Российская академия естественных наук

ЖИЗНЬ И РАБОТА

Кто я? Узнать себя очень трудно. Ведь человек все время меняется. Какой я был? Каким стал? Каким буду? Обычно об этом судят другие (со стороны, как известно, виднее). И в зависимости от личных симпатий или антипатий рисуют различные образы. Так вот, чтобы помочь им в этом творчестве, я попытаюсь вкратце пересказать всю свою не очень удачную жизнь.

Родился я в ночь с 14 на 15 августа 1933 г.

Мой отец - Аренс Жан Львович - (рождения 1889 г.) с 16-летнего возраста профессиональный революционер. Я его совершенно не помню, а брат даже не видел.

По партийным поручениям был советником от МИД России, а потом СССР, в различных посольствах во Франции, Германии. На Лозанской конференции работал с В.В.Воровским, а в момент его убийства Ж.Л. Аренс, получил несколько огнестрельных ранений, от которых потом всю оставшуюся жизнь лечился. По партийному поручению был направлен в г.Свердловск на строительство Уралмашзавода заместителем директора. Потом был переведен в Москву редактором газеты «Москоу Ньюс», заведующим отдела печати МИД СССР. А в 1935г. по решению политбюро ВКП(б) был послан генеральным консулом в Нью-Йорк. Вместе с ним в Америку поехала моя мать и я. Говорят, что отец был очень авторитетным и полезным для страны дипломатом. Может быть, поэтому летом 1937г. его отозвали в Москву, в августе арестовали, а 4 января 1938г. по приговору тройки расстреляли, сообщив семье, что он, как враг народа, осужден на 10 лет без права переписки. И только в 1956г. его посмертно реабилитировали и восстановили в партии. В конце 90-х годов мы с братом посмотрели «дело», состоящее из 3-х страниц, где обвиняемый отрицал все предъявленные ему обвинения, а «суд» тройки без допроса вынес смертный приговор.

Нашу мать, Аренс Елену Михайловну, вместе с детьми выслали сначала в г.Калинин, а потом в Удмуртию, село Васильево, а затем в Бемыж, где она должна была еженедельно отмечаться в районном КГБ. Мать не верила в шпионскую деятельность отца, считала его выдающимся дипломатом, много сделавшим для страны. Впоследствии на мраморной доске в здании МИД у входа его имя увековечили в списке крупных дипломатов - жертв сталинского террора

Наша мать в начале 20-х годов приехала в Москву из Ставрополя, училась в студии МХАТ, у Завадского, была актрисой театра, снималась в кино, занималась журналистикой, потом стала женой Ж.Л. Аренса и всю оставшуюся трудную жизнь работала школьной учительницей. Всю себя наша мать посвятила «выкармливанию» двух своих детей. Кроме работы в двух школах, чтобы прожить, она целыми днями ходила по частным урокам. Только в конце жизни, на пенсии, она несколько вздохнула, жила интересами своих сыновей. Любила наших друзей и знакомых, а, принимая их, всегда была в центре внимания. Умерла в возрасте 86 лет. Мы с братом и многие знавшие ее считали ее женщиной замечательной и лучшей из матерей.

С родителями я более двух лет прожил в Америке. Приехал в Москву уже 4-х летним ребенком. Я не знал ни слова по-русски (у меня была нянька негритянка, а отец и мать говорили со мной по-английски) и не мог общаться с дедом Михаилом Фомичем и бабушкой Екатериной Павловной. Потом выучил русский так, что даже после изучения английского языка в школе, институте и аспирантуре я его практически не знаю.

С началом войны нас выслали в Удмуртию, где я в 1941г. поступил в школу и окончил первые четыре класса. В мае 1945г., поскольку мать еще не реабилитировали, я один на поезде отправился из Удмуртии в Москву к дяде Владимиру Михайловичу. По просьбе Ивана Михайловича Москвина - народного артиста и депутата и Анастаса Ивановича Микояна, которого представлять не нужно (друзей нашей семьи), прокуратура СССР разрешила матери вернуться в Москву, так как с момента ее осуждения на пять лет ссылки прошло уже восемь.

Не буду рассказывать о перипетиях нашей жизни в послевоенной Москве в 11 м² комнате, скажу только, что я поступил в 1945г. в 170 среднюю мужскую школу, на Пушкинской улице 26, которую закончил в 1951г. В школе я подружился с Кареном Аганбекяном, с которым дружим до сих пор, кстати, мы вместе поступали в Московский горный институт им. И.В.Сталина, правда, он потом перевелся в Бауманское училище и, закончив его, сделал блестящую научную карьеру.

В институте у меня было много друзей, только с нашего курса из известных это Е.Урбанский, (ушел с 3 курса в студию МХАТа), М.Маршак (окончил горный и стал драматургом М.Шатровым), Э.Нильва (институтский поэт), В.Федоров (погиб в Норильске), В.Рубин (работал в Донбассе), Ш.Джимшиалишвили (был главным редактором журнала), Д.Каплунов и многие другие. С Давидом Родионовичем Каплуновым мы дружны до сих пор и, надеюсь, это уже навсегда.

Учился я в группе РПМ (разработка пластовых месторождений) по кафедре проф. С.Я.Сонина и на преддипломную практику был послан в Кузбасс на гидрошахту «Полысаевская-Северная», которая в то время только начала работать. Успешно защитив диплом, отгуляв положенный месяц отпуска, в сентябре 1956г. я уехал в Кузбасс на работу.

Кузбасс. Заметный след в моей жизни оставил Кузбасс и его люди. Министерство угля направило меня в институт «ВНИИ Гидроуголь» в г.Новокузнецк (тогда он назывался Сталинск). Там я познакомился с замечательными людьми: директором института Владимиром Семеновичем Мучником, главным инженером проектов Мироном Никаноровичем Маркусом и главным технологом института Эрихом Борисовичем Голландом. Именно по их совету я, вместо работы в институте, отправился «понюхать пороху» на производство, на первую в мире гидрошахту «Полысаевская-Северная» в г.Ленинск-Кузнецкий.

Принял меня начальник гидрошахты Владимир Иванович Соколов и определил горным мастером на 2-й участок. Особенно тяжело было работать первый месяц, иногда после мойки я даже оставался ночевать на шахте, ведь рабочий день тогда был 8 часов, а у горного мастера все 10-12 часов - пока примешь и сдашь смену, да еще нужно было время на спуск, подъем из шахты и помыться.

Через пару месяцев я уже втянулся в работу и моя смена, где работали замечательные мастера своего дела гидромониторщики и проходчики Александр Лоза, Иван Ильюшин, Феликс Шумилов и многие другие, постоянно занимала первые места в соцсоревновании.

Рядом с В.И.Соколовым (блестящим руководителем и инженером, много сделавшим для того, чтобы гидротехнология обрела настоящую промышленную жизнь) работали специалисты, ставшие моими друзьями - гл.инженер А.Буравлев, нач. гидротранс порта А.Мулин, гл.механик О.Ро, инженеры С.Евсеев, В.Скарюпин, В.Степанов и многие другие. Именно эти люди развивали мысли ученых, усовершенствовали технологию добычи угля и добились того, что наша гидрошахта давала уголь по самой низкой себестоимости и с самой высокой производительностью труда в стране и это при наименьших капитальных затратах. Все это могло произойти потому, что подземная гидротехнология позволяет весь процесс добычи (отбойка, доставка, транспорт, подъем) и обогащение соединить в один поточный малооперационный технологический комплекс и за счет этого добиться решающего успеха во всех аспектах работы предприятия по добыче полезных ископаемых. Ко всем преимуществам гидродобычи дополнительно нужно отнести практическое отсутствие травматизма, тем более массового, которое сейчас преследует шахтеров Кузбасса, Воркуты, Донбасса.

В то время наша гидрошахта была полигоном для ученых и конструкторов, которые у нас проверяли свои идеи. Среди этих людей мне хотелось бы назвать своих друзей: гениального конструктора проходческих комбайнов, лауреата Ленинской премии Якова Яковлевича Гуменника, аспирантов ВУГИ, впоследствии ставших докторами наук В.А.Мазурова, И.А.Кузьмича, Д.Д.Воробьева и других исследователей, которые «заразили» меня наукой. Надо сказать, что не всем новшествам повезло на нашей гидрошахте, так, очень интересную гидроимпульсную пушку Войцеховского из Новосибирского ИГД, даже после нескольких переделок, нам не удалось довести «до ума». Кажется, и в дальнейшем эта прекрасная идея не была осуществлена на промышленном производстве.

Нужно сказать, на шахте были написаны и первые мои публикации, посвященные подвесной крепи, мировому рекорду скоростной проходки выработок комбайном Я.Я.Гуменника, технологической схеме работы гидрошахты.

В моем представлении подземная гидродобыча угля (авторская идея принадлежит студенту B.C. Мучнику) - эта прекрасная иллюстрация борьбы новаторов нового (коллектива института ВНИИгидроуголь) с ретроградами и равнодушными из Министерства и подчиненных ему институтов, «которые с невероятным мужеством отстаивали то, что когда то вбили себе в голову» (Р.Декарт). К сожалению, после большого всплеска гидродобычи в Кузбассе и на Украине (А.С.Кузмич, М.Н.Маркус) постепенно новая технология стала притесняться, объемы ее сокращаться и как финал: фактическое убийство ВНИИгидроугля, увольнение министром угольной промышленности Б.Ф.Братченко ее директора, автора технологии доктора технических наук, профессора B.C.Мучника.

Вот что написал мне B.C.Мучник в личном письме в конце 1976г. когда уже работал в Новосибирске в институте «Экономики и организации промышленного производства», где директором был акад. А.А.Аганбегян:

В рудную лабораторию М.И.Агошкова вместе со мной в аспирантуру поступили Давид Каплунов, Григорий Кириченко, Николай Кривенков. Надо сказать, что в лаборатории было много молодежи: Владимир Симаков, Александр Балдин, Николай Замесов, Герман Красавин, Евгений Панфилов, Владимир Рыжов, Виктор Никоноров, Александр Ионов, а также ученые старшего поколения: Д.М.Бронников, М.Д.Фугзан, З.А.Терпогосов, Л.А.Мамсуров, Л.И.Бурцев, М.П.Мочалин, А.В.Будько.

Коллектив был очень сильным, семинары и защиты очень интересные и поучительные, достаточно сказать, что вся молодежь стала кандидатами наук, большинство из них впоследствии докторами наук, а Д.Р.Каплунов член.-корр. РАН.

За три года аспирантуры при поддержке и участии М.И.Агошкова, Л.И.Бурцева, А.Е.Смолдырева и других своих коллег по рудной лаборатории и ИГД им. А.А.Скочинского и, конечно, большой поддержке руководства комбината «Ачполиметалл» и коллектива Миргалимсайского рудника (директор В.Б.Рабиль, гл. инженер И.И.Коган) нам удалось осуществить строительство и опытную эксплуатацию гидроучастка, где отбитая руда струей гидромонитора доставлялась по камере. Вода же осуществляла выпуск руды из камеры и ее доставку по желобам к питателю, отделяющему воду и загружающему руду в вагонетки. Многие исследования фрагментов технологии я проводил с рудой на натурном стенде во ВНИИгидроугле, пользуясь постоянным вниманием и поддержкой всего ВНИИгидроугля.

В результате комплекса исследований, проведенных на стенде и в натурных условиях, были получены все основные закономерности для расчета гидротехнологии на руде.

В феврале 1963г. в институте «Стали и сплавов» по кафедре проф. Г.Н.Попова я защитил кандидатскую диссертацию «Параметры гидромеханизации при подземной разработке рудных месторождений». На защите я познакомился с Д.П.Лобановым, который очень лестно отозвался о моей работе. Надо сказать, что отрицательных отзывов у меня тогда не было и защита прошла спокойно для меня и моих коллег, которые радовались этому событию вместе со мной в ресторане «Арагви».

В дальнейшем М.И.Агошков командировал меня на рудники Приморья и наш «миргалимсайский» опыт смыва руды струей из гидромонитора довольно широко использовался при «зачистке» и доставке руды в камерах при разработке жильных месторождений золота, свинца и олова на предприятиях Дальнего Востока.

Я не родился ученым. И я не настолько уверен в себе, чтобы утверждать, что результат моей деятельности - это четко спланированная жизненная цель. На любом этапе в школе, институте, работе на шахте и в НИИ я ставил себе цели, которые пытался достичь. Большинство из них мне удалось осуществить, а те, которые достичь не удалось, то виноваты отчасти обстоятельства, а отчасти множество желанных целей, которые я не в силах был осуществить. И к старости я не убедился, что «все суета» и у меня постоянное желание еще что-то сделать полезное и интересное.

Я уже говорил, что в детстве, потеряв отца, моя мать во время войны и после нее, должна была непосильным трудом кормить двоих детей и ей, естественно, не хватало времени и сил заниматься нашим творческим образованием. Мы с братом просто росли уличными мальчишками и много времени проводили во дворах и подъездах. Культура нужна, она облагораживает человека, делает его добрее, поэтому мать приучила нас к чтению художественной литературы, а она дала широту познания мира и объяснила, что к любому человеку нужно относиться не свысока, а как к равному.

Думаю, что на мое формирование, как личности, оказало влияние воспитание, полученное в послевоенном московском дворе, в центре города (в котором почти все мои сверстники прошли через тюрьмы) и, конечно гены. Обычно люди стремятся не показывать свою личную жизнь, считая ее сугубо интимным делом. Писатели на фоне личных переживаний пишут целые романы. В мемуарной литературе некоторые авторы приоткрывают, как правило, скрытую от людей, эту завесу. Сделаю это и я, ибо хочу для себя самого быть искренним, откровенным, объективным к себе и своим слабостям и понятым (если это возможно) моими читателями.

Проблему отношений мужчины и женщины я решал всю жизнь. У меня это происходило мирно, во многом благодаря уму и такту женщин, с которыми я дружил. Конечно, были у меня случаи, когда взаимность угасала или я просто надоедал и женщины переставали меня замечать.

Я буду искренен, если скажу, что все женщины, были незаурядны, чрезвычайно интересны, умны, обладали различными (иногда очень сложными) характерами, много мне дали и я, конечно, у многих из них остался в долгу. К счастью, все они живы и описание наших не сложившихся отношений вряд ли будет интересно (разве только для МК, но у них и так достаточно материалов и читателей).

К сожалению, семье я всегда уделял мало внимания, был трудоголиком. Моя дочь Елена (1959 года рождения) сейчас врач-хирург, доктор медицинских наук, любит свою тяжелую специальность, так же как и я трудоголик, воспитывала, сына Александра, который хорошо знает компьютер, считает, что у деда «крыша поехала» на почве сельхозработ на дачном участке - «ведь все можно купить на рынке». Он окончил финансовую академию, учился в Англии, успешен в работе. Таков мой внук сегодня. Каким он будет в будущем, зависит от него самого, его окружения и кто на него сумеет оказать благотворное влияние. Физически он здоров, дай бог, чтобы и духовно стал настоящим человеком.

С дочерью мы дружим, по-доброму относимся друг к другу и пытаемся понять и примирить наши различные мироощущения. Она хорошо относится к моей второй жене, видя, как та заботится обо мне (лечит, ухаживает). Моя жена, Эльвира Константиновна Шикова, врач (считается одним из лучших невропатологов в своей «кремлевской» поликлинике), очень интересный, начитанный человек, с которым интересно беседовать на любые бытовые, политические, медицинские, литературные темы. Интересуется моими работами. Все свободное время она читает, причем всеядна: читает и знает классику, детективы, романы про любовь и жуткие триллеры.

Мой брат Алексей, как сказал бы о нем Ф.Искандер, «думающий русский». Мы – разные, но понимали и любили друг друга. Это очень близкий мне человек, хотя во многих взглядах на жизнь мы расходились.

В каждом человеке намешано несколько «характеров - индивидуумов», каждый многолик, но обладает одной главенствующей чертой. Мне не хотелось бы, чтобы читатель подумал, что я описываю «себя любимого» с максимально благожелательным отношением. Это не так. К себе я отношусь весьма критично, но это не помешает мне не лицемерить и писать то, что я думаю, ведь известно, что «лицемерие это дань, которую порок платит добродетели».

Я думаю, что знаю часть своих недостатков, но склонен многие из них прощать себе, находя различные оправдания. Вероятно, все мы имеем пороки и добродетели. Вот кто их взвешивает для своей оценки? Лучше всего (хотя и не всегда верно) это делать самому.

Этот в то время небольшой отраслевой институт состоял из очень квалифицированных научных сотрудников, хорошо знающих как горную химию, так и науку. Достаточно сказать, что одним из руководителей института был проф. Вилли Иванович Классен - классик обогащения и человек, посвятивший всего себя в последние годы «магнитной обработке воды».

Безусловным украшением ГИГХСа были горняки проф. Н.А.Андреичев, Н.А.Афонасьев и А.Н.Дегтярев, обогатители И.А.Стремовский, Р.З.Эренбург и проф. Л.Д.Ротобольская, среди геологов работали такие выдающиеся специалисты, как профессора Борис Михайлович Гимельфарб и Андрей Сергеевич Соколов, среди них мне особенно приятно отметить моего друга - основателя технологической минералогии проф. докт. г.-м. наук Виктора Захаровича Блисковского. Многие другие авторитетные ученые были широко известны и представляли лицо института.

Одновременно со мной в 1963г. в Институт поступили работать Марк Еремеевич Певзнер и Михаил Михайлович Гурен, с которыми мы параллельно прошли исследовательскими дорогами и впоследствии все стали докторами наук.

С ГИГХСом фактически связана вся моя творческая жизнь. На первых порах работал ст. науч. сотрудником в подземной лаборатории и занимался разработкой возможности добычи фосфоритных руд Кингисепского месторождения через скважины с помощью гидромеханизации. В это же время меня заинтересовала идея разработки серных месторождений методом Фраша. До этого считалось, что для наших серных месторождений Предкарпатья и Гаурдака этот метод неприменим. Однако при поддержке Министра химической промышленности Леонида Аркадьевича Костандова, руководителей главка горной химии Н.С.Ульянова и В.А.Зыкова удается организовать и возглавить в ГИГХСе «Лабораторию специальных методов добычи», которой поручается проверить в промышленных условиях оба геотехнологических метода.

Быть начальником лаборатории - это честь и права, огромная свобода для творчества, но, в то же время, это бремя ответственности и обязанности делать работу, полезную для страны и коллектива. И в то же время постоянно находить необходимые решения, исправлять ошибки, вдохновлять и верить, а может быть главное найти себе единомышленников и энтузиастов дела. В этом плане мне повезло, сотрудников я себе нашел молодых, талантливых и энергичных.

К работе коллектив лаборатории приступил сразу с нескольких сторон: изучались геолого-гидрогеологические условия месторождений, для чего в конкретных условиях проводились, совместно с Ивано-Франковской ГРП (Ю.Бевза, Л.Резниченко), натурные исследования опытных участков, которые показали, что для эффективной работы необходимо изменять фильтрационные свойства серного коллектора. Л.И.Курицына и И.П.Поповский разработали методику и провели кислотные обработки серного пласта на Язовском участке и добились необходимой приемистости скважин. Одновременно наши сотрудники Г.Х.Хчеян, И.С.Нафтулин, И.Л.Демьянова, Д.Н.Шпак, В.С.Подхалюзин создали физические и математические модели технологии подземной выплавки серы (ПВС), были разработаны методики расчета технологичных параметров (удельного расхода теплоносности, дебита скважин по сере, сетки расположения скважин и коэффициента извлечения). Все эти работы позволили выдать проектному институту Львовгосгорхимпроект (Я.Уваров, Н.Барановский) исходные данные на проектирование опытного участка ПВС. В то же время, с участием акад. Н.В.Мельникова, коллектив лаборатории разработал методику опытно-промышленных исследований ПВС на Язовском месторождении.

Одновременно с проектированием шло строительство опытного участка, в котором активное участие приняли директор Яворовского ГХК A.M.Береза, гл.инженер А.А.Головин, начальник участка ПВС А.А.Бочкарев. В январе 1968г. началось опробование технологии добычи серы. Надо сказать, что не всё сразу получалось: то выбьет электроэнергию и прекратится подача горячей воды - результат сера в скважине замерзла, то скважины прекращали прием воды, то возникнут другие неполадки. К весне 1968г. участок устойчиво работал, ежесуточно выдавая 10-15 тонн серы. Министерство химической промышленности приняло решение о строительстве опытно-промышленного участка мощностью 50 тыс.т/год, а затем уже в 1973г. промышленных 300 и 500 тыс.т серы в год. В феврале в «Известиях» появилась статья «Рукотворный вулкан», в которой говорилось об успешном эксперименте ПВС на Львовщине.

Нужно сказать, что без злопыхателей не обошлось даже при столь удачном промышленном эксперименте. 21 июня 1968г. в газете «Правда» появилась статья докт. геол.-минер. наук А.И.Калабина «Новшества, которым не повезло», где в негативной форме освещались наши работы. Это было мое первое заочное знакомство с доктором А.И.Калабиным. Директор Яворовского комбината А.Береза и я написали письмо главному редактору «Правды» М.В.Зимянину, в котором изложили действительные факты и приложили фотографии склада серы, работающей скважины, нового решения добычной скважины и просили приехать корреспондента. Корреспондента не прислали, но и статьи Калабина больше в «Правде» не появлялись.

Видимо, это он запомнил, и при моей защите в Московском горном институте (декабрь 1969г.) докторской диссертации «Разработка месторождений самородной серы методом подземной выплавки» отомстил, написав злобный, отрицательный отзыв, где он утверждает, что «серы, полученной методом ПВС в сколько-нибудь значительном количестве - нет», а докторскую диссертацию можно защитить только после «широкого внедрения метода». Работа «чрезвычайно многопланова. В ее составе 44 проблемных, весьма важных вопроса» и «решить ее невозможно одному человеку даже за всю жизнь». Кроме того, из всех этих вопросов «практически ни один не решен». Несмотря на выступление А.И.Калабина, Ученый Совет, выслушав высокую оценку диссертационной работы официальными оппонентами проф. С.В.Троянским, проф. М.А.Меньковским и проф. А.Н.Андреичевым, мнение 37 положительных отзывов на автореферат, а также выступления начальника горнохимического главка Минхимпрома К.Д.Васина, научного консультанта акад. Н.В.Мельникова и других выступавших, в том числе чл.-корр. В.В.Ржевского, присудил мне ученую степень доктора наук, а через пару месяцев ВАК СССР утвердил решение Ученого совета. Яворовский комбинат (директор В.Ф.Реутский) быстро наращивает мощности по ПВС и в 1973г. дает этим методом уже около 300 тыс. т серы в год.

В 1975г. «лаборатория спецметодов добычи» ГИГХСа отмечала свое десятилетие, нас знали и мы получили много поздравлений и пожеланий успешной работы от сотен людей и коллективов, в том числе поздравительные письма прислали Министр химической промышленности Л.А.Костандов и акад. Н.В.Мельников.

Десятилетие лаборатории - это был ее звездный час, и мы начали думать, как усовершенствовать ее работу для быстрейшего внедрения наших новых разработок.

После успешной работы на Львовщине коллектив лаборатории переключился на работу по ПВС в Гаурдаке. Здесь геолого-гидрологические условия были еще более сложными (приехав на комбинат, американские специалисты сказали, что на таком месторождении добывать серу методом Фраша невозможно). Тем не менее коллектив лаборатории рискнул и, проведя лабораторное моделирование и изучив физико-геологическую обстановку глубинного участка месторождения, разработал новую технологию и оборудование и выдал исходные данные на проектирование опытно-промышленной установки.

Благодаря усилиям директора Гаурдакского серного комбината Льва Сергеевича Виноградова установка была довольно быстро построена и на ней начали добывать промышленную серу. Опытную установку расширили до промышленных масштабов и до распада Союза на ней добывалось 150 тыс. т серы в год. За эту работу группа сотрудников лаборатории и комбината получила Государственную премию Туркменской ССР.

Надо сказать, что сера, добытая методом ПВС, была самая дешевая в стране и обладала лучшими качественными характеристиками. Все находки, решения, трудности и успехи наших работ по сере описаны во многих наших публикациях (в том числе в моей монографии «Подземная выплавка серы» М.: Недра, 1973), и поэтому не требуют здесь особого комментария.

Хочется отметить выполненную в Гаурдаке О.М.Гридиным, Н.В.Гвоздевым и другими сотрудниками работу по подземному сжиганию серы. Часть запасов серы Гаурдака было нерентабельно отрабатывать открытым и шахтным способом и было принято решение попытаться в недрах сжигать серу, а из полученного газа получать серную кислоту или комовую серу. В условиях натуры был создан участок осушенной серной руды и системой скважин (выгазован) отработан. Таким образом, была доказана возможность получения кондиционного сернистого газа путем создания в необводненном проницаемом серном пласте управляемого очага горения. В разные годы по тематике ПВС были написаны и защищены диссертации моих сотрудников, а А.С.Хулёв и Н.Н.Дербунович Г.Х.Хчеян и О.М.Гридин защитили докторские диссертации. Думаю, что многие мои бывшие сотрудники, работники ГИГХСа, прошли хорошую школу и вполне соответствуют званиям докторов наук и если бы не перестройка, то еще пять, семь докторов из нашей лаборатории было бы в России.

Были в лаборатории работы, которые не вышли в стадию практического использования. Это, прежде всего, работы по электротехнологии выплавки серы Н.В.Перова, Ю.Д.Гуревича, Г.С.Дьяковой, но их работы послужили основой проведения уже промышленных испытаний электровоздействия при подземном выщелачивании урановых руд и подземной выплавки битумов в Башкирии.

Крупные опытно-промышленные работы по подземному выщелачиванию фосфоритов на Верхне-Камском руднике велись О.М.Гридиным, А.О.Гоцеридзе, С.А.Митейко, Г.Скородумовым и другими сотрудниками и закончились получением прямо у скважин комплексных удобрений. К сожалению, из-за нерешенности ряда технических вопросов и финансовых трудностей, работа не была доведена до промышленного внедрения, но я уверен, что в будущем специалисты к этой работе вернутся и доведут ее до логического конца.

Очень интересную работу по разработке технологии подземного растворения бишофита с промышленным испытанием в натурных условиях выполнил мой аспирант В.А.Резников (сотрудник ВНИИГа). Кроме этого, В.А.Резников много сил приложил для выявления разностороннего промышленного использования бишофита. Сейчас в Волгоградской области из ряда скважин добывают бишофит и используют в бальнеологических и строительных целях, но его передел с получением магния и хлора требует больших капитальных затрат и еще не осуществлен.

Мои аспиранты Ю.В.Царенков, И.И.Китаев, М.В.Великовский и В.М.Чивиков выполнили крупные исследования по управлению процессом подземного растворения, причем И.И.Китаев и М.В.Великовский получили более десятка авторских свидетельств и внедрили результаты своих исследований на рассолопромыслах России и Болгарии. В.М.Чивиков впервые выполнил исследование по разработке методики расчета строительства подземных горизонтальных емкостей в солях.

Интересная работа в лаборатории велась Л.И.Курицыной, Ю.Д.Гуревичем и Н.В.Гвоздевым по исследованию процесса диссоциирующего обжига арсенопиритовых руд для Цанского и Южноуральского месторождений. Было найдено новое техническое решение переработки руд, построена и работала опытная установка, но довести ее до промышленного использования нам не удалось.

Актуальные работы коллектив лаборатории вел по выщелачиванию кимберлитов (Л.И.Курицына, Т.П.Лохова). Значительного успеха наши химики добились в работе с природными цеолитами (Л.И.Курицына, О.М.Гридин, Н.В.Гвоздев), вводя в структуру цеолита азот и фосфор, а также насыщая их калием. Результат - получили удобрения пролонгируемого действия. Эта законченная (в научном плане) работа, наработаны и испытаны в сельскохозяйственном производстве десятка тонн новых удобрений, в связи с прекращением финансирования сейчас практически заморожена.

Наши друзья - коллеги геотехнологи из Ленинградского горного (проф. Ю.Д.Дядькин, Ю.В.Шувалов, Э.И.Богуславский, Н.Н.Смирнова и другие исследователи) много сил и труда затратили на разработку теоретических основ использования тепла недр. К сожалению, практическое использование эта работа нашла только на Камчатке. Работы по всем другим проектам в связи с «перестройкой» практически прекращены.

Во Владикавказском горно-металлургическом институте В.Н.Келин исследовал возможность подземного выщелачивания свинца и цинка из сульфидных руд, потом эту работу продолжил К.Хулелидзе, но, к сожалению, она так и осталась неоконченной, хотя на Северном Кавказе для этой технологии большие перспективы.

Одним из главных дел лаборатории была скважинная гидродобыча (СГД) фосфоритов на Кингисепском комбинате «Фосфорит». Группа сотрудников лаборатории (М.А.Селищев, Ю.С.Зубакин, Д.Н.Шпак, В.П.Шевченко, А.С.Хрулев, Б.В.Исмагилов, Р.С.Мижерова, Н.А.Пучков, Н.П.Фролов и другие) разработала и впервые в мировой практике опробовала в промышленных условиях оборудование и технологию СГД. Проектирование выполнял ВНИИГ (В.А.Резников, А.С.Шнейдер и др.). На комбинате «Фосфорит» были построены последовательно опытная и опытно-промышленная установки СГД, где отработали технологию выемки руды, уникальное передвижное самоходное добычное оборудование и добились неплохих технико-экономических показателей работы вполне конкурентоспособных с открытыми работами.

В результате исследований были получены все основные показатели и сделано предложение по отработке методом СГД глубоких зон Кингисепского месторождения и месторождения Тоолсе в Эстонии, а также написана монография «Скважинная гидродобыча твердых руд» (М.: Недра, 1975).

Большое развитие исследование СГД получило при добыче урановых руд, где под руководством проф. Д.П.Лобанова по этой теме защитились десятки кандидатских диссертаций и даже докторская Н.И.Бабичевым. Сотрудники кафедры впоследствии расширили СГД на разработку золотоносных россыпей и других слабых руд.

Первое предложение по возможности разработки руд КМА методом СГД и даже конкретное предложение по его осуществлению было представлено в Минчермет СССР и комиссию по КМА АН СССР нашей лабораторией. Г.М.Бабонянц (Минчермет) и М.И.Агошков поддержали это предложение, но тогда оно не было осуществлено и только спустя пять лет коллективом Центргеологии (А.В.Панков и др.) и Белгородской ГРП были добыты первые тысячи тонн руды с глубины 400-600 м, но без научного сопровождения и финансирования эти работы сейчас приостановлены.

Д.Н.Шпак, уверовав в перспективу СГД для добычи погребенных под болотами Тюмени песков, по приглашению нефтяников, поехал туда и три года проводил удачные эксперименты по намыву оснований для бурения нефтяных скважин и дорог к ним. К «сожалению» добытый СГД песок оказался в 5 раз дешевле привозного, а это значит, что «освоить» выделенные средства нефтяной трест уже не смог бы. Это явилось одной из основных причин прекращения в то время этих работ в Тюмени.

У каждой лаборатории есть свой возраст и главное вовремя переродиться, освободиться от научного «балласта», омолодиться, часть сложившихся ученых отправить на самостоятельные «хлеба». Но любое однажды найденное организационное решение не может являться окончательным, ибо жизнь коллектива, результаты его работы изменяют условия, ставят новые цели и требуют изменения.

Не все складывалось всегда благополучно и в нашей лаборатории. Так, более чем через 10 лет после моей защиты некто начал писать на меня анонимки в ВАК, Министерство, ЦК КПСС. Даже газета «Социалистическая индустрия» 4 апреля 1980г. опубликовала статью «Издержки авторитета», где подвергся критике мой «авторитарный» метод руководства исследовательскими работами.

ЦК КПСС переслало письма в Министерство, оно в ГИГХС. ВАК, хоть и прислал в ГИГХС письмо, но сообщил, что через 10 лет после защиты разбором писем не занимается. В ГИГХСе партбюром была создана комиссия, которая разослала копии этих писем в Львовгорхимпроект, Ивано-Франковскую геологоразведочную партию, Яворовский и Гаурдакский комбинаты с просьбой оценить написанное.

Всюду заседали техсоветы, комиссии, их протоколы посылались во все вышестоящие организации. Было заседание партгруппы и семинара в лаборатории, где все сотрудники единогласно поддержали меня. Комиссия партбюро, обобщив все полученные материалы, предприняла всестороннюю проверку фактов обвинения и вынесла вердикт, полностью меня поддерживающий. Это разбирательство длилось довольно долго и, конечно, мне попортило нервы, но стимулировало меня написать стихи.


Моим друзьям
Есть большие ценности на свете

Правда, Родина и честь

Человек всегда за них в ответе

Потому, что подлость тоже есть.

К сожалению, в нашем мире

Все смешалось, все переплелось

И у некоторых наших «чистых»

С добротою рядом существует злость.

Когда душа завистлива и зла,

Устоев нет и не содержит доброты она

Хозяин таковой свое мнение

Может поменять в одно мгновенье.

Существуют умные, но злые

Подлецы, готовые на все,

Руку жмут, пошлют привет,

Сами ж - инспирируют навет.

Да, был хорош я, был я нужен

Вдруг сказал подлец (преследующий цель)

«Что-то то там неверно,

И все нехорошо».

Не проверив, молча сговорясь

Все сообщники решили:

«Да хотя и все не верно,

Все же очень хорошо».

Есть другие, равнодушные они

Наблюдают, обсуждают, говорят.

Но «до дела руки не доходят»,

Как у нас в народе говорят.

Остракизм - явление известное.

Может правильно оно,

Но хотелось бы, чтоб дело

Не страдало от него.

Да, в мире всякое бывает

Газеты пишут, люди лгут

Но правда дела побеждает

И люди чистые живут

А подлецы (их всюду знают)

Пускай в «геенне огненной горят»

Ведь все равно себя съедят

Коль людям вопреки творят

В 1979 г. на базе «лаборатории спецметодов» приказом министра Л.А.Костандова, по представлению и поддержке заместителя Министра Владимира Ефимовича Коваля, в ГИГХСе была создана «Межотраслевая научно-исследовательская лаборатории геотехнологических методов добычи и переработки горнохимического сырья» (МОНИЛГео) целью работ которой - развитие и совершенствование геотехнологических методов добычи и переработки горнохимического сырья, изучение свойств и физико-геологической обстановки залегания руд, изыскание новых физических и химических процессов, способов и средств по осуществлению и управлению, анализ, обобщение и распространение опыта, а так же координация НИР в области геотехнологии.

Лаборатория успешно работала вплоть до момента смены политического курса страны и разорения института (сначала приватизировали буровую партию, потом начали выделять из лаборатории отдельные коллективы, а потом прекратилось финансирование всех работ).
Успешной работе лаборатории способствовала тесная связь с Московским горным и геологоразведочным институтами. В 1965-1970гг. я работал по совместительству доцентом в Московском горном институте на кафедре «Физико-химических методов добычи полезных ископаемых», руководимой акад. Н.В.Мельниковым. В 1971-90гг. профессором в Московском геологоразведочном институте, на кафедре геотехнологии, руководимой ректором МГРИ проф. Д.П.Лобановым, где я познакомился и подружился с проф. В.П.Неберой, проф. Л.И.Луневым и другими геотехнологами. Чтение лекций и проведение практических занятий мне много дало в части обобщения работ по геотехнологии, написании целого ряда учебных пособий, а студенты с интересом выполняли творческие проектные работы по геотехнологии добычи различных минералов.

Книги «Геотехнологические методы добычи полезных ископаемых», «Геотехнология» (М.: Недра, 1975) и «Скважинная добыча полезных ископаемых» (М.: Недра, 1986) являлись моим обобщением работ в области геотехнологии и служили учебными пособиями для студентов. Предисловия к книгам были написаны акад. Н.В.Мельниковым и акад. М.И.Агошковым

В геотехнологии прослеживается объединение знаний различных дисциплин, что дает ей право называться новой наукой. Когда-то И.Ньютон заметил «тот, кто копается в глубоких шахтах знания, должен, как всякий землекоп, время от времени подниматься на поверхность дышать свежим воздухом». Так и мы, геотехнологи, пытаемся привнести в горное дело знания физики, химии, микробиологии, геохимии и других наук для создания нового направления в горном деле, причем современную картину геотехнологии нужно рассматривать с синергетических позиций, ибо синергетика рассматривает совместное действие многих сил, даже самых слабых, и ищет принципы, лежащие в основе самоорганизации.

Считаю своим долгом отметить моих постоянных консультантов акад. М.И.Агошкова и акад. Н.В.Мельникова, которые с самого начала поддерживали все мои нетрадиционные начинания в области подземной гидромеханизации добычи руд (канд. диссертация), подземной выплавке серы (докторскую диссертацию) и создания новой науки горного цикла «Геотехнологии». Именно эти крупные специалисты-горняки и многие другие, среди которых следует назвать проф. B.C.Мучника, проф. Д.П.Лобанова, проф. Ю.Д.Дядькина, видели в геотехнологии перспективу горного дела.

Заканчиваю свое повествование о геотехнологии словами Гегеля: «Истина рождается как ересь, а умирает как предрассудки». Думаю, что геотехнология уже родилась, будет расти и развиваться, а о смерти сегодня думать не будем.