Совершенные отражения друг друга

В одном месте, и я не скажу вам, где это было, протекала первая жизнь создания мужского рода и женщины, и это было началом их существования и понижения вибраций их творческого выражения с целью дальнейшей эволюции. Я дам вам имя. Имя существовало и до сих пор существует, даже до этого дня. И эти двое, о которых я говорю, были не более чем двумя созданиями в многоликой массе тысяч таких же созданий, оказавшихся в то время на этом плане, поскольку пять — как вы называете это число — рас, отличавшихся по цвету кожи и культуре, появились одновременно. Вот так все было, и они, воистину, сами выбрали для себя землю красных песков.

Так вот, имя создания было Дюваль-Дебра. Эти два имени обозначают единство одного, который из дома, называемого Дюваль-Дебра Баду, где «Баду» означает «Бог», породил сущность Дюваля-Дебры. Одна из частей Дюваля-Дебры была мужчиной по полу, представляя собой, что называется, электрический ток положительного заряда в понимании вашей науки. И в своем теле он сотворил подобие грудей и утробы, но оставил для себя, что называется, эрекцию и возможность извержения семени, которое покоится у него в районе поясницы.

Когда божественное семя — которое все узнают однажды в назначенный час — было даровано, из Дюваля-Дебры был сотворено тем же Богом создание, которое было названо Дебра-Дюваль и было женщиной - человеком с утробой, человеком-утробой — женщиной высшей сущности. Утроба не имела в себе семени, а только то, что называется яйцеклеткой, и оплодотворить яйцеклетку должно было семя, сокровище, хранимое в пояснице мужчины.

Дебра-Дюваль определенно была и остается половинкой создания Дюваль-Дебра, поскольку в ней есть человеческая утроба и она обладает тем, что ваша наука называет отрицательным зарядом. Так вот, в своем творении она была не меньше, чем Дюваль-Дебра, являясь усовершенствованным его продолжением*.

Так вот, Бог может сеять Бога, только если Бог разделит себя, чтобы явиться. В жизни их существа все им было доступно, но со временем мыслительных процессов, с помощью которых они поддерживали свое творение, стало не хватать, поскольку в ходе понижения вибраций вспышка света от созерцания стала более плотной и творчество для них стало труднее. Но все еще сохраняется частица их первоначальной божественности, их первой жизни на Терре, когда они были столь могущественны, взращивая чистую мысль. Дюваль-Дебра, увидев Дебру-Дюваль, решил, что она неоспоримо прекрасна.

Глаза — это удивительная, удивительная мысль, поскольку они способны оценивать форму плотной материи более низкой вибрации. Они обладают способностью оценить завершенность мысли, на каком бы уровне она ни материализовалась в видимой форме. А как насчет красоты и цвета? Почему именно синий, а не какой-либо другой цвет? Синий сам по себе является мощным электрическим потоком, и он испускает сияние цвета в свой электрический заряд, чтобы можно было увидеть, вообразить синий цвет в его глубинах и оттенках, и он производит воздействие, что называется, электрическим световым цилиндром в ходе соответствующих мыслительных процессов. Синий позволяет оценить мысль через видимый образ ее электрического потока больше, чем другие цвета вне спектра, включая цвета от темно-синего до коричневых оттенков, темного эбонитового и до глубочайшего черного. Он охватил широкий спектр недоступных деталей в образах, создаваемых светом, дал вибрационное понимание цвета.

Дюваль посмотрел в глаза Дебры в их первую встречу, посмотрел на создание с восхищением и восторгом. Он не мог представить себе ни одно создание, даже в абсолютном совершенстве, которое могло бы быть милее, поскольку глаза ее, постоянно меняющие цвет, переходящий от оттенков синего в белоснежный, были удивительны. Дюваль полюбил их, и все же он не знал и не понимал действие любви. Когда он посмотрел на бледность завершенной телесной плоти, он вспомнил бледность и сияние света в его переливах и разнообразных оттенках, напоминающих сливочный крем. И на ее лбу и скулах вспыхнул розовый оттенок, а губы ее стали малинового цвета, мягкие и сочные.

И хотя цветовой спектр на Терре не способен отразить совершенство мысли, возвышенной мысли, и включает лишь те цвета, которые обладают самой плотной свето-цветовой вибрацией, больше ничто его не пленило. Посмотрев на четко очерченную бровь — прикоснувшись, он почувствовал ее влажность — и на плотные, удивительные ресницы, обрамлявшие прекрасный контур глаза, он прикоснулся к ним. И он посмотрел на подбородок, который имел впадинку посередине, и на горло, которое было подобно твердой колонне из мрамора, и на плечи, так нежно и в то же время так смело очерченные, и на руки, которые украшали их и отходили от них так плавно и двигались так свободно и беспрепятственно в том месте, где они становились частью плеча. И он взял ее руку и опустился по ней до запястья, и увидел, что оно двигается. И он посмотрел на изящные пальцы со складочками кожи и ногти, как они сейчас называются, у их окончания, и на поверхности ногтя он увидел отражение румянца, пылавшего на ее щеках. И он нашел это изысканным. Изысканным.

Дюваль продолжал смотреть на ее тело и обнаружил, что груди ее были теплыми, податливыми, упругими и выдающимися вперед, и самый легкий оттенок розового лишь подчеркивал их красоту, и он посчитал их прекрасными. И ниже того места, где располагались груди, он обнаружил очаровательное творение, которое более всего бьется в унисон с сердцем его души, — ее талию, прекрасно обтянутую кожей, так что она ускользала от глаза и притягивала его одновременно. Он восхищался этим созданием, его красотой, нежностью и цветом.

И он опустил взгляд ниже по ее ногам и бедрам. И тогда, в начале творения ему показалось милым, что ее бедра были продолжением ее тела, и они были гладкими и безупречными. И он нашел сгиб в ноге. И с обратной стороны этого сгиба он увидел небольшую ямочку. И он обнаружил, что самой твердой частью ноги этого создания было колено. И он провел рукой по икре вниз до изящно устроенной, округленной и еще более стройной части ноги, называемой лодыжкой, и там он обнаружил твердую материю и провел рукой дальше, вниз и вверх по ступне. И он посмотрел на красоту костей, которые были заботливо выращены, чтобы удерживать стопу в правильном положении, и были обтянуты драгоценной плотью до самых пальцев, где еще в одном ногте он увидел отражение румянца на ее щеках.

Когда Дебра повернулась к нему, глядевшему на нее в изумлении, она увидела волосы Дюваля, которые были подобны осени в самых ярких ее красках, и она подумала, что они прекрасны. И когда она всмотрелась в его волосы и увидела, что цветом они напоминают осень, она обнаружила, что ее собственные волосы были такими же. И когда она начала осматривать Дюваля, она увидела красоту тех же глаз, какие были у нее, хотя она никогда прежде их не видела, и твердо очерченный нос, удлиненный и с крупными ноздрями, что позволяло ему вдыхать много воздуха. И она увидела, как его ноздри расширяются. Она взглянула на изогнутые, твердые, выразительные и крупные губы, вписанные в картину лица над линией подбородка, изогнутого и широкого, расположенного над удлиненной шеей, и плечами, широкими и округлыми. И она увидела руки, крупные, сильные и прекрасные. На руках была та же осень, что И на его голове, — но на руках волоски аккуратно запивались, образуя одинаково совершенные ряды. И она увидела руку, широкую, длинную, красивую, совершенную, с ногтями на ее окончаниях, как будто бы к ней прикоснулось нечто удивительное, сделав ее конечным результатом творения формы. И грудь его была широка, и на груди, где располагается сердце, были соски, которыми обладала и она, более плоские, миловидные и прекрасные. И от груди, которая вздымалась при каждом вздохе расширяющихся ноздрей, она опустила взгляд ниже, к талии и бедрам, которые размером были меньше, чем ее, и обладали в месте своего разделения чудесным творением, где покоилось сокровище, дарующее надежду на грядущие столетия. И она посмотрела на его мускулистые бедра, которые переходили в колени, широкие и твердые, а далее в крепкие икры, за которыми следовали ступни, широкие и длинные, способные выдержать величину создания по имени Дюваль в его совершенной форме.

Они пристально смотрели друг на друга, и то, что они видели, было истинным отражением друг друга. И каждый своим искусным способом создал свое тело по величайшему замыслу, чтобы в человеческом суще-ствовании сделать возможным обмен между Богом и человеком на плане, который после долгого ожидания теперь был готов, потому что каждый теперь обладал совершенством телесной формы, чтобы сотворить через нее семя для будущих поколений.

А где была любовь? Никто и никогда с готовностью не согласится овладеть каким-либо предметом, предварительно не поразмышляв о нем, поскольку невозможно в полной мере владеть и по-настоящему наслаждаться чем-либо, не познав это с помощью созерцательной мысли. Так, когда те двое созерцали красоту друг друга, миловидность своих созданий, и прикосновение друг к другу было осязаемым и явным, между ними вспыхнул огонь, в лоне и в утробе. И мысль, сотворенная и переданная через совершенное отражение друг другу, была явлена в первых робких актах соития Дюваля-Дебры, Дебры-Дюваля — когда они соединились и через желание явилась удивительная творческая сила, которой они теперь стали в своем совершенном единстве, — мысль соединиться, быть вместе и родить семя, передав его из сокровищницы в пояснице в чудесную яйцеклетку в гнезде грядущей истории внутри у Дебры.

Страсть, страстная любовь к тому, что было создано в пылу страсти, чтобы сохранить пламенную суть мысли, — это часть процесса творения, совершаемого через любовь и ее проявление в акте соития. И в момент зачатия, выйдя из тела Дюваля, появилось чудесное семя. И извергнув его из себя через свое внешнее продолжение, красноречиво выражаясь, Дюваль посмотрел в глаза Дебры и увидел в них себя. И Дебра посмотрела в глаза Дюваля и влюбилась в его образ. И семя, которое вышло и наполнило яйцеклетку, стало совершенным образом, который они увидели друг в друге. И вот, из места, называемого «Атриум Констант» появился еще один Бог, который теперь ожидал своей очереди, чтобы спуститься сюда через акт соития и стать человеком, рожденным на этом плане Терры. Когда посох Дюваля обессилел, он лег рядом со своей прекрасной женщиной, и его прекрасная женщина лежала рядом с ним. И Дюваль, учась всецело любить себя, любил все, что он видел в Дебре, и Дебра чувствовала то же самое. Все было ясно тогда. Так начался союз двух, которые принадлежали друг другу. И силы света, воистину, создали себя в наслаждении воплощенной силой, называемой материей, чтобы дать начало новой жизни.

В этой жизни, когда все превратилось в одно громадное производство, когда сама мысль, творимая Де-брой и Дювалем, стала ремеслом, на Земле стала формироваться индустрия производства и законы труда в ней. И когда Дюваль увлекся процессами творения В том месте, которое называется рынком, между всеми Богами в их разделении друг с другом начался обмен и все обрело стоимость. Так началось существование, по сути своей, рынка идеалов, которые производились и использовались для обмена друг с другом.

В этой первой жизни, в которой участвовало множество сознаний, из благословенной утробы и гнезда будущего, из утробы создания Дебры, явилось существо по имени Ариус. Ариус, принадлежавший к, что называется, положительному полу, явился в этой жизни, своей первой жизни, и он решил спуститься из Атриума Констант, чтобы ее испытать. Решившись на это, он стал величайшим среди высших братьев, и через акт творения на первом плане, через сотворение любви и видение друг в друге одной и той же сущности, он стал воплощением еще одного Бога. Он стал отрадой для сердца Дюваля и Дебры и вошел в их жизнь, и о нем заботилась Дебра и держала его рядом со своей душой. Глаза Дюваля все время были наполнены любовью, полной достоинства и удивления, и он был рад испытать дружбу с другим братом, другим Богом и пребывать с ним в мире.

Когда Ариус немного вырос, а торговля и обмен на рынке идей стали массовыми, священный соревновательный Дух Богов распространился повсюду, среди всех, кто был там, и вскоре один Бог мог добиться успеха, превзойдя другого. И вскоре свет, что называется, топливо, стал представлять собой важный объект торговли и стал великой наукой. Он регулярно использовался на этом плане для кратковременных путешествий с целью перенесения объектов из одного места в другое.

И в ходе этого процесса в своей жизни Дюваль завел дружбу с другими Богами и членами их семей. И вскоре они сплотились, объединенные своей торговлей. И в этот период, когда он стал проводить много времени вдали от Дебры, в сознании Дюваля появилось желание получить больше знаний, и он размышлял о том, как воплотить эту мысль в более продуктивной и равной окружающим форме, поскольку остальные уже осуществляли ее довольно успешно. И в нем появилось чувство превосходства, явного отделения от Дебры, поскольку он гораздо больше интересовался и был увлечен состязанием со своими возлюбленными братьями в том месте, которое очень разумно было названо рынком.

И Дебра позвала его, распахнув объятия и протянув к нему руки, к зеркальному отражению своего существа, чтобы излить ему свою любовь, чтобы обнять его, чтобы быть частью первого существа своего первого мужчины. А Дюваль, увлеченный творческими мыслями, отдалился от своей возлюбленной Дебры, и вскоре решил, что он главный, кто может давать и брать. Когда такое его отношение стало очевидным, оно стало проявляться во всем. И когда все узнали, что равенство в их отношениях нарушено и отношения между ними уже иные, тогда, воистину, родилось разделение, печальная ошибка, поскольку в своей жизни Дюваль превознес себя, постоянно стремясь стать чем-то большим. И этим он отделил себя от нежной любви Дебры, которая была занята своей задачей, состоявшей в том, чтобы растить и узнавать создание по имени Ариус, самого выдающегося Бога, и делить с ним все.

И тогда, именно в то беспокойное время, родилось чувство, которое хотя и было чистым в своей сути, но все же разделило равных возлюбленных и стало опасным в, что называется, ошибочной зоне. И там, в ходе экспериментов мощный свет, Дюваль, направил свето-вой поток к отражателю света, чтобы выровнять его в соответствии с определенным углом искривления. И вот, он задал своему зеркалу, или отражателю, неверный угол, и когда световой луч был выпущен и отражен обратно, Дюваль оказался на его пути. И он был пронзен светом более быстрым и сильным, чем любой меч или взрыв, который вы можете себе представить. И тело было умерщвлено, поскольку оно оказалось близко от созданного им самим творения, и теперь рядом со своим собственным творением тело умерло, поскольку оно было сильно повреждено.

Вот так создание Дюваль познало свою первую смерть на Терре, и в ходе торговли на рынке он по ошибке забыл, как был рожден. И все же тело Дюваля, хотя и мертвое, не являлось насмешкой над Духом и душой своего существа, которые подарили ему доверчивое выражение влажных глаз и свое чудесное присутствие в его существе. Это тело было подхвачено потоком и унесено в вакуум. Поток нес тело до тех пор, пока он не прекратился, и по окончании путешествия он разместил тело в неподвижном состоянии и в правильном положении, которое есть с севера на юг. И пока он лежал в таком положении, он взглянул и со своего места отчетливо увидел Атриум Констант. Он увидел своих возлюбленных братьев, которые наблюдали за ним. И когда он перевернулся, чтобы понять, откуда он пришел, он увидел свое тело, отсутствие тела, и он увидел Дебру. И он хотел подойти к Дебре, но она не узнала его. И он приблизился к Ариусу, чей смех заглушал ветер. Дюваль пытался снова и снова. Никто его не слышал.

И он вспомнил своих друзей, и, выпрямившись, он встал и пытался их звать, но не мог. И хотя они смотрели на него, у них на лицах не было печали или сожаления, а скорее у них было оценивающее выражение, я бы сказал. И ему не удалось привлечь их внимание, а Де-бра, которая любила существо своего существа, своего мужа, как это называется, познала слезы и печаль, и она звала его: «Существо моего существа, синий моего синего, тело моего тела, семя не рожденное, где ты, Дюваль?» И смерть тела стала самым ужасающим опытом для Дебры, которая привязалась к своему идеалу и оплакивала тело своего драгоценного Дюваля, думая, что только его семя — то семя, которое появилось во времена, когда чудовища пожирали друг друга, и было необходимо обеспечить продолжение жизни, — могло стать Ариусом. Она не знала. Она раньше никогда не была на этом плане. И вот, Дюваль не мог ни поговорить со своей возлюбленной, ни обратиться за помощью к своим братьям. Он был в полном смятении. Он оказался в Пустоте, сотворенной из чувства превосходства, которое всегда будет умалять более совершенные чувства. Теперь он даже не мог отправиться на земной план или вознестись обратно к своему братству, поскольку он испытал чувство превосходства над другими, посчитав свое мышление грандиознее и значительнее, и об этом он теперь безуспешно пытался рассказать своей возлюбленной, переживая это чувство уже в меньшей степени.

Второй шанс — реинкарнация

Через созерцательную мысль, удивительное движение, он обрел понимание того, что нужно делать, чтобы все исправить. Он выступил с воззванием в Атриуме и попросил всех предоставить ему возможность и шанс . сделать все заново. Он сказал, что забвение в Пустоте больше не должно существовать и что разделения быть не должно также. И он обратился к ним: «Остановите, остановите свое творение и не входите в свет Ариуса. Позвольте мне совершить обмен с моим сыном, кото-рым я могу стать вновь и изменить к лучшему все то, что я сделал, сотворив разделение».

И имея добрые сердца, которые познали много трудностей, Боги согласились. И когда было получено согласие, провозгласили общую волю, и Дюваль стал ярким светом возлюбленного сына, рожденного от Ариуса. Ариус, оказавшись в человеческой форме, учился движениям паха, поясницы, познавал красоту своего существа, и он нашел обворожительную деву. Дева эта была подобна Луне в своей красоте и бледности кожи, и она мало-помалу открывала ему свою красоту. Он попал в сети ее чар и вскоре полюбил эту Чародейку и уже не мог без нее жить. И Ариус, побуждаемый своим возлюбленным отцом, нашел себе совершенную пару, совершенную красоту, которую он, Ариус, полюбил больше всего на свете, и он полюбил себя в ее существе.

Я не буду вам сейчас рассказывать о величественной красоте Чародейки. Я оставлю это для другого раза. О ее красоте забыли женщины, и о ее привлекательности забыли женщины. О ее чистой красоте забыли женщины. И поэтому, когда Луна появляется во всей своей славе, и она сияет на вашем небосводе, и бледный свет ее пленяет, и когда приходит время ей покинуть вас, посмотрите на то, что остается в ночном воздухе после ее ухода. Вы увидите воду. Это слезы Чародейки. Никто не желает расставаться с такой красотой, и все же каждый должен жить в предвкушении прихода более великого света. Итак, это была история пленительной девы и Ариуса. Они соединились, и Ариус объявил, что Чародейка была его высшим желанием и совершенным творением. И они через тот же акт, что совершили Дюваль и Дебра, познали друг друга и свою чудесную красоту друг в друге и проявили ее. И мысль стала хрупким существом, заключенным в бесконечную форму, и это должно было стать Дювалем. Дюваль никогда не был ребенком. Дюваль не был зачат. Дюваль пришел в восторг и высоко оценил возможность стать частью творения другого существа, его законченной сутью. Так он мог познать, что значит делиться с другими, что значит творить вместе. Он стал ребенком. И когда Чародейка забрала свой свет и больше его не было, ее живот сильно раздался от семени и плода. И пока она отдавала одну частицу своего света за другой живот ее становился все больше и больше. И вот, через процесс рождения Дебра дала Дювалю жизнь в удивительном теле. И он появился, мастера, чтобы стать ча-стью того, что он любил, чтобы пройти путь заново, чтобы не отделить себя вновь, став отличным от остальных, чтобы не было разделения, но чтобы он был их частью. И он явился из утробы Чародейки, юное дитя.

У этого молодого создания в вашем нынешнем понимании была бабушка по имени Дебра. И маленький мальчик любил свою бабушку, любил свою мать, Чародейку, и любил Ариуса, своего чудесного сына-отца. И он относился к ним всем одинаково. Он любил свою бабушку и уважал ее, и все же она не знала, что он Дюваль. И он отвечал ей добротой и дарил ей радость и ликование сердца, и он всегда прислушивался к ее мудрости и знанию о рынке и творении и охотно учился у нее.

И когда бабушка покинула этот план, он вырос в жизни и стал частью индустрии производства, существом, которое оценивало справедливость и равенство во всех обменах и вносило, что называется, равновесие. Он, отмеченный за свое равное ко всем отношение, долго рос в годах, и пока он взрослел в годах, он никого не приводил в свою постель и никому не заглядывал глубоко в глаза, чтобы увидеть в них себя, поскольку главной его заботой было равновесие.

Возвращение первой любви и рождение ревности

Настал день, когда Дюваль пришел в так называемый коллектум на рыночной площади, где все собирались, чтобы оценить идеалы совершенства и рассмотреть возможность обмена и взаимообмена лучшими идеями. Он встретил одно милое создание. Это милое создание, которое было девочкой в возрасте, который сегодня вы бы назвали четырнадцатью годами, шло туда, чтобы оценить идею и мысль о предстоящем замужестве ее тела с кем-либо, кто стал бы совершенным для ее существа. Эту мысль ей предстояло оценить.

И воистину, когда он заглянул ей в глаза, он как будто посмотрел в глаза себе и в ее глазах увидел себя. И юная женщина, чьи волосы были уже не цвета осени и специй, а цвета солнца, пристально посмотрела в ответ в глаза Дювалю и увидела в них себя. И вот, его возлюбленная Дебра вновь пришла к нему, и все же он не знал, откуда она пришла. И оба они нашли друг друга через, что называется, процессы мышления Дебры и вновь пришли друг к другу в этой жизни. И через восхитительный акт соития и любви они родили дитя, дали жизнь дочери, чудесному созданию, свету во всей своей красоте. И Дюваль был пленен этим отражением своей любви к Дебре и тем образом, который они сотворили.

Она была еще прекраснее, чем Чародейка. Она была прекраснее, чем Дебра. Она была возвышенным творением совершенной любви, которая была найдена вновь.

Цвет волос у маленькой девочки был темнее красок ночи, и когда они падали ей на плечи, вьющиеся локоны свободно и в беспорядке разлетались в стороны и были подобны шелку. И когда она поднимала свою чудесную голову, они мягко опускались на ее мраморные плечи. И глаза этого создания были цвета моря, которого вы не видели, и синий цвет их был так глубок, что в них можно было утонуть, и тот, кому довелось в них заглянуть, ничего другого уже не видел.

И маленькая девочка, которая теперь был изящной женщиной, в глазах своего отца была совершенством. И радостью для него было совершенство милой дочери, и он любил ее существо, и любил существо Дебры, и его радовал рост этого прекрасного создания. И она достигла возраста, что называется, четырнадцати лет, и пришло женское время, когда для нее наступил сезон крови. Ее груди налились, ее щеки покрылись румянцем, глаза наполнились удивлением и духом приключений, и Дюваль знал, что пришло время его возлюбленной дочери познать себя и мысль о муже ее существа. Когда Дюваль пришел сюда, он прежде не испытывал жара ревности, как это случилось с ним на этот раз. И вот, исполнившись ревности, он захотел присвоить дочь себе, не желая, чтобы она выходила замуж, а желая лишь, чтобы она оставалась частью его с Деброй жизни. И дочь, маленькая девочка, чьи волосы были подобны полуночи, а глаза напоминали синее море, рассмеялась в лицо своему возлюбленному отцу и поняла, что он человек страсти, и решила найти такого же страстного мужчину для себя. Так она и сделала.

Дюваль проклял этого человека, и это было первое проклятие, которое он узнал. И он объявил, что мужчина никогда не должен забирать дочь из дома Дюваля и они должны жить там все вместе. И великолепный Бог, который полюбил прекрасное дитя, уже приго

овил царство для своего чудесного создания и от-лонил великодушное предложение. Дюваль в своей рости стал угрожать, что не позволит забрать дочь з своего дома, и схватил нежную руку дочери и по-янул ее назад. Дочь, посмотрев отцу в глаза, испытала, как когда-то испытали Константы, волну нового чувства и была напугана, растеряна и сбита с толку. Но она мягко отняла руку отца от своей нежной руки и сказала: «Отец, и о мое желание. Это тот, кому я принадлежу. Это моя жизнь». Молодая женщина повернулась к своему возлюбленному мужчине и покинула общество Дюваля и его дом со всей его пышностью, а Дюваль зарыдал. Сердце его было опечалено, и он гадал, увидит ли вновь несравненную красоту Дебры? И он плакал и ненавидел и презирал того человека, который забрал у него его сокровище. Дебра, прекрасная Дебра, она поняла страстную любовь своего мужа, но не гнев своего отца, и она умоляла его успокоиться, умоляла его так не горевать. А он все рыдал и рыдал.

Эта история — она правдива. И те создания, о которых я упоминал в этой удивительной истории, все настоящие, и все они жили когда-то, как я и сказал. Дюваль-Дебра находится здесь, в этой аудитории. Дебра здесь, в этой аудитории. И чарующая дева здесь в аудитории, а Ариус — он ожидает меня в другой земле.

И вот одна деталь истории, которую вы услышали, о Дебре-Дювале и Дювале-Дебре, первых Богах — они начали совершать соитие для того, чтобы позволить человеку с седьмого уровня спуститься на этот план, но это происходило в иной сфере. Творение шло также и там. Земля была не единственной, так же как и Малина. Но на Малине было положено начало, что называется, разбросу суждений — от любви до ненависти, от силы до подчинения, как бы вы это ни назвали. И формировались новые тела. Боги на тот момент были, воистину, телами света. Тела света вибрировали с разной интенсивностью и могли принимать различные формы, поскольку уже была сотворена растительность, животные и все остальное.

Боги также продолжали экспериментировать с жизнью или уровнями жизни и материи на других планах. Плеяды, как вы их называете, стали первым домом Богини-Голубки и всех ее сестер и всех ее братьев, истинных Богов. И там Малина, это создание, продвинулась в своей эволюции дальше всего, нежели в этом образе, который вы знаете.

Представители Богов в человеческой форме

Это история об отношении человека к совершенной любви и о том, сколь ограниченной он ее сделал. Поэтому, когда Дюваль вернулся снова и посчитал себя еще более совершенным в своем чувстве превосходства над Деброй, он по ошибке позволил ревности и властности по отношению к своей прекрасной дочери завладеть собой. Не то чтобы он владел ее душой, но она была частью его творения, и он забыл о независимости ее божественной природы, которая была в ней.

Когда Дюваль, сын Ариуса и Чародейки, умер, прожив долгую жизнь, он, обуреваемый мрачными чувствами — плакал ли он? — мастера, он сделал так, что ему снова удалось прийти сюда. И он был вынужден долго ждать, пока не умерли все, даже его возлюбленная дочь, посредством действия мысли и случая. И его история продолжалась дальше,«и не окончена она и поныне. Сделал ли он себя лучше? Он искренне старался, и все же он позволил себе сумасбродно увлечься ничтожными иллюзиями, которые не искажают момент, а хоронят его в давно забытых временах, чтобы однажды, неопределенном будущем, он вновь напомнил о себе, Его жизнь стала прямым следствием ограниченного желания, возникшего у него на этом плане. Дюваль-Дебра умирал; он пережил смерть несколько тысяч еще тридцать раз. И если все человеческие чувства можно объединить в одно целое, состоящее из ревно-сти, ненависти, зависти, воинственности, презрения, осуждения, и если все, что добавляло им достоверно-совершалось во имя того, что называется любовью, то только представьте — человеку пришлось умереть десять тысяч и тридцать раз в объятиях этих иллюзий и ложных чувств, чтобы стать созвучным уровню совершенной любви и божественности, вернуться в Атриум и, пройдя через Атриум, соединиться с мыслью Отца-Истока, вечного, возлюбленного света.

Дочери — их создают не в ваших лонах и утробах. Вы через обмен любовью или желанием, как бы вы это ни назвали, предоставляете возможность великому Богу прийти сюда и завершить все, что он сотворил, усовершенствовать себя или стать светом мира. Но вы не имеете власти над его Духом. И никогда не будете иметь. Чтобы расстаться с ней, вы были вместе на протяжении эонов вашего времени, одну жизнь за другой. Вы никогда не теряли себя. Дюваль никогда не терял свою дочь. Она в последующих жизнях становилась его матерью, его сестрой, его бабушкой, его дедушкой, его врагом из чувства одержимости, его другом, его правителем, его слугой, его господином и его товарищем. Вы никогда ничего не теряете.

Если вы любите свободно, вы получаете все, включая возможность различить Бога в себе, в себе — в том, кто, познав иллюзии и пределы ограниченной мысли во всей ее красоте, вернул это знание обратно Богу. Вы всегда будете Богом, это правда. Вы всегда будете Истоком. Научные методы, позволяющие стать вами, еще не изобретены, и все же вы неустанно разрушаете свою жизнь, и через горечь своего существования вы постоянно будете развиваться и совершенствоваться в попытке стать лучше. Вам не нужно стараться стать лучше; вы и так лучше. И в этом вся разница, я вас уверяю.

И вот, история эта продолжалась дальше, вплоть до момента Сейчас. Момент Сейчас — вот что должно быть исполнено в совершенстве. Если вы когда-либо из любопытства размышляли над своим наследием, то знайте, что вашими предками никогда не были обезьяны. Вашим предком никогда не был невежественный человек. Ваше наследие, возлюбленные мастера, ведет свою историю от Богов. И их первые потомки на этом плане были прекрасны. Подарите себе возможность с безукоризненным терпением, позабыв о времени, поразмышлять о своих суждениях, поразмышлять о своих решениях, чтобы в самых точных и красноречивых выражениях дать оценку своему отношению и своим чувствам к окружающим, чтобы со всей мудростью решить для себя, стоит ли один момент одержимости и власти десяти тысяч и тридцати жизней. Если стоит, перед вами целая вечность — наслаждайтесь.

Я — Рамта Просветленный. Поразмышляйте над тем, что я дал вам, над моментами, что называется, изысканной речи и учитесь у них. У вас есть миллионы книг, как они называются, рассказывающих об этом предмете бесконечно. Я дал вам возможность задуматься об этом без всяких усилий. Будьте в мире, храните тепло своих сердец и пребывайте в хорошем расположении духа. Это пора вашего перерождения. Давайте будем этому в высшей степени рады.