Рассказ свидетеля трагедии на горе Эверест сквозь разреженный воздух

К тому моменту, когда Линда привезла меня в аэропорт, она уже давно уяснила мои истинные намерения. Она чувствовала истинную глубину моего стремления и это ее пугало. «Если ты погибнешь», - сказала она со смесью гнева и отчаяния, - «это не ты поплатишься – это я буду расплачиваться за это всю мою жизнь. Тебе это все равно?»

«Я не собираюсь погибать». - ответил я. «Не драматизируй».

Глава Седьмая
ЭВЕРЕСТ – ЛАГЕРЬ ОДИН
13 апреля 1996 года
19,500 футов – 5,945 метров

Но есть люди, которых привлекает все недоступное. Обычно это непрофессионалы: их желания и иллюзии настолько сильны, что преодолевают те сомнения, которые неизбежно возникли бы у более осторожных людей. Воля и вера их главное оружие. В лучшем случае, таких называют эксцентриками, в худшем - сумасшедшими…

Эверест привлек к себе изрядное количество таких людей. Их познания в альпинизме были незначительными или же полностью отсутствовали, и уж, конечно, ни один из них не обладал способностями необходимыми для того, чтобы серьезно задумываться о таком восхождении. Все они обладали тремя общими чертами: верой в себя, стойкостью и несгибаемой волей.

Уолт Ансворт

Эверест
В детстве я обладал амбициями и настойчивостью, без которых я, несомненно, был бы намного счастливее. Я много думал, и мой взгляд был подобен взгляду мечтателя, всматривающегося в далекие горизонты. В душе я всегда стремился к вершинам, захватившим мое воображение. Я не знал можно ли добиться чего-либо, не имея в запасе ничего кроме упорства, но планка была поставлена высоко, и каждая неудача лишь делала меня еще увереннее в том, что, по крайней мере, одну самую главную мечту я осуществлю.
Ерл Денман

Один к Эвересту

Весной 96 года склоны Эвереста изобиловали мечтателями, шансы которых на восхождение были так же малы, как и у меня, или даже еще меньше. И когда пришло время оценить свои силы и прикинуть: что же каждый из нас может противопоставить могуществу высочайшей вершины мира, показалось, что половина населения базового лагеря находится в состоянии хронического самообмана. Хотя, наверное, это не должно было стать сюрпризом – Эверест всегда притягивал разных чудаков, безнадежных романтиков, людей, желающих привлечь к себе внимание, и прочих потерявших связь с реальностью личностей.

В марте 1947 года разорившийся инженер из Канады по имени Ерл Денман прибыл в Дарджилинг и объявил о своем намерении покорить Эверест не смотря на то, что он обладал весьма небольшим альпинистским опытом и не имел разрешения на въезд в Тибет. Каким-то образом он сумел уговорить двух шерпов: Анга Дава и Тенцинга Норгея пойти с ним.

Тенцинг (именно он впоследствии совершил первое восхождение на Эверест вместе с Хиллари) иммигрировал в Тибет в 1933 году, когда ему было только семнадцать лет. Он надеялся, что его возьмут в экспедицию известного британского альпиниста Эрика Шиптона, которая должна была двинуться к вершине весной того года. В 33 году молодого энергичного шерпа в экспедицию не приняли, но он остался в Индии и смог попасть в команду Британской экспедиции Шиптона на Эверест в 35 году. К 1947 году, когда Тенцинг согласился пойти на Эверест с Денманом, он побывал на склонах горы уже три раза. Позже Тенцинг признался, что сразу понял, что затея Денмана безрассудна, но он, как и сам Денман, был не в силах бороться с притяжением Эвереста:
В происходящем не было никакого смысла. Во-первых, мы даже не были уверены, попадем ли мы в Тибет. Во-вторых, если мы и попадем туда, но нас поймают, то и у Денмана и у нас, как у его проводников, будут большие неприятности. В-третьих, я не ни секунды не верил в то, что мы сможем совершить удачное восхождение, даже если дойдем до горы. В-четвертых, сама попытка восхождения была бы крайне опасна. В-пятых, у Денмана не было денег ни толком заплатить нам, ни предоставить приличную сумму денег нашим родным в том случае, если с нами что-то случится. И так далее и тому подобное… Любой здравомыслящий человек сказал бы нет. Но я не смог сказать нет. В глубине души у меня лежало желание такого похода, для меня притяжение Эвереста было сильнее любой другой силы на Земле. Мы с Ангом посовещались пару минут и приняли решение. «Что ж» - сказал я Денману, - «мы попробуем».
И вот маленькая группа отправилась к Эвересту через Тибет. Оба шерпа все больше проникались симпатией и уважением к канадцу. Ему не хватало опыта, но он поражал своей смелостью и физической силой. Но надо отдать Денману должное: когда они прибыли к склонам Эвереста и взглянули в лицо действительности, он имел смелость признать все свои недостатки и недочеты в подготовке. Жестоко пострадав от бури на высоте 22,000 футов , Денман признал поражение и повернул назад. Всего через пять недель после выхода из Дарджилинга он вернулся туда вновь живым и здоровым.

Не так был удачлив меланхоличный идеалист из Англии Морис Вильсон, который совершил подобную безрассудную попытку восхождения тринадцатью годами ранее Денмана. Движимый желанием помочь своему товарищу Вильсон сделал ошибочное заключение, решив, что восхождение на Эверест будет лучшим способом показать миру, что все болезни человечества можно излечить с помощью голодания и веры в силу Божью. Он разработал план: купить небольшой самолет, долететь на нем до Тибета, совершить аварийную посадку на склоны Эвереста и далее подняться на вершину. Тот факт, что он ничего не смыслил ни в альпинизме, ни в пилотировании не показался Вильсону серьезной помехой предприятию.

Вильсон купил самолет «Джипси Мот» (Gypsy Moth ) с крыльями, обтянутыми парусиной, окрестил его «Евер Рест» (Ever Wrest ) и научился азам летной науки. Пять недель он потратил на походы по холмам северного Уэльса и Лейк Дистрикта в Англии, дабы узнать об альпинизме то, что, по его мнению, могло понадобиться на Эвересте. И после этих приготовлений его маленький аэроплан вылетел к Эвересту по маршруту, проходившему через Каир, Тегеран и Индию.

К этому времени Вильсон уже достаточно широко был разрекламирован прессой. Он долетел до города Пуртабпор в Индии, где был вынужден продать самолет за пятьсот фунтов после того, как Непальское правительство запретило ему лететь над страной. Далее по земле он добрался до Дарджилинга, где узнал, что ему отказано в разрешении на вход в Тибет. Но и это его не сломило: в марте 1934 года он, наняв троих шерпов и замаскировавшись под буддийского монаха, бросил вызов властям и тайно прошел 300 миль через леса Сиккима и по Тибетскому плато. 14 апреля он был у подножья Эвереста.

По началу все шло хорошо, и он продвигался по усеянному скалами льду ледника Восточный Ронгбук (East Rongbuk). Однако незнание основ движения по ледникам оказывало свое влияние, и он постоянно сбивался с пути и выбивался из сил. Но Вильсон все еще не желал повернуть назад.

К середине Мая он достиг верховья ледника Восточный Ронгбук, где на высоте 21,000 футов он воспользовался запасами провизии и снаряжения, оставленными неудачной экспедицией Шиптона 34 года. Отсюда Вильсон начал подъем по склонам, ведущим к Северному седлу. Поднявшись до отметки 22,700 футов и встретив на своем пути вертикальные ледовые стены, он был вынужден отступить обратно к Шиптоновским запасам. Но он все еще не хотел отступать. 28 мая Вильсон записал в своем дневнике: «Это станет последней моей попыткой, я предчувствую успех» - и снова пошел к вершине.

Годом позже, когда Шиптон вернулся на Эверест, его экспедиция обнаружила тело Вильсона под Северным седлом. «Обсудив ситуацию, мы решили похоронить его в трещине», – писал Чарльз Уоррен, один из альпинистов, обнаруживших труп. «Мы все сняли шапки, и, полагаю, каждый был очень опечален случившимся. Я думал, что привык к виду смерти, однако в данных обстоятельствах, во многом из-за того факта, что он пытался совершить то же что и мы, все приняли эту трагедию близко к сердцу».
^ ^ ^
Последнее время на склонах Эвереста появляется все больше и больше последователей Вильсона и Денмана: едва подготовленных мечтателей - таких много было среди моих знакомых, и этот процесс вызывает решительную критику. Но вопрос о том, кто подходит для Эвереста, а кто нет, гораздо сильнее запутан, чем может показаться на первый взгляд. Тот факт, что альпинист заплатил приличную сумму денег, чтобы участвовать в экспедиции под чьим-либо руководством, вовсе не означает, что этот альпинист недостаточно подготовлен. И в самом деле, по крайней мере, две коммерческие экспедиции из тех, что находились на горе весной 1996 года, состояли из опытных «гималайцев», подготовленных на самом высоком уровне.

Когда 13 апреля я ждал своих товарищей по команде, сидя в лагере Один на вершине ледопада, двое альпинистов из группы Скота Фишера проскочили мимо во впечатляющем ритме. Одним из них был Клев Шонинг, тридцати восьми летний строительный подрядчик из Сиэтла, бывший член сборной США по лыжному спорту. Он обладал исключительной физической силой, однако не имел опыта высотных восхождений. Но как бы то ни было, его спутником был его дядя, Пит Шонинг живая легенда Гималаев.

Пит Шонинг – долговязый, слегка сутулый человек, одетый в выцветшую поношенную гортексовую куртку, и собирающийся через пару месяцев отпраздновать свой шестьдесят девятый день рождения, вернулся на склоны Гималайских гор после очень долгого перерыва. В 58 году он вошел в историю как вдохновитель восхождения на Хидден Пик, гору в Каракорумском хребте в Пакистане высотой 26,470 футов , которое стало первым высотным восхождением в истории, совершенным американскими альпинистами. Большую известность, однако, ему принесло героическое участие в неудачной попытке восхождения на К2 в 53 году, в том же году, когда Хиллари и Тенцинг достигли вершины Эвереста.

Экспедиция, состоявшая из восьми человек, в ожидании возможности пойти на штурм вершины была прикована к месту разразившейся на склонах К2 бурей. В этот момент у одного из членов команды по имени Арт Гилки развился тромбофлебит: угрожающий жизни сгусток крови, формирующийся вследствие влияния высоты на организм. Осознавая, что единственная надежда спасти товарища – это скорейший сброс высоты, Шонинг и другие члены группы начали спуск пострадавшего по гребню Абрузи, не дожидаясь прекращения непогоды. На высоте 25,000 футов альпинист по имени Джордж Белл поскользнулся и поехал вниз, сдернув четырех своих товарищей по команде. Действуя скорее рефлекторно, Шонинг, обернув веревку вокруг ледоруба, он завел ее себе за плечи и каким-то образом умудрился, одной рукой удерживая Гилки, в то же время другой рукой задержать падение пяти альпинистов и не сорваться при этом сам. Этот случай стал одним их самых замечательных моментов в истории альпинизма, войдя в анналы, как «та самая страховка»*.

А теперь Пит Шонинг участвовал в восхождении на Эверест под руководством Фишера и двух его гидов-помощников: Нила Бейдельмана и Анатолия Букреева. Когда я спросил Бейдельмана, как он чувствует себя в роли гида с таким клиентом как Шонинг, он со стыдливым смешком быстро меня поправил, заявив: «Человек вроде меня, не может быть гидом Пита Шонинга. Я думаю, большая честь быть с ним в одной команде». Шонинг подписал контракт об участии в экспедиции Фишера не потому, что ему требовалась помощь в самом восхождении, просто он хотел избежать тысячи мелких проблем, связанных с выдачей разрешения, организацией доставки кислорода, оборудования, припасов, помощи шерпов и прочих деталей.

Через несколько минут после того, как Пит и Клев Шонинги прошли мимо меня по пути к своему лагерю Один, показалась Шарлота Фокс, их товарищ по команде. Активная статная тридцати восьми летняя Фокс работала в лыжном патруле Аспена Колорадо и уже покорила два восьмитысячника: Гашербрум II высотой 26,361 футов в Пакистане и соседа Эвереста Чо-Ойю высотой 26,748 футов . Еще чуть позже я повстречал члена коммерческой экспедиции Мала Дафа двадцати восьми летнего финна по имени Вейка Густаффсон, который уже успел побывать на Эвересте, Дхаулагири, Макалу и Лхотзе.

Для сравнения можно сказать, что ни один из клиентов Холла не имел опыта восхождений на восьмитысячники. Если сравнить ситуацию с бейсболом, то Пит Шонинг был звездой высшей лиги, а я и мои товарищи по экспедиции не более, чем слабенькая команда из провинциального городка, взяткой купившая себе билет на Чемпионат страны. Да, на вершине ледопада Хол назвал нас «хорошей крепкой компанией». Мы и в самом деле были достаточно сильны, возможно, даже сильнее тех групп, которые Хол заводил на вершину в прошлые годы, однако мне было ясно, что никто из нашей команды не имеет никаких шансов на удачное восхождение без постоянной помощи Хола, его гидов и его шерпов.

С другой стороны, наша группа была подготовлена гораздо серьезнее, чем ряд других команд, бывших в тот момент на горе. В экспедиции под руководством англичанина с незначительным опытом восхождений в Гималаях было несколько альпинистов, чьи способности вызывали серьезные сомнения. Но самыми неподготовленными личностями на горе оказались вовсе не клиенты коммерческих групп, а, напротив, члены классических некоммерческих экспедиций.

Возвращаясь через ледопад обратно в базовый лагерь, я обогнал двух альпинистов экипированных и одетых довольно странно. Было ясно видно, что они не очень знакомы с техникой передвижения по льду. Идущий последним альпинист все время цеплялся кошками и спотыкался. Остановившись, чтобы подождать пока они пересекут зияющую трещину по двум перекинутым через нее хлипким лесенкам, связанным между собой, я был шокирован, увидев, что они идут по лесенкам одновременно, шаг в шаг – излишне опасный способ, причем не вызванный особой необходимостью. После неловкой попытки завязать разговор уже на другой стороне трещины, я узнал, что они члены тайваньской экспедиции.

Впрочем, известность тайваньцы приобрели задолго до прибытия на Эверест. Весной 1995 года та же самая команда отправилась на Аляску, чтобы взойти на Мак-Кинли в качестве подготовки к восхождению на Эверест 1996. Девять альпинистов дошли до вершины, но на спуске семеро из них попали в бурю, потеряли направление и провели ночь на высоте 19,400 футов . Чтобы выручить их Государственной Службой Заповедника (National Park Service) была организованны весьма опасная экспедиция.

Отозвавшись на запрос Службы Заповедника, Алекс Лоу и Конрад Анкер, два опытнейших американских альпиниста, прервали свое собственное восхождение, поспешив с высоты 14,400 футов наверх, на помощь тайваньским альпинистам, которые на тот момент были уже едва живы. С большим трудом, практически рискуя жизнью, Лоу и Анкер, на себе спустили тайваньцев вниз до высоты 17,200 футов , на этой высоте уже мог работать спасательный вертолет. В итоге, пять членов тайваньской экспедиции: двое с сильными обморожениями и один на грани жизни и смерти были эвакуированы с горы вертолетом. «Только один парень умер», - рассказывал Анкер. «Но если бы мы с Алексом не подоспели вовремя, двое других тоже наверняка бы погибли. Мы еще раньше заметили их группу, потому что они выделялись своей неподготовленностью. Не удивительно было, что они попали в беду».

Руководитель экспедиции Гау Минг-Хо – бесшабашный фотограф, «свободный художник», называющий себя «Макалу» после штурма одноименной Гималайской вершины, был так же обморожен и спустился с вершины с помощью двух спасателей. «Когда ребята тащили его вниз», - вспоминал Анкер, - «Макалу кричал, завидев кого-нибудь проходящего мимо: «Победа! Победа! Мы сделали вершину!», как будто не было несчастья. Да уж, этот парень Макалу показался мне очень странным». Когда выжившие в неудаче на Мак-Кинли показались на склонах Эвереста в 1996 году, Макалу Гау снова был их руководителем.

Присутствие тайваньцев на Эвересте было причиной серьезного беспокойства большинства других экспедиций находящихся на горе. Многие действительно опасались, что тайваньцы снова попадут в беду, и это заставит другие команды принять участие в спасении, рискуя новыми жизнями, не говоря уже о срыве своих восхождений. Тем не менее, тайваньская экспедиция не была единственной плохо подготовленной группой. Рядом с нами стоял лагерь двадцати пяти летнего норвежского альпиниста Питера Неби, который объявил о своем намерении совершить сольное восхождение по Юго-Западной стене*, по одному из самых опаснейших и технически сложных маршрутов к вершине, и это не смотря на то, что его опыт восхождений в Гималаях ограничивался двумя восхождениями на Айланд пик, гору высотой 20,274 фута , расположенную в прилегающем к Лхотзе хребте.

А еще были южноафриканцы. Экспедиция под эгидой крупной газеты Йоханнесбург Санди Таймс, была движима чрезмерной национальной гордостью и перед отправкой на Эверест получила личное благословение Нельсона Манделы. Их группа стала первой южно-африканской экспедицией, получившей пермит на восхождение на Эверест. Смешанная по национальному признаку команда ставила своей целью завести на вершину первого чернокожего человека. Их руководителем был Ян Вудал, тридцати девятилетний велеречивый, похожий на крысу человек, обожавший рассказывать истории о своих бравых похождениях за линией фронта в те времена, когда он воевал за Южную Африку во время долгого жестокого конфликта с Анголой в восьмидесятых годах.

Вудал нанял трех сильнейших африканских альпинистов, которые должны были составить ядро его команды: Энди де Клерка, Энди Хакленда и Эдмунда Фебрэри. То, что команда состояла из альпинистов с различным цветом кожи, имело большое значение для Фебрэри, спокойного сорокалетнего чернокожего палеоэколога и известного в мире альпиниста. «Мои родители назвали меня в честь сэра Эдмунда Хиллари», - объяснял он. «Взойти на Эверест было моей мечтой еще с дней юности. Но что еще важнее, я вижу в этой экспедиции символ мощных усилий молодой нации, направленных на объединение и движение к демократии, на преодоление собственного прошлого. Я рос под гнетом апартеида и это меня очень печалит. Но теперь мы новое государство. Я твердо верю в путь, которым идет моя страна. Показать, что мы – люди из Южной Африки с разным цветом кожи можем стоять вместе на вершине Эвереста, будет великим поступком».

Целая нация стояла за спиной этой экспедиции. «Вудал поспел со своим проектом в очень удачный момент», - рассказывает де Клерк. «С падением апартеида южноафриканцы получили возможность путешествовать по миру, наши спортсмены стали участвовать в международных соревнованиях. Южная Африка только что выиграла мировой турнир по регби. Началась общенародная эйфория, настоящий подъем патриотических чувств, понимаете? Вот в этот момент появляется Вудал со своим проектом Южно-Африканской экспедиции на Эверест, всем идея понравилась, он смог собрать много денег, примерно несколько сотен тысяч долларов США, не отвечая ни на какие вопросы».

Кроме самого себя, трех альпинистов и британского альпиниста и фотографа Брюса Герода, Вудал хотел, чтобы в группе так же присутствовала женщина, так что перед отправкой из Африки он пригласил шесть кандидаток для отборочного восхождения на несложную технически, но выматывающую физически вершину Килиманджаро, 19,340 футов высотой. В итоге двухнедельного испытания, Вудал объявил, что он выбрал двух финалисток: Кейти О’Дауд, двадцать шесть лет, белая преподавательница журналистики с небольшим альпинистским опытом, дочь директора крупнейшей в Южной Африке компании «Англо Саксон»; и Дешан Дейзел, двадцать пять лет, чернокожая учительница физкультуры не имеющая альпинистского опыта и выросшая в отдаленной деревне. Обе женщины, по словам Вудала, должны будут дойти до базового лагеря вместе с остальными участниками, а там, на месте он выберет одну из них, основываясь на оценке их самочувствия в пути до лагеря.

Первого апреля, на второй день моего путешествия к базовому лагерю, я, к своему удивлению, встретил Фебрэри, Хакленда и де Клерка, спускающихся вниз и направляющихся в Катманду. Де Клерк, мой друг, рассказал мне, что трое альпинистов, а так же Шарлота Нобль, врач группы, отказались от дальнейшего участия в экспедиции, не дойдя даже до подступов к горе. «Вудал, наш руководитель, оказался полнейшим засранцем», - объяснил де Клерк. «Настоящий урод. Ему нельзя доверять – никогда не знаешь, он морочит тебе голову или говорит правду. Мы не захотели доверять свои жизни такому парню. Вот и ушли».

Вудал заявил де Клерку и остальным, что имеет обширный опыт высотных восхождений в Гималаях, включая пики выше 26,000 футов (восьмитысячники). На деле, весь альпинистский опыт Вудала ограничивался участием в двух коммерческих экспедициях Мала Дафа, в качестве клиента: в 1989 году Вудал не дошел до вершины скромненького Айланд пика, а в 1990 он уже на высоте 21,300 футов , т.е. в вертикальной миле от вершины, отказался от дальнейшего восхождения на Анапурну.

Кроме того, еще до отправки на Эверест, Вудал на Интернет сайте экспедиции хвастался своей замечательной военной карьерой, в ходе которой он якобы дослужился в британской армии до должности «командующего элитным Отрядом Дальней Горной Разведки, чьи учения проходили преимущественно в Гималаях». Более того, в интервью Санди Таймс, он рассказал, что служил инструктором в Королевской Военной Академии в Сандхерсте, Англия. Выяснилось, однако, что в британской армии не существует такого соединения как Отряд Дальней Горной Разведки, а так же что в Сандхерсте Вудал никогда не служил, как и не участвовал он в столкновениях в Анголе. По словам пресс-секретаря Британской армии, Вудал служил по контракту на должности клерка при штабе.

Вудал так же соврал насчет того, кто был перечислен в пермите, полученном от непальского министерства туризма. С самого начала экспедиции он говорил, что обе женщины и О’Дауд и Дейзел имеют разрешение на восхождение, а решение о том, кто пойдет на восхождение он примет уже в базовом лагере. Де Клерк же, уже после отказа участвовать в экспедиции, выяснил, что в пермите значилась только О’Дауд, вместе с шестидесяти девятилетним отцом Вудала и французом Тьери Ренаром (заплатившим Вудалу 35 тысяч долларов за то что бы присоединиться к южноафриканской экспедиции), а Дейзел – единственный чернокожий участник после ухода Фебрэри, разрешения не имела. Исходя из этого, де Клерк понял, что Вудал с самого начала не собирался позволить Дейзел участвовать в восхождении.
Кроме всего прочего, еще до выезда из Южной Африки произошло еще одно событие, подлившее масла в огонь: Вудал предупредил де Клерка, женатого на Американке и имеющего двойное гражданство, что он не будет допущен к восхождению, если въезжая в Непал не воспользуется своим южно-африканским паспортом. «Он поднял много шума», - вспоминал де Клерк, - «из-за того, что это первая южно-африканская экспедиция и все такое прочее. Но в итоге, опять же выяснилось, что у него самого южно-африканского паспорта нет, и он вообще не гражданин Южной Африки, он британец и въехал в Непал по своему британскому паспорту».

Многочисленные лживые уловки Вудала переросли в международный скандал, широко освещенный в прессе всех государств Британского содружества. Испугавшись такой огласки, страдающий манией величия руководитель экспедиции постарался всеми способами оградить оставшихся членов своей команды от влияния внешнего мира и общения с другими экспедициями. Он так же прогнал из своей группы репортера Кена Вернона и фотографа Ричарда Шори, работающих на Санди Таймс, и это, не смотря на то, что Вудал подписал контракт с газетой, в котором значилось, что в качестве ответной услуги за финансовую поддержку экспедиции эти двое журналистов «будут допущены к участию в экспедиции на всех ее этапах», а нарушение этого пункта «будет поводом для разрыва контракта».

Редактор Санди Таймс Кен Оуэн решил провести в Гималаях отпуск и должен был вместе с женой встретиться с Южно-Африканской экспедицией на месте базового лагеря, а в качестве его проводника выступала подруга Вудала молодая француженка по имени Александрин Годан. В Периче Оуэн узнал, что Вудал только что выгнал его фотографа и репортера из экспедиции. Пораженный редактор послал руководителю экспедиции послание, в котором объяснил, что у газеты вовсе нет желания вычеркивать Вернона и Шори из планов, и что они уже получили приказ вернуться в группу. Когда Вудал получил записку, он впал в бешенство и устремился из базового лагеря вниз в Периче, дабы выяснить отношения с Оуэном лично.

По словам Оуэна, он в ходе последовавшего объяснения напрямую спросил Вудала, есть ли имя Дейзел в пермите. На что Вудал ответил: «Это не твое дело».

Когда Оуэн предположил, что, наверное, «Дейзел пригласили в экспедицию в качестве этакого символа, чтобы придать команде некую африканскую образность», Вудал пригрозил убить его и его жену. Крайне возбужденный Вудал так же заявил: «Я оторву тебе голову и засуну ее тебе в задницу».

Как раз после этого разговора Вернон прибыл в базовый лагерь Южно-Африканской экспедиции, впрочем, только для того, чтобы тут же, воспользовавшись спутниковым факсом Роба Хола, сообщить: «по мрачному лицу мисс О’Дауд я понял, что в лагере мне не рады». Как Вернон впоследствии написал в Санди Таймс:

Поскольку Вудал деньги от газеты уже получил, последний поступок был более символическим и не имел ни какого влияние на положение дел в южноафриканской экспедиции. Поэтому Вудал так спокойно и отказался от предложения переложить руководство на кого-либо другого, даже после послание президента Манделы, призывающего к урегулированию этого конфликта, затрагивающего национальные интересы. Вудал продолжал упорно настаивать на том, что восхождение пройдет, как и запланировано - с ним во главе.

В Кейптауне, уже после распада группы, Фебрэри так описывал свое разочарование: «Может быть, я был наивным», - говорил он срывающимся от волнения голосом, - «Но я вырос в апартеиде. Взойти на Эверест с Эндрю и другими, было бы великим символом преодоления былого. Вудала не интересует рождение новой Южной Африки. Он взял мечты целой страны и использовал их в своих интересах. Решение о том, чтобы покинуть экспедицию было самым тяжелым в моей жизни».

С уходом Фебрэри, Хакленда и де Клерка в экспедиции (за исключением Ренара, который присоединился к группе только для того, чтобы попасть в пермит, а восходить собирался независимо с помощью отдельной команды шерпов) не оставалось ни одного опытного альпиниста, а двое участников, по словам де Клерка, «не могли сами кошки одеть».