Глава 7 Трудный путь домой

Абдул пришел в комнату Грега еще до рассвета, но Мортенсон не спал уже давно. Он боялся, что сегодня что-то может пойти не так. Грег открыл на стук дверь — перед ним стоял одноглазый портье и показывал безукоризненно начищенную обувь своего гостя.

Это были теннисные туфли Грега. Судя по всему, Абдул не один час потратил на то, чтобы превратить его потрепанные «найки» в нечто более респектабельное, что можно было бы носить с гордостью. Абдул и сам преобразился по такому случаю: его седая борода была выкрашена хной.

Мортенсон выпил чай, умылся холодной водой из стоявшего рядом ведра. (Куску мыла «Снега Тибета», который он выделил на эту неделю, пришел конец.) Сложил свои вещи — чемодан остался полупустым. Грег позволил Абдулу взвалить чемодан на плечо, зная, что если он попытается нести багаж сам, это вызовет взрыв негодования.

Мортенсон чувствовал, что Абдулу нравится его внешний вид. По этому случаю Грег согласился взять такси до базара Раджа. Черный «моррис» быстро понесся по спящим улицам города.

Даже в слабом свете уличных фонарей Абдул и Грег без труда нашли свой грузовик. Как и большинство «бедфордов» в Пакистане, он мало напоминал грузовики 40-х годов, которыми раньше была оснащена пакистанская армия. Большинство запчастей за эти годы меняли в местных мастерских — и не раз. Защитная краска давно скрылась под массой декоративных зеркал и металлической обвески. Каждый квадратный сантиметр не покрытой украшениями поверхности был раскрашен в стиле «диско», столь популярном в автомастерских Равалпинди. Яркие зеленые, золотые и алые разводы и арабески соответствовали духу исламского искусства, в котором запрещено изображать творения Аллаха. Но порой даже правоверный пакистанец не мог устоять перед соблазном изобразить на своей машине национального героя — крикетиста Имран Хана с битой, поднятой, как царский скипетр.

Мортенсон расплатился с таксистом и направился к гигантскому грузовику в поисках водителя. Ему не терпелось приступить к работе. Из-под грузовика раздавался могучий храп. Мортенсон опустился на колени и увидел, что под днищем подвешены гамаки, в которых спят трое мужчин.

Прежде чем Грег успел их разбудить, с минарета на дальней стороне рыночной площади раздался призыв к утренней молитве, да такой громкий, что поднял бы и мертвого. Водители проснулись, выбрались из гамаков, потянулись и закурили. Мортенсон с Абдулом опустились на колени и приготовились к ритуалу. Хотя у них не было воды, Абдул все же закатал штаны и выполнил символическое омовение. Грег последовал его примеру, потом сложил руки и склонился в утренней молитве. Абдул критически взглянул на него, но все же одобрительно кивнул. «Ну, — спросил Мортенсон, — похож я на пакистанца?»

Абдул стряхнул пыль с его лба. «Не на пакистанца, — ответил он. — Но если бы сказали, что ты босниец, я бы поверил».
* * *
Али с грузом леса приехал на встречу в безукоризненно чистых шароварах. Мортенсон поздоровался, открыл недавно купленный маленький черный блокнот и погрузился в вычисления. Оказалось, что он потратил больше двух третей имевшейся суммы. Осталось всего три тысячи на то, чтобы заплатить строителям, нанять джипы для перевозки стройматериалов в Корфе и жить самому, пока будет идти строительство.

ОСТАЛОСЬ ВСЕГО ТРИ ТЫСЯЧИ ДОЛЛАРОВ НА ТО, ЧТОБЫ ЗАПЛАТИТЬ СТРОИТЕЛЯМ, НАНЯТЬ ДЖИПЫ ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ СТРОЙМАТЕРИАЛОВ В КОРФЕ И ЖИТЬ САМОМУ, ПОКА БУДЕТ ИДТИ СТРОИТЕЛЬСТВО.

Полдюжины родственников Али быстро грузили пиломатериалы. Водители наблюдали за погрузкой. Мортенсон считал листы фанеры и проверял, чтобы они действительно были четырехслойными. На фанеру погрузили брус.

Ко времени, когда рыночную площадь осветило солнце, температура поднялась почти до 38°C. Торговцы с лязгом открывали металлические ставни и ворота своих магазинов. Среди толпы сновали носильщики, переносившие грузы на головах, и рикши. Появились мотоциклы, повозки, запряженные ослами. Прибыл грузовик, груженный мешками с цементом.

Погрузка шла полным ходом. Процессом руководил Абдул. Он громко называл каждый предмет, и Мортенсон вычеркивал строчки из своего списка. Грег с чувством удовлетворения наблюдал за тем, как уменьшается число незачеркнутых строчек. Вот уже загружены топоры и инструменты каменщиков, рядом лежит связка лопат…

К обеду вокруг их грузовика собралась толпа. По рынку разнесся слух о том, что неверный в коричневой одежде собирает стройматериалы, чтобы построить школу для мусульманских детей. Носильщикам приходилось пробираться между зеваками. Немалый рост Мортенсона и его огромные ноги вызывали всеобщее оживление и становились предметами соленых шуточек. Зрители спорили, откуда он вообще взялся. Чаще всего называли Боснию и Чечню — где же еще живут такие крупные мужчины? Грег уже достаточно хорошо владел урду, чтобы объяснить, что он — американец. Но местные жители, оценив его пропотевшую грязную одежду и смуглую кожу, не поверили в это.

Не хватало самых ценных предметов — плотницкого уровня и тяжелого отвеса. Мортенсон был уверен, что их доставили, но не мог найти в грузовике. Абдул энергично принялся за поиски. Он перекладывал в кузове мешки с цементом до тех пор, пока отвес и уровень не нашлись. Абдул завернул ценные предметы в тряпку и велел водителю всю дорогу до Скарду хранить их в кабине.

К вечеру погрузка была закончена. Мортенсон еще раз все тщательно проверил. Гора стройматериалов достигла высоты в несколько метров. Водители спешили закончить работу до темноты. Они накрыли кузов грузовика брезентом и надежно закрепили его толстыми веревками.

Мортенсон вылез из кузова, чтобы попрощаться с Абдулом. Толпа обступила Грега. Ему предлагали сигареты и мятые рупии для его школы. Водителю не терпелось уехать, он уже завел двигатель. Толпу окутал черный дизельный дым. Несмотря на шум и суету, Абдул оставался абсолютно спокойным. Он стоял и молился о благополучном путешествии, закрыв глаза и приложив руки к лицу. Он просил о том, чтобы Мортенсон благополучно добрался до места назначения. Его молитву прервал густой гудок грузовика.

Абдул открыл глаза и сжал большую ладонь Мортенсона обеими руками. Осмотрел своего нового друга с ног до головы. Сверкающие кроссовки к вечеру покрылись грязью и пылью. Печально выглядели и новые штаны. «Нет, ты не босниец, Грег-сахиб, — улыбнулся Абдул, хлопнув Мортенсона по спине. — Теперь ты настоящий пакистанец».

Мортенсон забрался в грузовик. Измученный Абдул стоял чуть поодаль. Грег помахал ему. Водитель тронулся. «Аллах Акбар! — закричали провожавшие. — Аллах Акбар!» Мортенсон поднял обе руки и махал до тех пор, пока ярко-рыжая борода друга не скрылась из глаз.
* * *
В кузове «бедфорда» Мортенсон несся на запад от Равалпинди. Водитель Мохаммед предложил ему сесть в душную кабину и подремать, но Грег не хотел упустить ни одной минуты своего путешествия. Он удобно расположился на мешках с цементом, устроив себе сиденье из брезента и охапок сена. Компанию ему составили белоснежные курицы, которых Мохаммед купил, чтобы продать в горах. Из открытых окон кабины грузовика доносилась резкая пенджабская музыка.

За окраиной города потянулась выжженная темная земля с редкими оазисами зелени. Вдали виднелись подножия Гималаев, таявшие в горячей дымке. Небольшие машины уступали дорогу могучему грузовику. При каждом гудке «бедфорда» они буквально шарахались на обочину. Увидев на дверце его кабины портрет Имран Хана с крикетной битой, водители радостно приветствовали Мохаммеда.

Мортенсон наконец успокоился. Грузовик ехал между табачными полями, мерцавшими зеленым светом, словно волнующееся под ветром тропическое море. После напряженной недели, проведенной в торговле и за подсчетом каждой рупии, Грег расслабился.

«Наверху было холодно и ветрено, — вспоминает Мортенсон. — Но мне не было холодно с самого приезда в Равалпинди. Я чувствовал себя царем на троне. Я понимал, что добился успеха. Я сидел на собственной школе. Я купил все необходимое и уложился в имеющуюся сумму. Даже Жан Эрни не смог бы меня ни в чем упрекнуть. Я думал, что через несколько недель школа будет построена, я смогу вернуться домой и решить, чем заняться дальше. Не помню, чтобы когда-нибудь испытывал подобное удовлетворение».

Мохаммед резко нажал на тормоза и съехал с дороги. Мортенсон с трудом удержал клетки с курами, чтобы те не свалились с грузовика. Он перегнулся через борт и на урду спросил, в чем дело. Мохаммед указал на небольшой белый минарет на краю табачного поля. Мужчины направились к мечети. В наступившей тишине Мортенсон отчетливо услышал призыв муэдзина, разносившийся в вечернем воздухе. Он и представить себе не мог, что водитель, недавно спешивший быстрее отправиться в путь, окажется настолько правоверным, чтобы остановиться ради вечерней молитвы. Но стало ясно, что он еще многого не понимает в жизни этой страны. Зато сейчас ему предоставлялась возможность преклонить колени и снова помолиться с новыми друзьями.

Неутомимая исследовательница Изабелла Берд (а столь отважная и упорная женщина могла появиться на свет только в викторианской Англии) поведала в своих книгах миру о трудностях путешествия из Индостана в Балтистан. Она совершила его в 1876 году. «Путешественник, который хочет добраться до гор, не сможет сделать этого в экипаже или повозке, — писала она. — Большую часть пути придется проделать пешком. Если путешественнику дорога его лошадь, то все крутые подъемы и спуски, которых немало на пути, он пройдет ногами. „Дороги“ строятся с огромным трудом, поскольку природа заставляет строителей следовать за собой и преодолевать узкие долины, овраги, ущелья и расщелины, уготовленные на пути. На протяжении многих километров такая „дорога“… представляет собой узкий карниз над ревущим потоком. Когда встречаются два каравана, один должен уступать другому и прижиматься к скалам. Такие ситуации очень опасны. Во время путешествия с караваном… груженый мул столкнул лошадь моего слуги в пропасть, и она утонула».

Каракорумское шоссе (ККШ), по которому с грозным ревом несся «бедфорд» Мортенсона, не шло ни в какое сравнение с теми «дорогами», по которым путешествовала экспедиция Берд. Шоссе начали прокладывать в 1958 году. Правительство независимого Пакистана хотело наладить транспортную связь с Китаем, своим союзником в борьбе с Индией. С тех пор строительство не прекращалось. Оно представляло одну из самых сложных инженерных задач, когда-либо стоявших перед людьми. Тянущееся по скалистому ущелью Инда ККШ стоило жизни многим рабочим: в среднем на каждые четыреста километров погибал один человек. Шоссе проложено в совершенно недоступной местности, поэтому пакистанским инженерам приходилось разбирать бульдозеры и перевозить их по частям на мулах, а потом собирать на месте. Пакистанская армия попыталась перевезти бульдозеры на тяжелом советском вертолете «МИ-17», но из-за сильного ветра машина в узком ущелье врезалась в скалу и упала в Инд. Все девять человек, находившиеся на борту, погибли.

Китайцы также были заинтересованы в строительстве ККШ. Они хотели получить дорогу к новому рынку сбыта в Центральной Азии, ослабить там советское влияние, а заодно и скрепить с Пакистаном стратегический союз против Индии. Поэтому в 1968 году они предложили профинансировать завершение 1300-километрового отрезка от Кашгара²⁸ на юго-западе Китая до Исламабада. Строительство «Дороги дружбы» продолжалось более десяти лет и завершилось в 1978 году, что стало неприятным сюрпризом для Индии.
* * *
Чем выше грузовик поднимался в горы, тем холоднее становилось. Мортенсон с головой закутался в шерстяное одеяло. Впервые он задумался над тем, успеет ли построить школу до морозов, но отогнал эту мысль. Улегся на охапку сена и заснул под мерный рокот двигателя грузовика.

При первом луче солнца его разбудил петух, сидевший в клетке над головой. За ночь Грег совсем окоченел. Кроме того, ему срочно нужно было в туалет. Он наклонился через борт, чтобы попросить водителя остановиться. «Мохаммед!» — крикнул он. И увидел, что они едут по краю глубокого скалистого ущелья, на дне которого стремительно неслась мутная река. Мортенсон огляделся. Они медленно двигались вдоль гранитной стены, отвесно поднимавшейся к небу. Грузовик въезжал на крутой подъем. На его вершине они чуть было не покатились назад, но Мохаммед вовремя переключил передачу и сумел удержать машину. Грег снова склонился за борт и увидел, что задние колеса грузовика остановились в сантиметрах тридцати от края обрыва. Мелкие камешки с шорохом срывались в бездну, пока Мохаммед управлялся с двигателем.

Мортенсон перекатился на прежнее место, чтобы не мешать водителю. Собираясь штурмовать К2, он был слишком поглощен своей целью, чтобы обращать внимание на дорогу вдоль Инда. А собравшись домой, с головой ушел в обдумывание планов сбора средств для школы. Теперь же, увидев неприступные горы и наблюдая за тем, как «бедфорд» пробирается по шоссе со скоростью 25 километров в час, понял, насколько надежно горы и ущелья отделяют Балтистан от остального мира.

Когда ущелье расширилось, они увидели деревню. В ней и остановились, чтобы позавтракать традиционными лепешками чапатти и черным сладким чаем с молоком и сахаром. После завтрака Мохаммед более настойчиво предложил Мортенсону перебраться в кабину, и Грег согласился.

В деревне водитель взял себе двух помощников. Грег уселся между ними и Мохаммедом. Невысокий Мохаммед с трудом доставал ногами до педалей. Его помощник, тот, что постарше, курил одну самокрутку с гашишем за другой, выдыхая дым прямо в лицо товарищу — молоденькому парнишке, у которого еще только пробивались усы.

Грузовик был разукрашен не только снаружи, но и внутри кабины. В ней повсюду посверкивали красные лампочки, висели резные кашмирские фигурки, фотографии кинозвезд Голливуда, десяток блестящих металлических колокольчиков. Тут же стоял букет пластмассовых цветов, в который Грег постоянно утыкался лицом при слишком резком торможении. «Мне казалось, что я попал в бордель на колесах, — вспоминает Мортенсон. — А тащились мы со скоростью гусеницы».

На самых крутых участках помощники Мохаммеда вылезали из грузовика и подкладывали большие камни под задние колеса. «Бедфорд» немного продвигался — камни перетаскивали следом. Этот «сизифов труд» продолжался до тех пор, пока дорога не становилась более пологой. Иногда на подъемах их обгоняли частные джипы. Один раз проехал автобус. Женщины-пассажирки замерли под пристальными мужскими взглядами.

За высокими горами, окружавшими долину, солнце скрывалось рано. К вечеру на дне ущелья становилось совсем темно. Огибая очередной поворот, Мохаммед резко нажал на тормоза: они чуть было не врезались в пассажирский автобус. Впереди образовалась настоящая пробка. Сотни джипов, автобусов и грузовиков стояли перед въездом на бетонный мост. Мохаммед и Мортенсон вылезли посмотреть, в чем дело.

Подойдя к мосту, поняли, что задержка связана вовсе не со столь характерными для ККШ камнепадами или лавинами. У моста стояли два десятка сурового вида бородатых мужчин в черных тюрбанах. Их гранатометы и «Калашниковы» были направлены в сторону небольшой группы пакистанских солдат. Солдаты оружие не доставали. «Плохо», — тихо сказал Мохаммед по-английски.

Один из бородатых мужчин опустил свой гранатомет и поманил к себе Мортенсона. Пропылившийся после двух дней пути американец, закутанный в шерстяное одеяло, был уверен в том, что выглядит точно так же, как обычный пакистанец.

В СВЕТЕ ФОНАРЯ ГРЕГ УВИДЕЛ, ЧТО ГЛАЗА У БОЕВИКА АБСОЛЮТНО СИНИЕ И ПОДВЕДЕНЫ СУРЬМОЙ. ЭТОТ ЧЕРНЫЙ КРАСИТЕЛЬ ИСПОЛЬЗУЮТ НАСТОЯЩИЕ ФАНАТИКИ, ВЫПУСКНИКИ ФУНДАМЕНТАЛИСТСКИХ МЕДРЕСЕ.

«Откуда? — спросил вооруженный человек. — Америка?» Он поднял газовый фонарь повыше и всмотрелся в лицо Мортенсона. В свете фонаря Грег увидел, что глаза у боевика абсолютно синие и подведены сурьмой. Этот черный краситель используют настоящие фанатики, выпускники фундаменталистских медресе. Судя по всему, у моста Грег столкнулся с солдатами движения Талибан, которое уже давно контролировало Афганистан.

«Да, Америка», — осторожно ответил Мортенсон.

«Америка — номер один!» — сказал боевик, опустил гранатомет, закурил и предложил сигарету Грегу. Тот не курил, но решил, что в этом случае отказываться не стоит. Не глядя в глаза боевиков и постоянно извиняясь, Мохаммед потянул Мортенсона в сторону и назад, к грузовику.

Они развели небольшой костер, под внимательным взглядом Имран Хана заварили чай и приготовились ночевать. Мохаммед пошел поговорить с другими водителями, застрявшими перед мостом. Боевики блокировали мост целый день. С военной базы за 35 километров отсюда прислали взвод солдат, чтобы разобраться, в чем дело.

Познания Мортенсона в урду были довольно ограниченными, и ему никак не удавалось правильно разобраться в ситуации. Но Грег понял, что они находятся возле деревни Дасу в регионе Когистан, самой неспокойной приграничной провинции Пакистана. Когистан был печально известен бандитскими вылазками. Правительству Исламабада никак не удавалось установить здесь реальный контроль. После событий 11 сентября Америка объявила настоящую войну движению Талибан. Банды боевиков и бойцы Аль-Каеды укрылись в удаленных скалистых долинах Когистана. Затеряться в этой неприступной глуши было легче легкого.

Боевики, блокировавшие мост, пришли из соседней долины. Они заявили, что правительство в Исламабаде отправило сюда подрядчика с миллионами рупий, предназначенных для строительства дорог в этом регионе, чтобы местные жители могли торговать лесом. Но подрядчик украл деньги и скрылся, ничего не сделав. Они будут блокировать Каракорумское шоссе до тех пор, пока он не вернется, чтобы повесить его прямо на этом мосту.

После чая с крекерами Грег и Мохаммед решили поспать. Несмотря на то что водитель предлагал ночевать в кабине, Мортенсон забрался на прежнее место в кузов. Окруженный спящими курами, он смотрел на суровых боевиков-пуштунов²⁹ на мосту, освещенном фонарями. Пакистанцы, прибывшие для переговоров, говорили на урду. Они казались представителями совершенно другого народа — изящные, стройные, в синих беретах, с туго затянутыми ремнями на тонких талиях. Не в первый раз Грег подумал о том, что Пакистан — это скорее идея, чем страна.

Он прилег на сено, уверенный в том, что не сможет заснуть, и открыл глаза уже днем. Его разбудила стрельба. Мортенсон вскочил и увидел красные, бессмысленные глаза кур. Пуштуны на мосту стреляли в воздух.

Затем он услышал рев двигателя «бедфорда» — из труб грузовика вырывался черный дым. Он наклонился к окну водителя. «Хорошо! — улыбаясь, крикнул ему Мохаммед. — Стреляют от радости, иншалла!» Он включил передачу.

Грузовик направился к мосту в длинной, пыльной череде ожидавших отправления машин. Мортенсон увидел пуштуна, который ночью угостил его сигаретой. Он и его друзья отчаянно палили в небо из автоматов и размахивали кулаками. Даже в армии Мортенсон не слышал такой стрельбы. Он не увидел повешенного подрядчика и предположил, что пуштуны получили какие-то обещания от солдат.

ДАЖЕ В АРМИИ МОРТЕНСОН НЕ СЛЫШАЛ ТАКОЙ СТРЕЛЬБЫ.

За мостом по мере продвижения грузовика по шоссе стены ущелья становились все выше. В конце концов над головой Грега осталась лишь узкая полоска неба, побелевшего от жары. Они продвигались по западным предгорьям пика Нанга Парбат. Высота этой горы составляет 7816 метров; по высоте среди величайших вершин мира она занимает девятое место и находится в западной части Гималаев. Мортенсон внимательно вгляделся в воды Инда. Ледниковые потоки с Нанга Парбат промыли узкие овраги и притащили в Инд покрытые лишайниками валуны. В грязно-коричневой реке альпийские воды выделялись яркой синевой.

Не доезжая самого населенного города Северного Пакистана, Гилгита, они свернули с Каракорумского шоссе. Дальше оно уходило в сторону Китая, к перевалу Хунджераб, расположенному на высоте 4730 метров. Грузовик Мортенсона направился вдоль Инда на восток к Скарду. Хотя становилось все холоднее, Мортенсона грели воспоминания о домашних очагах Корфе. Узкое ущелье, окруженное семитысячниками, которых было так много, что некоторые не имели названий, вело его в Балтистан. В этом затерянном мире Мортенсон чувствовал себя дома. Мутная река, текущая на дне ущелья, и безжалостное высокогорное солнце, освещавшее вершины гор, казались ему более родными и знакомыми, чем аккуратные бунгало Беркли. Американская одиссея, сложные отношения с Мариной, борьба за деньги, бессонные ночи в больнице — все это казалось Грегу пустым сном. Его место было здесь, среди ущелий и скал.

АМЕРИКАНСКАЯ ОДИССЕЯ, СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С МАРИНОЙ, БОРЬБА ЗА ДЕНЬГИ, БЕССОННЫЕ НОЧИ В БОЛЬНИЦЕ — ВСЕ ЭТО КАЗАЛОСЬ ГРЕГУ ПУСТЫМ СНОМ. ЕГО МЕСТО БЫЛО ЗДЕСЬ, СРЕДИ УЩЕЛИЙ И СКАЛ.

Двадцать лет назад то же ощущение охватило ирландскую медсестру Дервлу Мерфи. Такая же отчаянная путешественница, как Изабелла Берд, она пренебрегла советами более опытных людей, которые утверждали, что зимой Балтистан неприступен, и пересекла Каракорум верхом на лошади. С ней была пятилетняя дочь.

В своей книге «Там, где начинается Инд» многословная Мерфи теряется, пытаясь описать свое путешествие по ущелью, которым ехал Грег Мортенсон. Она просто не находит достойных слов.

«Ни одно из прилагательных, которыми обычно описывают горные ландшафты, здесь не подходит. Даже слово „живописный“ кажется комичным и бессмысленным. „Роскошный“, „величественный“ — и эти слова не передают атмосферу чудовищного ущелья, которое километр за километром становится все извилистее, ýже, темнее и глубже. Здесь нет ни травинки, ни кустика — ничего, что напоминало бы о существовании растительного мира. Только нефритово-зеленый Инд, порой скрывающийся под шапкой белой пены, смягчает серо-коричневую гамму скал, утесов и крутых склонов».

Продвигаясь по южному берегу Инда на лошади, Мерфи представляла себе, как страшно будет ехать по этой козьей тропе на грузовике. «Водитель должен быть фаталистом», — писала она, — «иначе ему никогда не набраться смелости, чтобы часами вести перегруженный, плохо сбалансированный и технически несовершенный джип по дороге, где одно неверное движение может закончиться головокружительным падением в Инд. Река нашла себе путь среди этих суровых и величественных гор, поэтому и у человека нет другого пути. Не пройдя по ущелью Инда, никогда не поймешь этого края. Единственный безопасный способ преодолеть ущелье — пешком».

Сидя в кузове перегруженного, плохо сбалансированного, но технически надежного «бедфорда», Мортенсон покачивался вместе с горой стройматериалов в опасной близости к краю пропасти. Грузовик медленно, но верно продвигался к своей цели. В тридцати метрах внизу показался проржавевший остов рухнувшего в пропасть автобуса. С завидной регулярностью попадались белые памятники «мученикам» — рабочим, погибшим на строительстве дороги. Благодаря тысячам пакистанских солдат дорога до Скарду со времен Мерфи заметно улучшилась. Это было необходимо для того, чтобы снабжать армию, ведущую войну с Индией. Но из-за камнепадов и лавин, из-за постоянно ухудшающегося качества дорожного покрытия и узости трассы здесь каждый год разбивались десятки машин.

Спустя десять лет, уже после событий 11 сентября, американцы часто спрашивали Мортенсона о тех опасностях, которые поджидали его в рассаднике терроризма. «Если бы я погиб в Пакистане, это случилось бы в дорожном происшествии, а не от бомбы или пули, — всегда отвечал он. — Главная опасность в этой стране поджидает на дорогах».

Мортенсон заметил, что, хотя уже спускался вечер, стало светлее. Узкое ущелье неожиданно расширилось, затем стены вообще исчезли. Впереди показались заснеженные горы, окружавшие долину Скарду. Стало ясно, что ущелье осталось позади. Оказавшись на просторе, Мохаммед прибавил скорость. Инд расслабился и превратился в мутную, широкую и спокойную реку. Бурые песчаные дюны вдоль его берегов грелись на вечернем солнце. Если бы не белоснежные пики, высившиеся вдали, можно было бы подумать, что находишься где-то в Саудовской Аравии.

На окраинах Скарду начинались абрикосовые сады и плантации грецкого ореха. Счастливый Мортенсон приветствовал мужчин в характерных белых шерстяных шапочках, те, улыбаясь, махали рукой в ответ. Дети бежали за грузовиком, довольные, что видят Имран Хана и необычного иностранца.

Именно о таком триумфальном возвращении Грег мечтал, когда садился писать первое из своих 580 писем. Он был уверен, что удача поджидает его за следующим поворотом.