Прошли века. Одно поколение сменялось другим, и так на протяжении многих, многих лет 225 со дня основания Нижней Омки и до нашего времени
жүктеу/скачать 1.45 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Архив наследства
- Хортицкий – Мирау
- Алексей Шпагин
Центр строитсяНынче там стрелковый тир – против универмага, ещё раньше стояла прокуратура, которая сгорела (подожгли специально). Но первой на том месте строилась типография – небольшое деревянное здание. Через два года редакцию и типографию перевели в саманное, более просторное. Нынешний дом печати стоит уже на четвёртом месте. К концу 1943, по существу, все учреждения уже отстроились. На двух – улицах, которые положили начало райцентру. Правда, нарсуд, прокуратура ещё в пятидесятых находились в старой деревне. Одновременно возводилось жильё. На эти цели использовался весь местный материал, но в основном глина, дёрн, жерди, ивняк и в скромных количествах дерево. Перевозились пустующие дома и из деревень, из них ставились скромные особнячки, которые всё-таки очень выделялись на фоне землянок, саманных изб. Были свой «копай-город» – землянки. В них ещё очень долго жили и после войны. Народ не роптал и не очень обращал внимание на условия – большинство населения ничего лучшего и не видело вокруг. Наоборот, они были благодарны и рады, что образовался район. Не так просто за каждой справкой, в больницу, по тысячам других нужд ездить, а больше ходить в Калачинск или Горьковское. Отягощало это председателей сельсоветов, колхозов, директоров совхозов. С созданием района особая острота проблемы была снята. По этой причине хозяйства оказывали всяческую помощь в становлении и развитии райцентра. Ну и, если откровенно, руководители района «подбадривали» более упрямых. Давали транспорт, людей, материалы.
На день организации района наследство по тем временам досталось удовлетворительное. Нужно учитывать, двух Советов Старомалиновского и Новотроицкого – тогда в границах не было. Имелось два маслозавода: Ачаирский и Беляшовский – строились до коллективизации товариществами в 1928 году. Две паровые мельницы – Соловецкая и Сидоровская и в Смирновке кустарный цех по выработке растительного масла. МТС – в единственном числе, но уже 26 марта 1941 года создаётся Нижнеомская. В её штате насчитывалось 18 комбайнёров, 38 трактористов, шесть бригадиров, два агронома, три механика, 14 слесарей всех профилей, пять шофёров. В этом же году создаётся РУС – шесть отделений связи: Ситниковское, Паутовское, Новоивановское, Некрасовское, Хомутинское, Соловецкое. Штат – 15 человек. В 1944 году монтируется коммутатор на 20 телефонов. Тогда в районе открылась одна средняя школа Нижнеомская, восемь – семилетних и 38 – начальных. Всего 47 школ. Мы уже упоминали часть председателей сельсоветов. Но не всех. На день организации района 12 исполкомов возглавили: Локтинский – Волков Кабурлинский – Мисник Беляшовский – Амелин Нижнеомский – Антипин Ачаирский – Адамов Хомутинский – Баженов Усть-горский – Федокин Епанчинский – Бредов Хортицкий – МирауСидоровский – Варфоломеев Соловецкий – Назарова Ситниковский – Бредов
Глава 6Пришла бедаРайон не успел ещё встать на ноги, не было у него для этого ни времени, ни кадров, – началась Великая Отечественная война. В первые же дни многие сотни мужчин уходят на фронт. Для этого мобилизовали весь наличный транспорт, подводы. Стоял жаркий сибирский июнь. Забегая вперед, скажем: всего было призвано из района 5393 человека. Из них отдали свою жизнь за Родину больше половины. Короче, каждый второй не вернулся. Но это имена, которые пропали без вести и нигде не значатся. По сей день живы вдовы, которые ждут мужей, дети – отцов, родственники – близких. Не умеем, не учили нас ценить человека. Это и больно. Подозрительность, шпиономания, классовые предрассудки дорого нам обошлись даже в тяжёлые годы войны. Без всяких известий о смерти в районе насчитывается 91 человек. Не на пьянке сгинули, поглотил фронт. Нет их в числе живых, однако не поднимается рука выбить их имена в числе погибших. Так кто же они? Мираж? Или предатели? Мы, фронтовики, не верим этому. Это тыловые выдумки особых органов. Да, были и предатели, но предательство надо доказать. Нет доказательств, а мёртвые постоять за себя не могут. Что, солдат виноват, что в 1941 году постоянно попадал в окружение, винтовкой отбивался от танка, чувствовал себя изгоем в глубоком тылу врага? Алексей ШпагинНапример, в числе таких находился командир бомбардировщика Алексей Ионович Шпагин. В августе 1943 года пришло в Рязанку письмо на имя его матери Марии Васильевны Шпагиной. Почерк незнакомый. Командир полка майор Качалей сообщал: ваш сын младший лейтенант А. И Шпагин не вернулся с членами экипажа с боевого задания. Более 20 лет мать ничего не знала о судьбе сына. И вот 24 сентября 1965 года районная газета {Горьковский район) «За коммунизм» пишет: «Герой проживает в вашем районе. Это было на оккупированной немцами территории в Брянской области Рогдинского района. Мне было тогда 13 лет. Точно не помню, в конце или начале 1942 года. Стоял жаркий полдень. На окраине деревни мы с подругами заметили в небе маленькую точку. Самолёт летел в сторону Сещи (название городка). «Наш!» - закричали мы, увидев на его крыльях звёзды. Вдруг появилась группа немецких самолётов. Наш ястребок смело пошел им навстречу. Вражеская эскадрилья рассыпалась. Завязался неравный бой. Ярким пламенем вспыхнул один, в землю врезался другой. Нам очень хотелось, чтобы наш звёздокрылый остался цел. Но силы были неравные. Он загорелся. И пошел вниз. В это время раскрывается парашют. Однако враги решили уничтожить и лётчика. На землю он опустился смертельно раненый: в лицо, живот. Когда мы подбежали, над ним уже склонился седобородый старик. Быстро воды, – скомандовал он, приподнимая с земли голову пилота. Тот дышал тяжело, порывисто. Скончался на наших глазах. Издалека послышался треск мотоцикла – немцы. Дедушка быстро вынул из кармана документы, отдал нам и приказал убираться, чтобы никто нас не увидел. Свёрток оказался у меня, а я – в овраге, заросшем бурьяном. Старика фашисты избили, с лётчика сняли одежду, сапоги, часы. Когда всё стихло, стала рассматривать документы, нашла письмо, оно было, хорошо помню, от сестры Нади. Пилота люди похоронили – одели во всё гражданское, на кладбище у деревни Красный Бор. Наверное, о его героической смерти не знают ни его боевые друзья, ни родные. Домой, видимо, пришло письмо – без вести пропавший. Документы лётчика я хранила дома, надеясь когда-нибудь передать в надёжные руки. Но деревню однажды сожгли оккупанты. Не уцелели и бумаги офицера. Почему не рассказала об этом эпизоде раньше? Столько пришлось пережить, что я не могла утверждать, что точно запомнила фамилию летчика. Вспоминала, но напрасно, а врать не хотелось».
жүктеу/скачать 1.45 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|