Рассел Хоуп Роббинс

С другой стороны, гражданские законодательства, принятые после 900г., карали знахарство или белую магию отлучением от церкви с последующей передачей для казни в руки светских властей. И эта церковная точка зрения постепенно стала превалировать. Жан Винсент (около 1475г.) писал, что те, кто использовал травы для лечения заболеваний, поступали так, потому что имели тайный или явный сговор с дьяволом.

Так, Джилли Дункан из Норт-Бервика в 1590г. была заподозрена в колдовстве, потому что лечила «всех, кого беспокоили или причиняли боли различные недуги или немощи». Фактически теологи стали смотреть на «добрую ведьму» как на «чудовище еще более отвратительное и ужасное», чем злая ведьма. /Теркине писал в 1608г.:

«Если дети, друзья или скот человека поражены слабостью или странными мучениям от некоего редкого или неизвестного заболевания, человек этот первым делом вспоминает или узнает, нет ли поблизости знахаря или знахарки, а затем посылает либо направляется к ним за помощью... И излеченные таким образом не могут сказать вместе с Давидом: «Господь помог мне», а должны сказать: «Дьявол помог мне», поскольку он излечил его. И этих ведьм тоже учитывает закон Моисея».

Теркине продолжает:

«Хотя во многих отношениях ведьмы были полезны и не причиняли вреда, а, напротив, вылечили многих, однако, поскольку они отреклись от Господа нашего и связали себя службой с врагами Господа и Его церкви, — смерть их удел, справедливо назначенный Богом: они не должны жить».

Все английские авторитеты, верившие в существование «добрых» ведьм и обычно консультировавшиеся с ними, если врач оказывался бессилен, все равно выступали с их непримиримым осуждением. Фуллер в «Holy ana Profane State» писал: «Белые и черные [ведьмы] в равной степени виновны, поскольку одинаково вступают в соглашения с Дьяволом»; и Гиффорд в «Dialogue» (1593) утверждал, что белые ведьмы «должны быть искоренены, чтобы другие увидели это и ужаснулись».

Коттон Мазер, как это явствует из его проповеди в Бостоне в 1689г., полагал, что добрых ведьм не существует, и нет «ни одной, которая совершает добро, ни одной».

Бергернская мошенница

Множество мужчин и женщин было умерщвлено благодаря показаниям детей, и убийцы пользовались большей славой, чем казненные. Примерно 100 лет спустя после суда над Уорбойскими ведьмами в Англии, в 1697г. в Шотландии состоялся аналогичный суд над рейнфреширскими ведьмами. Ко времени, когда мания преследования ведьм в Англии уже выдохлась, 11-летняя Кристина Шоу, третий ребенок Джона Шоу, помещика из Бергерна, что близ Пейсли, в Рейнфрешире, обвинила 21 человека, 7 из которых были сожжены у столба. Признаки истерии и преступные намерения этой «мошенницы из Бергерна», как ее назвал Хуго Арнот в 1785г., явно напоминали вызвавшие менее тяжкие последствия действия американских граждан — Детей Гудвина или Маргарет Рулл, которые принесли дурную славу Коттону Мазеру в 1693г. Как и они, Кристина Шоу слышала об одержимых детях; в этой местности еще сохранились воспоминания о Дженет Дуглас, околдовавшей сэра Джорджа Максвелла всего 20 лет назад.

17 августа 1696г., в понедельник, маленькая Кристина увидела «молодую, хорошо сложенную девушку», воровавшую молоко, и Пригрозила разоблачить ее. Катерина Кэм-дбелл, девушка «гордого и язвительного» Права, в ответ на это пожелала, чтобы дьявол унес душу Кристины в ад! 1 августа Агнесс Найсмит, старая женщина с весьма дурной репутацией, спросила Кристину, как она поживает, но девочка убежала от нее. 22 августа у Кристины начались припадки; она складывалась пополам, заглатывала язык и Кричала, что Катерина и Агнесс мучают ее. Во время этих припадков — или дьявольской одержимости — ребенка рвало мусором, который ее якобы заставляли глотать мучите -Г ли ее духа, гнутыми булавками, мелкими костями, головнями, сеном, гравием, комками шерсти, свечным салом и яичной скорлупой. Она бранилась с призраками этих женщин, цитировала им Библию. Врач Метью Брисбен, сообщил, что, помимо истерических припадков, Кристина «во всех отношениях здорова», но признался, что неспособен диагностировать ее заболевание. Второй врач, д-р Маршалл, согласился с этим заключением.

Спустя пять месяцев, 19 января 1697г., Тайный совет Шотландии назначил следственную комиссию, которая должна была доложить о бергернцах, подозреваемых в колдовстве. За это время Кристина расширила круг обвиняемых, включив сюда Элизабет Андерсон, 17 лет, ее отца Александра, Джейн Фултон, свою бабушку, двух своих кузенов, косоглазого Джеймса, 14, и Томаса Аиндсея, 11 лет. Также обвинялись две женщины из высшего общества: Маргарет Лэнг, «дама чрезвычайного благочестия и мудрости» («Relation», 1697), и ее 17-летняя дочь Марта Семпл. Они смело встретились на очной ставке со своей обвинительницей, хотя вполне могли бежать из города. Маргарет сказала Насмешливо: «Пусть боятся те, кому есть чего бояться; я не стану убегать». Презрение Маргарет к происходившим событиям напоминает храброе поведение Агнесс Самуэл на Уорбойском процессе.

Некоторые из обвиняемых, особенно Элизабет Андерсон, сами обвиняли других до тех пор, пока количество обвиняемых не достигло « Кристина утверждала, что эти ведьмы Досаждали ей в виде призраков, и билась в Припадке, когда кого-нибудь из них заставляли дотрагиваться до нее. Как в и 1692г. в , шотландская церковь объявила 11

февраля днем всеобщего поста ради исцеления Кристины. Кроме того, священники постоянно посещали Кристину и, по-видимому, поддерживали ее заблуждения (Арно).

Комитет по расследованию не бездействовал и спустя два месяца представил на рассмотрение свой доклад, включавший признания трех внуков Джин Фултон — Элиза-беты Андерсон, Джеймса и Томаса Линдсе-ев. Эти дети дополнили обвинения, выдвинутые Кристиной. Они описали, как бабушка брала их на шабаш, и как каждый из них получил кусок печени некрещенного младенца — они отказались его есть, вследствие чего могли свободно признаваться во всем, в отличие от других обвиняемых, ведьм, которые ели плоть и не хотели в этом признаваться. Они сказали, что убили священника (он на самом деле умер некоторое время назад), втыкая иголки в его восковое подобие; они задушили двух детей (также умерших) и перевернули паром, утопив двух человек. Элизабет рассказала, что она видела, как дьявол разговаривал с ее отцом, Агнесс Найсмит и другими на кладбище в Бергерне, замышляя убить Кристину Шоу «путем остановки ее дыхания». Она покопалась в своей памяти и рассказала о встречах с дьяволом семью годами ранее и о полетах со своим отцом.

Подобных детских фантазий было более чем достаточно для того, чтобы санкционировать новую комиссию 5 апреля 1697г., уполномоченную выносить смертные приговоры. Новые судьи получили еще два признания и 13 апреля 1697г. представили свой обвинительный акт судье. Обвинители, возглавляемые самим Генеральным прокурором Шотландии, предупредили судей, что, если они оправдают заключенных (уже признанных ведьмами благодаря наличию клейма Дьявола), «они станут соучастниками богохульства, вероотступничества, убийств, истязаний, растлений, в которых повинны эти враги Господа и церкви. Предупрежденный таким образом судья удалился на семь часов и утвердил семь обвинений: троих мужчин (включая 14-летнего Джеймса Линдсея) и четырех женщин — из них двух дворянок, Маргарет Лэнг и ее дочь, служанку Катерину Кемпбелл и Агнесс Найсмит. Все семеро были сожжены 10 июня 1697г. в Пейсли. Подкова на Георг-стрит и сегодня напоминает об этой казни. Согласно одному отчету, осужденные были так поспешно сняты с виселиц и брошены в огонь, что, возможно, некоторые из них были еще живы, когда их сжигали. Мужчина, чья трость использовалась, чтобы засовывать в костер ноги ведьм, выпадавшие из пламени, отказался взять ее обратно, гневно заявив: «Я не возьму в свой дом трость, которой касалась ведьма».

После сожжения у Кристины Шоу прекратились припадки, ее перестало рвать мусором, и она уже не видела призраков. В 1839г. двое ученых посетили дом Шоу и обнаружили маленькую дырку в стене комнаты Кристины, обычно загороженную кроватью (комната сохранялась в прежнем виде). «Предположим теперь, — писали Митчелл и Дир-ки, — что у Кристины Шоу имелся помощник, в существовании которого нет причин сомневаться. Насколько же легко в этом случае можно было забрасывать булавки, солому, кости домашней птицы и т.д. через отверстие у кровати, на которой она лежала». — «Philosophy of Witchcraft», 1839. Между прочим, при предъявлении обвинения было отмечено, что эти предметы выходили у нее изо рта «такими сухими, что казалось, они появляются не из ее желудка» («Sadducismus Debelatus», 1698).

В 1718г. Кристина вышла замуж за священника и через семь лет после его смерти стала известна введением голландских механизмов для производства тонкой швейной нити, названной по месту ее изготовления — бергернской, что, несомненно, прибавило известности Пейсли как центру изготовления шерстяной нити.

Следует отметить, что вынесение подобных вердиктов в 1697г. контрастирует с наказанием шестерых жителей Пейсли в 1692г. за клеветническое обвинение 12 местных дворян в колдовстве. Клеветники должны были заплатить за причиненный ущерб и появиться публично с плакатом на шее: «Мы находимся здесь за очернение добрых имен следующих...», с перечислением тех, кто был оклеветан ими.
Библия, колдовство в
Одной из насмешек истории является оправдание преследований за колдовство с помощью библейских текстов, изначально предназначенных для религиозной системы, где не было веры в Дьявола. Католики и протестанты обычно цитируют книгу Исход:

«Ворожеи не оставляй в живых» (22,18). Но еврейское слово kaskagh (употреблено в Ветхом Завете 12 раз в разных значениях) здесь означает «отравитель», как показал Реджинальд Скотт еще в 1584г., и, конечно, не имеет ничего общего с изощренной христианской концепцией ведьмы. Однако авторитет Священного Писания был столь силен, что неправильный перевод порождал заблуждения. После казни Гуди Кнапп в Ферфилде (Кент) в 1653г. ее соседка сказала: «Я долго не могла поверить, что эта бедная женщина — ведьма и что вообще есть ведьмы, пока слово Божье не убедило меня: «Ворожеи не оставляй в живых».

Другой случай замены еврейского слова «волшебница» на «прорицательница» — содержится в 1 книге Царств (рассказ об Аэндорской волшебнице).

Авторы, которые пытались разоблачить колдовские суеверия, например, Скотт Реджинальд или Эйди Томас, вынуждены были разъяснять две основные ошибки: 1. Многочисленные еврейские слова, обычно переводимые как «отравитель», «колдун» и «ведьма», обозначают разнообразных практиков оккультизма, от фокусников до астрологов. Обозначение их всех одним словом «ведьма» является неподходящим и ошибочным. 2. Понятие «ведьма», включающее договор с Сатаной, перемещения, превращения, шабаш и чародейство, не подразумевается и не встречается нигде в Библии. То, что Ветхий Завет не упоминает о таких ведьмах, не случайно, ибо само это понятие исходит из христианской демонологии. Так, сэр Вальтер Скотт заметил:

«Нельзя сказать, что где-либо в Священном Писании говорится о системе колдовства, нарушавшей закон Израилев в том же смысле, в каком европейское колдовство нарушало законы европейских народов, довольно поздно отменивших наказание за него... В Четвероевангелии также не сказано ни слова в этом смысле» («Письма о демонологии и колдовстве»).

Ли также считает, что библейские порицания колдовства почти исключительно направлены против ворожбы.

Фактически в Библии обсуждаются лишь проявления магии и оккультных обрядов, но ничего не говорится о колдовстве как ереси. Приведенные ниже цитаты из канонического текста Библии показывают, как ошибочный перевод и тенденциозное толкование способствовали росту обскурантизма.

Ворожеи не оставляй в живых (Исход, 22, 18).

Не ешьте с кровью, не ворожите и не гадайте (Левит, 19, 26).

Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам, не ходите и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь Бог ваш (Левит, 19, 31).

И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то я обращу лицо мое на ту душу и истреблю ее из народа ее (Левит, 20, 6).

Мужчина или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них (Левит, 20, 27).

Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник, вопрошающий мертвых, ибо мерзок перед Господом всякий, делающий это, и за эти-то мерзости Господь изгоняет их от лица твоего (Второзаконие, 18, 10-12).

Пророка, который дерзнет говорить моим именем то, что я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти (Второзаконие, 18, 20).

Ибо непокорность есть такой же грех, что и волшебство и противление то же, что и идолопоклонство (1 книга Царств, 15, 23).

Какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей и при волхвованиях ее? (4 книга Царств, 9, 22).

И провел сына своего через огонь и гадал, и ворожил, и завел вызывателей мертвецов, и волшебников, много сделал неугодного в глазах Господа, чтобы прогневать его (4 книга Царств, 21, 6).

И вызывателей мертвых, и волшебников, и терафимов и идолов и все мерзости... истребил Иосия (4 книга Царств, 23, 24).

И, когда скажут вам: обратитесь к вызывателям умерших и к чародеям, шептунам, чревовещателям, тогда отвечайте, не должен ли народ обращаться к своему Богу? (Исайя, 8, 19).
Билсонский мальчик
Один из длинного ряда обманщиков в истории английского колдовства, объявившийся спустя 4 года после разоблачения Джона Смита, «лестерского мальчика». В 1620г. Уильям Перри, известный как «билсонский мальчик», обвинил старую женщину Джейн Кларк в том, что она околдовала его и вызвала у него припадки. Скептическое отношение короля Якова I к лестерскому делу, без сомнения, заставило судей в Стаффорде более внимательно провести дознание, и они отклонили его обвинения. В конце концов мальчик признался, что имитировал припадки, потому что ему нравилось внимание, которое ему при этом оказывали.

Вскоре после этого тот же самый мальчик был снова уличен в мошенничестве и возможном покушении на жизнь людей. Томас Мортон, епископ Личфилда, заинтересовался обвинениями и обнаружил в конце концов, что католические священики научили Перри симулировать одержимость, отрыгивая «изо рта тряпки, нитки, солому, изогнутые булавки».

Перри почти перехитрил епископа Мортона, выпустив на месте черную мочу, так что даже «медики были убеждены, что перестали исполняться природные функции». Епископ Мортон принял решение «не возобновлять судебного заседания», но использовал последнюю попытку, «послав доверенного слугу наблюдать за Перри через отверстие, которое было проделано в спальне над кроватью».

Уильям Перри, юный мошенник, симулировавший припадки, чьи обвинения в колдовстве против старых женщин отклонили судьи в Стаффорде в 1629 г. Данная гравюра дает представление об Уильяме Перри, бытовавшее в XVIII в. (проводится изгнание дьявола).

Поскольку все домашние отправились в церковь, мальчик подумал, что он остался один. «Обнаружив, что все спокойно, Перри поднялся, внимательно осмотрелся, прислушался, и наконец встал со своей кровати, вынул из соломенного тюфяка чернильницу и помочился в ночной горшок». Затем подросток добавил чернил и, «на случай, если его заставят мочиться прилюдно», пропитал кусочек ваты чернилами и поместил его «в свой половой член, прикрыв крайней плотью». Репутация епископа была спасена.

Предполагалось, что дьявол, поразивший мальчика, вызывал у него припадки при чтении первого стиха первой главы Евангелия от Иоанна. Однако дьявол не проявлял себя надлежащим образом, если текст читался на иностранных языках. Тогда Томас Мортон предостерег Уильяма:

«Мальчик, так кто же питает отвращение к этим словам: ты или дьявол? Если это дьявол, то он (будучи ученым и стариком в возрасте, по крайней мере, шести тысяч лет) знает и понимает все языки; следовательно, он не может не понимать этот же стих по-гречески. Но, если это ты сам, тогда ты — ужасный колдун, притворяющийся дьяволом... Задумайся же об этом и изучи себя сам, ибо теперь тебя подвергнут суду и будут тщательно следить за тобой, когда будет читаться этот текст из Священного Писания». Затем епископ прочитал по-гречески другой стих, и мальчик, думая, что это первый отрывок, забился в сильнейшем припадке. Позже, когда епископ прочитал по-гречески первый стих от Иоанна, мальчик, приняв его за предыдущий отрывок, остался неподвижным.
Бинсфельд, Питер
Ведущий немецкий авторитет по преследованиям ведьм. Обучался у иезуитов в Риме. Как викарного епископа [Weihbishof], поощрявшего Трирские суды над ведьмами, Питера Бинсфельда (между 1540-1603), цитировали по всей Германии в течение следующего столетия как католики, так и протестанты. Его «Tractatus de Confessionibus Maleficorum et Sagarum» («Трактат о признаниях грешников и ведьм») был написан на основе процесса над Фладе Дитрихом: «Я хотел, чтобы в основной части моего трактата был рассмотрен вопрос, можно ли принять на веру признания ведьм против их сообщников». Второе издание было расширено, включало в себя аналогичное опровержение с которым выступил Лоос, принужденный публично признать свои ошибки перед Б.

На примере «Tractatus» Б. можно увидеть, как работы демонологов строятся из фрагментов более ранних авторитетных источников (таких, как удачное признание девушки, уличенной во внебрачной связи, из Спины), цитат из других специалистов (таких, как авторы «Malleus Maleficarum», Гриландус, Воден) и собственного опыта судейской работы. Иногда Б. пытается казаться «беспристрастным», следуя неким иррациональным принципам: например, он сомневается в превращениях и клеймах дьявола. Однако его ученый фанатизм просвечивает и здесь. Он оспаривает предсмертное отречение от признания, потому что оно делается без должных юридических формальностей; он соглашается с тем, что в дальнейшем ведьмовские процессы должны обходиться без публичного обвинения; он считает, что легкая пытка — это не пытка; он согласен с законом, запрещающим повторение пытки, но разрешает повторять ее на практике; обыгрывая понятие презумпции виновности, он разрешает судьям (в своих поздних «Commentarius») допрашивать обвиняемых на предмет обнаружения имен подозреваемых; он заявляет, что дьявол не может войти в тело невинных личностей; он узаконивает тайных доносчиков. По всем остальным преступлениям, говорит он, лучше оправдать виновного, чем обвинить невиновного, но по делам о колдовстве каждый из обвиняемых подозревается в ереси.

Суд над Катериной Бланкенштейн, закончившийся ее оправданием и осуждением ее 44-летней дочери, ярче других судов показывает, как idee fixe завладевает умом одного человека или всей нации, когда каждое слово и поступок, какими бы непонятными и неуместными они не были, служат для подтверждения бредовых идей.

Катерина Бланкенштейн, 66-летняя вдова, уважаемая дама, мирно проживавла с четырьмя взрослыми сыновьями и двумя Дочерьми. Трагедия разразилась 10 марта 1676г., когда ее дочь отправилась к соседям попросить немного дров. Из-за отсутствия Денег она предложила в обмен джем, приготовленный ее матерью, который считался Местным деликатесом. Сосед принял варенье и дал немного своему ребенку. Ребенок заболел, изверг из себя четырех глистов и умер через 4 дня. Ясно было, что он пострадал от maieficia ведьмы. На следующий день после смерти ребенка городской совет начал допрашивать Б. Вскоре были собраны следующие показания: заяц, преследуемый толпой мальчиков и собак, таинственно исчез у дома Б. Городской сторож видел на городской площади трех котов с красными глазами. Официальный чиновник суда, отправившийся переписать имущество фрау Б. (для конфискации по предыдущему обвинению), с трудом перемещался по трухлявому полу и видел, как его чернильница опрокинулась на три мешка с зерном. Сборщик налогов вспомнил, что Катерина заплатила ему необычайно малую сумму. К 25 марта совет получил разрешение от совета юридического факультета университета (возможно, из Иены или Лейпцига) на обвинение Б. в убийстве с помощью колдовства.

Сыновья активно выступили на защиту матери, но суд отверг все их аргументы. Они опротестовали ее заключение под стражу, чтобы она легче могла внести залог, настаивали на участии адвоката (что стало возможным только на этой последней стадии охоты на ведьм) и освобождении своей сестры, заключенной в тюрьму за противодействие аресту матери. В течение апреля защита представила свой отчет на рассмотрение в университет, подчеркивая необоснованность обвинений, тщательно и подробно отвечая на каждое из них. «8 апреля суд возвратился к рассмотрению дела и заслушал дополнительных свидетелей. Тюремный сторож рассказал о безразличии Катерины к предстоящей пытке; другой сторож сообщил, что ее раскаяние в навлечении позора на свою семью было явно показным. Возчик пожаловался, что его телега опрокинулась за садом Катерины (дорога была неровной в этом месте, а телега была неравномерно нагружена). Большинство отчетов было отправлено на доследование, и в течение месяца совещательному суду было предписано допросить врача, посещавшего покойного младенца, и приступить к пытке фрау Б. с помощью лестницы и «испанского сапога». Врач счел, что червяки произошли от колдовства — у них было много ног и большие красные головы. Сыновьям удалось отложить пытку на несколько дней; они апеллировали к курфюрсту, но безуспешно. 9 июня, начиная с 11 часов утра, в течение двух часов Б. подвергалась пыткам. Ее жестоко пытали не только с помощью тисков для больших пальцев, «испанского сапога» и лестницы, но и с помощью волосяных веревок, вырывавших клочья мяса из ее ног, и с помощью Schnur, когда веревки царапали шею и так переплетались вокруг головы, что палач боялся, что она может умереть. Она ни в чем не призналась; естественно, что молчание явилось доказательством ее вины. Когда 66-летняя женщина потеряла сознание на лестнице, было сказано, что она спит.

Позже, в июне, заключенную осмотрели на предмет клейма Дьявола, ее тело было повсюду обрито двумя женщинами, но палач не смог найти никакого нечувствительного пятна. «Вы можете осмотреть меня где хотите, но нигде ничего нет. Я верю в Господа, моего Создателя, и Иисуса Христа, моего Спасителя», — говорила она палачу. Последующие сообщения были отправлены в университет. 23 июня он распорядился, чтобы дело было закрыто, но Катерина должна была принести Urfehde (клятву в том, что она не будет добиваться отмщения) и заплатить судебные издержки в размере 70 талеров — значительную сумму. Несмотря на то, что ее признали невиновной, она должна была заплатить за мучения во время собственных пыток. До 16 июля ее сыновьям не удавалось добиться ее освобождения.

Ее адвокат заметил: «Быть заключенной по данному обвинению значило претерпевать невыносимые оскорбления, поскольку она страдала от вреда, причиненного ее репутации». Общественные сплетни вокруг ее имени продолжались и так разрослись, что фрау Б. пришлось покинуть город. Исчезновение Б. явилось еще одним доказательством ее вины, и магистрат быстро использовал свое влияние, чтобы разыскать и арестовать ее. Однако, на этот раз университет настоял на более основательных доказательствах колдовства. Очевидно, что Катерина позже вернулась домой, потому что была похоронена на местном кладбище.

Трагедия семьи Б. на этом не заканчивается.

Подозрения в колдовстве всегда падали на дочь ведьмы. Спустя 13 лет после суда над матерью (которая к тому времени умерла) ее дочь Л. обвинили в околдовывании, приведшем к смерти 9-месячного младенца 1 мая 1689г. Единственной связью между дочерью «ведьмы» и отцом ребенка была неуплата последним 30 талеров, которые Л. одолжила ему. Городской суд принял показания об убийстве ребенка и различных животных, приписываемом Л., и ущербе, якобы причи-неном сборщику налогов. Не ожидая подтверждения от университета, суд провел пять слушаний, на которых были представлены подобные обвинения. 28 мая ее муж, проживавший отдельно в нескольких милях от Гюстена, в соседнем княжестве Анхальте, появился и запретил ей использовать его деньги на оплату адвоката — ее братья или суд могут нанять его сами, если захотят. Однако, когда адвокат был найден, он изучил отчеты и отказался защищать ее.

В начале июня состоялось еще пять слушаний, и отчеты были поспешно направлены в университет, который на этот раз санкционировал проведение суда. Затем, 17 июня 1689г., Л. была приготовлена к пытке в подвале дома констебля. При виде инструментов ее решимость пропала. «В чем я должна признаться?» — спросила она. — «Виновна ли ты в смерти ребенка?» После некоторых колебаний она ответила: «Да». Затем она подтвердила стандартные обвинения, предъявляемые всем ведьмам: она якобы отдалась мужчине с темным пером (дьяволу по имени Генрих), продолжала сношения с ним, убивала коров и лошадей и отреклась от Троицы; затем она назвала сообщников. Спустя два дня она попыталась совершить самоубийство, повесившись на своем поясе, но была приведена в сознание после того, как ее лицо совсем уже почернело. Затем она отказалась от своих обвинений против сообщников. Университет пересмотрел все заседания суда и приказал сжечь ее живьем. Те же, кого она обвинила, должны были быть тайно, но тщательно обследованы.