знакомства. С
Бауэрманом я хорошо ладил, это точно, и мы заключили
сделку друг с другом, но юристы всегда все портили. Юристы
специализируются на том, чтобы все портить, заваривая кашу. А юристы
из числа лучших друзей?..
Бауэрман тем временем не делал ничего, чтобы успокоить меня. Он
сидел вытянувшись,
будто аршин проглотил, и любовался видами из окна.
Продолжая ехать в этой обстановке оглушающего молчания, я не
сводил глаз с дороги, размышляя об эксцентричной личности Бауэрмана,
которая оставляла отпечаток на всем, чем он занимался. Он всегда шел
против ветра. Всегда. Например, он был первым университетским
тренером в Америке,
сделавшим упор на отдыхе, придавая такое большое
значение восстановлению сил, как и самой работе. Но когда он тебя
понуждал что-то делать, то, парень, передышки от него не жди. Стратегия
Бауэрмана относительно бега на милю была простой. Набрать быстрый
темп на первых двух кругах, третий круг пробежать что есть сил, а затем
утроить скорость на четвертом. В его стратегии
было что-то от идеологии
дзен, потому что стратегия эта была невыполнимой. И тем не менее она
срабатывала. Бауэрман, как тренер, воспитал больше бегунов, сумевших
пробежать милю быстрее, чем за четыре минуты, чем кто-то еще. Когда-
либо. Я, однако, не стал одним из таких бегунов и в тот день спрашивал
себя, не случится
ли и на этот раз так, что я вновь не дотяну на этом
решающем последнем круге.
Мы застали Джакуа ожидающим нас на крыльце дома. Я и раньше
виделся с ним раза два на состязаниях по легкой атлетике, но мне никогда
не удавалось хорошенько разглядеть его. Хотя он и носил очки, и
приближался к среднему возрасту, его вид не вязался с моим
представлением о юристе. Он выглядел слишком крепким, слишком
хорошо скроенным.
Позднее я узнал, что, учась в средней школе, он был
звездой-тейлбеком
(игроком,
замыкавшим
линию
нападения,
в
американском футболе. —
Прим. пер.) и одним из лучших бегунов на
стометровке в колледже Помона. В нем по-прежнему были заметны
признаки спортивной силы, и она сразу проявилась в его рукопожатии.
«Бакару, — обратился он ко мне, хватая за рукав и увлекая в
гостиную, — утром я собирался надеть твои кроссовки, но вляпался ими в
коровью лепешку!»
День был типичным для января в Орегоне.
Помимо того что хлестал
дождь, буквально все было пронизано промозглой сыростью. Мы
расположились в креслах вокруг камина Джакуа, самого большого из всех
виденных мною, настолько большого, что в нем можно было бы зажарить
лося. Ревущие языки пламени охватывали несколько поленьев, каждый
размером с пожарный гидрант. Из боковой двери показалась жена Джакуа,
неся поднос с кружками горячего шоколада. Она спросила меня, не хочу ли
я взбитых сливок или зефира.
Спасибо, мэм, ни того, ни другого. Мой
голос прозвучал на две октавы выше обычного. Она склонила голову набок
и с жалостью посмотрела на меня.
Парень, они собираются с тебя живого
Достарыңызбен бөлісу: