Политическое цунами

Попытки «твиттерных бунтов» в Иране, предпринимаемые уже более года, пока что никаких серьезных политических подвижек в стране не вызвали, хотя протестные выступления оппозиции в стране с момента начала «революций» в Тунисе и Египте приобрели вполне регулярный характер.

Крупные манифестации (власти утверждают, что с вооруженным участием запрещенной «Организации моджахедов иранского народа») с двумя убитыми, в том числе полицейским, и множеством раненых прошли 15 февраля в Тегеране³¹⁰. Очередные попытки организовать через Facebook крупные протестные марши 22 февраля и 4 марта были пресечены полицией.

Власть реагирует на уличные эксцессы с привычной жесткостью, хотя и последовательно сохраняет все основные формальные атрибуты светской демократической государственности.

При этом протестные выступления в странах Залива в последние месяцы сопровождаются нарастающими обвинениями Тегерана во вмешательстве во внутренние дела монархий Залива со стороны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) и США. Так, глава Пентагона Р.Гейтс во время визита в Бахрейн 12 марта еще признавал, что США неизвестны факты такого вмешательства³¹¹. Но уже 15 апреля госсекретарь США Х.Клинтон заявила, что Иран пытается извлечь выгоду из восстаний в арабских странах и использовать эти волнения в собственных интересах. А 18 апреля ССАГПЗ в официальном заявлении призвал Совет безопасности ООН «остановить вмешательство Ирана во внутренние дела стран-участниц организации»³¹².

Сравнительно новым процессом (который, как утверждают некоторые эксперты, в последнее время на фоне этих обвинений отчетливо проявляется в Иране) является укрепление союза между «милитаристской» частью элиты – в лице лидеров Корпуса стражей исламской революции – и влиятельными группами духовенства Кума. Утверждается, что и те, и другие категорически не приемлют как попыток расширения демократии в западном духе, так и попыток ортодоксальных аятолл полностью определять внутреннюю и внешнюю политику в духе неукоснительного следования нормам шариата, тормозя технологическую и экономическую модернизацию страны.

В связи с этим нельзя не обратить внимание на то, что ряд депутатов парламента Ирана объявил об инициировании процедуры импичмента президента Махмуда Ахмадинежада. Британская пресса считает, что причина – в нарастающем конфликте между президентом и верховным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи, связанном с недовольством Хаменеи кадровой политикой Ахма-динежада³¹³. Однако осведомленные эксперты убеждены, что природа этого конфликта именно в существенно разных представлениях об основных направлениях и перспективах развития страны в различных фракциях «ядра» религиозной верхушки Ирана.

Ирак

Серия «революций» в Тунисе, Египте и так далее мгновенно и скачкообразно обострила политическую и террористическую ситуацию в Ираке. И в «суннитском треугольнике», и в регионах шиитского большинства, и в Иракском Курдистане ширятся крупномасштабные акции протеста с социально-экономическими и политическими требованиями.

На осенние заявления руководства США о принципиальном снижении террористической активности в стране как главном основании для окончательного вывода из Ирака войск коалиции оппозиция ответила волной терактов, по масштабам и последствиям сравнимых с наиболее острым периодом терроризма трех–четырехлетней давности. Одна из самых крупных акций последнего времени – захват 29 марта террористами из местной группы «Аль-Каиды» здания городской администрации в Тикрите, в результате которого погибло 65 и ранено более 100 человек³¹⁴.

Одновременно усилились противоречия внутри иракской власти, что уже ставит под сомнение устойчивость правительства страны, созданного совсем недавно и с большим трудом.

7 апреля в Багдад прибыл, после консультаций в Эр-Рияде, глава Пентагона Роберт Гейтс. И поставил перед правительством

Нури аль-Малики вопрос о возможности продления военного присутствия США в Ираке после 2011 г. Гейтс получил аккуратный, но недвусмысленный отказ: иракское руководство заявило, что «в сложившихся условиях на этот шаг пойти не может»³¹⁵. 27 апреля премьер Ирака аль-Малики дал на предложение подписать с США дополнительный договор о продлении американского военного присутствия в стране такой же ответ: «У нас на сегодня действует только одно соглашение с Соединенными Штатами, и никаких новых договоренностей, в частности о продлении американского военного присутствия в Ираке, не планируется»³¹⁶.

Если в Багдаде в перспективе ближайших месяцев не произойдет очередной политический кризис со сменой власти, это решение иракского правительства будет означать вывод войск коалиции в условиях, когда достижение главных объявленных целей многолетней войны «провалено с треском». Что будет воспринято как поражение «неверных» (прежде всего США) и победа ислама всеми без исключения конфессиональными группами мировой мусульманской уммы и всеми опирающимися на нее политическими силами.

Включая соседний Иран.

Афганистан

После недолгих недавних попыток американского руководства коалиции поспособствовать примирению правительства Хамида Карзая с непокорными правителями губерний и полевыми командирами, объявив талибов, в отличие от «Аль-Каиды», умеренными и договороспособными партнерами власти, военные и террористические действия в Афганистане резко активизировались синхронно с арабскими «революциями».

По данным командования НАТО, потери среди мирного населения на юго-востоке Афганистана в феврале–марте 2011 г. увеличились в 4,3 раза по сравнению с аналогичным периодом 2010 г.³¹⁷ Причем террористическая активность оппозиции в Афганистане резко усилилась после произошедшей 20 марта провокации в США, где флоридский пастор Терри Джонс и его последователь и соратник Уэйни Сепп провели публичную акцию с сожжением Корана³¹⁸.

29 марта боевики-талибы в количестве около 300 человек после короткого боя с полицией захватили уезд Ваигал в провинции Нуристан³¹⁹.

2 апреля в одном из ранее наиболее спокойных мест страны – г. Мазари-Шарифе (провинция Балх) – манифестанты напали на миссию ООН, убив 7 сотрудников (причем у двух из них были отрезаны головы) и еще 12 ранив³²⁰. В этот и последующие дни крупные манифестации протеста «против неверных, глумящихся над святыней ислама», происходили со стрельбой и многочисленными жертвами в Герате, Кабуле, Кандагаре, Джелалабаде и в других городах страны.

В результате, как сообщило РИА Новости, только в Кандагаре число жертв беспорядков превысило 100 человек, в больницы попало множество раненых, в том числе детей.

Тем не менее 15 апреля президент США Б.Обама официально подтвердил планы вывода из Афганистана значительной части военного контингента НАТО уже в июле 2011 г.³²¹

Но уже 16 апреля в Афганистане произошел очередной крупный теракт смертника в штабе сил коалиции в Нангархаре на востоке страны³²². 18 апреля большая группа талибов попыталась взять штурмом с использованием тяжелого и стрелкового оружия здание Министерства обороны Афганистана в Кабуле, где шли переговоры министров обороны Афганистана и Франции с американскими генералами, были убиты 2 и ранены 7 афганских военнос-лужащих³²³.

21 апреля при подрыве на мине бронеавтомобиля погиб один и были ранены 9 французских военных. В этот же день при взрыве в центре Джелалабада погибли три и были ранены 6 преподавателей полицейской академии³²⁴. 22 апреля боевики сожгли на севере страны колонну бензовозов группы снабжений войск НАТО. 23 апреля талибы подвергли ракетному обстрелу военную базу НАТО на аэродроме Таринкот в провинции Урузган. В этот же день они сбили вертолет НАТО в провинции Каписа, а затем завязали бой с прибывшей на место падения вертолета поисковой группой³²⁵.

25 апреля из тюрьмы в Кандагаре через проделанный снаружи подкоп длиной 320 м сбежали около 540 заключенных, в том числе более ста полевых командиров и боевиков талибов³²⁶. 27 апреля в аэропорту Кабула афганский военный пилот Ахмад Гюль расстрелял девятерых американских военнослужащих НАТО³²⁷, причем талибы сразу объявили, что Гюль – член их движения, который давно искал возможность подобраться близко к оккупантам и им отомстить.

30 апреля движение «Талибан» объявило, что с 1 мая начинает свое «весеннее наступление» против войск НАТО, национальных служб безопасности и правительственных чиновников. В заявлении талибы советуют простым афганцам избегать мероприятий, проводимых правительством, и не находиться вблизи объектов войск коалиции, чтобы не пострадать в ходе планируемых нападений³²⁸. А 2 мая, после объявленного убийства бен Ладена, талибы заявили, что жестоко отомстят неверным за эту акцию.

В таких условиях подтверждение планов командования коалиции начать вывод войск из Афганистана большинство экспертов рассматривает как симптом очередного провала американской глобальной политики, завершающегося бегством. Нет сомнения, что такой исход многолетней войны (крупнейшее поражение «Большого шайтана», как называют США исламские радикалы, вослед за предыдущим поражением здесь же советского «Малого шайтана») вызовет в мировом исламе чрезвычайно мощный всплеск «победной» политической активности.

А поскольку в Афганистане эту активность «окормляют» именно талибы и «Аль-Каида», давно наладившие прочные коммуникации с исламскими радикалами в Ферганской долине и китайском Синьцзяне, уже ближайшим летом, когда откроются тропы через горные перевалы, вполне вероятны попытки «перебросить пламя исламских революций» в регионы постсоветских республик Средней Азии и Китая.

Пакистан

Смещение по инициативе США «ради установления демократии» правительства Первеза Мушаррафа, имевшего прочную поддержку в армии и спецслужбах, а также осторожно, но достаточно активно и продуманно боровшегося с радикальной исламской оппозицией и мятежными племенами, дестабилизировало и резко осложнило политическую ситуацию в Пакистане. Слабое (и, как утверждают эксперты, еще более коррумпированное, чем прежнее) правительство Али Зардари в отношении противостояния радикальной исламской угрозе оказалось гораздо менее дееспособно.

В результате у войск коалиции в Афганистане начали все чаще возникать как проблемы со снабжением (нападения боевиков на грузовые караваны на маршрутах доставки из Карачи в Афганистан), так и проблемы с прорывами боевиков из пакистанского Ва-зиристана в Афганистан.

Одновременно участившиеся удары американских беспилотни-ков по пакистанским базам исламских радикалов настраивают и элиту, и широкие массы населения в Пакистане все более антиамерикански – как потому, что являются грубейшими нарушениями суверенитета страны, так и потому, что значительная часть этих ударов «по ошибке» наносится по мирным гражданам.

Поворотным пунктом в этом обострении отношений между Исламабадом и Вашингтоном стал эксцесс 27 января 2011 г., когда американский гражданин Раймонд Дэвис на улице в Лахоре, увидев возле своей машины двух мотоциклистов-пакистанцев, застрелил их из пистолета, якобы подозревая, что они хотят его ограбить³²⁹.

Когда Дэвиса арестовали, выяснилось, что он, хотя и назвался сотрудником консульского отдела США, въехал в Пакистан по туристической визе. Причем у него при обыске нашли оружие, детальные карты районов и городов Пакистана, фотографии ряда медресе на границе с Афганистаном, в которых велась подготовка боевиков, а также мобильные телефоны, с которых недавно были сделаны звонки абонентам в Южный Вазиристан. Как объявили пакистанские власти, расследование, проведенное полицией и спецслужбами, обнаружило, что Дэвис так называемый «контрактник ЦРУ» и что он и его группа имели более 600 контактов с учащимися медресе в зоне пуштунских племен на границе с Афганистаном, особенно с террористами, принадлежащими к движению Талибан Пакистана.

Правительство Пакистана на требования США немедленно освободить Дэвиса и позволить ему выехать из страны ответило категорическим отказом. Особое массовое возмущение вызвал тот факт, что посольство США попыталось в качестве основания для этих требований «задним числом» оформить Дэвису дипломатический паспорт и что в итоге Дэвис все-таки был выпущен в США.

Это возмущение достигло апогея, когда в марте при очередном налете американских беспилотников на поселок на северо-западе страны погибли более 40 мирных жителей, пришедших на джиргу – собрание старейшин местных племен³³⁰.

Однако «каплей, переполнившей чашу», стало появление в начале апреля доклада Госдепа США Конгрессу, в котором утверждалось, что власти Пакистана не проявляют достаточной активности в борьбе против талибов и ликвидации на территории страны боевиков «Аль-Каиды». Поскольку в Пакистане после эксцесса с Дэвисом очень многие приобрели уверенность в том, что именно американская агентура занимается «подпиткой» талибов и «Аль-Каиды», после выхода указанного доклада руководство Объединенного разведуправления Пакистана ОРУП (бывшая Межведомственная разведка) заявило о «временном замораживании» своего взаимодействия с ЦРУ³³¹.

Причем сразу же после этого «разрыва» с американцами пакистанские войска провели успешную операцию против боевиков-талибов в приграничном с Афганистаном районе, уничтожив при воздушной поддержке вертолетов и самолетов 54 террориста и при этом потеряв всего трех военнослужащих³³² . И тем самым как бы показав, что «без сомнительной поддержки США и ЦРУ» война с террором получается гораздо лучше.

11 апреля «мирить» ОРУП с ЦРУ прилетел премьер Великобритании Дэвид Кэмерон в сопровождении глав военного ведомства и MI-6 Д.Ричардса и Дж.Соэрса. Кэмерон заверил, что «…будет усилена борьба, направленная на срыв активности террористических групп… Это означает, что экстремистская идеология, которая бросает нам вызов, требует укрепления сотрудничества между нашими разведывательными ведомствами»³³³. Но в это время Леон Панетта уже принимал в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли главу ОРУП Ахмада Шуджа Пашу³³⁴.

Будут ли успешными эти переговоры и насколько они способны восстановить отношения между Вашингтоном и Исламабадом, покажет будущее. Поскольку, как сообщила The New York Times, пакистанские разведчики потребовали от американцев ограничить использование боевых беспилотников, сократить масштабы разведо-пераций в Пакистане на 25–40%, а также убрать из страны 335 сотрудников ЦРУ³³⁵.

Пока же войска коалиции в Афганистане испытывают все больше трудностей со снабжением и материальной поддержкой, идущей транзитом через Пакистан (не случайно обращение НАТО к России и республикам Средней Азии с просьбой обеспечить альтернативный «северный» транзит для грузов коалиции).

23 апреля США дали Пакистану очередной повод для возмущения – боевые американские беспилотники ракетным ударом уничтожили в Северном Вазиристане 25 человек, в том числе двух женщин и трех детей³³⁶. В этот же день террорист-смертник взорвал себя возле машины главы местной милиции по борьбе с Талибаном Малика Хана, погибли сам Хан и четверо его сопровождавших, 5 человек были ранены³³⁷.

25 апреля неизвестные байкеры сожгли заживо в туристическом автобусе на стоянке у гостиницы в г. Стиби в Белуджистане 15 человек, включая женщин и детей. А 26 апреля в Карачи были взорваны еще два автобуса с военнослужащими ВМС Пакистана, погибли три человека, были ранены более тридцати³³⁸.

Одновременно «пакистанская улица» постепенно воодушевляется примером «арабских революций» и все более радикализуется в исламистском и антиамериканском векторе.

Новый и чрезвычайно мощный импульс этому процессу придала операция специальных сил США по уничтожению Усамы бен Ладена, проведенная 1 мая втайне от руководства Пакистана буквально в центре страны, в Абботтабаде недалеко от Карачи. По всему Пакистану после этой операции «вспухают» очень резкие и нарастающие по массовости акции протеста с типичными лозунгами «Смерть Америке» и сожжениями американского флага³³⁹. Причем, по оценкам ряда экспертов, этот процесс все глубже затрагивает армию.

А это уже сильно беспокоит очень и очень многих в мире. Только в марте–апреле 2011 г. армия Пакистана провела успешные испытания двух типов баллистических ракет малой дальности «Хатф-11» и «Хатф-9», способных нести ядерную боеголовку. А 30 апреля в Исламабаде объявили, что успешно проведено еще одно испытание – крылатой ракеты воздушного базирования «Хатф-8», которая способна нести ядерную боеголовку на дальность до 350 км, огибая неровности рельефа на сверхмалых высотах, недоступных для обнаружения наземными радарами³⁴⁰.

Перечисленное все более тревожит многих «близких и дальних соседей» Пакистана. Поскольку одновременно с исламской радикализацией армии в стране наращивается система внутривластных конфликтов между административной и судебной властью, армией и спецслужбами, и усиливается, в дополнение к проблемам во всегда мятежной «зоне племен», активность исламских радикалов в Панджабе, а также сепаратистов в Белуджистане и Синде.

Все, кто это наблюдает, понимают, насколько серьезные последствия, далеко выходящие за сугубо региональные рамки, может вызвать провоцируемое описанными процессами снижение системной устойчивости пакистанской государственности.

Судан

Судан находится под режимом международных санкций «за геноцид в Дарфуре», который был признан «международным сообществом» почти по такой же модели, как в Ливии, то есть с голоса оппозиции, правозащитников и западных СМИ, без серьезного объективного разбирательства. Это существенно усложнило социально-экономическую ситуацию в стране в условиях мирового повышения цен на продовольствие.

30 января в Хартуме прошла манифестация студентов университетов, требовавших отставки правительства, которую быстро разогнала полиция. Других крупных оппозиционных выступлений в стране на фоне «арабских революций» не происходило. Более того, президент Омар аль-Башир приветствовал «протест египетского народа против прогнившего режима Мубарака» на каирской площади Тах-рир, хотя при этом приказал в очередной раз «превентивно» арестовать своего бывшего союзника и председателя парламента, а ныне главного радикально-исламского оппонента Хасана ат-Тураби³⁴¹.

Однако острота внутриполитических сепаратистских конфликтов в Судане от этого никуда не исчезла.

Продолжается противостояние в Дарфуре, где в рамках так называемого «дохийского процесса примирения» кланово-племен-ные вожди нескольких «освободительных армий» борются (в том числе вооруженными методами) за власть и за будущую конфигурацию деления региона на провинции между своими племенами. Накал этой борьбы в последние месяцы резко усилился, поскольку правительство в связи с проблемами в Южном Судане вывело из региона значительную часть войск, а в Дарфур после разграбления складов оружия в Ливии мятежниками Киренаики начали поступать крупные партии вооружений и боеприпасов.

Гуманитарная катастрофа в Дарфуре при этом только усугубляется, поскольку находящаяся в лагерях беженцев под эгидой гуманитарной миссии ООН «ЮНАМИД» огромная масса людей неуклонно деградирует и криминализуется. В том числе занимается взаимными бандитскими налетами и похищениями сотрудников ООН с целью получения выкупа, а также фактически создает в лагерях собственные «администрацию и полицию» криминальных племенных авторитетов, управляющие распределением гуманитарной помощи, которые иногда просто не допускают в эти «временные города беженцев» официальных представителей ООН.

Еще более острая ситуация – в Южном Судане. Там на прошедшем в январе 2011 г. референдуме почти 100% участников проголосовало за независимость, окончательное объявление которой намечено на 9 июля³⁴². Однако до этого момента нужно решить несколько важнейших проблем:

– определиться с разделом нескольких «спорных» провинций на стыке Северного и Южного Судана (Абъей, Голубой Нил и Южный Кордофан) и вопросом о гражданстве населения частей разделенного Судана на переходный период;

– договориться о разделе доходов от экспорта добываемой в регионе нефти (в Южном Судане находится более 70% разведанной в стране нефти, около 6 млрд. барр.), а также о разделе госдолга;

– остановить начавшуюся сразу после референдума гражданскую войну между вооруженными формированиями политических сил и племен Юга.

Последнее, видимо, наиболее трудно. Дело в том, что одна из самых нефтеносных территорий региона, Абъей, является давней зоной соперничества между рядом племен, основными из которых являются негроиды динка и арабы миссерия. Причем политические руководители Юга в его столице Джубе уже за год до референдума начали созывать на территорию сотни тысяч динка, живущих и работающих на Севере. А центральная власть в Хартуме ответила строительством в Абъей множества поселков (как правило, вблизи нефтепромыслов) для кочевников-миссерия.

В начале марта за два дня боев между ополчениями миссерия и динка погибло более 70 человек³⁴³ . В эти же дни в южной провинции Джонглеи около 40 солдат южносуданской армии погибли в боях с мятежниками проигравшего выборы в этой провинции генерала Джорджа Атора. И в эти же дни более 70 человек погибли в боях между южносуданской армией и мятежниками в провинции Верхний Нил.

Правительство Южного Судана обвинило в провоцировании всех этих восстаний президента Судана Омара аль-Башира и 12 марта объявило, что приостанавливает переговоры с Хартумом о разделе страны³⁴⁴.

17 марта Джуба сообщила, что начались крупные боевые столкновения мятежников с регулярной армией в нефтяном районе Майом провинции Единство, а также в провинции Верхний Нил и что при этом убиты 70 боевиков и 35 солдат правительственных войск.

29 марта власти Джубы сообщили, что сразу несколько движений мятежников начали против правительственных войск «минную войну». А 30 марта командующий миссией ООН в Судане генерал Мосеса Оби заявил: миссия имеет доказательства того, что и Хартум, и Джуба поставляют оружие «дружественным» группировкам в Абъей и что обстановка в провинции «в любой момент может стать критической»³⁴⁵.

Однако многие эксперты считают, что эта ситуация уже стала «закритической», причем не только в штате Абъей. Мелкие стычки в Южном Судане между различными племенными группами и «осколками» Народной армии освобождения Судана (SPLA) происходят практически каждый день, крупные боестолкновения – не менее раза в неделю. Так, в бою в штате Эль-Вахда 20 апреля погибли 31 человек, несколько десятков были ранены. А только в течение следующей недели, до 27 апреля, в междуусобных боях в Южном Судане погибли еще более 180 человек³⁴⁶.

При этом основные акценты конфликта в апреле сместились в Южный Кордофан, где из-за конфликта между племенами Нуба и Миссерия были отложены прошлогодние выборы (они должны начаться 5 мая). Аранжировка выборной кампании – сожженные деревни и десятки жертв, в которых стороны обвиняют не только друг друга, но и «руку Хартума».

На таком вот фоне в Южном Судане возникла еще одна военно-политическая сила – группировка «Суданская армия освобождения народа» (САОН) во главе с одним из героев и ветеранов освободительной войны против Хартума, генералом Петером Яаком. Под политической программой САОН, которую П.Яак обнародовал 11 апреля (программа требует свергнуть президента Южного Судана Салву Киира и создать новое коалиционное правительство с участием всех партий), уже подписались несколько популярных генералов южносуданской армии и влиятельных политиков.

В результате с середины апреля южносуданская армия ведет боевые действия сразу с семью повстанческими группировками (три из них достаточно крупные и возглавляются влиятельными и популярными генералами), регулярно обвиняя в их создании Хартум³⁴⁷. Число жертв этой войны исчисляется, как минимум, несколькими сотнями человек. Причем с каждым днем становится все яснее, что дело не в «зловещей руке Хартума» (который, конечно же, использует в своих целях южносуданские распри), а в том, что нарастают межклановые конфликты внутри «стержневой» для новообразованного государства племенной группы Динка.

Одновременно между Хартумом и Джубой уже идут все более яростные споры о том, сохранится ли после раздела страны старый принцип распределения дохода от нефтеэкспорта 50/50% или же, как требует Южный Судан, он будет получать от него «львиную долю». Одновременно в Джубе заявляют, что планируют привлечь иностранные инвестиции для строительства на Белом Ниле серии гидроузлов для собственного обеспечения электроэнергией, а также для ее экспорта. Но это наверняка резко снизит сток Нила и в Судан, и в находящийся ниже по течению Египет, что катастрофически обострит и без того очень болезненную для Хартума и Каира проблему водного дефицита в этих пустынных странах. Особенно с учетом того, что аналогичные программы крупного гидростроительства на Голубом Ниле в ближайшее время планирует развернуть Эфиопия.

Наконец, еще одна «тектоническая подвижка» в регионе связана с тем, что Китай, который контролирует в Южном Судане почти половину нефтепромыслов и получает отсюда около 6% своего совокупного нефтяного импорта, уже обсуждает вопрос о прокладке альтернативы существующему нефтепроводу в Порт-Судан – трубы через Кению. Поскольку это может стать почти смертельным ударом по экономике Судана, то в Южном Судане и в Кении в случае попытки реализации такого проекта наверняка развернется очередная «нефтяная война», которая не может не затронуть (в силу «племенного родства» заинтересованных групп по обе стороны границ) южных соседей Судана, Уганду и ДРК, и способна спровоцировать здесь новые вооруженные конфликты.

Вполне возможная в ходе перечисленных процессов дестабилизация Судана неизбежно вновь выведет «на поверхность» традиционных радикально-исламских политических и властных оппонентов Омара аль-Башира из «Аль-Каиды», «Братьев-мусульман» и суфийских орденов. Наложившись на племенные войны и сепаратизм на Юге, Западе (Дарфур) и Востоке страны, а также на вполне вероятную исламскую радикализацию в Египте и Ливии, это не может не вызвать «домино» дестабилизации не только в глубоко исламизированном Чаде, но и в христианской Эфиопии.

В любом случае, описанные процессы в Судане, при их дальнейшем развитии, вполне способны разжечь новые крупные военно-террористические «пожары» в огромном (и перманентно конфликтном) регионе Африки.