисельные берега, реки молочные! Дичи видимо-невидимо, камни самоцветные под ногами зря валяются. И нет никого!
Ухмыльнулся Евдоха. ЕВДОХА: То-то безобидные, десятка два положили, эту самую дхамму защищая, голыми руками. И ногами. Непонятно как и чем! ХОР (в роли мужиков): Может и не один, а много народов, да вот Лёська Затыка с ними пищей делился и пиво пил, они – ничего… Плохо понимают, правда, по-нашему, всё: ала-ла, бала-ла… СКАЗОЧНИК: Долго Горюн-Атаман и приспешники его через Лёську Затыку приблудных выпытывали. Те, не запираясь, много чего порассказали, если Лёська не привирал. ХОР (сомневаясь): Что правда, что нет? СКАЗОЧНИК: Однако же запало Евдохе в душу. ЕВДОХА: Уйти! Уйти, уйти, куда глаза глядят, хоть бы и за горы, к народу дикому!.. Авось, там век докоротать. Главное, чтобы просторно душе стало.
Но сперва, добраться всё же надо до Тугариновича-то, узнать бы как сестрица родная? СКАЗОЧНИК: На том и решил Атаман, взял Фимку-Голосистого, да ещё двоих фимкиных, потыкали инструмент за пояса, да за пазухи, и пошли, как плотники в Город-Столицу. ХОР (в роли евдохиной ватаги): Авось, Тугариновича вперехват возьмём! СКАЗОЧНИК: Не хотели мужики Евдоху в Город пускать, да ведь он какой? Как упрётся во что, хоть что ты ему делай, да и жалко мужика, пусть сходит. ХОР: Судьба всё равно одна. И жизнь – единственная! СКАЗОЧНИК: Распрощался Евдоха с Михайлой, поцеловались, Михайло, так со своими хохлами и потёк на край, в южные степи. И сказал Михайло-Мытызурка напоследок. МИХАЙЛО: Ни, – гарно з тобою гуляты було. А всэ ж краще ридной крайины нэмае в свити ничого. З царём оцым ще, хай вин сказыться. (Нет, хорошо с тобой гулять было. Да всё-таки краше родного края ничего нет на свете. Царь этот, пропади он пропадом.)
Проживал он в сиротах по хатам в селе Циркунивка, пока не убил местного писаря, у которого по очереди кормился, за то, что тот назвал неизвестную мать Михайлы гулящей. С этого и начались его мытарства по жизни. Ходили слухи по селу, будто мать его и была та самая Катерина, которая нагуляла его от москаля. А когда всё открылось, тот москаль, ротный командир расквартированного неподалёку полка, отпёрся от знакомства с ней. Родные от неё отказались. Она собралась всё ж таки идти за своим «любым», который был переведён от греха в другое место, но по дороге её застала зима. Зарывшись в сугроб, она родила Михайлу и, видя безвыходность свою, оставила его на обледенелых ступеньках сельской церквушки, а сама пошла вниз к реке, свести счёты с неудавшейся жизнью. Река, покрытая льдом, её не приняла. А сверху пожалели. И она обратилась в плакучую иву, которая до сих пор роняет свои ветки-слёзы в чистую воду одного из притоков Северского Донца. Мытызуркой его стали звать, когда он, ещё отроком, выбежавши по нужде на двор, увидел, как пробравшийся в закут волк терзает козу. Козу хозяин сдуру привязывал в ночь «мотузком» (тонкая верёвка), так что коза сбежать от волка не смогла. Михайло сильно испугался и в хату вернулся в полуспущенных штанах, крича: «Ой-ой! Там вовк мытызурку дэрэ! (Там волк мытызурку дерёт!)».
Наверное, это слово вместило в себя и мотузок и козу и ужас увиденного. После того, как он со своими хлопцами ушёл от Евдохи, он, сызмалу не отличающийся здоровьем, сильно заболел.
Михайло горел, его знобило и трясло. На третий день, в ночь, когда они уже были неподалёку от тех мест, где Михайло родился, он уснул, но спал недолго. Очнувшись, он вдруг приподнялся, опершись на руки и уже никого не видя, уставился широко открытыми глазами в темноту. МИХАЙЛО: Нэнько, мамо моя риднесенька, за що ты мэнэ кынула? СКАЗОЧНИК: Были его последние слова, первая жалоба за всю свою клятую жизнь. МИХАЙЛО: Я ж тэбэ так кохаю! (Мамочка, мама моя родненькая, за что ты меня бросила? Я же тебя так люблю!) ХОР: Упокой, Господи, грешную душу!.. (ПАУЗА) А Ефрем-Колун собрал мужиков, которые на ногу полегче и тоже доли другой хотели, да и двинулись, помолясь, куда надумали приблудным вслед, сперва вместе шли, потом сговорились, где ждать будут, и от двора Варфоломеевого дорожки разделили. Как там ветер пылью глаза не припорашивал, с дороги ни сбивал, а всякая дорога всё равно куда надо выведет.
Вовремя, надо сказать дошёл. Уже и хвосты у коней и гривы позаплетали, уже и к упряжкам ведут под уздцы, запрягать, чтобы Тугариновича к окольным краям везти, передать тому, кто там, на границе встретит, и сказать.
И духу его не хотим. И никого из ваших тоже! Давайте нам наших людишек, а Царь твёрдо передаёт: Иду на Вы! СКАЗОЧНИК: Фимка покрутился возле стражников, тому прибаску похабную, тому алтын*, тому чарку из-под полы, прибегает к Евдохе. ФИМКА: Пойдём, Евдоха, жива твоя девка, рухлядишко своё соберёт, выскочит задним двором. СКАЗОЧНИК: Растерялся Евдоха. ЕВДОХА: Да ты что?– Я сколь ни бился, вызнать не мог жива ли. Ай, да, молодец! Фимка, дай поцелую.
Стукнула дверь, выскакивает Фотиньюшка-любушка. Похудевшая, а платье на ней справное. Евдоха её в девках веселушкой помнил, а тут молодайка, печаль-красавица, глаза только родные. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Ой, Евдонюшка, радость какая! А я, дура, все глаза проглядела. ЕВДОХА: Здравствуй, цветочек лазоревый, уж и не чаял, что живую увижу. СКАЗОЧНИК: Обнялись, поцеловались, отошли в стороночку, под калинов куст стали, не насмотрятся, не наговорятся. Фотиньюшка Евдоху жалеет, а Евдоха Фотиньюшку. Недолго и проговорили, а Фимка уже трижды свистнул.
Только сейчас и приметил, что товарищам его сразу видно стало: не пойдёт Фотиньюшка с ним. Обмер Евдоха.
Помирилась она с Тугариновичем. ХОР: Давно помирилась! СКАЗОЧНИК: Любятся они крепко. А сыночек ихний уж и бегает пешком и говорить недавно начал, а хвостик у него маленький, смешной такой, кра-асивый… Перекрестился Евдоха.
Как там примут тебя и примут ли? У них там порядки свои, змеиные. Погибнешь ведь зря. СКАЗОЧНИК: А Фотиньюшка своё. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Нет и нет. Тугаринович меня не бросит. Сказал, упрошу папеньку по-своему благословить, как живые доберёмся.
Тут и стражники загалдели по-за углом, слышно, девку искать начали, вроде, как по уговору и было сговорено, да только Фотиньюшка возьми и откликнись. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Тут, я, мол, не дерите глотки зря! СКАЗОЧНИК: Поцеловала брата, глянула в очи голубые, светлые, слезами умытые, да и бежать. Евдоха вслед. ЕВДОХА: Стой, девка-дура, голубушка! СКАЗОЧНИК: Так нет, куда там. Фимка с друзьями подскочили, Евдоху обротали, увели от греха. ХОР ( в роли евдохиной ватаги): Кто его знает, что ему на ум придёт? СКАЗОЧНИК: Осталась у Евдохи одна стёжка-дорожка, куда подале… ХОР: Может быть, и зря!.. (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. (ПАУЗА) А тем временем утихла, было, Русь. ХОР: Да и шумит хуже прежнего. СКАЗОЧНИК: Туда-сюда по дорогам гонцы поскакали. Разъезды и разведки зарыскали. Там по деревням сходы устраивают, приказом корм и лошадей подбирают. Там и без сходов обходятся. Шутят нешуточно.
Иван, когда наткнётся на такое, даст одному, другому в ухо сгоряча, да сам потом и извиняется. Те ему. ХОР (в роли взбудораженного народа): Ты, что, Иван, дерёшься, нешто мы себе? Войне всё сгодится! СКАЗОЧНИК: Изумляется Иван. ИВАН: Кой чёрт,– сгодится? Кому ухват на войне нужен? Что ты им делать сбирался?
А кто его знает, может и ухват сгодится. Мы впервой на войне.
И не разберёшь. СКАЗОЧНИК: А баба ухватом вернувшимся маханёт под шумок по спинам, плюнет, в глаза метя, да и пойдёт каравай из печи вытаскивать, да щей горшок, да кашу. БАБА С УХВАТОМ: Садитесь, мол, ждали, не ждали, чем богаты, к столу. СКАЗОЧНИК: И хуже встречалось. Тугариновича везли, днём в клетку сажали, народу показывали. Народ всё норовил ему на хвост плевком попасть. Плюнешь, и зашипит, как сковородка. ХОР (в роли народа): Ух, ты! Как интересно! СКАЗОЧНИК: При нём девка была, сама из себя видная, мимо повозок проходила, все сторонились. На руках дитё у неё, личико славненькое, голубенькое и хвостиком это дитё пошевеливало. Народ крестился и плевался через левое плечо. (ПАУЗА) Иван хотел её от клетки отогнать, подошёл, поговорил. –Так вот оно что! – понял. – Ну, как хочешь, был бы живой дядя Евдоким, он бы тебя не пустил. Фотиньюшка и Ивану всё рассказала. Задумался Иван, хороший ведь сапожник дядя Евдоха, жалко его, да и головой тряхнул.
Денег им на то выделил. (ПАУЗА) А как уехал, сотский с десятскими те деньги поделили, а Фотиньюшку, правда, не обижали. (ПАУЗА) Так она в клетке с Тугариновичем и ехала до самой границы. Сядет рядышком, к плечу змеиному голову склонит и то петь примется, а то за разговоры возьмутся, и смеются, бывало, а выползок ихний тут же.
Быть бы беде, если б не Иван. Да и Иван тут ни при чём, хотя, если бы не он, то кто бы ещё додумался. Советники, Полковники кричат и за шпажонки свои хватаются. ХОР (в роли Советников, Полковников): Честь! СКАЗОЧНИК: За шпажонки свои хватаются, а из ножен вынимать, правда, боятся. Но хвататься хватаются. Кричат.
Отечество опозорить хочешь?! Царя на позор выставить?! Не делай, Иван, ты этого!.. СКАЗОЧНИК: И в сторону. ХОР (в роли Советников, Полковников): Ну, мужик, ну, Царь, ну, подсудобил. СКАЗОЧНИК: И убеждают они Ивана. ХОР (в роли Советников, Полковников): Как это можно, Иван? – Царь, понимаешь, Царь сказал: Иду на Вы. На Вы! А ты что? Пусть и дурак у нас Царь, мы этого не говорили, но нельзя же, против слова царского. СКАЗОЧНИК: И тычут пальчиками в карты топографические. ХОР (в роли Советников, Полковников): Какие такие поединки? Вот же видишь, мы вот так: отсюдова и оттудова, а ты вот так вот, да манёвром, манёвром, – ты что, Иван, Ваше Сиятельство? СКАЗОЧНИК: Аж путаются, да привизгивают от волнения. Только Иван на них глядит, как на картинки нарисованные. Красивы у Ивана полковники, стройные, а ходят как! Век бы смотрел. Да только, по Ивану, не больно гожи для дела.
Ну, покладём народу, мы своего, вы своего, он хоть и вредный ваш народ, да зачем зря? Ты, может, папке своему поганому моё предложение скажешь. Пусть-ка он со мной попробует сразиться. Чья сила возьмёт, у того пошлина вдвое, а для торговли здесь место устроим, а что? Змеиная ярмарка! Хорошее дело.
Долго ли переговаривались, не знаю, только закончилось всё миром. Шипел, шипел Тугарин Змеевич на сына своего, посла бывшего, да тот ни в какую.
Правил не знает, оно ещё ничего бы, да он и знать их не хочет. Любят Ивана все. Сами не знают за что. Тут, как ни поверни, всё равно. Не дай Господь наш змеиный, ты победишь, сомнут за Ивана. Костьми лягут, сомнут. Я уж знаю, папенька, глупый народ! А Иван победит тоже сомнут, с радости. Не дерись, ты, папенька, Тугарин Змеевич. Ну, их! А пошлину мы за отказ себе половинную выторгуем.
Глупый народ, не вяжись с ними! СКАЗОЧНИК: Пыхнул дымом напоследок Тугарин. ТУГАРИН ЗМЕЕВИЧ: А сам-то? – Что утворил! Куда теперь мне с твоим выползком глаза девать? СКАЗОЧНИК: Молчит Зелен Тугаринович, глазищи плёнкой розовой затянул, а Фотиньюшку с дитём гнать не хочет. И Фотиньюшка тоже, будто век в змеиной семье прожила. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Вы, папенька, дитём не попрекайте. По любви, да по согласию дитё свет увидело, а сбоку глянуть, так точный вы, папенька, СКАЗОЧНИК: И головку голубенькую, личико светленькое набок дитю поворачивает. Махнул Тугарин рукой. ТУГАРИН ЗМЕЕВИЧ: Какое там я? Волос на ушах нет? – Нет! Цветной какой-то… ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: А хвост? СКАЗОЧНИК: Не сдаётся Фотиньюшка. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Покажи, сынок, дедушке! СКАЗОЧНИК: И смеётся счастливо. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Ух, ты мой ненаглядный. СКАЗОЧНИК: Пошёл Тугарин к мамке змеиной, та ползала, ползала кругами и так подползёт и оттуда заглянет. Вот что она Тугарину только и сказала. МАМКА ЗМЕИНННАЯ: Твоя кровь, Тугарин! – Делай, что нужно. СКАЗОЧНИК: А что нужно делать и не сказала, ну, у них, у выползков змеиных, всегда так. Так и прижилась Фотиньюшка в чужой стороне, другой раз, правда, волчицей выла. Но потихоньку. Не любила она, когда её жалели зря. Тем более выползки змеиные.
Один раз, правда, днём вбежала в горницу, бледная, глаза в пол-лица, да к зеркалу, спиной поворачивается, подол задирает. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Муженёк, родненький, миленький, глянь, хвоста у меня нет ли? СКАЗОЧНИК: Зелен Тугаринович испугался, ластится к ней. ЗЕЛЕН ТУГАРИНОВИЧ: Нет, голубушка, нет. А что такое? СКАЗОЧНИК: Крутнулась Фотиньюшка, юбки вразлёт пустила. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: Ты куда, бессовестный, смотришь? СКАЗОЧНИК: Радостная сделалась. Только в ночь созналась. ФОТИНЬЮШКА-ЛЮБУШКА: По воду к источнику ходила, а там Змеиха, подружка твоя, говорят, бывшая цепляться стала. Пока обо мне пришепетывала, я терпела. А как дитятко хаять начала, да ручки кривые распускать, я не утерпела. Визжу, катаю её вкруг источника, на потеху всем, вдруг чую: будто хвост у меня растёт. Я так испугалась. Мало, что замужем за змеем, так и сама в змею оборочусь. Я и сейчас боюсь.
Еле успокоил её Зелен Тугаринович. Ну, да чем! Лаской, да любовью, конечно. А чем ещё бабу утешить?
А тем временем Иван с почётом домой воротился. Правда, не соврать, Царь сперва осерчал сильно на Ивана, когда тот силу на силу не повёл, да, пораздумавши, повеселел.
Это ж сколько народу займет, Змеиную Ярмарку строить, да им не то что бунтовать, вверх глянуть некогда будет! А извоз, а дороги!
Хорошо гулять будем. Долго.
Три дня в Городе-Столице, да на три ездили в деревню. Свадьба получилась светлая и лёгкая. Елена была нежна и мила, а Иван весел. (ПАУЗА) Не омрачила свадьбу даже выходка Егора-бобыля, это, когда гуляли в деревне. Егор-бобыль в первый день ел и пил с усердием, почти не поднимая глаз на то, что творилось вокруг, а на второй день встал и, указывая на Ивана заскорузлым пальцем, заявил, что у «жаниха цвяты не таки». Возмутилась Афиногеновна. БАБА: Каки таки не таки?– Цвяты, как цвяты, белаи, вон, нежнаи. А то може табе и жаних не такой. СКАЗОЧНИК: Да не отступился Егор-бобыль ЕГОР-БОБЫЛЬ: Каки там белаи? – Да и жаних какой-сь не такой… СКАЗОЧНИК: Ну, тут уж многие с мест повставали. ХОР (в роли свадьбы): Сам сморчок-сморчком, Ивана хаишь! ЕГОР-БОБЫЛЬ: А ты падайди паближе, глянем, кто сморчок, а кто нет. Да ни спяши саседей смяшить, чё падаишь? Тожа мне свальбу учинили. Цвятов таких найтить не могуть! СКАЗОЧНИК: Стоял на своём Егор, сам уже видевший, что взворошил всю свадьбу. Побили Егора не сильно, Иван заступался, а против него, чертяки-бугая, куда рыпнешься. Егора связали, продержали в кильдимчике до вечера и отпустили. Егор за столы не сел. Заглотнул большую чарку белого, оттерзал гусиную ногу и ушёл. Дома он забрался на печку, доел ногу, окропляя её слезами, и долго ещё плакал, пока не уснул. Разбудила его пьяненькая баба Груня, не наша, которая в почётных гостях, на почётном месте на свадьбе гуляла, а та, которая в Верхнем Среднепоречном жила. Разбудила и лезет к нему с лаской. Егор от неё в угол. Спросонок.
И как Егор не крутился, сладили. И так они сладили, в такую ладную пару притёрлись, что любо-дорого. Утром Егор-Бобыль вышел во двор, сел на завалинку, сплюнул в сторону свадьбы царской. Засмеялся. ЕГОР-БОБЫЛЬ: Мы тож, не в грязь лицом! – Я тож ишшо унуков вынянчу. СКАЗОЧНИК: Маня Городская, вернулась со свадьбы довольная, Иван её приветил и сам Царь за ручку в ручейке водил. ХОР (ангельски): Её выбрал! МАНЯ ГОРОДСКАЯ: И-и, милаи падружки! СКАЗОЧНИК: Восхищённо пела Манюня. МАНЯ ГОРОДСКАЯ: Нявеста уся у белам, а тут и тут краснаи палосы, а накидка светлая да лёгкая. А жаних статнай, да красивай! А на сталах! Ды усе сталы пазаставлены. Тут табе и пиражки с рисам ды яйцом, и пиражки с капустаю, и пиражки с картохаю, ды вот таки-та вот! СКАЗОЧНИК: Показывала Манюня, отчёркивая одной рукой полруки другой, МАНЯ ГОРОДСКАЯ: И блянцы у масле, и без масла у мяду, а ки-ся-лю-ю-ю-ю!!!
Вишнёвого. ХОР: Эх-х, люблю! СКАЗОЧНИК: Когда из деревни вернулись, Царь ещё три дня всем жару давал. Дед еле-еле от него отбился. ЦАРЬ: Люблю! СКАЗОЧНИК: Кричит Царь. И жить во дворце оставляет. А деду Егору Город этот и даром не нужен. Шумно, тесно, люди толкаются, лошади тоже… Приехал, купил чего надо, и тикать, а чтоб жить! Взмолился дед. ДЕД: Прости, Царь-Батюшка, пусти ты меня назад, до дому хочу! СКАЗОЧНИК: Иван помог. Тоже нагулялся-наплясался. Закончили пировать и стали жить, да поживать. Дети пошли, конечно, известное дело, только начни, а там лови, не переловишь, особенно, если без ума. А если ум любовь семейная, как занавеской задёрнула, то и считай, сколько там их.
Елена расцвела, как черешня, и сладка была также. Ходит-ходит, было, Иван по кабинету своему генеральскому, все бумаги поподписал, всем всё сказал, вот и нечего делать, так он бегом Елену искать. Та и рада. Хорошо жили. Грех жаловаться. (ПАУЗА) А только стал Иван примечать, что его слова как-то по-другому переворачиваются, Советники к нему советоваться всё реже бегают, да и то зайдут глазёнками ширк-ширк! – по углам. – Что такое? Ходил Иван с Царём ругаться. ИВАН: Царь, я тебе что, дитё неразумное, что твои служивые опять народ обижают зря! Ну, надо дорогу делать, так ты ж людям заплати, они и сделают! А эти что устроили. Деньги на людей выписали, а людей голодом держат и моим именем плетьми бьют!
Ну, сволочь, народ, а без них как же? И порядок соблюсти надо и приличия. Ну, накажем, кого там надо, давай сюда Главного Допросчика! СКАЗОЧНИК: Кричит Царь слугам, те бегом исполнять. И к Ивану. – ЦАРЬ: Он, правда, тоже сволочь известная, да всё про всех знает. Придёт Главный Царский Допросчик, луком навоняет, расскажет, кто не по чину взял. Поведут Ивана в подвал, где опальный на дыбе подвывает, дадут Ивану кнут в руки. ХОР (в роли палачей): Жги! СКАЗОЧНИК: Махнёт Иван рукой, пойдёт Елене жаловаться, та слушает-слушает, да и пожалеет. Пожалеет-пожалеет, да и скажет Ивану. ЕЛЕНА: Слушай, – может ты и вправду дурак! СКАЗОЧНИК: Да обнимет! Да зацелует, детьми захвастается, едой собственноручной угощать примется. (ПАУЗА) Хорошая жена из Елены вышла, в сказках таких и то не бывает. (ПАУЗА) Вельможи те к Царице ходили, просить, чтоб Ивану должность какую другую дали, а то крут бывает и на деле глупее Царя кажется, пусть уж Царь сам наряд держит, хоть и глуп он. Царица Царю назудит, тот и не верит, да всё к месту и ввернёт Ивану, мол, не обижай ты, Христа ради, чины имеющих. Надоело Ивану всё это до смерти. Пошёл к Царю.
От меня вон люди на улице уже отворачиваться стали. Здороваться не хотят. Я вам, что тут? Нашли злодея.
Мужик он мужик и есть, хоть ты его золотом осыпь! СКАЗОЧНИК: Долго ли шумели, только всему конец бывает, пригладила мать дочку, пошептались они вдвоём и мужикам своим глупым всё устроили. Поехали Иван да Елена, да детки, какие малые, в деревню жить, а старших в учение оставили в Городе-Столице с наказом, как праздник, чтоб – к мамке. И Царю наказали, чтоб баловства – ни-ни… Так и сладились. Иван, с плотниками сговорился, избу хорошую поставить. Те ничего. Рассудительные такие. Иван им, дескать, крыльцо хочу вот такое-то высокое. Старшинка кивает, мол, «пушшай будя высокае». Иван им, дескать, двери хочу вот такие широкие. Старшинка соглашается, мол, «пушшай будут широкаи». Иван им, дескать, крышу, крышу хочу острую и окно на чердак светлое. Те и на это соглашаются. Совсем уж было, по рукам хлопнули, да закавыка, про лестницу на чердак Иван вспомнил. ИВАН: Мужики, лестницу ещё бы на чердак прочную надо. СКАЗОЧНИК: Закрутил старшинка головой. На артельных своих смотрит, те тоже головами крутят, дескать, не соглашайся. ПЛОТНИКИ: Не, хозяин, лестницы не будя. ИВАН: Что такое? Почему? ПЛОТНИКИ: А у лестницы долбежу до … много! СКАЗОЧНИК: Пришлось без лестницы соглашаться. Дом вышел хороший светлый и просторный. А лестницу потом уж вдвоём с дедом Егором смастюжили. Дед пазы долбил, а Иван перекладины крепил. И хохотали оба, долбежу, в самом деле, с ней много было!
Хозяйство завели. Коров шесть штук, да лошадей пара выездных, космалиевского завода с царскими мешаны, да пара рабочих, Рыжухин приплод, да козу Гульку, да козла Буяна – в пару. Петуха горластого, чёрного в прозелень, гребень набок кренится, важный, сволочь, по двору хозяином ходит, кур,
гусей-лебедей в пруду. Сад при доме. И черешню… Черешню Иван под окно посадил! ХОР: Хорошая ягода, век бы ел! СКАЗОЧНИК: Елена сарафан нацепит поутру, идёт кур кормит, а Иван всё хозяйство на себе тянет, дети, правда, малые тоже помогают. Хорошие дети. Командует Иван. ИВАН: Эй, царята – голозадые, ну-ка подать сюда косу! СКАЗОЧНИК: Те, сопельки светлые, подотрут, волокут вдвоём. ХОР (одобрительно) : Помощники! СКАЗОЧНИК: А по крестьянскому делу, не совру, никого лучше Ивана по Руси не сыскать было. ХОР: А сейчас и подавно! СКАЗОЧНИК: Помогал он всякому, кто его не попросит, было, Елена вкусного приготовит, ждёт-ждёт, разогревает-разогревает, а его всё нет. ЕЛЕНА: Да, где ж ты шлялся? СКАЗОЧНИК: Только и скажет Елена. И помоет Ивана и приголубит. А он то тётке Василине, то бабке Груне, то своим старикам, то чужим всё что-нибудь делает. Там, где кому три раза косой махнуть, Ивану раза хватит, а то копёшку на вилы враз насадит – бух! – аж лошади пошатнутся. Работник. И муж ласковый. Бабы, когда у колодца Еленку зацепят, та только улыбнётся и плечом поведёт, а улыбка тихая такая, точно любилась минуту назад. Ну, бабы и отстанут. А так, завидовали, конечно. Царю, другой раз невмоготу станет, не получается там у него по государственному делу из-за чинов казнокрадных, приедет на карете золоченой цугом в восьмерик запряжённой, кони в масть, каждый раз в разную, выпивши, конечно, трезвый не езживал, приедет, станет на пригорке у колодца, из окошка высунется. Кричит.
СКАЗОЧНИК: А Иван ухом не поведёт. Только Елене мигнёт, веди, дескать, тестюшку дорогого, что-то там опять нашкодили. Идёт Елена.
Другой раз так и Ивану приходится идти. Но Иван, не чикаясь, Царя через окошко вытащит, да в охапку, и несёт в горницу. Зовут отца с матерью, баню топят. Гуляют, было, по три дня. Потом, ничего, Царь отойдёт, поговорит с Иваном и уедет весёлый.
Сядут Елена с Иваном на крылечке, смотрят, как солнце на ночь спать укладывается, дымком тянет, травой, фиалкой. Гуси-лебеди с пруда домой топают, переваливаются, да козёл с козой глазами жёлтыми светят с-под крыши сеновала. Работает Иван, каждый день в трудах, время и летит незаметно, глядь проседь в бороде. У Еленки морщины под глазами лучиками расходятся. Когда что и делается? Подошло поутру Иван на скотном дворе прибраться, ещё сказал Елене.
Что там и времени прошло, бежит от скотного двора последыш, тоже Ванькой назвали, глазёнки голубые растопырил. ПОСЛЕДЫШ ВАНЬКА: Мамка, мамка, а что папка дражнится! СКАЗОЧНИК: Елена в смех. ЕЛЕНА: Как это дразнится? СКАЗОЧНИК: А Ванька. ПОСЛЕДЫШ ВАНЬКА: А папка лёг в навоз и язык показывает. СКАЗОЧНИК: Елена туда – бегом! А у Ивана уже и мухи по глазам заползали. ХОР: Конечно, Елену всех жальче. (ПАУЗА) Помилуй, нас, Господи! (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ (ПАУЗА) А тем временем пошли по Руси слухи, будто есть, всё-таки, есть страна, в которой все живут ладно, и идти туда надо вот как… ХОР: Что надоело слушать? СКАЗОЧНИК (насмешливо): Да Вы и не слушайте. – Ну. ХОР: КОНЕЦ! А ЕСЛИ БЫ СКАЗКИ ЛГАЛИ, ТО ИХ БЫ И НЕ РАССКАЗЫВАЛИ! (ПАУЗА) СКАЗОЧНИК: ПОСЛЕСЛОВИЕ (ПАУЗА) Сказочная Русь это страна, живущая внутри каждого русскоязычного человека, у каждого своя. Представления о ней настолько иногда разнятся, что кроме названия, ничего общего между собой не имеют. Весёлые ли люди населяют её, удачливые ли, горемычные ли, злые, или добрые? Многое мной было передумано, прежде чем представить на суд эту поэтическую симфонию сказку о стране, которой теперь нет, и уже никогда не будет, по причинам, о которых, мне не хочется спорить. И многое случилось с людьми, выведенными здесь под разными личинами, во время повествования и после. Мне, человеку нестороннему, остаётся только руками развести, дескать, нет моей воли в том, как поступали эти люди, куда шли, что делали и говорили. Я всячески старался оставаться беспристрастным описателем их слов и дел и надеюсь, что мне это не удалось. Если Вы, уважаемый зритель, добрались до этих слов, то спасибо Вам, Вы побыли какое-то время там, где я когда-то провёл долгие годы. Если Вы, уважаемый зритель, начали знакомство с ПОСЛЕСЛОВИЯ, как сам я часто делаю, то прошу Вас, всё-таки заглянуть в сказку, там место найдётся всем.
1984-2002-2007-2014г жүктеу/скачать 2 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|