Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

в  Эксетере.  В  лучшем  случае  это  приведет  их  в  бешенство.  В  худшем  —
они  свихнутся.  Если  они  сочтут  наш  бухгалтерский  мухлеж  законченным
предательством, они отвернутся от нас быстрее, чем банк, и в таком случае
мы лишимся бизнеса. Просто, как дважды два.
Мы говорили о том, чтобы спрятать от них фабрику. Но все, кто сидел
за столом, заявили, что в этом вопросе надо действовать в открытую. Как и
на  судебном  процессе  по  иску  к  «Оницуке»,  полное  раскрытие,  полная
прозрачность  —  единственно  верный  путь.  Это  имело  смысл  и
стратегически, и морально.
На  протяжении  всего  совещания  телефоны  звонили  не  переставая.
Кредиторы  со  всей  страны,  от  побережья  до  побережья,  пытались
выяснить,  что  происходит,  почему  наши  чеки  возвращались  банками  без
оплаты  и  отлетали  от  них,  как  мячи  во  время  Супербоула.  Особенно  два
кредитора были в ярости. Одного звали Биллом Шески — глава компании
«Бостонская  обувь».  Мы  задолжали  ему  кругленькую  сумму  в
полмиллиона  долларов,  и  он  хотел  уведомить  нас  в  том,  что  садится  на
самолет  и  летит  в  Орегон,  чтобы  вернуть  деньги.  Вторым  был  Билл
Манович,  руководитель  компании  «Мано  Интернэшнл»,  торговой
компании в Нью-Йорке. Ему мы задолжали сто тысяч долларов, и он тоже
летел в Орегон, чтобы заставить нас раскрыть карты и забрать свои деньги.
После  завершения  совещания  последним  уходил  я.  Подъехав  в
одиночку к своему дому, я, шатаясь, вышел из машины. За всю свою жизнь
я  много  раз  заканчивал  забеги  с  болью  в  ногах,  с  травмированными
коленями,  с  нулевой  энергией,  но  в  ту  ночь  я  совершенно  не  был  уверен,
хватит ли у меня сил доехать до дома.
Ито и Сумераги прибыли вовремя. В понедельник утром, ровно в 9.00,
они  подъехали  к  зданию.  На  каждом  был  темный  костюм  с  темным
галстуком,  у  каждого  в  руках  был  черный  портфель.  Я  вспомнил  все
фильмы, виденные мною про самураев, все книги, прочитанные мною про
ниндзя.  Вот  как  все  всегда  выглядело  перед  ритуальным  убийством
плохого сёгуна.
Они  прошли  прямо  через  наш  вестибюль,  вошли  в  конференц-зал  и
заняли  свои  места.  Без  лишних  слов  мы  выложили  перед  ними  свои
бухгалтерские  книги.  Сумераги  прикурил,  Ито  снял  колпачок  со  своей
авторучки.  Они  приступили  к  изучению.  Выстукивая  пальцами  по
калькуляторам, занося записи в свои блокноты, выпивая бездонные чашки
кофе и зеленого чая, они медленно, слой за слоем, снимали покров с наших
операций и проникали в их сердцевину.
Каждые четверть часа я входил и выходил, спрашивая, не нужно ли им

еще что-то. Они всегда отказывались.
Вскоре прибыл банковский аудитор, чтобы забрать все наши квитанции
о  получении  денежных  средств.  По  почте  действительно  пришел  чек  на
пятьдесят тысяч долларов от «Юнайтед Спортинг Гудс». Мы показали его
ему. Он как раз лежал на столе у Кэрол Филдс. Это был припозднившийся
чек,  который  привел  все  костяшки  домино  в  движение.  Этот  чек  плюс
обычные  ежедневные  приходные  квитанции  покрывали  наш  недостаток.
Банковский  аудитор  позвонил  в  «Юнайтед  Спортинг  Гудс»  в  Лос-
Анджелесе,  чтобы  деньги  со  счета  были  сняты  немедленно  и  переведены
на  счет  в  банке  Калифорнии.  Банк  в  Лос-Анджелесе  ответил  отказом.  На
расчетном счету «Юнайтед Спортинг Гудс» было недостаточно средств.
«Юнайтед Спортинг Гудс» тоже заигралась с «флоутом» (т. е. подсела
на «овердрафт». — Прим. пер.).
Уже ощущая начинавшуюся мучительную головную боль, я вернулся в
конференц-зал.  Я  учуял  это  в  воздухе.  Мы  подошли  к  роковому  моменту.
Склонившись  над  книгами  бухучета,  Ито  вдруг  осознал,  что  раскрылось
перед  его  глазами.  Он  отпрянул,  а  затем  вновь  впился  глазами  в
документы. Эксетер. Секретная фабрика. Затем я увидел, как в нем растет
осознание того, что его провели, как сосунка, и что он за все это заплатил.
Он  поднял  глаза  и  посмотрел  на  меня,  подавшись  вперед,  будто
спрашивая: это правда?
Я кивнул.
И вслед за этим… он улыбнулся. Это была лишь полуулыбка, похожая
на  ту,  что  появилась  у  него  на  лице  по  поводу  моего  мохерового  свитера,
но ею все было сказано.
Я  ответил  ему  своей  слабой  полуулыбкой,  и  этот  мимолетный,
бессловесный  обмен  мимикой  решил  бесчисленные  судьбы  и  будущее
огромного числа людей.
Далеко  за  полночь  Ито  и  Сумераги  все  еще  оставались  там,  все  еще
мудрили  над  калькуляторами  и  блокнотами.  Когда  же  они,  наконец,
уехали,  то,  прощаясь,  обещали  вернуться  рано  утром.  Я  поехал  домой  и
обнаружил,  что  Пенни  ждала  меня  и  не  ложилась  спать.  Мы
расположились  на  кухне,  чтобы  поговорить.  Я  ввел  ее  в  курс  последних
событий. Мы пришли к выводу, что «Ниссо» закончила свою аудиторскую
проверку; еще до обеда они выяснили все, что им надо было узнать. Далее
последовало  —  и  еще  последует  —  лишь  наказание.  «Не  позволяй  им
командовать тобой до такой степени!» — сказала Пенни.
«Ты  шутишь?  —  переспросил  я.  —  Да  сейчас  они  могут  командовать
мною, как им вздумается. Они — моя единственная надежда».

«Ну,  по  крайней  мере  больше  сюрпризов  не  предвидится»,  —  сказала
она.
«Да, — отвечал я. — больше уже выявлять нечего».
Ито  и  Сумераги  вернулись  на  следующее  утро  в  9.00  и  заняли  свои
места  в  конференц-зале.  Я  обошел  офис  и  всем  объявил:  «Почти  все
закончилось. Просто подождите. Еще недолго. Больше им нечего искать».
Вскоре после своего прибытия Сумераги встал, потянулся и сделал вид,
будто  хочет  выйти  перекурить.  Он  сделал  мне  знак.  Хочет  что-то
сказать?  Мы  прошли  по  коридору  к  моему  кабинету.  «Боюсь,  этот  аудит
хуже,  чем  вы  думаете»,  —  сказал  он.  «Что…  Почему?»  —  переспросил  я.
«Потому что, — сказал он, — я задерживал… Иногда я не сразу проводил
счета-фактуры». «То есть как?» — спросил я.
Подлец  Сумераги  объяснил,  что  он  переживал  из-за  нас  и  что  он
пытался  помочь  нам  в  решении  наших  проблем  с  кредитами,  запихивая
счета-фактуры  подальше  в  ящик  своего  стола.  Он  придерживал  их,  не
проводил их через свою бухгалтерию до тех пор, пока не был уверен, что у
нас  достаточно  наличных  средств  на  оплату,  что,  в  свою  очередь,
отражалось в бухгалтерских книгах «Ниссо», будто наш размер кредитной
задолженности  был  намного  меньше,  чем  был  на  самом  деле.  Другими
словами,  все  то  время,  когда  мы  настойчиво  стремились  вовремя  платить
«Ниссо», мы никогда вовремя это не делали, потому что Сумераги вовремя
не  выписывал  счета-фактуры,  думая,  что  так  помогает  нам.  «Плохо»,  —
сказал я, обращаясь к Сумераги. «Да, — сказал он, вновь закуривая «Лаки
Страйк», — плохо, Бак. Оченно-оченно плёхо».
Я провел его обратно в конференц-зал, и мы вместе все рассказали Ито,
который, разумеется, был потрясен. Вначале он заподозрил, что Сумераги
действовал, исполняя нашу волю. Я не мог его винить в этом. Преступный
сговор был бы самым логичным объяснением. На его месте я именно так и
подумал бы. Но Сумераги, который выглядел так, будто был готов упасть
ниц  перед  Ито,  жизнью  поклялся,  что  действовал  независимо,  занялся
самоуправством.
«Почему ты пошел на это?» — допытывался Ито.
«Потому  что  я  думаю,  что  «Блю  Риббон»  может  стать  очень
успешной,  —  сказал  Сумераги,  —  возможно,  вырастет  до  20  миллионов
долларов. Я много раз пожимать руки с мистером Стивом Префонтейном.
Я  пожимать  руки  с  мистером  Биллом  Бауэрманом.  Я  ходить  много  раз  на
игру  «Трэйл  Блэйзерс»  вместе  с  мистером  Филом  Найтом.  Я  даже
упаковывать  заказы  на  складе.  «Найк»  —  мой  бизнес-ребенок.  Всегда
приятно видеть, как растет твой бизнес-ребенок».

«Итак,  в  таком  случае,  —  сказал  Ито,  —  ты  скрывал  счета-фактуры,
потому  что…  тебе…  нравятся  эти  люди?»  Испытывая  глубокий  стыд,
Сумераги опустил голову. «Хай, — сказал он. — Хай».
Я представить не мог, как поступит Ито. Но я не мог далее оставаться с
ними,  чтобы  узнать  это.  Неожиданно  у  меня  возникла  другая  проблема.
Оба  моих  разгневанных  кредитора  только  что  приземлились  в  аэропорту.
Шески  из  «Бостонской  обуви»  и  Манович  из  «Мано  Интернэшнл»  уже
были на нашей земле, в Портленде, и направлялись к нам.
Я  быстро  собрал  всех  в  своем  кабинете  и  дал  им  последние
распоряжения.  «Ребята,  уровень  тревоги  —  красный.  Это  здание,  это
сооружение  площадью  четыре  тысячи  пятьсот  квадратных  метров  вот-вот
до  отказа  заполнится  людьми,  которым  мы  должны  деньги.  Чем  бы  мы
сегодня  не  были  заняты,  мы  не  можем  позволить  им  столкнуться  друг  с
другом. Плохо уже одно то, что мы им должны. Если их пути пересекутся в
вестибюле,  если  один  несчастный  кредитор  повстречается  с  другим
несчастным кредитором и если у них появится возможность сравнить свои
записи,  они  впадут  в  бредовое  состояние.  Они  сколотят  команду  и
сойдутся  на  том,  что  придумают  какой-нибудь  совместный  график
платежей! Что для нас будет означать Армагеддон».
Мы составили план. Мы назначили по человеку к каждому кредитору,
чтобы  постоянно  не  спускать  с  него  глаз,  сопровождая  его  даже  в  туалет.
Затем  мы  назначили  человека,  чтобы  координировать  все  действия,  как
авиадиспетчер, отвечающий за предотвращение столкновений самолетов, и
гарантировать,  что  кредиторы  со  своими  сопровождающими  постоянно
находятся далеко друг от друга. Я тем временем буду сновать из комнаты в
комнату, извиняясь с коленопреклонением за временное отсутствие.
Иногда  напряжение  становилось  невыносимым.  Иногда  все  походило
на  плохой  фильм  с  участием  комиков-братьев  Маркс.  В  конце  концов
каким-то  образом  это  сработало.  Ни  один  из  кредиторов  не  встретился  с
другими.  Оба  —  и  Шески,  и  Манович  —  покинули  в  тот  вечер  наше
здание, чувствуя себя увереннее и даже мурлыкая под нос что-то приятное
про «Блю Риббон».
Команда  «Ниссо»  уехала  пару  часов  после  этого.  К  тому  времени  Ито
признал, что Сумераги действовал в одностороннем порядке, пряча счета-
фактуры по собственной инициативе, без моего ведома. И он простил мне
мои  грехи,  включая  мою  секретную  фабрику.  «Существуют  куда  более
худшие вещи, — сказал он, — чем амбиции».
Оставалась одна проблема. И это была проблема с большой буквы. Все
остальное бледнело в сравнении с ней. ФБР.

На исходе следующего утра я с Хэйесом ехал в центр города. В машине
мы  почти  не  разговаривали  и  почти  молча  поднимались  в  лифте  в
представительство  «Ниссо».  Мы  встретились  с  Ито  в  его  приемной,  и  он
ничего  не  сказал.  Он  поклонился.  Мы  поклонились.  Затем  мы  втроем
спустились  в  лифте  на  первый  этаж  и  перешли  улицу.  Второй  раз  за
неделю  я  увидел  в  Ито  мифического  самурая,  умело  владеющим
послушным мечом, усыпанным драгоценными камнями. Но на этот раз он
готовился защищать… меня.
Если  б  только  мог  рассчитывать  на  его  защиту,  когда  меня  посадят  в
тюрьму.  Мы  вошли  в  Банк  Калифорнии  плечом  к  плечу  и  обратились  с
просьбой переговорить с Холландом. Секретарь в приемной сказала, чтобы
мы присели.
Прошло пять минут.
Десять.
Вышел Холланд. Он пожал руку Ито. Мне и Хэйесу он кивнул и провел
всех  в  конференц-зал  в  конце  коридора,  тот  же  самый  конференц-зал,  в
котором  он  несколько  дней  тому  назад  нанес  решающий  удар.  Холланд
сообщил,  что  к  нам  присоединятся  мистер  такой-то  и  мистер  имярек.  Мы
все сидели в тишине и ждали, когда когорта Холланда освободится из того
потайного  места,  где  ее  держали.  Наконец  они  пришли  и  сели  с  обеих
сторон  от  него.  Никто  не  был  уверен,  кому  начинать.  Это  была
окончательная  партия  с  высокими  ставками.  Только  тузы  или  что-то  еще
лучше.
Ито потер подбородок  и решил, что  начинать встречу ему.  И сразу же
пошел в бой. Всеми — гребаными — силами. «Господа, — сказал он, хотя
обращался только к Холланду, — насколько я понимаю, вы отказываетесь
в дальнейшем обслуживать счет «Блю Риббон»?»
Холланд кивнул: «Да, это так, мистер Ито».
«В таком случае, — сказал Ито, — «Ниссо» хотела бы выплатить долг
«Блю Риббон» — полностью».
Глаза у Холланда вылезли из орбит: «Полностью?..»
Ито  хмыкнул.  Я  сердито  посмотрел  на  Холланда.  Я  хотел  сказать:  это
хмыканье по-японски означает — «Ты что, не расслышал?»
«Да, — сказал Ито. — Какая сумма?»
Холланд  написал  цифру  на  своем  блокноте  и  пододвинул  его  к  Ито,
который  быстро  взглянул  на  то,  что  там  было  написано.  «Да,  —  сказал
Ито, — это то, что ваши люди уже сказали моим. А поэтому…» Он открыл
свой портфель, вытащил из него конверт и толчком послал его через стол
к Холланду: «Вот чек на всю сумму».

«Он будет сразу же депонирован завтра утром», — сказал тот.
«Он будет немедленно депонирован сегодня же», — сказал Ито.
Холланд, заикаясь, произнес: «О’кей, хорошо, сегодня».
Его когорта выглядела растерянно, в их глазах был ужас.
Ито развернулся в своем кресле, обвел их всех невидящим взглядом.
«Есть  еще  кое-что,  —  сказал  он.  —  Как  я  понимаю,  ваш  банк  ведет
переговоры  в  Сан-Франциско  о  том,  чтобы  стать  одним  из  банков
«Ниссо»?»
«Это так», — отвечал Холланд.
«Ага.  Должен  вам  сказать,  что  будет  пустой  тратой  времени
продолжать эти переговоры дальше».
«Вы уверены?» — спросил Холланд.
«Абсолютно».
Грядет Человек-ледышка.
Я скосил глаза на Хэйеса. Попробовал сдержать улыбку. Изо всех сил.
Не смог.
Затем  посмотрел  вправо  от  себя,  на  Холланда.  Все  можно  было
прочитать в его немигающих глазах. Он понимал, что банковские офицеры
переусердствовали.  Я  видел  в  тот  момент,  что  никакого  расследования
ФБР не будет. Он и его банк хотели, чтобы это дело было закрыто, ушло в
прошлое,  чтобы  с  ним  было  покончено.  Они  подло  обошлись  с  хорошим
клиентом, и они не хотели бы отвечать за свои действия.
Мы уже никогда вновь не услышим ни о них, ни о нем. Я посмотрел на
манекены,  сидящие  по  обе  стороны  от  Холланда.  «Господа,  —  сказал  я,
вставая.  —  Господа».  Иногда  на  языке  бизнеса  это  слово  означает:

жүктеу/скачать 1.74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: