Решающий момент Ржевской битвы

Во исполнение приказа Георгия Константиновича, 16 апреля к наступлению наконец вновь подключилась 112-я танковая бригада. Удары её танковых батальонов были, как и в конце марта, нацелены на посёлки Гореловский и Малиновский на левом фланге. Но теперь маневр поредевших 125-го и 124-го танковых батальонов бригады был стеснён уже не толстым снежным покровом, а распутицей: заснеженные поля перед посёлками превратились в топкую целину, покрытую тонким слоем подтаявшего снега, разлившийся исток реки Ужать сделал невозможным обход танками Гореловского с северо-востока, допуская только лобовой штурм. Поэтому перед началом атак на вражеские позиции надо было провести подробную разведку и инженерную подготовку местности. Для того, чтобы относительно скрытно подвести танки по гатям к исходным позициями и подготовить атаку также требовалось время, которого приказ командования не оставлял. 112-я танковая бригада не была особенной, и тяжёлая ситуация со снабжением не обошла её стороной: заправка танков топливом перед атакой была рассчитана (как и в 11-й танковой бригаде) всего на несколько километров движения, боекомплект бронебойных и осколочно-фугасных 76,2-мм снарядов для танковых орудий также набирался с трудом. Ввиду приведённых выше обстоятельств 16 и 17 апреля полковник Гетман смог выделить для поддержки атакующей пехоты 116-й и 385-й стрелковых дивизий лишь несколько отдельных боеготовых танков (в основном Т-34). По немецким данным, огнём артиллеристов 19-го противотанкового дивизиона 16 апреля им удалось уничтожить в районе Гореловского один танк, поддерживавший атаку советской пехоты на этот опорный пункт. Общий состав полков некогда практически полностью укомплектованной личным составом 116-й стрелковой дивизии к исходу дня был следующим:

состав 656 СП 548 СП 441 СП 406 АП итого
ст. комсостав 152 64 88 90 394
мл. комсостав 331 83 108 139 661
рядовые 1303 539 544 512 2898
итого 1786 686 740 714 3953¹
Участвовавшая в боях с начала февраля 385-й стрелковая дивизия была истощена ещё сильнее. К вечеру 17 апреля боевая численность её стрелковых полков составляла: 1266-й полк – 44 бойца, 1268-й полк – 90 бойцов, 1270-й полк 70 бойцов.²

Для поддержки начатого наступления десантников командованием Западного фронта была предпринята попытка реанимировать наступление корпуса десантников. В период с 16 по 18 апреля в районе действия 4-го воздушно-десантного корпуса было десантировано два батальона парашютистов, из которых к 18 апреля было собрано 559 человек. Ещё к шести часам утра 15 апреля 8-я и 9-я воздушно-десантные бригады с боем овладели Будой, однако вражеская пехота заняла позиции в лесу южнее и юго-восточнее деревни и не дала десантникам продвинуться дальше на юг и юго-восток.

После небольшого затишья, потраченного сторонами на перегруппировку сил, днём 17 апреля рота немецкой пехоты, переброшенная на угрожающее направление, атаковала Буду с юга, но атаки противника в этот день были отбиты огнём советских бойцов. На следующий день немцы опередили в переброске резервов десантников, которым было необходимо значительное время на сбор подкреплений, разбросанных на огромной территории. 2-й учебный батальон с другими подразделениями из 131-й пехотной дивизии, под прикрытием мощного артиллерийского огня, выбил из Буды советских десантников. По советским данным, перед отходом населённый пункт был подожжён, а лесопильный завод взорван, однако, можно предположить, что деревенские строения и завод были разрушены 18 апреля артогнём противника, к тому же тактика «выжженной земли» не характерна для советских войск, совершавших локальный отход в ходе наступательной операции. Одновременно с захватом Буды части 31-й пехотной дивизии противника выбили роту десантников из района избушки лесника, расположенной в двух километрах северо-западнее Старого Калугово и в пяти – восточнее Буды. Таким образом, 18 апреля 4-м воздушно-десантным корпусом были утрачены два передовых опорных пункта, имевших ключевое значение для дальнейшего продвижения.

Но, несмотря на угрозу удара противника на сильно растянутых флангах корпуса, Казанкин решил изменить направление наступления, и поставил подчинённым задачу продвинувшись на фронте в 2-3 км захватить деревни Старое и Новое Аскерово и через их район наконец выйти на соединение с 50-й армией, передовые силы которой стояли вели бой всего в 3 км от вышеупомянутых населённых пунктов. Восстановление сил, их скрытая перегруппировка для очередного броска и разведка противника заняли два дня и были завершены к исходу 20 апреля. 21 апреля десантники внезапной атакой в районе восточнее д. Буда сбили с лесных позиций боевое охранение противника. Продолжив преследование, передовые части десантников спустя несколько часов наткнулись на мощное сопротивление севернее Аскерово. С ударом 9-й и 8-й бригад десантников на Аскерово в сражении наступил очередной критический момент. Снова, как и во время мартовского прорыва частей 50-й армии к деревне Кавказ, между ними и десантниками 4-го воздушно-десантного корпуса оставалось расстояние, не превышавшее дальность выстрела из батальонного миномёта. Но подготовленная здесь противником система обороны уже не имела пробелов и слабых мест, преодолеть её можно было только при поддержке огнём тяжёлой артиллерии, которой 4-й воздушно-десантный корпус не располагал. На огневую поддержку артиллерии 50-й армии рассчитывать было нельзя – из-за рассмотренных нами выше проблем со снабжением и ставшего их следствием острого недостатка боеприпасов поддержка собственных сил южнее шоссе артогнём была катастрофически слабой. Главным образом по этой причине все атаки, проводившиеся десантниками в последующие два дня, были безуспешными, и 23 апреля 4-й воздушно-десантный корпус свернул наступление, так и не встретившись с дивизиями и танковыми бригадами 50-й армии, пытавшимися прорваться к нему навстречу.

В это время на юге накал боёв у Фомино и Гореловского не стихал. 16 апреля командованием армии был вновь отдан приказ на совместное наступление 11-й и 108-й танковых бригад вместе со стрелковыми полками 298-й и 146-й стрелковых дивизий в направлении юго-западной окраины Фомино 2-го и высоты 269.8.

Танкисты начали атаку с северной окраины Фомино 1-го в 16.30, в следующем построении боевых порядков: правее дороги от Фомино 1-го к Фомино 2-му наступала 108-я, левее продвигалась 11-я танковая бригада, непосредственно за танками двигались пехотинцы из мотострелковых батальонов бригад, обе танковые бригады также поддерживала пехота 146-й стрелковой дивизии. 298-я стрелковая дивизия атаковала немецкие позиции непосредственно на высоте 269.8. Сразу за северной окраиной Фомино 1-го продвижение танков было остановлено лощиной, которая из-за таяния снега оказалась затоплена водой. На преодоление неожиданно возникшей водной преграды танкисты потратили около часа времени, попав под артиллерийско-миномётный огонь немцев и утратив всякий эффект внезапности. Пройдя овраг, танки начали вязнуть в грязи и не смогли взобраться на пологие скаты высот 269.8 и 235.5 и подойти к южной окраине Фомино 2-го. 108-я танковая бригада полностью остановилась перед высотой 235.5 и вынуждена была вступить в неравную перестрелку с противотанковыми пушками немцев. Скорость танков 11-й бригады также упала практически до нуля.

Видя такое положение и понимая, что атака захлёбывается, командир 11-й танковой бригады подполковник Б.Г. Лиопа, находившийся в танке и непосредственно из самого пекла боя руководивший атакой, принял единственно верное в такой ситуации решение: он направил свой командирский Т-34, за которым последовали ещё 3 «тридцатьчетверки» его бригады немного левее, выходя на восточные скаты высоты 269.8 немного «наискосок». Решение командира бригады оказалось удачным и позволило четырём танкам взобраться на подъём под меньшим углом, к тому же во время подъёма по склонам справа их прикрывали огнём остановившиеся машины 108-й и отчасти 11-й бригад. Выйдя на восточные скаты высоты, танкисты подавили огнём орудий и раздавили гусеницами несколько немецких огневых точек, это дало пехоте возможность немного продвинуться вперёд и местами ворваться в передовые немецкие траншеи на гребне высоты, выбив из них вражескую пехоту. В ходе боя немцам всё же удалось перенести огонь противотанковой артиллерии, расположенной на хорошо укреплённых позициях в Фомино 2-м с советских танков, завязших на окраине оврага на машины прорвавшиеся непосредственно на высоту и угрожавшие немецким позициям на юго-западной окраине деревни. И результат не заставил себя ждать: танки, попытавшиеся было атаковать Фомино 2-е через высоту 269.8 попали в зону мощного противотанкового огня, один Т-34 загорелся от прямого попадания противотанкового снаряда. Огнём оставшихся трёх танков был уничтожен ДЗОТ на юго-западной окраине Фомино 2-го. Несмотря на все усилия подойти к населённому пункту не удалось, пехота, как и танкисты, дальше продвинуться не могла и уже после наступления темноты атака окончательно была свёрнута, уцелевшие машины вышли из боя, на огневой позиции остался один подбитый Т-34. Ещё по 2 танка 11-й и 108-й бригад получили повреждения на позициях у лощины севернее Фомино 1-го. Потери личного состава в 11-й танковой бригаде за день боя составили: 22 убитыми, 7 пропавшими без вести и 53 ранеными.

К чести наших танкистов, им в течение ночи 17 апреля удалось эвакуировать с поля боя все подбитые танки (за исключением сгоревшего Т-34). К сожалению, за железо пришлось дорого заплатить человеческой кровью: за ночь из числа танкистов эвакуировавших боевые машины под огнём противника 8 человек погибли, 1 пропал без вести, и 25 было ранено.

Приведём мнение противника об оперативной обстановке вечера 16 апреля. Количество уничтоженных советских танков в отчёте традиционно завышено.

40 тк:

Атаки противника по левому флангу 331 пд и фронту 19 тд захлебнулись в массированном огне всех видов оружия. Один вражеский танк уничтожен (скорее всего, имеется в виду Т-34, сгоревший на окраине п. Гореловский – прим. авт.). После провала своих атак противник перед участком 19 тд начал усиливаться. На участке 10 пд (мот.) противник вёл атаки во взаимодействии с танками при поддержке артиллерии всех калибров. Контрударом удалось ликвидировать прорыв западнее Фомино. В настоящее время продолжается ожесточённый бой. Главный удар противник наносит под Фомино и западнее. За период с 12 по 16 апреля в боях за Фомино был уничтожен 31 вражеский танк и много повреждено.¹

17 апреля для танкистов всех трёх танковых бригад ударной группы наконец-то наступила короткая передышка. Части 11-й и 108-й танковых бригад занимались ремонтом повреждённых танков и приводили себя в порядок после напряжённых боёв. Пытались наступать только подразделения стрелковых дивизий, но в большинстве случаев безрезультатно. Части 112-й танковой бригады отдельными машинами медленно подтягивались в это время по гатям к району Гореловского и Малиновского. Прибывшие на исходные позиции танки рассредоточивались по оврагам и капонирам, почти сразу же их накрывали брезентом, засыпали талым снегом и забрасывали кустами. Усиленные меры по маскировке не были излишними: погода выдалась ясная, и в воздухе всё время висела немецкая авиация. И пусть эффекта внезапности танкового удара на направлении постоянных атак достичь не удалось, но всё-таки 17 апреля получилось избежать авиаударов по скапливающимся у посёлков танковым батальонам. Части соседней 336-й стрелковой дивизии этой участи не избежали, что и подтверждает донесение политотдела дивизии:

Вторит ему с суточное оперативное донесение немецкого штаба ВВС «Восток»:

К утру 18 апреля уже сильно поредевшие 124-й и 125-й танковые батальоны закончили сосредоточение в районе южнее посёлков. Экипажи находились в ожидании приказа на атаку и были полностью готовы к выполнению поставленных задач. Объектом атаки в этот день стал посёлок Малиновский, находившийся перед фронтом выступа, «вбитого» в немецкую оборону советскими стрелковыми частями.

Вместе с танками бросок на Малиновский с позиций через рощу «Сердце» осуществляли остатки 1268-го и 1270-го стрелковых полков «растаявшей» в боях как весенний снег 385-й стрелковой дивизии. Только за два последних дня боёв потери в дивизии составили около двухсот человек убитыми и ранеными, и 18 апреля в атаке участвовало всего 114 бойцов. Тем не менее, штурм немецких позиций оказался относительно успешным: 4 «тридцатьчетвёрки» 112-й бригады подавили огонь противотанковых орудий противника, прошли через передовые траншеи и ворвались в развалины посёлка, давя гусеницами и уничтожая огнём орудий все встречавшиеся на пути немецкие укрепления. Но пехота двух стрелковых полков (по численности – усиленная стрелковая рота!) залегла под огнём перед траншеями и за танками не прошла. Танкисты, ворвавшиеся в Малиновский без пехоты, не стали завязывать самоубийственный бой в посёлке, так как он продлился бы именно столько времени, сколько понадобилось бы противотанкистам противника на подтягивание к развалинам посёлка нескольких орудий на прямую наводку. О возможной немецкой танковой контратаке говорить не приходится: 27-й танковый полк немцев, как и наши танковые бригады, на этот момент уже был серьёзно потрёпан, в нём насчитывалось не более полутора десятков боеготовых танков. Причём часть машин была окопана в обороне в качестве неподвижных огневых точек, являвшихся мощными узлами сопротивления: по данным нашей разведки 1 окопанный танк противника находился в районе Лесного городка и ещё 3 – в д. Прасоловка. Основная же часть остававшихся на ходу Pz. 38(t) и Pz. IV (оснащённых короткоствольным 75 мм орудием L/24, малоэффективным против брони Т-34) находилась в качестве подвижного резерва командования корпуса на направлении ожидаемого главного удара советских частей – в ближнем немецком тылу в районе Фомино 2-го.

Вскоре все четыре прорвавшихся советских танка, обойдя основные узлы сопротивления противника, вышли в расположение наших войск.

Острая обстановка у посёлка Малиновский благоприятствовала успеху атаки штурмовой группы 441-го полка 116-й стрелковой дивизии на Гореловский с ближайших подступов к югу от посёлка. После демонстративной атаки взвода нашей пехоты на левом фланге ударная группа в составе батальона пехоты, двух 45-мм противотанковых орудий, взвода станковых пулемётов и взвода противотанковых ружей, открыв по противнику ураганный огонь из стрелкового оружия, резким броском ворвалась в передовую немецкую траншею и после скоротечного боя полностью овладела ей. Во время боя с востока противника сковывал боем 548-й стрелковый полк, оказывала максимально возможную при остром дефиците снарядов огневую поддержку и 406-й артиллерийский полк дивизии. Интересно, что ни один танк 18 апреля не участвовал в бою в Гореловском, хотя именно в этот день и в этом месте поддержка со стороны танкистов была нужна как воздух пехоте, отбросившей врага с позиций и зацепившейся за окраину посёлка.

Несмотря на предпринимаемые контратаки, противнику так и не удалось полностью восстановить свои позиции на окраине посёлка к утру 19 апреля, когда полковник Гетман, стремясь не упускать инициативу, бросил на поддержку очередного штурма Гореловского «тридцатьчетвёрки» своей бригады в расчете окончательно «продавить» немецкую оборону на этом участке. Причём танки были нацелены непосредственно на лобовой штурм узла обороны противника, для его обхода и окружения теперь не было возможности свободного маневра, да и просто не хватало сил.

Новый штурм укреплённых немецких позиций в посёлке начался днём 19 апреля. Вместе с пехотой в атаку пошли три Т-34, подошедших ночью к Гореловскому. Пехота была накрыта ураганным огнём и залегла на окраинах посёлка не в силах прорваться сквозь огневой шквал, танки, уйдя вперёд, ворвались в посёлок и принялись «утюжить» немецкие окопы, огнём и гусеницами давя сопротивление противника. Бой был в разгаре, казалось, ещё совсем немного и вражеская пехота отойдёт с позиций, не выдержав давления. Однако немцы, проявили характерную для них на этом этапе войны стойкость, их пехота не только не отступила, но и ввязалась в неравный ближний бой с нашими танками, забрасывая их связками гранат и пытаясь подбросить противотанковые мины под гусеницы. Хотя ни одного танка таким образом подбить не удалось, но время для выкатывания противотанковых орудий на удобные позиции для ведения огня было выиграно.

Здесь стоит сказать несколько слов о тактике немецкой пехоты по борьбе с советскими танками. Общеизвестно, что функция уничтожения танков противника в позиционной обороне должна ложиться на плечи противотанковой артиллерии. Но это лишь теория, на практике же немецкие артиллеристы часто не могли полностью справиться со своим обязанностями (ввиду разных причин: или нашим частям удавалось вывести немецкую противотанковую артиллерию из строя, или же танки прорывались на участках, расположенных вне сектора противотанкового огня), в этом случае советские боевые машины начинали заниматься своей основной задачей – «терзать» вражескую пехоту. На этот случай в немецких пехотных частях из числа наиболее опытных солдат, знающих уязвимые места советских танков и тактику борьбы с ними, создавались специальные «группы по борьбе с танками», численностью примерно 10-15 человек. В 1942 г. на вооружении таких групп были противотанковые ружья, мины и большое количество взрывчатки в ящиках для подрыва уже обездвиженных машин.

В горячке боя в Гореловском экипажи танков, и так не имевших между собой радиосвязи, потеряли друг друга из вида, координация действий между танками сошла на нет, бой превратился в беспорядочную схватку. Противник стал переламывать ситуацию в свою пользу. Сперва противотанковым огнём немцы подбили первый Т-34, который сгорел на северо-восточной окраине Гореловского. Вскоре в 100-150 м от юго-западной оконечности посёлка была подбита вторая машина. Из посёлка отошёл на исходные позиции уцелевшим только один Т-34 из трёх. Очередной танковый удар по п. Гореловский был парирован немцами. Потери в этом бою в рядах советской пехоты 116-й стрелковой дивизии составили 48 человек убитыми и 166 ранеными.

Перестрелка в посёлке и вокруг него продолжалась и после наступления темноты, противнику контратаками в нескольких местах удалось вытеснить наших пехотинцев из захваченных ранее позиций. Ожесточённый бой шёл у юго-западной окраины Гореловского, вокруг подбитой несколько часов назад «тридцатьчетвёрки». Машина была лишь повреждена, но эвакуировать её с нейтральной полосы под огнём противника было невозможно. Ночной атакой, поддержанной сильным миномётным прикрывающим огнём, немецкой пехоте удалось вплотную подобраться к повреждённому танку, дальше за работу принялись сапёры из группы по борьбе с танками, которые заложили внутрь Т-34 несколько ящиков тола. Как только был подожжён запальный шнур, атаковавшая группа, прикрываемая миномётным и пулемётным огнём своих товарищей, спешно отошла на исходные позиции. Раздавшийся вскоре оглушительный взрыв, разорвал советский танк в клочья, оставив на месте некогда грозной боевой машины только искореженный остов и разбросав куски гомогенной брони на десятки метров вкруг. Взрыв повреждённого танка стал громкой точкой, завершавший очередной безрезультатный штурм немецких позиций в посёлке Гореловский.

О сражении, разгоревшемся 19 апреля в районе деревни Прасоловка, авторам не удалось найти подробных сведений в ЦАМО. Однако в книге, «Простреленные километры»¹ написанной на основе воспоминаний ветеранов 385-й стрелковой дивизии, бой, состоявшийся в этот день, описывается очень красочно и подробно. И пусть изложение хода боя в книге построено немного пристрастно и субъективно, мы приведём несколько абзацев из неё дословно, дабы дать возможность читателю увидеть происходившее глазами участника событий:

Несмотря на всю красочность описания очередной бой на подступах к Прасоловке не увенчался успехом: немцы продолжали удерживаться на позициях, накрывая шквалом огня любые попытки продвижения пехотинцев 385-й дивизии вперёд. В 20-х числах штурм немецкого опорного пункта был свёрнут.

22 апреля произошёл последний упоминаемый в архивных документах наступательный бой с участием танков 112-й танковой бригады в ходе весеннего наступления 50-й армии. Согласно журналу боевых действий бригады, бой протекал следующим образом: на окраине рощи «Сердце», в пятистах метрах южнее Малиновского, один Т-34 поддерживал очередную атаку советской пехоты. В ходе часового огневого боя с противотанковой артиллерией противника танк подбит, получив попадания снарядов в ствол орудия и ходовую часть. При попытке экипажа вывести повреждённую машину с поля боя своим ходом, в процессе разворота слетела гусеница. Пехота под плотным огнём продвинуться вперёд не смогла, атака вскоре была прекращена. Из экипажа, покинувшего обездвиженную на нейтральной полосе машину, до траншей своей пехоты доползли только двое. Без помощи двух-трёх танков эвакуировать подбитый Т-34 было невозможно. Однако в день боя подогнать танки для использования в качестве бронированных тягачей не вышло, так как 2-3 исправных машин в бригаде попросту не было. Затянувшийся вопрос эвакуации решили немцы: под покровом ночи группа сапёров 73-го моторизованного полка отбила танк у охранения, и подорвала его.

И снова мы видим печальный пример неудачного применения бронетехники для поддержки пехоты, закончившийся гибелью танка. В оправдание только вступившего в командование бригадой полковника М.Т. Леонова, прекрасно понимавшего бессмысленность применения одиночного танка против мощной противотанковой обороны, но всё-таки отдавшего приказ на атаку, можно сказать следующее: части 116-й и 385-й стрелковых дивизий, в течение последних четырёх недель наступавшие через рощу «Сердце» в направлении посёлка Малиновский, были в тяжёлом положении, они находились в выступе шириной в два и глубиной в полтора километра, что являлось удобным расположением для противника, который артиллерийским и миномётным огнём с высокой точностью накрывал наши позиции, нанося пехоте огромные потери, фланговый огонь из опорных пунктов Гореловский и Прасоловка, находящихся у основания выступа, затруднял маневр пехоты и мешал нормальному подвозу боеприпасов. В таких условиях в наших частях каждое огневое средство было на счету, и использование танка, свободно передвигающегося под пулемётным и миномётным огнём и обладающего мощным 76,2-миллиметровым орудием с полным комплектом боеприпасов, для поддержки пехоты в подавлении вражеских огневых точек выглядит довольно целесообразным.

У Фомино при сложившемся положении и соотношении сил то, чья будет высота 269.8 определялось теперь одним нехитрым принципом: высота останется в руках стороны, которая сможет «наскрести» сил на последнюю успешную атаку на гребне, после которой быстро и надолго закрепиться на отбитых позициях. Что линия передовой скоро и надолго «застынет» было очевидным.

К исходу дня 22 апреля гребень высоты, несмотря на огромные потери личного состава в подразделениях, всё ещё удерживался частями 58-й стрелковой дивизии. Состояние танковых частей в плане потерь и боеготовности являлось ещё более плачевным:

11-я танковая бригада – некогда самая боеспособная в армии теперь боевом составе имела 1 исправный Т-34 (к 24 часам этот танк был выведен из боя и вместе с остатками 11-го мотострелкового батальона численностью в 50-60 человек занимал оборону на северной окраине Фомино 1-го) и несколько Т-60, полностью непригодных для применения в качестве ударной силы на главном направлении.

108-я танковая бригада также имела одну-две относительно исправных «тридцатьчетвёрки» и горстку малоэффективных Т-60, окопанных в обороне у Фомино 1-го.

Последний же боеготовый Т-34 112-й танковой бригады был повреждён немецкой противотанковой артиллерией в бою днём 22 апреля и ночью добит вражескими сапёрами.

В течение 18 апреля два боеготовых Т-34 11-й танковой бригады были временно переподчинены командованию 298-й стрелковой дивизии. В 20.40 командир стрелковой дивизии полковник Васильев отдал приказ об атаке позиций противника на гребне и северо-восточных скатах выс. 269.8 силами пехоты 298-й стрелковой дивизии при поддержке двух танков. После 25-минутной артподготовки «тридцатьчетвёрки» и пехота двинулись на противника. Расчет на внезапность и ошеломляющий эффект ночной атаки, судя по всему сделанный комдивом, не оправдался: немцы быстро «повесили» над полем боя несколько осветительных ракет, силуэты советских стальных монстров стали чётко различимыми в темноте. А прицельный огонь нескольких противотанковых орудий, сконцентрированный всего на двух танках, не оставил последним ни малейшего шанса не только подойти к немецким траншеям, но и просто уцелеть. В результате один танк загорелся от прямых попаданий снарядов, второй Т-34 оказался подбитым на нейтральной полосе, экипаж покинул машину. Что же касается сопровождавшей танки пехоты, то здесь, к сожалению, всё также развивалось как и в прошлых боях: противник пулемётным и миномётным огнём прижал наших пехотинцев на открытом пространстве к земле, и после недолгой перестрелки бойцы медленно отползали обратно, освещаемые в ночи факелом очередного Т-34, одиноко догоравшего на злополучной высоте 269.8. В этом бою двое танкистов пропали без вести, четверо были ранены.

19 апреля части 108-й и 11-й танковых бригад активных наступательных действий не вели, ограничиваясь эвакуацией подбитой в предыдущие дни техники, оставшейся на поле боя (состояние танкового парка обеих бригад на 19.04 можно увидеть в приведённых ниже таблицах). Так как большинство машин в бригадах было не на ходу, а времени на их приведение в боеготовое состояние катастрофически не хватало, командир 11-й танковой бригады Б.Г. Лиопа в своём докладе о ходе боя на высоте 269.8 заместителю командующего 50-й армии по автобронетанковым войскам Мартынову запросил 5 суток на ремонт повреждённых машин, что могло дать хотя бы частичное восстановление боевой мощи танковой бригады. Ответ человека, напрямую ответственного за состояние танковых бригад в армии был также лаконичен, как и преступно безучастен: « Плохо воюете, времени не даю. Мартынов». Отказ в даче времени на ремонт был закономерен: танковые бригады в сложившихся условиях были обречены стать «выжатыми» до последнего исправного танка, ведь у пехоты без их поддержки не было никаких шансов на взлом обороны немцев. К тому же, времени ждать восстановления неисправных танков у армейского командования действительно не было: на исходные позиции для очередного штурма высоты 269.8 и броска к шоссе уже подтягивалась «новая кровь» - 58-я и 69-я стрелковые дивизии, ставшие последним эшелоном резервов Ставки ВГК, вливаемых в 50-ю армию. Мощная атака должна была состояться со дня на день.

Танковым бригадам в подготовке к новым боям наряду с полковником Мартыновым добавила проблем и немецкая авиация, довольно точно отбомбившаяся по тыловым рембазам 11-й танковой бригады в районе посёлка Приволье. Попаданиями бомб были уничтожены две автомашины, одной из которых по неудачному стечению обстоятельств оказался заправщик ЗИС-5, сгоревший вместе с более чем двумя тоннами поистине драгоценного для танкистов дизельного топлива. Людские потери от этого авианалёта составили 9 человек убитыми и 10 ранеными.

Без должного техобслуживания начинали ломаться даже относительно надёжные «тридцатьчетвёрки». Теперь идущие на смертельную схватку с противником танкисты вынуждены были в большей степени думать не о тактике ведения огневого боя, а, уповая на удачу, надеяться на то, что и без того частенько пробуксовывавший главный фрикцион не сгорит при резком манёвре, остановив боевую машину прямо в секторе обстрела немецких противотанковых орудий.

Вообще если рассматривать действия танковых бригад по дням, то на глаза попадается интересная закономерность. Ни в один из дней наступления все три бригады одновременно не «наваливались» на немецкую оборону силами всех имевшихся в наличии боевых машин. Взаимодействие между 11-й и 108-й танковыми бригадами, наступавшими под Фомино и 112-й танковой бригадой, атаковавшей противника в районе Гореловского и Малиновского очень сильно напоминает своеобразный маятник: в то время, когда 112-я танковая бригада в конце марта отчаянно атаковала Гореловский, передовые части 108-й танковой бригады ещё были на марше к району боевых действий, а 11-я танковая бригада и вовсе находилась в эшелонах на пути к станции Дабужа, разгрузка из которых началась только 28 марта. В начале апреля, когда 11-я и 108-я танковые бригады сосредоточились в ближайшем тылу и готовились к наступлению, 112 танковая бригада была поставлена в оборону и не поддерживала атаковавших соседей вплоть до 16 апреля, когда те потеряли значительную часть танков, оказались сильно потрёпанными в боях и не могли вести существенных наступательных действий. А в последнюю неделю боёв танки всех трёх бригад, хотя иногда и наступали одновременно, однако должного эффекта это уже не давало – из-за малочисленности боеготовых машин атаки теперь часто проводились силами в 2 – 7 танков, с наступательным порывом которых противнику удавалось справляться.

Кстати, состояние измотанных частей противника на этот момент также было далеко не замечательным. Донесение штаба 4-й армии о положении дел к 19 апреля на участке 40-го танкового корпуса носит откровенно панический характер:

Во второй половине дня 19.4 противник не предпринимал наступательных действий на участке 40 ТК.

19 ТД: Уничтожен 1 танк Т-34.

10 МД: Противник упорно держится у южного края высот западнее и северо-западнее Фомино и пытается овладеть гребнем этих высот. На участках обеих высот беспокоящий огонь противника.

Предпринимаемые противником исключительно при поддержке танков атаки, значительно снизившаяся численность частей, большие потери в командном составе, а также всё более ощущаемая нехватка боеприпасов, которая в настоящий момент едва ли может быть покрыта в связи с трудностями доставки, - всё это даёт повод для серьёзных опасений. При протяжённости фронта 18 км в составе 19 ТД и 10 МД действуют 61 рота, из них 28 не имеют командиров. Действуют также подразделения в составе 25 связистов корпуса и дивизионных батальонов связи. Кроме того, для усиления наиболее слабых участков фронта введены в бой штабные роты штаба корпуса и 19 ТД, состоящие из рядовых полевой жандармерии, писарей и шофёров. После того, как один батальон пришлось снять с участка фронта севернее г.Киров и перебросить его на участок 10 МД, корпус не располагает больше ни какими резервами. В ближайшие дни с уверенностью можно ожидать новых атак противника.¹

Находившиеся на флангах 331-я и 31-я пехотные дивизии также как и 10-я моторизованная были сильно потрёпаны и нуждались в отдыхе и пополнении. Дополняют донесения и дневники двух неизвестных немецких солдат, попавшие в руки красноармейцев. Выписка из дневника пехотинца, убитого 4 мая у Гореловского:

Записи другого солдата вермахта, сдавшегося в апреле в плен красноармейцам у д. Фомино, сводятся к следующему:

В то время, когда командиры немецких дивизий докладывали о серьёзных потерях и сильной усталости своих солдат, дела в наших частях тоже обстояли не лучшим образом: многие стрелковые дивизии «растаяли» в боях и по численности теперь в лучшем случае были равны стрелковому батальону. Танковые бригады после многодневных боев остались бледными тенями той грозной силы, которой они были в начале наступательных боёв. Общую численность и состояние танков в 11-й и 108-й танковых бригадах на 19 апреля можно выразить в виде следующих таблиц, данные для которых взяты всё из доклада генерал-лейтенанта Болдина от 20 апреля:

108 ТБР

Т-34 КВ Т-60

из-за отсутствия 8 6 -

запчастей

11 ТБР
Т-34 КВ Т-60

из-за отсутствия 7 4 -

запчастей
Про 112-ю танковую бригаду известно, что к вечеру 21 апреля на ходу в бригаде имелось всего 3 танка которые использовались теперь в большей степени в качестве кочующих орудий для огневой поддержки пехоты.

Для создания у читателя представления о том, каковы были настроения в штабах армии и Западного стратегического направления накануне вступления в бой последних резервов, вновь приведём отрывки из переговоров Жукова и Болдина, состоявшихся 20 апреля, касающиеся боевых действий и состояния танковых бригад и стрелковых дивизий 50-й армии на обозначенный момент:

…3. Ввод в действие 108 и 11 танковых бригад в направлении на Фомино-2-е без сильного массирования арт-огня по северо-восточным скатам выс. 269.8 и по южной окраине Фомино 2-е не представляется возможным, так как при выдвижении наших танков с фомино 1-е в направлении Фомино 2-е противник открывает сильный арт-огонь и с южной окраины Фомино 2-е и с северо-восточных скатов выс. 269.8, а главным образом беспрерывная бомбёжка и штурмование наносит большие потери танкам и пехоте.

Наступал последний этап сражения, довольно похожий на 12-й раунд боксёрского поединка, когда измотанные до предела соперники, столкнувшись лбами и еле стоя на ногах, из последних сил, наносят друг другу редкие удары. Обе стороны бросали в бой последние резервы. В 50-й армии задачу основной ударной силы в решающем штурме высоты 269.8 должны были сыграть стрелковые полки 58-й стрелковой дивизии, поддержанные несколькими оставшимися на ходу танками 11-й танковой бригады. 58-я стрелковая дивизия снималась с участка юго-западнее Фомино 1-го и вводилась на стыке между 146-й и 298-й стрелковыми дивизиями (сектор действия 298-й стрелковой дивизии смещался к юго-западу от высоты 269.8), которые вместе с остальными дивизиями ударной группы и остатками танковых бригад должны были поддержать наступление, хотя бы сковывающими силы противника атаками.

Полностью укомплектованная личным составом 69-я стрелковая дивизия, сосредоточенная северо-восточнее посёлка Барятино, наступательной задачи не получила, и вот почему:

Жуков. Приведена ли в порядок 69?

Болдин. 69 для ввода в бой ещё не готова. При Вашей помощи за трое суток можно будет привести в боеготовность. До сего времени нет полностью кожаной обуви и не подошёл колёсный обоз. По вашему приказанию за две ночи самолётами подбросили около 4000 пар обуви. Командование к отправлению на фронт дивизии отнеслось безобразно, отправило дивизию небоеспособную.

Жуков. Я слышал об этом уже не раз, не повторяйте <…>.

К трудностям в дивизии с материальным обеспечением, можно добавить ещё одну серьёзную проблему: в 69-й стрелковой дивизии, формирование которой проходило в Ташкенте, большая часть рядового и сержантского состава имела минимальную боевую подготовку, многие бойцы не понимали команд на русском языке. Поэтому дивизию поставили на прикрытие левого фланга в районе Лощихино – Яковлевка, и в последнем наступательном рывке, планируемом на в 20-е числа апреля она участия не приняла.

В конце переговоров 20 апреля генерал-лейтенант Болдин получил от Георгия Константиновича следующие установки: «…в заключение я хочу Вас последний раз предупредить о самом важном. Вы должны разбить противника и закрепиться на шоссе не позже исхода 21. Вечером 22 будет уже поздно. Всё. Сегодня вы потратьте день на тщательную организацию боя. До свидания».

20 апреля штабом армии, «тратившим день на тщательную организацию боя», был отдан боевой приказ № 72, отличавшийся от предыдущих меньшей амбициозностью поставленных перед частями задач:

При сопоставлении текста армейского приказа с картой, бросается в глаза, что тактическая глубина поставленной перед ударными частями задачи едва превышает 3 километра.

Вечером 21 апреля, уже после захода солнца, остатки 11-й танковой бригады сосредоточились на исходных позициях в районе западной окраины Фомино 1-го и в лесу в двухстах метрах южнее разрушенной до основания деревни. Исправные танки 236-го и 11-го танковых батальонов были сведены в единую боевую группу в количестве семи машин Т-34.

Ещё раньше начали подтягиваться к передовой танки из состава 108-й танковой бригады. Так несколько машин Т-60 были заблаговременно зарыты в землю на северной окраине Фомино 1-го в качестве неподвижных огневых точек для поддержки пехоты в обороне опорного пункта. 20 апреля разведчики 31-й пехотной дивизии 43-го армейского корпуса засекли выдвижение из Козловки (1 км севернее д. Зимницы) в северном направлении четырёх советских танков, каждый из которых сопровождался взводом пехоты. – Это были снова лёгкие Т-60 108-й бригады, являвшиеся единственной машиной, которую можно было подтянуть по хлипким гатям через Шатино болото к позициям нашей пехоты у Строевки и Зайцевой горы. Однако серьёзного влияния на ход боя подброшенные танки не оказали.

20 апреля разведка 19-й танковой дивизии доложила, что из нп Сининка слышен шум моторов. Донесение было верным - из глубины к передовому наблюдательному пункту бригады подошли три Т-34 112-й танковой бригады, ближний лесной бой с которыми не заставит себя долго ждать.

К утру 22 апреля стянутые к передовым позициям силы 50-й армии были готовы к мощному броску. Состав главной ударной группировки выглядел следующим образом: на левом фланге костяк атакующей группы составляли 335-й и 270-й стрелковые полки потрёпанной за предыдущую неделю боёв меньше остальных 58-й стрелковой дивизии. Поддержку им оказывали 7 танков Т-34 11-й танковой бригады и пехота 11-го мотострелкового батальона. 170-й стрелковый полк должен был атаковать во втором эшелоне, развивая достигнутый передовыми частями успех. Правее к атаке на Фомино 2-е через высоту 235.5 изготовились бойцы 698-го стрелкового полка 146-й стрелковой дивизии, их должны были поддерживать 4 танка и мотострелковая рота 108-й танковой бригады. Ремонтникам бригады удалось привести в боеготовое состояние 2 «тридцатьчетвёрки», находившихся в ремонте на 19 апреля, и все 4 танка, атаковавшие 22 апреля Фомино 2-е, были, как и в 11-й танковой бригаде модели Т-34.

В 2.00 22 апреля начался мощный артудар по позициям противника на высоте 269.8, в Фомино 2-м и Зайцевой Горе. За время короткой передышки наконец-то удалось подвести достаточное количество боеприпасов для артбатарей, поэтому все подключённые к обстрелу артполки работали с максимальной интенсивностью, не давая вражеской пехоте поднять головы. В 2.15, под прикрытием артогня в ночную атаку на южных скатах высоты 269.8 перешли части 58-й стрелковой дивизии и 11-й танковой бригады. Слева частными атаками сковывали противника части 298-й и 290-й дивизий. В 3.00 к бою подключились 698 стрелковый полк 146-й стрелковой дивизии и 108-я танковая бригада. Подойдя к высоте 235.5, они завязали ближний бой с противником, медленно оттесняя его на север к Фомино 2-му. К 8.00 этой группе удалось выбить немецкую пехоту с гребня высоты 235.5. Однако дальше здесь продвинуться не удалось – атаковавших накрыл ураганный пулемётный огонь немцев с южной оконечности Фомино 2-го. Вскоре удар немецких пикирующих бомбардировщиков и усилившийся артогонь заставили нашу пехоту и поддерживавшие её танки оставить гребень высоты 235.5 и отойти на исходные позиции у Фомино 1-го.

Тем временем, на участке основного удара наших частей бой только разгорался. Штурм высоты 269.8 затянулся, ценой огромных потерь пехотинцы 270-го и 335-го полков, поддерживаемые «тридцатьчетвёрками» медленно вгрызались во вражескую оборону на высоте. Несмотря на явное неравенство сил, немецкие пехотинцы обороняли позиции с не меньшим упорством, но всё-таки медленно отступали.

В середине дня отброшенный противник при поддержке нескольких танков принял попытку контратаковать. Немцы пытались классической для них тактикой «коротких» контратак пехотных подразделений, поддержанных бронетехникой восстановить положение, однако тщетно. Не помог даже бомбовый удар группы Ju-87-х выполненный в 6 заходов непосредственно перед началом атаки.

Для парирования удара противника и удержания захваченных позиций в пекло боя был брошен последний советский тактический резерв на этом участке фронта – 170-й стрелковый полк 58-й стрелковой дивизии. Усиление нашей ударной группы на высоте 269.8 ещё одним стрелковым полком возымело должный эффект – немецкая контратака была с огромными потерями у обеих сторон отбита, бой на время принял позиционный характер, превратившись в перестрелку.

Наспех подготовленные «тридцатьчетвёрки» в этом бою одна за другой выходили из строя из-за поломок изношенных за месяц активных действий агрегатов. От снарядов немецких противотанковых орудий и контратаковавших танков противника серьёзно пострадали два Т-34. Случилось это при следующих обстоятельствах: в разгар боя за гребень высоты наши пехотинцы, попавшие по сильный огонь контратаковавшего противника, были вынуждены отойти на несколько десятков метров, оставив танки на нейтральной полосе без пехотного прикрытия. Воспользовавшись ситуацией, немецкие танки и противотанковая артиллерия огнём прямой наводкой поразили две бронированные цели удачно вписавшиеся в перекрестие прицелов. На этом советский наступательный порыв иссяк, превратившись в позиционную перестрелку.

В 27-м танковом полку вермахта дела обстояли не лучше – готовы к бою были лишь несколько танков, которые только с большой натяжкой можно было называть исправными. Личный состав частей противника в не меньшей степени, чем в советских дивизиях был измотан в непрерывных боях.

Но, тем не менее, более тактически гибкие и свободные от воли вышестоящего начальства немецкие генералы и лично командир, теперь уже исключительно формально считавшегося танковым, 40-го танкового корпуса генерал Георг Штумме осмелились на последнюю в этой схватке атаку по захвату гребня высоты 269.8. С немецкой педантичностью в штабах за несколько часов недлинной весенней ночи был разработан план атаки, практически поминутно согласованы действия с командирами штурмовой авиации, проработаны координаты целей, сигналы вызова и прекращения огня с артиллеристами корпуса всех уровней.

Образно выражаясь, к утру 23 апреля 1942 г. именно противнику, а не нашим частям, удалось собрать разношёрстные подразделения в кулак, пусть слабо сжатый, с окровавленными и переломанными пальцами, но всё-таки пригодный для одного-единственного завершающего сражение удара.

Для стрелковых полков 58-й и 298-й советских дивизий утро 23 апреля началось с мощной артиллерийско-миномётной подготовки и завершившего артналёт авиаудара по их позициям примерно двадцати немецких пикирующих бомбардировщиков, «ювелирно» и безнаказанно отбомбившихся по их позициям. От мастерства бомбометания пилотов Люфтваффе напрямую зависела жизнь немецких пехотинцев, окопавшихся в обороне в 100-150 м от передовых ячеек советской пехоты.

После бомбардировки основная мощь огня артиллерии и миномётов противника была перенесена в глубину и на фланги – то есть на позиции основательно потрёпанных и практически небоеспособных 146-й и 290-й советских стрелковых дивизий у Фомино 1-го и в лесном массиве к юго-западу от высоты 269.8 соответственно. Сразу после переноса огня перешли в атаку остатки пехотных подразделений 10-й моторизованной дивизии и вся остававшаяся на ходу бронетехника противника, сведённые в ударную группу ещё до рассвета.

Бойцы 58-й стрелковой дивизии за ночь не успели как следует окопаться и организовать устойчивую оборону, тем более, что грунт на высоте 269.8 не похож на рыхлый песочек – это тяжёлая белая глина вперемешку с камнями. Противотанковая артиллерия наших частей состояла всего из нескольких «сорокапяток», вручную в ходе боя и ночью подтащенных к передовой, наспех замаскированных и почти не окопанных.

Поэтому немецкая контратака имела успех – пехота в тесном взаимодействии с танками вытеснила наши подразделения с захваченных накануне позиций, гребень высоты в очередной раз оказался в руках врага. Однако, 170-й, 270-й и 335-й советские стрелковые полки смогли остановить атаку противника на скатах высоты, пехота 58-й стрелковой дивизии окопалась немногим более чем в ста метрах от гребня.

Вскоре после затухания боя на высоте 269.8 командующий 50-й армией с одобрения штаба Западного фронта отдал приказ о полном прекращении наступательных действий и переходе к обороне по всему фронту армии. Но большинство красноармейцев, участвовавших в лютых весенних боях, не смогли выполнить этот приказ командиров – они навсегда остались лежать в липком месиве из снега и земли, истерзанной железом и свинцом, усыпанной гильзами, обрывками шинелей, искореженным оружием и амуницией и ещё многими тоннами «мусора войны». «Всюду убитые, убитые, куда ни кинешь взгляд, тут же в грязи ворочаются раненые. Особенно мне запомнился один из них, мимо которого я пробегал. Это был солдат лет пятидесяти, превратившийся в ком сплошной грязи, только покрасневшие глаза блестели да зубы белели на чёрном фоне».¹

День 23 апреля стал завершающим оборотом маховика смерти, вращавшегося у Варшавского шоссе почти четыре месяца на максимальных оборотах.

Начиная с 24 апреля, отдельные части 19-й танковой дивизии противника начали выводиться из своего сектора обороны. Полностью моторизованное и отлично вооружённое подразделение, инструмент Блицкрига, теперь уже мало походило на то, чем оно было всего несколько месяцев назад: дивизия оставалась танковой лишь на словах, от 228 танков, 22 июня 1941 г. победоносно ворвавшихся на советскую территорию, после десяти месяцев ожесточённых боёв в Белоруссии, на Смоленщине и в Подмосковье, осталось количество, которое легко можно было сосчитать на пальцах рук. Ремонтные роты и взводы оказались заваленными повреждённой в бою бронетехникой. Часть танков нуждалась в долгосрочном ремонте, для их восстановления требовалось перебросить повреждённые машины на ремонтные базы 4-й армии либо группы армий «Центр». Наиболее сильно пострадавшие танки, эвакуированные с передовой, требовали или списания в безвозвратные потери, или же отправки на ремонт в Германию (у противника это также считалось безвозвратной потерей) – в этом случае возвращение машин в строй по крайней мере до лета 1942 г. было нереальным. Два мотопехотных полка дивизии поредели до численности неполного батальона.

В ходе проведения археологических раскопок на местах сражений были обнаружены фрагменты двух Pz.38(t): детали первого танка были найдены непосредственно на гребне высоты 269.8; второго – примерно в километре западнее в долине ручья Святой Колодезь. Находит археологическое подтверждение и уничтожение немецкой противотанковой пушки PAK 38 в Фомино 1-м. Таким образом, можно утверждать, что наши части уничтожили у высоты 269.8 как минимум два лёгких танка противника и одно противотанковое орудие. И это только на участке фронта, протяжённостью немногим более километра, общее же количество техники и вооружения, безвозвратно потерянных немецкими частями в ходе четырёхмесячного сражения у шоссе больше во много раз.

Потери в людях немецких дивизий, противостоявших советскому наступлению на Вязьму с юга, также были немалыми. Так, например, в начале мая в 41-м моторизованном полке 10-й моторизованной дивизии, отводимом с позиций у Фомино, числилось всего 6 офицеров, 20 унтер-офицеров и 137 рядовых, остальные пехотинцы моторизованного полка к этому времени лежали либо на госпитальных койках, либо в могилах. Не намного большей к началу мая была численность пехотных полков в 19-й танковой, 331-й, 31-й пехотных дивизиях противника.

После того, как гребень и большая часть высоты 269.8 23 апреля во второй раз были утрачены советскими частями, наступление ударной группы 50-й армии, утопавшее в грязи, наконец было прекращено. Части 4-го воздушно-десантного корпуса и опергруппы Белова также прекратили наступательные действия и, избегая ударов с флангов, отошли на несколько километров назад. С этого дня Ржесвко-Вяземскую стратегическую наступательную операцию можно считать завершённой, города, давшие название операции так и не удалось освободить от немцев, удержав ключевые позиции, они не позволили себя окружить.

Результаты последнего месяца периодически ослабевавших, а после разгоравшихся с ещё большей силой боёв у Варшавского шоссе в районе Прасоловка – Фомино – Зайцева Гора оказались более чем скромными: понеся огромные потери части 50-й армии так и не смогли до конца взломать немецкую оборону в указанном районе и соединиться с десантным корпусом Казанкина и частями опергруппы Белова, наступавшими на встречу. Внушительные танковые силы армии Болдина, которые после прорыва должны были стремительно продвинуться к Вязьме, полностью утратили боеспособность и выводились из первой линии. Потерявшие большую часть пехоты стрелковые дивизии также были более неспособны к наступательным действиям и оставшимися силами закреплялись на достигнутых в ходе наступления рубежах.

49-я и 43-я армии Западного фронта также не продвинулись вперёд и в 20-х числах апреля перешли к обороне. 43-я и восточная группа 33-й армии не смогли очистить пути снабжения западной группы 33-й армии, которая после неудачи последней отчаянной попытки прорыва на восток к 18 апреля была полностью уничтожена противником.

5-я армия, получившая очень схожую с поставленной в январе перед 33-й армией задачу, состоявшую в прорыве гжатского оборонительного рубежа и нанесении лобового удара по району Вязьмы, не смогла продвинуться вперёд и взломать вражескую оборону у города Гжатск.

В полосе Калининского фронта 22-я, 29-я, 30-я, 31-я и 39-я армии также не смогли выполнить поставленные задачи по захвату районов городов Ржев, Зубцов и Оленино и остановились на достигнутых рубежах.

Наступление распутицы, превратившей грунтовые дороги в непроходимую грязь, а поля и луга в подобие болот, с обычными для неё разливами ручейков и рек, во многих местах срывавших ненадёжные мосты, дало оставшимся в живых солдатам долгожданную возможность отдохнуть от нескончаемых боёв.

Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция была свёрнута. Задачи, неоднократно ставившиеся Ставкой ВГК фронтам, так не были выполнены: планы советского командования по глубокому охвату и окружению немецких войск на гигантской территории от Ржева до Юхнова так и не претворились в жизнь.

Немецкие войска, хотя и отошли от советской столицы многие десятки и сотни километров, всё же смогли избежать полного разгрома и добились относительной стабилизации на центральном участке советско-германского фронта. Части противника теперь испытывали острый дефицит живой силы, из-за которого приходилось сокращать штатную численность подразделений. Согласно данным, опубликованным во всё том же дневнике начальника немецкого Генерального штаба сухопутных войск, к 25 апреля 1942 г. вермахт и войска СС потеряли на Восточном фронте в общей сложности 1 148 954 человека. Потери Красной Армии в зимнем контрнаступлении до сих пор являются объектом жарких дискуссий.

АК – армейский корпус (нем.)

АП – артиллерийский полк

ВГК – Верховное Главнокомандование

ВДБР – воздушно-десантная бригада (сов.)

ВДК – воздушно-десантный корпус (сов.)

ВДП – воздушно-десантный полк (сов.)

выс. - высота

д. - деревня

ДЗОТ – дерево-земляная огневая точка

ДОТ – долговременная огневая точка

ИАП – истребительный авиационный полк (сов.)

КД – кавалерийская дивизия (сов.)

КК – кавалерийский корпус (сов.)

ЛБАП – лёгкий бомбардировочный авиаполк (сов.)

МД – моторизованная дивизия (нем.)

МП – моторизованный полк (нем.)

нп. – населённый пункт

ПД – пехотная дивизия (нем.)

ПП – пехотный полк (нем.)

п. – посёлок

р. – река

РККА – рабоче-крестьянская Красная Армия

РГК – резерв Главнокомандования

СП – стрелковый полк (сов.)

СД – стрелковая дивизия

ТБР – танковая бригада (сов.)

ТБ – танковый полк (сов.)

ТК – танковый корпус (нем.)

ТД – танковая дивизия (нем.)

ТП – танковый полк (нем.)

ЦАМО РФ – Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации

Эта книга является плодом многолетнего кропотливого труда авторов по сбору, обобщению и анализу информации. В создании работы кроме авторов принимали участие и другие небезразличные к истории России люди, оказавшие неоценимую помощь.

Поэтому мы считаем своим долгом выразить глубочайшую признательность и ещё раз поблагодарить всех, кто помог нам в создании книги.

Максима Николаевича МОСЯГИНА за предоставление архивных материалов, эксклюзивных дневников участников событий, помощь в работе со схемами и фотографиями и неоценимую товарищескую поддержку.

Сергея Викторовича СЕВЕРИНА за помощь в анализе информации, предоставление материалов ЦАМО и моральную поддержку.

Александра Андреевича ПОДМАРКОВА за предоставление копий материалов хранящихся в фондах Бундесархива.

Александра Владимировича БУРАКОВА за предоставление материалов фондов Российской государственной библиотеки.

Дмитрия Павловича КЛЕВЕНСКОГО за авторский перевод текстов с немецкого.

Тамару Ивановну РОКАШ за предоставление неопубликованных дневников, мемуаров ветеранов и других ценных материалов.

Андрея Анатольевича БАУЭР за предоставленную литературу.

А также Романа Александровича БАРАНОВА и Дмитрия Валерьевича ФИЛАТОВА за техническую помощь и дружескую поддержку в работе.

Содержание.

Введение……………………………………………………………………….