Группа «Хаазе» выходит из окружения

Воспользовавшись тем, что в первых числах апреля натиск на 40-й танковый корпус немного ослаб, его 331-я пехотная и 19-я танковая дивизии успешно удерживали позиции, 10-я моторизованная дивизия, расположившись в ближнем тылу, их подстраховывала, а на участок 43-го армейского корпуса в это время мощного давления не оказывалось, противник приступил к операции по деблокированию группы «Хаазе», продолжавшей держаться в полном окружении. Для более эффективного управления войсками 1 апреля группа «Хаазе» была подчинена 43-му армейскому корпусу. На следующий день штабом группы было отклонено предложение советской стороны о капитуляции.

4 апреля 82-й пехотный полк 31-й пехотной дивизии, усиленный двумя батареями 105-мм гаубиц, был переброшен пешим маршем в район южнее станции Баскаковка и начал наступление на север. Силы 131-й пехотной дивизии численностью до половины полка, а также до роты танков 19-й танковой дивизии сосредотачивались для параллельного удара в 10 км северо-восточнее. К операции также были подключены силы авиации группы тактической поддержки «Юг» 8-го авиакорпуса, которые до этого были полностью задействованы в ударах по передовым частям и путям подвоза 50-й армии. В этот же день из штаба опергруппы Белова, продолжавшей артиллерийско-миномётные обстрелы позиций группы «Хаазе» у Денисково, Вознесенье и автомобильного моста через реку Угра возле одноимённой станции, немцам поступило предложение о капитуляции, но те категорически отказались – окружённые солдаты противника знали, что со дня на день должна подойти помощь, и это только подхлёстывало их волю к сопротивлению.

Одновременно противник начал с нескольких направлений наносить удары по позициям 214-й и 9-й бригад 4-го воздушно-десантного корпуса. 2 апреля Атакам подверглись позиции десантников в районе деревень Новицкая Дача, Акулово, Богородицкое. Несколько рот вражеской пехоты из 131-й пехотной дивизии при поддержке пяти танков, атаковав стык корпуса десантников и 2-й гвардейской кавдивизии, прикрытый силами партизан, выбились далеко вперёд и захватили Богородицкое. До группы «Хаазе» противнику оставалось всего 10 км по прямой. 3 апреля на ставшее угрожаемым направление была переброшена 8-я воздушно-десантная бригада, часть была выведена из состава опергруппы Белова и возвращалась в десантный корпус Казанкина, заняв оборону в районе Жуковки и приостановив дальнейшее продвижение противника в северо-западном направлении. В ответ немцы перебросили группу танков и часть сил пехоты от Богородицкого к Акулово и в ночь на 4 апреля вновь пошли на штурм обороны десантников. После тяжёлого боя 214-я воздушно-десантная бригада оставила Акулово, к утру десантники окопались в нескольких сотнях метров северо-западнее и западнее населённого пункта. Во время боя за Акулово, части 9-й воздушно-десантной бригады атаковали фланг наступающего противника, выбив его из д. Пречистое, дальше десантникам продвинуться не удалось и их атака не повлияла на исход боя у Акулово. На этом параллельное с 82-м пехотным полком наступление частей 131-й пехотной дивизии с несколькими танками 19-й танковой дивизии было приостановлено, танки отправлялись обратно на юг для поддержания угрожавшей крушением обороны 74-го моторизованного полка выбитого 5 апреля из Фомино 1-го.

Пока в районе Богородицкое – Пречистое шли позиционные бои, усиленный 82-й пехотный полк успешно продвигался вперёд. С 3 по 6 апреля вражеский полк занял деревни Ключики, Яненки, Бутово, Новинка, Баскаково, 8-й гвардейский кавполк подполковника Высоцкого и подразделения партизан были отброшены на 7 км и заняли оборону по линии Селище – Вертерхово.

7 апреля 82-й пехотный полк занял деревни Большая и Малая Мышенка, вплотную подойдя к станции Вертерхово – последнему крупному препятствию на пути к группе «Хаазе». На следующий день противник выбил части 2-й гвардейской кавдивизии и 8-й воздушно-десантной бригады с позиций по реке Вербиловка, основные силы кавалеристов отошли на восток, а десантников – на запад, железную дорогу между станциями Угра и Вертехово удерживали лишь слабые силы. 8 апреля, Белов, видимо уже смирившись с тем, что блокированный гарнизон противника вскоре выйдет из ловушки, перебросил находившийся в резерве наиболее боеспособный 6-й гвардейский кавполк 2-й гвардейской кавалерийской дивизии в район Всходы на 20 км юго-западнее станции Угра. Было ли это решение обоснованным судить трудно, крупного наступления у Всходов противник пока не проводил, а направление на Вертехово требовало немедленного прикрытия резервами, 8-й гвардейский кавполк удерживался там из последних сил. Можно предположить, что командующий опергруппой специально не стал бросать последние резервы в заведомо проигрышный бой с превосходящим противником, сберегая их для удара на соединение с армией Болдина.

9 апреля немцы продолжили наступление и заняли деревни Вертехово и Вербилово. После овладения этими населёнными пунктами батальоны 82-го пехотного полка получили полную свободу маневра и преодоление оставшихся до Денисково 10 км становилось только вопросом времени, остановить немецкие подразделения в лесу без заранее подготовленных оборонительных позиций было невозможно. 10 апреля подразделения 131-й пехотной дивизии противника, вновь поддержанные двумя-трёмя танками вытеснили роту партизан из д. Жуковка, расширив прорыв и прикрыв фланг наступления начали теснить десантников и партизан, продвигаясь вдоль дороги на Преображенск. После этого 82-й пехотный полк перешёл в наступление вдоль железной дороги, к исходу дня передовые силы полка соединились с группой «Хаазе» у Денисково, цель вражеского наступления была достигнута, теперь противнику оставалось только грамотно и с минимальными потерями отвести силы из образовавшегося узкого коридора, избежав его повторного перекрытия советскими частями.

Обеспокоенность в штабах Казанкина и Белова, заключавшаяся в опасении, что немецкое наступление через район станции Угра на север получит дальнейшее развитие, не оправдалась. 10 апреля в дневнике Гальдера также появилась запись о том, что «…Группа Хааса вырвалась вперёд и теперь оттягивается назад…»¹. У противника не хватало сил на одновременное удержание образовавшегося в результате наступления 82-го полка выступа и фронта южнее шоссе, на последнем к середине апреля обстановка продолжала накаляться и требовала демонтажа группы «Хаазе» и усиленного 82-го пехотного полка для использования их в качестве резервов на фронте 40-го танкового и 43-го армейского корпусов против нового наступательного рывка 50-й армии. Уже днём 11 апреля на стол П.А. Белова легли два косвенно подтверждающих друг друга донесения: первое, поданное командиром 329-й стрелковой дивизии, указывало на оставление противником районов Угра и Вознесенье, во втором командир 6-го гвардейского кавалерийского полка доносил о том, что до 600 вражеских солдат с обозами и небольшим поездом отступают вдоль полотна железной дороги в южном направлении. К ночи 12 апреля остатки боевой группы «Хаазе» расположились на отдых в районе д. Милятино, 82-й пехотный полк занял оборону в районе станции Вертерхово. Вскоре эти силы оказались раздёрганными на латание дыр у Фомино, группа «Хаазе» прекратила своё существование.

Локальная немецкая операция успешно завершилась: основные силы окружённой группировки были освобождены, а группа авиации тактической поддержки «Юг» 8-го авиакорпуса вновь могла сосредоточиться исключительно на ударах по 50-й армии. Для советской стороны результаты недельных боёв в районе Угра, как ни странно, также в большей степени оказались положительными: для удобства в управлении 4-й ВДК был оперативно подчинён штабу опергруппы Белова и действовал с ней одним фронтом, выравнивание которого из-за отхода противника создавало удобное положение для наступления в южном направлении.

Апогей.

В первый бой танки 11-й танковой бригады вступили только 5 апреля. Утром три Т-34 из состава бригады были переданы в распоряжение командира 385-й стрелковой дивизии. В 13.00 был получен приказ о наступлении на Прасоловку. Совместная атака танков и пехоты началась в 14.20 с рубежа в 1.5 км западнее Марьино. Практически сразу порядки наступающих попали под ураганный огонь противника, в результате чего продвигавшаяся вслед за танками пехота была отсечена от них, и «тридцатьчетвёрки» продолжили движение на немецкие позиции у Прасоловки, ведя практически в одиночку огневое противоборство со всеми огневыми средствами противника. Больше всего атаке мешал фланговый огонь противотанковой артиллерии противника из леса южнее северной Каменки, а также непрерывная бомбардировка боевых порядков танкистов семью подключившимися в ходе боя немецкими пикирующими бомбардировщиками Ju-87.

В итоге у одного Т-34 было повреждено направляющее колесо, и танк был обездвижен, другой получил повреждение орудия. Атака захлебнулась и два оставшихся на ходу танка вернулись на исходные позиции.

В этот же день части 290-й и 173-й стрелковых дивизий при непосредственной поддержке нескольких танков 108-й танковой бригады преподнесли немцам свой подарок на пасхальное воскресенье, и, атаковав с южного и юго-восточного направлений под прикрытием огня гаубичной артиллерии, смогли ворваться в Фомино 1-е и к вечеру полностью выбили противника из этого населённого пункта. Немецкая пехота в беспорядке отошла к позициям у Фомино 2-го и высоты 269,8.

Вот как бои 5 апреля отражены в донесениях противника:

19 ТД: Во второй половине дня противник при поддержке тяжёлой артиллерии продолжил атаки на Фомино. Новая атака 4 танками на позиции восточнее нп Прасоловка была отбита массированным огнём всех видов оружия при поддержке штурмовиков. 2 танка повреждены. При поддержке 8 танков противник сумел ворваться в Фомино и оттеснить гарнизон на север. Принимаются контрмеры.

8-й авиакорпус: Соединения начальника авиации тактической поддержки «Юг» поддерживали наземные войска на правом крыле 40 ТК. Группы пикирующих бомбардировщиков атаковали исходные позиции и танки противника, уничтожив 5 и повредив 8 машин.¹

6 апреля удары штурмовой авиации группы тактической поддержки «Юг» по районам сосредоточения советских танков повторились, немецкие лётчики заявили об одном уничтоженном советском танке и нанесенных повреждениях ещё двум.

В этот же день Франц Гальдер сделает не случайную пометку на страницах своего знаменитого дневника о крупном сосредоточении русских танков против 19-й танковой дивизии.

Авианалёты противника продолжились и в следующие дни, периодически мешала вражеским лётчикам только капризная весенняя погода, стычки с советскими истребителями происходили крайне редко, сил советской зенитной артиллерии для контроля неба также катастрофически не хватало. А пилоты Люфтваффе, умело извлекая выгоду из ситуации, пытались максимально ослабить неизбежное наступление ударной группы армии Болдина. Бомбовым ударам подвергались колонны подходящих советских частей. Вовсю шла «охота за локомотивами» - вражеская авиация атаковала эшелоны и пункты разгрузки почти на всём протяжении отрезка железной дороги Сухиничи – Дабужа, железнодорожное полотно во многих местах оказывалось разрушенным, движение поездов по нему на многие часы приостанавливалось. Так, к примеру, 9 апреля на подходе к станции Шлипово под бомбёжку попал последний эшелон 146-й стрелковой дивизии, в котором к передовой двигались гаубичные батареи и штаб 280-го артполка. И хотя обошлось без крупных потерь, артиллеристы были вынуждены спешно разгружаться в открытом поле, и с минимальным запасом горючего в баках артиллерийских тягачей, пытаться добраться снежными дорогами до пункта сбора в Мещовске.

Не следует воспринимать данные немецкой стороны (особенно это касается вражеской авиации) о количестве уничтоженных советских танков как полностью достоверную информацию. Лётчики штурмовой авиации Люфтваффе, участвовавшие в авиаударах по советской бронетехнике, очень часто «грешили» тем, что докладывали как об уничтоженных, о танках получивших незначительные повреждения или вовсе сохранивших полную боеспособность. И это вполне понятно: в условиях бомбометания с пикирования, при заградительном огне с земли, невозможно чётко разобрать, какой ущерб нанесён взрывом бомбы танку, и нанесён ли он вообще, при том же при близких разрывах бомб существенный ущерб причинялся танку только при ударе бомбы о землю на дистанции 0,5 – 1 м от машины. Но значительные потери советских танковых бригад от действий вражеской авиации остаются неоспоримым фактом. К тому же немецкие лётчики в большей степени, чем их советские «коллеги» были свободны в изменении тактики своих действий и часто и успешно импровизировали, что, несомненно, повышало результативность их атак. Так сам фельдмаршал Кессельвинг отмечал, что: «Бои приобрели ожесточённый характер, и теперь от пилотов штурмовой авиации требовалось даже при самых плохих погодных условиях действовать против Т-34»¹

На примере двух описанных выше боёв 5 апреля видно, какие положительные результаты может принести если не чёткое согласование направлений ударов по времени и направлениям, то хотя бы примерное совпадение времени начала атак ударных групп пехоты при поддержке танков даже в условиях отсутствия координации действий групп между собой.

В нашем конкретном случае были атакованы фланги 19-й танковой дивизии Вермахта, державшей оборону в секторе Прасоловка – Малиновский – Гореловский – безымянный хутор – Фомино 1-е, имевшем протяжённость примерно 10,5 км. И если на правом фланге дивизии в районе Прасоловки 73-му моторизованному полку удалось отбить нашу атаку, то левофланговый 74-й мотополк не смог парировать мощный удар и, понеся значительные потери, был вынужден оставить Фомино 1-е и отступить на рубеж Фомино 2-е – высота 269.8.

Одновременный удар танков в двух местах в сочетании со сковывающими атаками пехоты на отдельных участках, подавлением огневой системы немцев в Фомино 1-м принёс свои результаты: противник был связан боем сразу на нескольких направлениях и не сумел вовремя сманеврировать резервами (в том числе и танковыми) для усиления угрожаемого направления. В итоге части 290-й, 173-й стрелковых дивизий и 108-й танковой бригады смогли выбить противника и закрепиться в тактически важном опорном пункте Фомино 1-е.

Обращает на себя внимание и то, что за весь день 5 апреля по нашим частям, сражавшимся в районе Фомино 1-го не последовало ударов штурмовой авиации противника, обладавшей практически полным господством в воздухе над районом боевых действий. Объясняется это просто: все имевшиеся в распоряжении противника силы авиации тактической поддержки были задействованы в ударе по советским танкам под Прасоловкой, и на организацию авиаудара в районе Фомино не хватало ни сил, ни времени.

В первую линию из района д. Милятино вновь был введён переведённый по причине больших потерь на двухбатальонный состав и вновь сведённый воедино 41-й мотополк. Кроме того, немцы вновь начали превращать 10-ю моторизованную в мощное соединение, наконец, прекратив её дробить. Для оперативности управления войсками 40-го танкового корпуса в подчинение командира 10-й моторизованной дивизии был временно переподчинён 74-й моторизованный полк, который уже был основательно потрёпан в боях за Фомино 1-е. Также имеются сведения от том, что в течение апреля 10-й мотодивизии были переданы: один батальон из 306-го пехотного полка 211-й пехотной дивизии, действовавшей в полосе 24-го танкового корпуса юго-восточнее Кирова; 1-й и 2-й пехотные батальоны из 82-го пехотного полка 31-й пехотной дивизии соседнего 43-го армейского корпуса (13-14 апреля); а до 19 апреля из района севернее Кирова в полосу 10-й моторизованной дивизии был отправлен один пехотный батальон 331-й пехотной дивизии. Так что скатываться к утверждению того, что 10-я моторизованная дивизия одним полком оборонялась против нескольких советских стрелковых дивизий неверно. Противник симметрично реагировал на концентрацию советских войск, в свою очередь, усиливая части на угрожаемых направлениях резервами, снятыми с других участков. Боеспособность соединения в результате этих вливаний вновь возрастала до приемлемого уровня.

10-я моторизованная дивизия в 19.15 заняла сектор от опушки леса северо-восточнее Прасоловки до левой разгранлинии корпуса западнее Фомино 2-го. В итоге полоса обороны 19-й танковой дивизии (в первой линии обороны дивизии теперь находились 73-й моторизованный полк, 19-й разведывательный батальон, прикрывавший стык с 10-й мотодивизией и отдельные танки 27-го танкового полка по башни зарытые в землю) значительно сократилась, как следствие возросла плотность немецкого артиллерийского огня на участке дивизии. 27-й танковый полк, расположенный в ближнем тылу, теперь должен был проводить контратаки из глубины также совместно с частями 10-й моторизованной дивизии в её секторе обороны. Надо учесть, что в составе 10-й моторизованной после зимних боёв ещё оставалось несколько боеготовых бронетранспортёров Sd.kfz 251 и Sd.kfz 250, передвигаясь на которых пехотинцы могли при необходимости «с колёс» вступать в бой и, прикрываясь их бронёй, более плотно сопровождать атакующие танки. Для контратак создавались опергруппы смешанного состава из подразделений двух смежных дивизий и приданных им отдельных рот и батальонов из других частей, в результате командование 40-го танкового корпуса получало в своё распоряжение ударную группировку, насыщенную бронетехникой и способную контратаками, при опоре на мощную артподдержку и удары с воздуха, успешно решать задачи тактического значения.

6 и 7 апреля 10-я моторизованная дивизия провела несколько малоуспешных частных контратак. Причём в этих боях противник нес ощутимые потери личного состава, так только в бою 7 апреля потери 41-го полка убитыми составили 38 человек, из них – 2 офицера (командир 1-го батальона капитан Рейхард и один из командиров рот) и 36 унтер-офицеров и рядовых. C учётом раненых и потерь других подразделений дивизии, получается, что из её рядов только за одни сутки боя выбыло около 100 человек. Потери соседней 19-й танковой дивизии противника за период с 5 по 7 апреля составили 248 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Несколько восстановив положение в районе Фомино 1-го скорой переброской резервов, противник, тем не менее, не смог сходу отбить населённый пункт, деревня продолжала удерживаться бойцами 173-й и 290-й советских дивизий, поддерживаемыми несколькими танками 108-й бригады. 108-я танковая бригада для цементирования обороны частично пребывала в соприкосновении с противником, что само по себе губительно для танковой части и не позволяет быстро использовать её как маневренный резерв, однако, выбора не было: в ближнем тылу к наступлению подготавливалась 11-я танковая бригада – наиболее мощная из всех танковых бригад армии, концентрировались и силы 146-й и 298-й стрелковых дивизий, и район Фомино 1-го был удобным плацдармом для предстоящего удара.

Две советских танковых бригады (11-я и 112-я), обозначив для противника своё появление несколькими неудачными танковыми атаками, в ожидании подхода пехотных свежих пехотных подразделений бездействовали в ближайшем армейском тылу. Четыре стрелковых дивизии, предназначавшихся для решающего прорыва немецкой обороны, были ещё в эшелонах на пути к фронту во многих сотнях километров от пункта назначения. Без их пехоты и артиллерийского огня создать крупный перевес в живой силе и высокие артиллерийские плотности, необходимые для взлома вражеской обороны у автострады не представлялось возможным. Некомплектная ударная группировка 50-й армии, своими наступательными порывами чётко указавшая врагу на направление своего наступления, топталась на месте, всё больше упуская инициативу.

После 5 апреля танковые батальоны 11-й бригады сосредоточились в лесном массиве в районе посёлка Приволье. Теперь эта танковая часть по замыслу командования армии должна была проводить подготовку к удару вдоль грунтовой дороги Сининка – Фомино вместе с 108-й танковой бригадой, пехотой 173-й и 290-й, а также ещё находящихся на пути к передовой полнокровных 146-й и 298-й стрелковых дивизий с целью перехвата и удержания участка Варшавского шоссе около Фомино 2-го.

Надо отдать должное командованию бригады, которое в короткие сроки стремилось максимально подготовить свою часть к предстоящим наступательным боям. Осуществлялся ремонт техники и её подготовка к бою, активно велась разведка позиций противника и рекогносцировка местности комсоставом.

Так днём 9 апреля штаб бригады и командиры 11-го и 236-го танковых батальонов проводили рекогносцировку у изгиба дороги, ведущей из Зимниц в Фомино 1, в 300 м восточнее отметки 236.2. Неожиданно в 14.30 группа офицеров попала под прицельный огонь немецкого автоматчика-кукушки, стрелявшего с дерева. В результате командир бригады полковник Н.И. Лашенчук был ранен в грудь и бедро, командир 236-го танкового батальона капитан Яковлев получил ранение бедра. Раненых офицеров вынесли в рощу в километре восточнее, где им оказали срочную медицинскую помощь, ранения полковника оказались смертельными, и в 15.30 командир бригады умер, комбата Яковлева вскоре доставили в 193-й медико-санитарный батальон. Командование бригадой принял начальник штаба полковник Б.Г. Лиопа.

Район сосредоточения 11-й танковой бригады у п. Приволье периодически подвергался артобстрелам гаубичной артиллерией противника и авиаударам групп пикирующих бомбардировщиков. Так в ходе обстрела 11 апреля людские потери составили 2 человека убитыми, на следующий день, 12 апреля от артогня погиб заместитель командира роты танков КВ лейтенант Иван Семёнович Чванцев, а также было ранено 9 человек из состава бригады. Погибших в апреле танкистов хоронили в роще в пятистах метрах севернее Приволья, к сожалению, сегодня на месте воинского кладбища простираются заросшие кустарником пахотные поля. Впрочем, такая участь постигла большинство советских воинских захоронений 1941-1943 годов – когда в стране зверствовал послевоенный голод, каждый клочок земли засевался, чтобы прокормить живых, о могилах мёртвых ни думал никто, о них и сейчас мало кто думает.

Пока в 11-й танковой бригаде проходила подготовка к наступлению, а головные подразделения 146-я и 298-я стрелковых дивизий сосредотачивались в тылу в районе Приволье – Зимницы, вокруг Фомино 1-го шёл периодически стихавший бой с противником с участием пехоты 290-й и 173-й стрелковых дивизий, поддерживаемой танкистами 108-й танковой бригады. Стороны обменивались ударами, не имевшими значительного успеха. Из донесения 10-й моторизованной дивизии за 10 апреля:

Ночью с 11 на 12 апреля у Фомино 1-го Болдиным была затеяна рокировка сил, состоявшая в смене 173-й стрелковой дивизии только подошедшим к передовой 608-м стрелковым полком 146-й дивизии. 173-я стрелковая дивизия при этом отводилась к д. Зимницы, чтобы, после короткой передышки, одновременно с переходом в наступление свежих дивизий, атаковать через перешеек между болотами и выбить противника из д. Зайцева Гора. Занятие обороны в у Фомино 1-го свежей советской частью, офицерский состав которой ещё не успел ознакомиться с местностью, сыграло немцам на руку – их утренняя атака была встречена лишь беспорядочным огнём отдельных узлов сопротивления.

12 апреля наши танковые бригады всё ещё стояли в ближнем тылу (11-я и часть сил 108-й в районе посёлка Приволье, 112-я - у деревень Марьино и Замошье) и приводили в порядок технику после предыдущих боёв. Из двух свежих дивизий в соприкосновении с противником была только одним полком 146-я, 298-я стрелковая дивизия в полном составе стояла в ближнем тылу. В этот день противник нанёс подготавливавшийся в течение всей предыдущей недели контрудар по Фомино 1-му. Атака началась в 11.00 и была проведена совместными силами 19-й танковой и 10-й моторизованной дивизий. Костяк атакующих вражеских сил составили танки 27-го танкового полка, вслед за которыми продвигались пехотинцы 10-й моторизованной дивизии.

Перед переходом в наступление по нашим позициям противником была проведена интенсивная артподготовка, завершившаяся бомбовым ударом пикирующих бомбардировщиков по Фомино 1-му. Малочисленные зенитные пулемёты на позициях 146-й и 290-й стрелковых дивизий были подавлены после первого же захода Ju-87-х на цель. А со второго началась настоящая «мясорубка» в самом плохом понимании этого слова: многие необстрелянные бойцы стали в ужасе выбегать из укрытий, в надежде уйти из-под авиаудара, началась паника, в ходе которой большинство оказавшихся на открытом пространстве людей было просто разорвано в клочья взрывной волной и осколками авиабомб.

Когда же в дело вступила ударная группа противника, то немецкие танки и пехота как нож в масло вошли в дезорганизованные порядки 608-го стрелкового полка. В скоротечном неравном бою немцы подавили редкие очаги сопротивления. Находившиеся в деревне танки 108-й бригады ввязались заранее проигрышную схватку с превосходящими по численности танками 27-го танкового полка противника, спасая наших пехотинцев от гибели под их гусеницами. Агония защитников населённого пункта длилась недолго: вскоре остатки наших частей были выбиты из Фомино 1-го.

Донесение 10-й моторизованной дивизии противника за 12 апреля сухо констатирует результаты дня ожесточённого боя:

Немецкий контрудар, в последний момент отодвинул ещё на пару километров дальше от шоссе исходные позиции для очередного советского наступательного рывка и внёс некоторый элемент беспорядка в подготавливавшееся наступление. Можно представить, как нелегко было бы врагу не допустить советского прорыва, если бы рубежом развёртывания для сильнейшего штурма немецкой обороны стала деревня Фомино 1-е, но контрударом противник вновь создал своеобразное «предполье» пред шоссе, двухэшелонная оборона была восстановлена. О том, что противник догадывался о скором ударе по его обороне в районе Фомино говорят и строки в дневнике начальника немецкого Генерального штаба, написанные также 12 апреля:

Собранные в спешке в единый кулак разношёрстные подразделения 146-й стрелковой дивизии, поддержанные огнём соседей (в том числе отдельных танков 63-го и 257-го танковых батальонов 108-й танковой бригады и её мотострелковым батальоном), смогли остановить немецкую атаку только на полпути к д. Зимницы Противник вновь закрепился на южных и юго-восточных подходах к Фомино 1-му.

Может быть, противник немного преувеличил цифру наших потерь, но то, что они были огромными – неоспоримый факт. Так 608-й стрелковый полк потерял в этом бою 70% личного состава и был отведён с передовой в район д. Маслово. А от роты сапёров 149-го отдельного сапёрного батальона, попавшей под атаку во время разминирования нейтральной полосы в живых после боя осталось всего 12 человек.

Приведём небольшой отрывок из воспоминаний участника боёв за Фомино 1-е начальника разведки 280-го артиллерийского полка 146-й стрелковой дивизии Игоря Михайловича Романова:

Наша истребительная авиация 12 апреля вообще не осуществляла никакого прикрытия частей 50-й армии, и это подтверждают не только отчёты стрелковых частей, растерзанных вражескими бомбардировщиками, но и донесения немецких лётчиков, которые контролировали пространство в небе над районом боевых действий, так штаб в этот день ВВС «Восток» докладывал:

Довольно подробно всю ситуацию, сложившуюся на земле и в воздухе над нашими частями констатировал Жуков в переговорах с Болдиным 20 апреля. Также он предложил возможные пути скорейшего выхода из неё. Но, к сожалению не все эти меры были осуществимы в реальности:

Удары немецкой авиации стали для наших частей настоящим проклятием в ходе последнего сражения у Варшавского шоссе. Пусть Жуков и делает акцент на пресечении паники и «стойкой встрече авиации», но это не в коей мере не могло заменить с массированного прикрытия войск истребительной авиацией армейского и фронтового подчинения и организацией слаженно действующей зенитной обороны.

Говоря о частях советских военно-воздушных сил, которые могли оказывать поддержку с воздуха 50-й армии, нельзя не отметить, что их перечень довольно широк. В первую очередь, в самой 50-й армии имелась авиация армейского подчинения. Это были: 20-й истребительный авиаполк (в основном самолёты Як-1), 701-й лёгкий бомбардировочный авиаполк (устаревшие бипланы По-2), 54-й бомбардировочный авиаполк (в марте выбыл из состава армии на укомплектование), также есть информация о том, что, начиная с 19 марта, в состав ВВС 50-й армии некоторое время входил 745-й истребительный авиаполк (истребители ЛаГГ-3). В подчинении командования Западного фронта к 1 апреля находились: 1-й бомбардировочный авиаполк, 3-й разведывательный авиаполк, 122-й и 179-й истребительные авиаполки, 505-й штурмовой авиаполк и 713-й лёгкий бомбардировочный авиаполк. При этом силы фронтовой авиации были распылены по разным направлениям на всей протяжённости линии фронта: в апреле почти все армии фронта вели напряжённые позиционные бои, требовавшие прикрытия и поддержки с воздуха, значительная часть сил авиации в составе авиационной группы № 4 была отвлечена на поддержку опергруппы Белова.

28 марта истребители 745-го истребительного авиаполка четыре раза вылетали на штурмовку вражеских позиций в посёлке Малиновский. По отчётам лётчиков, в опорном пункте противника были созданы четыре очага пожаров. К сожалению слаженных действий с наземными войсками не получилось: пехота стрелковых дивизий вела вялый огневой бой с противником, а танки 112-й ТБР в этот день вовсе атак не предпринимали.

В ночь на 1 апреля эскадрилья По-2 из состава 701-го лёгкого бомбардировочного авиаполка «обрабатывала» ближайшие немецкие тылы: бомбы были сброшены на посёлки Даниловский и Жаровский в ближнем немецком тылу. Надо сказать, что бомбовая нагрузка на По-2 была невысокой, ночные налёты наших «швейных машинок» производили на противника в большей степени психологической эффект и слабо влияли на ход боя на земле.

Помогала 50-й армии и авиация соседей. Так в период с 29 марта по 4 апреля ночные удары по противнику в районе Фомино 2-го наносили лёгкие штурмовики Р-5 из состава 615-го штурмового авиаполка, приданного 43-й армии.

По донесениям советских лётчиков, 6 апреля старший лейтенант Кувшинов из состава 745-го истребительного авиаполка в воздушном бою на своём ЛаГГ-3 сбил немецкий Bf-109, который упал в 19 километрах юго-западнее Мосальска. Подтверждают информацию о воздушных боях над Варшавским шоссе и немецкие источники, так штаб 8-го авиакорпуса Люфтваффе докладывал о том, что 6 апреля немецкие истребители контролировали воздушное пространство над городами Ржев и Юхнов и сбили в этот день в воздушных боях 11 советских самолётов.

Но все вышеперечисленные «отчаянные вылазки» советских лётчиков не идут ни в какое сравнение с практически полным контролем воздушного пространства вражескими истребителями и ежедневными массированными ударами немецких Ju-87 по советским передовым частям, что оказывало противнику неоценимую поддержку на поле боя. Господство в воздухе немецкой авиации оставалось неоспоримым фактом на протяжении всего периода весенних боёв. С середины апреля ситуация с авиацией над зоной боёв стала ещё хуже (как и положение в армии с дорогами): снежные аэродромы и площадки подскока в тылу 50-й армии с приходом потепления раскисли и не могли больше использоваться авиаторами, а аэродром с укреплённой взлётно-посадочной полосой командование армии подготовить не успело. Вот и вынуждены были «сталинские соколы» из 122-го и 179-го фронтовых истребительных авиаполков, взлетая с удалённых аэродромов, делать за 20 минут несколько кругов над нашими частями и на остатках топлива улетать обратно.

Сконцентрировав внимание на районах Прасоловка – Гореловский и Фомино 1-е – Фомино 2-е, где были частыми советские танковые атаки, мы не можем обойти стороной кровопролитные пехотные бои, проходившие в обширном лесном массиве от посёлка Гореловский до южных скатов высоты 269.8. Это участок фронта протяжённостью 5 километров, каждый из которых был сполна полит человеческой кровью, и не рассказать о боях, проходивших здесь просто несправедливо. Данный сектор немецкой обороны оказался между секторами действия наших танковых бригад, танковой поддержки пехота тут не получила. Немецкие танкисты также не предпринимали здесь активных наступательных действий.

Нарастание напряжения здесь шло по классическому сценарию: чем дальше продвигались вперёд наши пехотинцы и чем большие стрелковых частей оказывалось задействовано в наступлении – тем большие силы стягивали сюда немцы и, следовательно, возрастало их сопротивление.

Первый удар по немецкой обороне здесь нанесли стрелковые полки 336-й стрелковой дивизии. В ночь на 26 марта 1130-й полк атаковал безымянную высоту на дороге Сининка – Фомино 1-е в километре севернее Сининки, стремительной атакой немцы были выбиты из траншей и, потеряв около 25 человек убитыми, отошли в рощу северо-западнее Сининки. 1128-й стрелковый полк, введённый в бой на рассвете, выбил вражеских пехотинцев и с этих позиций. По нашим данным, противник оставил здесь в траншеях до 80 тел убитых и отошёл в рощу с отметкой 235.7. Вскоре бойцы обоих стрелковых полков на плечах отходящего противника ворвались в рощу и захватили высоту 235.7, остатки немецкой пехоты отошли в лес южнее избушки лесника.

«Избушка лесника» - так чаше всего наши офицеры называют в донесениях группу кирпичных домиков, окружённую огородами, затерянную в лесной глуши в полутора километрах к северо-востоку от п. Гореловский, иногда фигурирует название «лесной городок». Но какое бы не было название у хутора, он стал удобным узлом обороны для немцев. Расположенную на дороге группу кирпичных зданий противнику было не слишком сложно подготовить к обороне: была отрыта густая сеть траншей по периметру, оборудованы блиндажи, организована система огня, кирпичные постройки при этом использовались как доты. Южнее избушки лесника, по донесениям наших разведчиков, для «армирования» обороны немцы в качестве неподвижной огневой точки установили в капонире одиночный танк. Приведём несколько интересных, на наш взгляд, донесений разведчиков 336-й стрелковой дивизии, касающихся данного района.

Донесение неизвестного разведчика старшему лейтенанту Поликарпову:

Доношу, что достиг исходного положения, веду наблюдение за противником с опушки леса см. схему. Противник устраивает завал. В районе лесного городка обнаружено 4 станковых пулемёта, 6 блиндажей и до взвода пехоты.

Донесение от Сластина 3.04.42:

Донесение 12.04.42:

Донесение 15.04.42:

Без танковой поддержки пехота своими силами не могла уничтожить зарытый по башню танк. Подтащить по открытому пространству противотанковое орудие на дистанцию эффективного огня тоже было невозможно.

Ожесточённые бои вокруг хутора продолжались до конца наступления, отдельные траншеи много раз переходили из рук в руки, обе стороны несли огромные потери. В итоге советские стрелковые подразделения так и не смогли выбить противника с его позиций, лесной городок вошёл в систему немецкой обороны, простоявшую вплоть до марта 1943 г.

К утру 13 апреля наконец закончилось сосредоточение на исходных позициях в 2 км южнее и юго-восточнее Фомино 1-го 146-й стрелковой дивизии (вместе с несколькими танками 108-й ТБР находилась в непосредственном соприкосновении с противником) и ещё не принимавшей участия в боях 298-й СД (к 3.30 бойцы стрелковых полков дивизии сосредоточились для на исходных позициях в лесу юго-восточнее Фомино 1-го). Новый рывок в наступлении 50-й армии навстречу 4-му воздушно-десантному корпусу и частям группы Белова началось. 173-я стрелковая дивизия неожиданным ударом атаковала немецкие позиции в районе деревень Зайцева Гора, Строевка и высоты 245.5, почти одновременно в атаку перешли подразделения 146-й стрелковой дивизии. Основной груз поддержки пехоты в ходе наступления лёг на танкистов 11-й танковой бригады - самой боеспособной танковой бригады, находившейся в распоряжении командования 50-й армии. На левом фланге 112-я танковая бригада, понёсшая уже серьёзные потери в танках и в личном составе в мартовских боях за посёлок Гореловский, в это время занимала позиционную оборону и вплоть до 16-го апреля её танковые батальоны активных наступательных действий не вели, ограничиваясь только огнём с места. 108-я танковая бригада, действовавшая на правом фланге 11-й бригады была сильно потрёпана в предыдущих боях за Фомино 1-е и также не могла обеспечить должной поддержки наступающим стрелковым частям.

В 5.30 началась интенсивная артподготовка, проводимая силами артполков 146-й и 298 стрелковых дивизий. К этому времени танки 11-й танковой бригады вышли из района п. Приволье на исходные позиции, проводя последние приготовления перед предстоящей атакой. К 6.00 части бригады, продвинувшись колонной из района п. Приволье на северо-запад, достигли рубежа развёртывания южнее Фомино 1-го и выстроились в следующий боевой порядок: слева атаковал 236-й, справа – 11-й танковый батальон, за порядками танков в пешем строю наступали бойцы 11-го мотострелкового батальона бригады. Наступление танкистов поддерживали пехотинцы 298-я и 146-я стрелковых дивизий, продвигаясь как можно плотнее за танками. Левее, в общем направлении на Екатериновку перешли в наступление 290-я и 336-я стрелковые дивизии. В наступлении юго-западнее Фомино 1-го также приняла участие только прибывшая на фронт и полностью укомплектованная личным составом 58-я стрелковая дивизия, на 10 апреля в её рядах числилось в общей сложности 11215 человек.¹

Нашим частям артиллерийским огнём не удалось расстроить огневую и противотанковую систему немцев в Фомино 1-м и южнее деревни. В результате боевые порядки пехоты и танков ещё во время движения через лес на подходе к Фомино 1-му попали под огонь вражеской противотанковой артиллерии. 1 Т-34 получил прямое попадание противотанкового снаряда и сгорел на поле боя (обгоревшие детали этого танка и останки одного из членов экипажа были обнаружены военно-мемориальной группой «Поиск» осенью 2002-го года). Ещё несколько танков, в том числе и один КВ подорвались на минах и получили серьёзные повреждения ходовой части.

Но основная часть танков бригады, увлекая за собой пехоту 298-й и 146-й стрелковых дивизий, смогла прорваться через лес к дороге Зимницы – Фомино 1-е и, продвинувшись вдоль дороги и при поддержке пехоты ворвалась в разрушенную деревню. Здесь, по донесениям танкистов, они были встречены огнём противотанковой артиллерии и 5 танков противника. В ходе ожесточённого боя наши танкисты уничтожили две противотанковые пушки и 3 танка немцев. К полудню части 146-й и 298-й стрелковых дивизий смогли сломить сопротивление противника на окраинах его опорного пункта и ворвались в деревню. Ситуация складывалась явно не в пользу немцев и к 14.00 41-й моторизованный полк, части из 74-го моторизованного полка и 19-го противотанкового дивизиона противника, оборонявших деревню начали спешно отходить на север, бросая тяжёлое вооружение, Фомино 1-е было полностью занято советскими подразделениями. Западнее деревни подразделения 298-й, 290-й и 336-й стрелковых дивизий, развивая успех, достигнутый на их правом фланге, также продвигались вперёд в северном и северо-западном направлениях, постепенно вытесняя немецкую пехоту из лесного массива.

Советские части быстро провели перегруппировку сил и продолжили наступление в направлении высоты 269.8 и Фомино 2-му. К 16.00 11-й танковый батальон овладел восточными скатами высоты 269.8, далее танки батальона продвинуться не могли, так как противник вёл массированный огонь силами противотанковой артиллерии и танков из Фомино 2-го, высоты 235.5 и с гребня высоты 269.8 всё ещё остававшегося его в руках. В таких условиях выход танка из складки местности на прямую наводку к Фомино 2-му сулил в течение нескольких секунд прямое попадание 50-мм бронебойного снаряда в танк и был равносилен шагу с этого света на тот. Вслед за танками к высоте прорвались и пехотинцы 298-й дивизии, которые быстро окопались на её скатах, непрерывно

ведя огневой бой с противником.

Иначе складывались дела у 236-го танкового батальона 11-й танковой бригады. Батальон получил задачу наступать в обход гребня высоты по её западным скатам и, прорвав наспех созданную оборону противника в этом районе и не ввязываясь в бой за сильно укреплённое Фомино 2-е, овладеть деревней Тычек, которая расположена непосредственно на шоссе в полукилометре западнее Фомино 2-го.

236-й батальон начал очередную атаку в 16.00. Ещё на исходных позициях немцам удалось своим огнём остановить продвижение нашей пехоты, отсекая её от атакующих танков. Танки прорвались по западным скатам на несколько сот метров и с боем вышли на северо-западные скаты высоты 269.8. В этот момент немцы с целью восстановить положение и ликвидировать угрозу прорыва наших танков на север к шоссе предприняли контратаку, нанеся по танкам 236-го танкового батальона удар из района д. Тычек через лес, прилегающий к высоте. Со стороны противника в нём участвовало до 16 лёгких и средних танков 27-го танкового полка 19-й танковой дивизии. Завязался скоротечный танковый бой на малой дистанции, в итоге 236-й батальон отошёл обратно на юго-западные скаты высоты 269.8, при этом в ходе боя, по докладам наших танкистов, было уничтожено 5 немецких танков. После отхода пехоты и танков на юго-западные скаты, танки поочерёдно возвращались на исходные позиции в тыл для дозаправки и пополнения практически полностью израсходованного в ходе боя боекомплекта.

В 19.00 236-й танковый батальон вместе с одним батальоном пехоты из состава 298-й стрелковой дивизии и 11-м мотострелковым батальоном предпринял новую атаку в направлении д. Тычек. Бой на западных скатах высоты завершился успешно: танкисты совместно с пехотой смогли прорвать оборону противника и к 22.00 советские танки вышли на шоссе и ворвались в деревню. Пехота под огнём противника с трёх направлений не смогла пересечь шоссе и залегла в 300 м южнее. В итоге несколько прорвавшихся танков 236-го батальона оказались один на один с противником не только без минимальной артподдержки, но и без прикрытия со стороны своей пехоты. Противник быстро воспользовался как тем, что наши танки оказались отрезанными от пехоты, так и тем, что посёлок Тычек расположен на шоссе, по которому к нему можно быстро подбрасывать резервы сразу с двух направлений. Немцы стянули к району нашего прорыва резервы, в которые вошли две танковые роты 1-го батальона 27-го танкового полка, быстро создали ударные группы и стали предпринимать попытки выбить наши танки из деревни атаками одновременно с нескольких направлений. Экипажи наших танков осторожно маневрировали и, стараясь организовать оборону населённого пункта, располагали свои машины вплотную к домам и надворным постройкам, в условиях наступившей темноты делая их труднозаметными целями для немецких танкистов и расчетов противотанковой артиллерии.

Наступил пик боя, и ситуация приобрела крайне напряжённый для обеих сторон характер: для немцев прорыв наших танков в населённый пункт на шоссе означал остановку всякого движения по нему и грозил прекращением снабжения частей, занимающих оборону в Фомино 2-м и далее вдоль дороги, а также мог означать потерю локтевой связи и координации между 40-м танковым и 43-м армейским корпусами, что могло привести к дезорганизации и окончательному прорыву нашими частями немецкой оборонительной линии вдоль автомагистрали. Прорвавшийся же к шоссе 236-й танковый батальон 11-й танковой бригады вместе с небольшими группами пехоты 298-й стрелковой дивизии оказался практически отрезанным от остальных наших частей 50-й армии и вёл бой в полуокружении. В оперативном донесении 40-го танкового корпуса, составленном за 13 апреля прорыв советских танков в д. Тычек отражён в изрядно сглаженной форме:

19 ТД : Противник усиливается перед нашими позициями. Отражены атаки по выступу леса северо-восточнее нп Прасоловка.

10 МД