Прошли века. Одно поколение сменялось другим, и так на протяжении многих, многих лет 225 со дня основания Нижней Омки и до нашего времени

Погост у озера

Мы не смогли установить историю заселения Ситников – старых. К сожалению, деревни нет уже на карте района – её похоронили даже раньше Беляшово. Если кто едет из Нижней Омки в совхоз «Некрасовский» – единственный, где за 20 – 30 лет не стёрли с лица земли ни одной «неперспективной» – можно видеть по правую сторону на берегу озера, перед самой дамбой, погост. Это всё, что осталось от населённого пункта – прямой укор сыновьям и внукам, что покинули своё гнездовье. Только они ли виноваты, поставив на нём крест, хотя и просуществовало оно чуть не полтора века?

Немного дальше, кругом опаханного кладбища, горы перепревшего за десятилетия навоза, как и на месте любой порушенной деревни, большую часть которого вывезли на паровые поля и личные огороды. Так старинное село сослужило последнюю службу.

Вот что рассказывал старожил Я. И. Паховцев: село – ровесник Соловецка, Беляшово.

Что ж, из трёх осталось одно.

В годы «великого перелома» здесь раскулачили пятерых хозяев: И. Евстигнеева, Ф.Рагозина, И. Устюгова, П. Больших, В. Петрова. И сослали на Васюганье – «оттуда возврата уже нету». Очень символично и название колхоза «Путь Сталина». Именно этот путь обездолил и убил крестьянина. Председательствовал здесь долгие годы Г. П. Пашков. Длительное время находился и сельсовет, которым руководил И. И. Байшев. Позже Игнат Иванович возглавлял исполком Совета в Хортицах. Секретарствовала в Ситниках Мария Михайловна Кононова.

После укрупнения (1955) этого колхоза с имени Тельмана (как раз в Хортицах) жители покинули насиженные места и разъехались. Село умерло.

И ещё один факт для истории. В тридцатых годах здесь был убит уполномоченный – член КПСС с 1922 года Иван Иванович Паховцев. Как всё получилось, покрыто мраком, теперь и вовсе, пожалуй, ничего не узнаешь.

В те далекие годы (эти моменты старики отлично помнят) разливалось близ села много зарыбленных озёр и непроходимых болот – сейчас большинство из них летом пересыхают и являются отличными лугами для заготовки сена. Можно предположить, тогда Ситники так же прочно прикрывались, непроходимость от внешнего мира. В разливы, дождливые лета сообщались разве тропами. Их, к нашему удивлению, строго берегли, скрывали, держали в тайне. Зачем, можно только догадываться.

Зерно истины

В материалах районного музея сказано, что Стрижово возникло в 1812 году. Первыми его поселенцами были жители, пришедшие из Пустынного. Название же родилось от большой колонии стрижей, ежегодно селившихся в отвесных песчаных берегах Иртыша. Верно, село старинное. Это подтверждает старое-старое кладбище. Старики даже не помнят, когда на нём хоронили последнего стрижовца. Однако кресты, сработанные из сибирской лиственницы, ещё стояли до последнего времени, пусть и единичные. На одном читаем: Отрадное – фамилия.

Не помнят, естественно, старики, когда огородили свежий погост. Фёдор Степанович Манаков же поведал нам несколько иную историю. Его отец с двумя братьями приехали в Стрижово из Орловской губернии. По воспоминаниям старших, никакой деревни на месте Стрижово не существовало. Был небольшой заселок – 4 – 8 землянок. На другом берегу Иртыша проживал одинокий крестьянин по прозвищу или фамилии – Стрижик. Это и дало название населённому пункту.

Где искать зерно истины? Думается, вторая версия ближе, хотя утверждать этого никто не возьмётся, Почему не первая? Деревня стояла далеко от реки, пернатые не должны были мозолить глаза. Это важно. В таких случаях называют потому, что рядом. И по воспоминаниям стариков вначале оно имело совсем другое наименование – Кулагино.

Все три брата Манаковых прибыли в Сибирь холостяками – значит, ещё подростками, если учитывать, что заводили семьи молодые люди тогда рано – 17 – 18 лет считалось вполне зрелым возрастом. Факт, как говорят, имел место, так как жён пришлось сватать в Бещауле и Серебряном. Сам Фёдор Степанович родился в 1908 году в Стрижово, а его старший брат – уже в 1914 году принимал участие в первой мировой. Получается, что в Сибирь Манаковы прибыли в 1894 – 1895 годах.

Когда же образовалось Стрижово? Кстати, его теперь нет. Оказалось «неперспективным», а скорее всего, лишним для бывшего директора И. И. Шокуна и другой местной и районной власти. Если продолжить эту мысль, то стоит добавить, в Старомалиновском сельсовете, как ни в одном другом, похоронили всех больше деревень: Тунгуслы, Стрижово, Большой Куст, все сразу и не вспомнишь.

До коллективизации в Стрижово насчитывалось 90 домохозяйств – периферия. В 1930 организовался колхоз «10 лет Октября», председателем избрали Крутенёва. Деревня заштатная, а всё имела для жизни: ветряные мельницы, кустарное надомное производство, кузницу.

Через два десятка лет сельхозартель объединилась с бещаульским «Сибиряком», затем с «Большевиком».

Через десять становится отделением (фермой) совхоза «Новотроицкий», через четыре – «Берегового». Гоняли как шар на бильярдном столе. Догонялись: вместо ухоженной, расположенной среди берёзовых околков деревни – пустырь. Верно, был здесь самый упорный механизатор – лет пять жил одним оставшимся домом. Наконец, не выдержал – дали квартиру на центральной усадьбе.
Конец XIX столетья
Академик Н. М. Дружинин отмечал, что Сибирь почти не знала крепостного права, её население было относительно свободнее и независимее, чем в губерниях европейской части. В самом деле, закалённое в борьбе с природой, оно проявляло широкую инициативу, пользовалось богатствами окружающей природы, умело создавать себе лучшие условия существования, чем жители метрополии.

Несмотря на случавшийся произвол местной администрации, государственные крестьяне сибирских губерний выгодно выделялись своей хозяйственной обеспеченностью. По доходящим слухам, родственные связи прибывших переселенцев из Центральной России, естественно, не прерывались. Доходило о вольной жизни, богатых, плодородных и обширных землях, лесах, промыслах. Всё это ускорило освоение и территорий нашего района. Широкое заселение свободных угодий здесь началось в конце среднего века.

Уже в двадцатом здесь имелось 78 дворохозяйств, стояли ветряные мельницы, работала маслобойка. В годы коллективизации организовался колхоз «Новый свет», который возглавил Савельков. Теперь это отделение совхоза «Некрасовский». Уменьшилось подворий примерно на половину, а людей и того больше – особенно молодёжи.

Посёлок Теребиловский Серебрянской волости – 68 дворов, 205 душ мужского и 196 женского рода. Это по опросу в августе 1893 года. А начал он застраиваться всего на семь лет раньше на небольшой Красной речке, впадающей в Иртыш. Через год часть образовавших его курских переселенцев – неформальный инициатор мужик Сидоров – ушли из этой деревни и основали в десяти верстах посёлок Сидоров – Теребиловский. Ушли по необходимости – не хватало поблизости пахотных земель. Да и лидер был из предприимчивых, в Сибирь он пришёл где-то ещё в 1883 году в Исаковку (сегодня горьковский район, – где у него имелись родственники. Тут он от межевого инженера узнал об участке для переселенцев на Красной речке.

После долгих хлопот – бюрократами наша матушка-земля славилась всегда – по поручению своих единомышленников, он получил разрешение при помощи переселенческого чиновника занять этот участок. Даже выхлопотал ссуду осенью 1894 года, оторочку от уплаты податей и старой недоимки на три года. Позже льгота давалась только на два.

С 1885 в Теребиловку пришли две небольшие партии семей из Томского уезда – письмом Сидоров звал их на вольные земли. Некоторые оставались, другие отправлялись дальше. Особенно много ушло в неурожайные 1887 – 88 – 89 годы около 35 хозяйств. Однако обратно в Россию никто не возвратился. Кроме курских «великороссов», бывших однодворцев – так называли обедневших помещиков, четвертников – в посёлке проживало несколько семей из Пензы, одна из Воронежа.
В чужой монастырь
Из всех лучше устроились четвертники, благодаря накоплениям, принесённым с собою. Первое время большинство жило по квартирам, нанималось в работники, а после выданной ссуды 1884 – 88-го начали отстраиваться, более обеспеченные ставили бревенчатые избы. Кое-что осталось от тех построек в Сидоровке и сегодня, но очень мало. Нынешний крестьянин собственные дома заводит неохотно, надеется на двухквартирные совхозные. Село потеряло свою самобытность, опустело...

Тогда же люди оставались своей судьбой довольны, говорили: в Сибири хлеб и скотину даже в долг взять можно, много легче живётся, чем в России. Хотя старожилы, как известно из некоторых описаний, давали деньги, зерно под тяжёлые отработки. За шесть рублей – можно купить примерно две коровы – надо было накосить сто копен сена.

По затратам выходило 12 рублей. Стоимость лошади. Хотя особенно доверять таким фактам и сравнениям не всегда можно. Во-первых, никаких твёрдых расценок и цен никогда не было – действовали конъюнктурные соображения. Во-вторых, за 50 – 100 вёрст картина их могла резко меняться. Всё зависело от года: урожайный он или не очень, или совсем голодный. Ну и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тут можно сказать только одно: путь наших предков-сибиряков не был усыпан розами. Устраивались как могли, кому везло, кому – не очень.

При распределении участков не обошлось и без обычных мужицких распрей, главным образом из-за того, что новосёлам выделили не только вспаханные поля, но даже засеянные. Вернее, их часть. Как такое могло получиться, остаётся только догадываться. Можем предложить две версии: или чиновнику-землемеру хорошо заплатили вновь пробывшие, или старожилы незаконно прихватили для себя «лишку» на неотведённых им угодьях.

Стороны всё-таки нашли общий язык. Полюбовно договорились: хлеб убирает тот, кто его засеял, после этого передает землю законному владельцу. Не настаивали на немедленном вступлении во владение и «пришельцы», хотя имели юридические права – всё, что есть на участке, принадлежит его хозяину. Этот компромисс устраивал обе стороны. Положил начало дружбе, заключению браков. Да и другие заботы висели над крестьянином.

Ссыльные (варнаки) живут рядом – в семи верстах. И нет от них никакого покою – разоряют. В год крадут до 40 лошадей. Этак и по миру недолго пойти. Воровство стало ремеслом. Уведут коня, потом приходят за выкупом. Мол, знаю, где он спрятан, плати укажу место.

Конокрадов раньше били смертным боем – власти на самосуд закрывали глаза. Знали, мужик без лошади – нищий.
Приволье родное
Местность: лесостепная. Просторно, земли вдоволь. Одна деревня – пять дворов у Красной речки – основная за восемь вёрст – Сидоровка. Большая разрослась. На 56 изб вырыто 30 колодцев. Копали «миром», глубокие – со срубом обходился в 25 рублей, зато вода – сахар. Ближайшие пашни – за околицей, самые дальние – за восемь вёрст, сенокосы и того ближе, а вот красный лес возили за 120 верст. Но из него строили от достатку, а поначалу рубили из местной осины или берёзы – мощных стволов хватало.

Вслед за Сидоровым прибыли другие из Курской губернии. Среди них Данила Мартынович Баронов, отец которого как-то сказал ему: «Я женил тебя, дал надел (выделил из семьи), а дальше добывай хлеб насущный сам». На таком клочке сын прожить, конечно, не мог, а родитель по-другому поступить не умел – в семье одиннадцать детей. Дал совет: уезжай в Харьков, устраивайся на завод или ищи лучшей доли в Сибири.

Сын Мартына Баронова выбрал второй путь – завод ему не с руки. И вот пять семей Бароновых, с ними Гаврила Филиппович Якименко, Колпаковы – прибыли в неизвестные дали, построили землянки...

У Данилы Мартыновича что, ни год – ребёнок. Выжило и выросло – тоже одиннадцать, как и у отца. И пошла расселяться фамилия по Западной Сибири.

В 1905 в Сидоровке построили церковь. Быстро, видать, обжились, побагатели, не тянуло в другие места. Это видно и на таком примере. До коллективизации село росло, пожалуй, самым крупным в границах нашего района – 460 дворов, четыре улицы. Организовали здесь сразу две сельхозартели «Красная звезда» и «Новая жизнь», председатели – Турыгин и Егор Акимович Ворфоломеев. Здесь раньше работала паровая мельница, шесть ветряных, маслозавод, маслобойка.

Церковь сломали в 1937, затем начали рушить ветряки, в 1960 – разломали паровую. Параллельно стирались с лица земли не то что отдельные подворье – улицы. Люди разбредались кто только куда мог. Хорошо, если от деревни осталась десятая часть. Пожалуй, вряд ли. От двух улиц и бугры, где стояли дома, не сразу найдёшь. Оставшиеся сильно укоротились, где жили люди, иногда можно определить разве по мощным выжившим тополям, клёнам та акациям. И то редко.

Когда записали в совхоз (1957 год) сельсовет перевели в Петровку – деревня лучше сохранилась, затем в Ситники на центральную усадьбу совхоза «Некрасовки».
Денисовна – Коченёвка
Она стояла до недавних пор на правом берегу Омки между Антоновкой и Глухониколаевкой, через речку, напротив – Соловецк. Расположилась на так называемом Денисовом лугу – отсюда и получила название. Читатель, видимо, заметил, как много – бывших. Но давайте зададимся вопросом: почему рушились старые деревни, с которых, по существу, начиналась наша родословная? Правильно, не всё. Остались Соловецк, Хомутника, Нижняя Омка, им ничего не угрожает. Однако такие, как Пустынное, например, выживут ли, если там нет центральной усадьбы?

Думается, по той причине, что жил здесь народ предприимчивый, самостоятельный. Увидели, всё идет прахом: ломают церковь, мельницы, решили – добра не жди. И подались туда, где можно выжить, учить детей, иметь медицинскую помощь, как-то пристроиться. Оставались, кто не мог уехать по самым разным причинам, да те, кто и корней-то здесь никаких не имел, недавно поселился. Из европейской части и сейчас к нам едут немало, и своих перекати-поле хватает.

В новых деревнях, когда уже организовывали совхозы, мы их упоминали, набирались с бору – по сосенке. Люд разный, часто заезжий. Дали квартиру – большего ничего и не требуется. Согласны, поверхностное суждение, нужен глубокий анализ. Но что-то не слышно, чтобы кто-то собирался проводить такие исследования.

На день опроса в Денисовке (1893 год) насчитывалось 27 дворохозяйств, в том числе проживало две семьи ссыльных. Основана в 1886 году переселенцами из Уфимской губернии по ходатайству Леонида Лямова. Еще откуда? Откуда, например, здесь взялась фамилия Саранский. Саранск – столица какой автономной республики? Мордовской. Не оттуда ли и пошла эта фамилия в сибирских краях? Или от луговой луковицы – саранки? Вопросы, вопросы... И нет им ответа.

Каждый год к Денисовке шло подселение, и к 1920 в деревне уже обустроилось 60 дворохозяйств. Через десять – жители вошли в колхоз имени Калинина, который возглавил Семён Ильич Федюков. Длительное время после фронта здесь бригадирствовал Семён Прокопьевич Мочалов – 33 года, до ликвидации отделения (читай деревни) в 1978.

В начале тридцатых здесь действовали две ветряные мельницы, крупорушка, маслобойка. И опять парадокс. В каждой деревне была маслобойка, а то и две. Сегодня СССР завозит растительное масло. Завозит на валюту.

В 1950 денисовский колхоз укрупнили с антоновским «Борцом», вскоре и Антоновка стала всего-навсего отделением совхоза-гиганта «Нижнеомский», теперь же в им. П. Ильичёва осталось всего две деревни. Вот такая амплитуда – из крайности в крайность.

Трудно сегодня судить, на чьей совести Денисовка. В совхозе тогда директорствовал ныне покойный Алексей Васильевич Кныриков, да и райком с райисполкомом не надо было отстёгивать. Они правили и мнения людей, к сожалению, не спрашивали. Действовали по-другому: убирали центр отделения, потом школу, потом ФАП. Последний удар – ликвидировали фермы. Половина мужчин и все женщины остались без работы, а деревня без транспорта – не на чем дрова, сено, солому подвезти.

По адресу ссыльного

Отбыв ссылку в Соловецке, житель Полтавской губернии Павел Приходько вернулся на родину. Долгими украинскими вечерами он рассказывал родственникам, соседям, что видел. Кружилась голова от нарисованной картины. И прибавлял совсем немного их соотечественник: земли вволю, свободы хватает. Он советовал близким попробовать далёкого счастья.

В 1890 году (столетие назад) Афанасий Антонович Приходько, а с ним Моисей Антонович, Илья Антонович – всего их восемь братьев – и Макар Васильевич Приходько прибыли в Сибирь. Первый год прожили в Коченёвке. Землю им отвели ниже по реке – около озера Глухого. Так его прозвали из-за того, что располагалось оно полностью в плотных зарослях, пряталось за лесом, окружавшим его.

По озеру и престольному празднику Святого Николы и стало прозываться поселение – Глухониколаевка. Потом к украинцам стали подселяться люди из других губерний: Орловской, Курской, Рязанской. Расселялись от малороссов особняком, потом улицы, их окраины стали так и именоваться: орловская, курская, рязанская.

На язык Илья Антонович Приходько был остёр, как же, три года провел на позициях первой мировой. Под воздействием большевистской агитация началось брожение солдат. На одном из митингов, когда прибывший подполковник стал заигрывать с рядовым воинством, наш земляк спросил у него: ваше благородие, сколько у вас земли? Ответил: четыре сотни десятин.

– Выходит, я за вас и Керенского воюю, – возмутился солдат и обругал Временное правительство и тех, кто его поддерживает.

За дерзость был судим на общем сходе батальона, чем бы всё кончилось – неизвестно, но солдаты оправдали, хвалили за дерзость.

После ранения и госпиталя Илью Антоновича обмундировали в рваньё, а на ноги предложили лапти. Возмутился сибиряк и отправился босым. Встретился какой-то офицер, узнав в чём дело, пришел в бешенство. Вернулись к госпитальному начальству, которое стало разговаривать совсем по-другому с фронтовиком: дали сапоги и одели во все новое.

После установления Советской власти в Глухониколаевке образовался сельсовет – председателем избрали Богиня Титко, в 1930 создали колхоз «Красное знамя», потом разделили на три – имени Кирова и имени Ворошилова добавились к первому.

Тогда в деревне насчитывалось 360 подворий. Имелось шесть ветряных мельниц, маслозавод, крупорушка, прессы для получения растительного масла.

Колхозы жили вплоть до 1950 года, потом опять объединились в имени Кирова, ещё через одиннадцать лет Глухониколаевка стала отделением совхоза «Нижнеомский», потом имени П. Ильичёва. В феврале 1980 – центром «Прогресса».

В архивных материалах (в Калачинске) пришлось читать протокол собрания схода жителей Гухониколаевки о выселении отдельных граждан за срыв весенней полевой кампании. И такое было в жизни деревни. Чудили люди, а из-за самодурства отдельных «товарищей» Квас, Приходько были сосланы на Васюганье.

Есть и такая страница истории села. При колхозной, потом совхозной жизни тракторную бригаду возглавлял Я. Я. Хромон. Она многие годы считалась лучшей в области. И вот на удивление всех сельчан о Якове Яковлевиче издаётся брошюра Омским книжным издательством. В ней, в частности, отмечалось, что Я. Я. Хромов был одним из первых «тысячников», то есть столько за год доводил выработку в переводе на «мягкую пахоту» – сейчас эталонные гектары – пятнадцатисильным трактором.

Глухониколаевка – родина Героя Советского Союза Ивана Воронкова.

жүктеу/скачать 1.45 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: