Роберт Аллан Монро Путешествия вне тела

была раза в два меньше шестидесяти ударов пульса в минуту.

Перепуганный, я тем не менее воздержался от каких-либо действий,

стараясь сохранить спокойствие. Я по-прежнему видел все, что окружало

в ушах, вызванного вибрацией. Мне было интересно, что же произойдет

дальше.

Но ничего не произошло. Минут через пять ощущение медленно

у меня был выше, чем обычно, видимо, вследствие возбуждения. Никаких

других симптомов я не заметил, и это сняло мой страх перед необъяснимым

явлением.

За следующие четыре или пять случаев я узнал мало нового. По

крайней мере один раз мне показалось, что вибрация переходит в

кольцо искр диаметром около двух футов; центром его служила ось

моего тела. Я видел это кольцо словно наяву, стоило мне лишь закрыть

глаза. Оно появлялось у головы и медленно двигалось вниз к пальцам

ног, а затем возвращалось обратно к голове. Эти колебания происходили

в определенном ритме, один цикл которого длился примерно пять секунд.

Когда кольцо проходило над тем или иным участком тела, я ощущал,

как вибрация будто обручем обтесывает его. Когда же оно проходило

над головой, голову заполнял оглушительный рев, и я чувствовал

вибрации в мозгу. Я попытался исследовать это яркое, похожее на

электрическое, кольцо, но так и не мог понять, что оно собой представляет

и чем вызвано.

Ни жене, ни детям я ничего о происшедшем не говорил, решив

не беспокоить их понапрасну, пока не выяснится что-нибудь определенное.

Единственным, кого я посвятил в свою тайну, был мой друг, известный

психолог, доктор Фостер Брэд-шоу. Если бы не он, трудно сказать,

где бы я сейчас был. Скорее всего, в известном лечебном заведении.

Я рассказал ему о том, что со мной происходит, и он очень

заинтересовался. Он предположил, что это какая-то форма галлюцинации.

Как и доктор Гордон, он хорошо знал меня, и поэтому рассмеялся,

услышав о моих опасениях относительно начальной стадии шизофрении

и прочем. Я спросил его, как он думает: что мне делать? Его ответ я

запомнил навсегда. "Ну, тебе не остается ничего другого, как

разобраться в том, что все это значит, - ответил доктор Брэдшоу. - Во

всяком случае, у тебя, похоже, нет другого выбора. Будь я на твоем

месте, я бы где-нибудь уединился от людей и приложил все силы, чтобы

найти ответ".

В том-то и загвоздка, что все это происходило не с доктором

Брэдшоу, а со мной, и уединиться я не мог позволить себе никоим

образом - ведь среди прочего мне нужно было содержать семью.

Прошло несколько месяцев, вибрации по-прежнему время от времени

появлялись. Это уже стало надоедать. Но вот однажды поздним вечером

я лежал в постели, собираясь заснуть. Вибрации наступили, и я,

как обычно, устало и терпеливо ждал, когда они закончатся, так

как хотел спать. Одна рука у меня свисала с правой стороны постели,

пальцы слегка касались ковра на полу.

Машинально я попробовал пошевелить пальцами и обнаружил, что

в состоянии поскрести ими по полу. Не задумываясь над тем, могу

ли я шевелить пальцами во время вибрации, я уперся их кончиками

в ковер, и после секундного сопротивления они как будто прошли

сквозь него и коснулись пола под ковром. Мне стало любопытно, и

я просунул руку еще ниже. Пальцы прошли через пол, и я ощутил шершавую

верхнюю поверхность потолка комнаты этажом ниже. Пощупав вокруг,

я нащупал маленькую щепку треугольной формы, гнутый гвоздь и немного

опилок. Слегка заинтересованный этим сном наяву, я сунул руку еще

глубже. Она прошла через потолок первого этажа: было ощущение,

как будто вся рука насквозь проткнула пол. Ладонь коснулась воды.

Нисколько не удивившись, я пальцами разбрызгал воду.

Тут я внезапно полностью осознал ситуацию. Я был в абсолютно

бодрствующем состоянии и наблюдал залитый лунным светом ландшафт

за окном. Я ощущал, что лежу на постели, укрытый покрывалом, под

головой у меня подушка, а грудь поднимается и опускается в такт

дыханию. Вибрации еще продолжались, но уже слабее.

И тем не менее каким-то невероятным образом моя ладонь плескалась

в луже воды, а рука, судя по ощущению, как будто проткнула пол

насквозь. Я, без сомнения, был в состоянии полного бодрствования,

но и эти ощущения были вполне реальны. Как мог я бодрствовать во

всех отношениях и в то же время "видеть сон", что моя рука прошла

сквозь пол?

Вибрации начали слабеть, и мне почему-то подумалось, что между

ними и протыканием рукой пола существует какая-то связь. Если они

прекратятся прежде, чем я вытащу руку, пол может сомкнуться, и

я потеряю ее. Может быть, вибрации временно проделали в полу дыру.

Пытаясь разобраться в происходящем, я прикидывал и так, и этак.

Выдернув руку из пола, я положил ее на постель. Вскоре вибрации

прекратились. Я встал, включил свет и осмотрел место рядом с постелью.

Ни в ковре, ни в полу не было никакого отверстия, никакой перемены

в них я не заметил. Я принялся разглядывать ладонь и руку и даже

попробовал, нет ли на ладони воды. Воды не было, да и рука выглядела

совершенно обычно. Я оглядел комнату: жена спокойно спала в постели,

все вокруг было как будто в порядке.

Прежде чем успокоиться настолько, чтобы заснуть, я долго размышлял

об этой галлюцинации. На следующий день я всерьез стал подумывать

о том, чтобы сделать в полу дырку и посмотреть, в самом ли деле

под ним находятся треугольная щепка, гнутый гвоздь, и опилки, которые

я нащупал там ночью. Однако уродовать пол из-за какой-то дикой

галлюцинации я не решился.

Я рассказал об этом случае д-ру Брэдшоу, и он согласился, что

это, похоже, наглядный пример сна наяву. Вместе с тем он высказался

в пользу идеи сделать в полу дырку и посмотреь, что же там такое.

Он же познакомил меня с д-ром Льюисом Воль-бергом, известным психиатром.

За званым обедом я мимоходом упомянул о своих вибрациях, но д-р

Вольберг проявил интерес лишь из вежливости. Судя по всему, он

был не в настроении заниматься делами, и мне трудно осуждать его

за это.

и личный опыт приучили меня ожидать более или менее точных ответов

или во всяком случае достоверных предположений - от современной

науки. Запас научных, инженерных и медицинских знаний, хотя я и

не специалист в этих областях, был у меня выше среднего. И вот

я очутился перед лицом ситуации, когда оказалось не так-то просто

получить не только ответ, но хоть сколько-нибудь приемлемое объяснение.

Я до сих пор не могу отказаться от попытки разобраться во всем

этом. Возможно, даже если бы захотел, все равно не смог.

В тот момент происшедшее со мной казалось мне какой-то нелепостью.

Если бы я только знал, что еще не то ждет меня впереди! Когда недели

через четыре вибрации пришли снова, я был начеку, как бы не шевельнуть

рукой или ногой. Был поздний вечер, я лежал в постели, собираясь

заснуть. Жена лежала рядом и уже спала. Какая-то волна хлынула

мне в голову, а затем распространилась по всему телу. Все это было

уже знакомо. Пока я размышлял, как бы по-новому проанализировать

происходящее, в сознании сама собой всплыла мысль: вот бы хорошо

завтра после обеда взять планер и полетать (в то время я увлекался

планеризмом). Не задумываясь о последствиях, даже не предполагая,

что они могут быть, я просто представил себе удовольствие от полета.

Спустя мгновение я почувствовал, как что-то давит мне на плечо.

Удивившись, я потянулся рукой назад и вверх, чтобы нащупать, что

там такое. Рука наткнулась на гладкую стену. Я провел по стене

ладонью сколько хватило руки - стена была гладкой и не кончалась.

Собравшись, я принялся что есть силы вглядываться в полумрак.

Это в самом деле была стена, и я лежал, опершись на нее плечом.

Мне сразу пришло в голову, что я заснул и упал с постели. Ничего

подобного со мной раньше не бывало, но уж коли стали происходить

всякие странные вещи, почему бы не случиться и такому.

Затем я пригляделся повнимательнее. Что-то было не так. В стене

не было ни дверей, ни окон, возле нее не стояло никакой мебели.

Это не могло быть стеной моей спальни. И в то же время это было

что-то знакомое. Понимание пришло мгновенно: это не стена, это

- потолок! Я парил под потолком, легонько подпрыгивая при каждом

движении. Я перевернулся в воздухе, поглядел вниз и вздрогнул.

Внизу в полумраке я увидел постель и две фигуры в ней. Та, что

справа, была моей женой. Рядом лежал еще кто-то. Оба, похоже, спали.

"Странный сон, - подумал я. - Кто это приснился мне в постыли

с моей женой?" Приглядевшись еще внимательнее, я был потрясен.

Этим некто был я сам!

Последовавшая за этим реакция была мгновенной. Я - здесь, а

мое тело - там. Я умираю, это - смерть. А я не готов умирать. Эти

вибрации каким-то образом убили меня. Страшно перепугавшись, я,

словно водолаз, устремился вниз к своему телу и нырнул в него.

Я сразу ощутил себя в постели, накрытым одеялом, а когда открыл

глаза, обнаружил, что разглядываю комнату с того самого места,

где был до этого.

Что произошло? Неужели я и вправду чуть не умер? Сердце быстро

билось в груди, но не сказать чтобы как-то по-особенному. Я пошевелил

руками и ногами. Как будто все в порядке. Вибрации уже угасли.

Я встал, прошелся по комнате, выглянул в окно и закурил сигарету.

Прошло немало времени, прежде чем я снова лег в постель и попытался

заснуть.

На следующей неделе я снова явился к доктору Гордону, чтобы

еще раз пройти медицинский осмотр. Причину своего визита я ему

не объяснил, но он заметил, что я чем-то обеспокоен. Он тщательно

обследовал меня: взял анализ крови и мочи, сделал флюорографию,

электрокардиограмму, прощупал все полости, словом, предпринял все,

что только мог. Он внимательно осмотрел меня на предмет выявления

поражения мозга, подробно расспросил о двигательных реакциях различных

частей тела, а затем дал направление на ЭЭГ (электроэнцефалограмма

- анализ волновой активности мозга), которая, надо полагать, ничего

необычного не обнаружила. По крайней мере, он не поставил меня

в известность, а я уверен, что будь что-нибудь серьезное, он бы

не стал ничего скрывать.

Д-р Гордон дал мне успокоительного и отправил домой, порекомендовав

сбросить лишний вес, меньше курить и больше отдыхать. На прощание

он сказал, что если со мной что-то не так, то причина этого не

в моем физическом состоянии.

После этого я встретился со своим новым другом д-ром Брэдшоу,

психологом. От него помощи оказалось еще меньше. Услышав мой рассказ,

он не высказал никакого сочувствия, а всего лишь посоветовал повторить

опыт, если у меня это получится. Я сказал ему, что не готов умирать.

- Я не думаю, что это случится, - спокойно заявил д-р Брэдшоу.

- Кое-кто из ребят, занимающихся йогой и всякими этими восточными

штуками, утверждают, что могут делать это по желанию, когда угодно.

- Делать что? - спросил я.

- Ну, выходить из физического тела на какое-то время. Они говорят,

будто могут отправиться таким образом в любое место. Ты тоже должен

попробовать.

Я сказал ему, что все это звучит просто смешно. Невозможно

перемещаться без физического тела.

-Я бы не стал утверждать так категорично, - спокойно возразил

д-р Брэдшоу. - Тебе нужно почитать что-нибудь об индусах. Ты, вообще-то,

изучал философию в колледже?

Я ответил утвердительно, но как ни старался, ничего о такого

- Сдается мне, у вас был не очень толковый профессор философии,

- д-р Брэдшоу закурил сигарету и поглядел мне в глаза. - Смотри

на вещи шире. Попробуй - и получится. Как говорил мой старый профессор

философии: "Если ты слеп на один глаз - поверни голову, если слеп

на оба глаза - открой уши и слушай".

Я спросил, что делать, если ты еще и глух, но ответа не получил.

Ну, конечно, д-ру Брэдшоу легко было рассуждать, ведь все это

происходило со мной, а не с ним. И тем не менее трудно сказать,

что бы я делал без его прагматичного совета и его неповторимого

чувстваюмора. Я в неоплатном долгу передним за эту поддержку.

Вибрации наступали и проходили еще шесть раз, прежде чем я

набрался смелости повторить опыт. После того как мне это удалось,

напряжение спало.

Во время очередных вибраций, когда они достигли своего пика,

я представил себе, что поднимаюсь вверх - и поднялся!

Я плавно взлетел над постелью. Стоило мне захотеть остановиться,

и подъем прекратился - я парил посредине между полом и потолком.

Ощущение было довольно приятное, но я нервничал, опасаясь неожиданно

упасть. Через несколько секунд я мысленно направил себя вниз и

мгновение спустя вновь оказался в постели, при этом все обычные

физические чувства полностью функционировали. С того момента, как

я лег в постель, и до тех пор, когда я встал по окончании вибраций,

никакого перерывав сознании не было. Я пребывал в растерянности.

Что это? Реальность? Галлюцинация? Сон? Я не мог определить момент,

когда кончилось бодрствование и началось сновидение.

В психиатрических больницах содержатся тысячи людей, перед

которыми стоит та же проблема.

Когда я во второй раз попробовал осознанно отделиться от тела,

у меня снова получилось. Я опять поднялся в воздух на высоту потолка.

Однако на этот раз я ощутил потрясающей силы сексуальное влечение

и не мог думать ни о чем, кроме секса. Растерянный и раздраженный

своей неспособностью контролировать этот прилив эмоций, я вернулся

назад в физическое тело.

Лишь спустя еще пять попыток я открыл секрет контроля. Бесспорное

значение сексуальности во всем этом деле столь велико, что подробнее

я опишу его в последующих главах. Поначалу же она была для меня

вызывающим раздражение ментальным препятствием, не дававшим мне

выйти за пределы комнаты, где лежало мое тело.

За неимением иного подходящего термина я стал называть то,

что со мной происходило, Вторым Состоянием, а другое, нефизическое

тело, которым мы, по-видимому, обладаем, - Вторым Телом. Пока что

эти термины кажутся мне наиболее удачными.

Только после первого наглядного, поддающегося проверке опыта

я стал всерьез допускать, что все это не просто сны наяву, галлюцинации,

невротическая аберрация, начальная стадия шизофрении, фантазии,

вызванные самогипнозом, а то и что-нибудь похуже.

Этот первый наглядный опыт нанес мне поистине сокрушительный

удар. Признание его реальностью опрокидывало практически все мое

знание жизни, накопленное к тому времени, все, чему меня учили,

мои представления, мою систему ценностей. Больше того, это подрывало

мою веру в полноту и достоверность научного знания, наработанного

нашей культурой. Прежде я был уверен, что наши ученые знают ответы

на все вопросы или по крайней мере на большинство из них.

И наоборот, отвергнуть очевидное - пусть для одного меня и

никого больше - означало бы отвергнуть все то, что я ставил так

высоко: убежденность в том, что освобождение человечества и его

прогресс определяются прежде всего его способностью познавать неизвестное

с помощью разума и научного

подхода.

что это - дар ли, ниспосланный свыше, прикосновение ли волшебной

палочки?

2 ПОИСКИ И ИССЛЕДОВАНИЯ

и забыть? В случае со мной такой реакции препятствовали два фактора.

Первый -самое обычное любопытство. Второй - как можно забыть или

не замечать слона в гостиной? Или еще точнее - привидение в спальне?

На другой чаше весов лежали конфликты и опасения вполне реальные

и осязаемые. Естественно, я страшно боялся того, что может произойти

со мной, если такое "состояние" будет продолжаться и дальше. Гораздо

больше, чем ухудшение физического здоровья, меня беспокоила опасность

психического заболевания. Дабы развеять подобные опасения, я основательно

занялся психологией и завел знакомства среди психологов и психиатров.

Однако я не решался обсуждать с ними свои проблемы, так как боялся,

что тогда попаду в разряд их пациентов и потеряю ту доверительность

в отношениях, которую гарантирует равенство ("нормальность"). С

приятелями по бизнесу и соседями дело обстояло еще хуже: они бы

сочли меня за ненормального, психопата, а это уже серьезно отразилось

бы на жизни моей и моих близких.

Наконец, видимо, надо было держать это в секрете и от семьи:

незачем было подвергать домашних ненужным треволнениям. Лишь необходимость

объяснить некоторые из моих странных действий вынудила меня раскрыть

тайну жене. Поначалу она восприняла все это с недоверием, но иного

выбора не было, и ей не оставалось ничего другого, как стать встревоженной

свидетельницей таких происшествий и событий, которые резко противоречили

ее религиозному воспитанию. Дети в то время были еще слишком малы,

чтобы что-нибудь понимать. (Позже все это стало для них обыденностью.

Моя старшая дочь рассказывала, что однажды вечером, после того

как они вдвоем с подружкой осмотрели пустую спальню колледжа, она

сказала:

"Папочка, если ты здесь, выйди, пожалуйста. Мы ложимся спать

и сейчас будем раздеваться". В тот момент я находился в двухстах

милях от того места - и физически, и во всех иных смыслах.)

Постепенно я все больше привыкал к новой необычной стороне

своей жизни. Медленно, шаг за шагом я учился управлять ею, и это

приносило мне определенную пользу. Мне уже не хотелось расставаться

со всем этим. Таинственность сама по себе возбуждала мое любопытство.

Даже после того, как я уверился, что в основе всего этого нет

никакой физиологической причины, и я безумен ничуть не более большинства

своих собратьев по человечеству, страх не покидал меня. Это был

дефект, болезнь или уродство, которое следовало скрывать от "нормальных"

людей. Если не считать случайных встреч с д-ром Брэдшоу, поговорить

на эту тему мне было не с кем. Единственным возможным решением

проблемы было обращение к психотерапевту. Однако целый год ( а

то и пять, и десять лет) ежедневных собеседований стоимостью в

тысячи долларов, и притом без особых надежд на результат, - на

мой взгляд, это было лишено какого-либо смысла. Мне было очень

одиноко в те первые дни. В конце концов я начал экспериментировать

со своим странным отклонением, записывая в дневник каждый случай.

Кроме того, я принялся читать такую литературу, которой до той

поры в силу своей жизненной ориентации пренебрегал. Прежде религия

не очень-то влияла на мой образ мыслей, теперь, похоже, она оказалась

единственной областью знания о человеке, где мне осталось искать

ответы на свои вопросы. Если не считать посещения церкви в детстве

и редких случаев, когда я заходил туда с кем-либо из своих приятелей,

Бог, церковь и религия мало что значили для меня. Вообще, я никогда

особо не задумывался над этими вопросами, так как они просто не

вызывали у меня никакого интереса.

При поверхностном чтении работ по древней и современной западной

философии и религии я обнаружил лишь кое-какие неясные упоминания

и общие места. Кое-что из этого походило на попытки описать или

объяснить явления, сходные с теми, что происходили со мной. Много

подобного материала давали Библия и христианские писания, но в

них не указывались ни конкретные причины, ни способы исцеления.

В лучшем случае давались советы молиться, медитировать, поститься,

ходить в церковь, покаяться в грехах, уверовать в Троицу - Отца,

Сына и Святого Духа, противиться Злу или, наоборот, не противиться

Злу и предать себя в руки Божьи.

Все это лишь усугубляло мое смятение. Если это новое в моей

жизни явление было "добром", т. е. "даром", то обладать им, в соответствии

с религиозными канонами, мог лишь святой или по крайней мере подвижник.

Я отчетливо понимал, что претендовать на святость у меня нет никаких

оснований. Если же это - "зло", то тогда это - работа Дьявола или

во всяком случае демона, пытающегося вселиться в меня, и без экзорцизма

тут не обойтись.

Ортодоксальные священнослужители официальной религии, с которыми

я беседовал, вежливо, с различными оговорками склонялись ко второму

варианту. У меня было ощущение, что в их глазах я выгляжу опасным

еретиком. Они держались настороженно.

В восточных религиях, как и говорил д-р Брэдшоу, я обнаружил

больше сведений на сей счет. В них много говорилось о существовании

нефизического тела, но опять-таки утверждалось, что достижение

этого уровня возможно лишь в результате огромного духовного развития.

Только Наставники, Гуру и прочие Святые Люди, прошедшие долгую

подготовку, обладали способностью временно покидать свои физические

тела, чтобы получать не поддающиеся описанию мистические прозрения.

Никаких подробностей и практических указаний относительно духовного

развития не давалось. Подразумевалось, что в практике тайных культов,

сект, ламаистских монастырей и т. д. эти вещи общеизвестны.

Если все это правда, то кто или что такое я? В любом случае

я слишком стар, чтобы заново начинать жизнь в тибетском монатыре.

Одиночество становилось все острее. Ответов, очевидно, не найти

нигде, в нашей культуре по крайней мере.

В то же самое время я открыл для себя существование в Соединенных

Штатах андерграунда. Его единственное отличие от настоящего подполья

состоит в том, что он не запрещен законом и не подвергается официальным

гонениям и преследованиям. Этот андерграунд лишь случайно и частично

пересекается с миром бизнеса, науки, политики, академических кругов

и так называемых искусств. Кроме того, он отнюдь не ограничиваетсся

только Соединенными Штатами, но пронизывает всю западную цивилизацию.

Многие, возможно, кое-что слышали о нем или даже случайно соприкасались

с его представителями, видя в них просто чудаков с эксцентричными

идеями. Одно можно сказать наверняка: члены этого андерграунда,

пользующиеся в своей среде авторитетом, будут говорить с вами о

предмете своих интересов и веры только в том случае, если вы тоже

принадлежите к их клубу. Они на опыте познали, что откровенность

влечет за собой осуждение со стороны священников, клиентов, работодателей

и даже друзей.

Я подозреваю, что число участников андерграунда, если бы они

вдруг решились признаться в своей принадлежности к нему, составило

бы несколько миллионов. Среди них можно встретить представителей