Питер Камерон Скотт и Африканская внутренняя миссия

Африканская внутренняя миссия, как и Суданская внутренняя миссия, едва выжила в условиях бурного детства. Ужасные климатические условия Африки собирали дань в виде жизней миссионеров. Какое-то время казалось, что мечта об исполнении откровения Иоганна Крапфа о том, чтобы установить цепь миссионерских баз через Африку с восточного побережья, превратилась в жуткий кошмар. Предприятие, начавшееся в 1895 г. такими радужными перспективами, через несколько лет едва дышало. И все же к 1901 г. ситуация стала меняться к лучшему, и АВМ уже стояла на пути превращения в одну из крупнейших миссий в Восточной Африке.

Африканская внутренняя миссия была основана Питером Камероном Скоттом (Peter Cameron Scott), молодым миссионером, прослужившим короткое время в Африке под началом Международного миссионерского союза (позже - ХМС), но вынужденным вернуться домой из-за повторявшихся приступов малярии. Скотт родился в Глазго, Шотландия, в 1867 г. Когда ему было тринадцать лет, семья эмигрировала в Америку и устроилась в Филадельфии, где Питер, одаренный вокалист, учился у итальянского маэстро. Хотя родители были против его оперной карьеры и настаивали на том, чтобы он овладел профессией печатника, соблазны сцены были велики. Но когда Скотт шел, привлеченный объявлением, чтобы попробовать стать певцом хора, на ступеньках оперного театра он принял самое серьезное решение, изменившее всю его жизнь. Будет ли он стремиться к жизни самодовольной славы и аплодисментов в мире развлечений и сиянии огней рампы или посвятит свою жизнь служению Богу, несмотря на трудности, может быть, бедность и бесславие? То был критический момент в судьбе молодого человека, но решение стало окончательным. Он избрал путь служения Богу.

Определив цель в жизни, Скотт поступил в колледж, основанный А. Б. Симпсоном и дававший образование будущим миссионерам, чтобы подготовиться к служению в Африке. В ноябре 1890 г., в возрасте двадцати трех лет, он был рукоположен Симпсоном, а на следующий день отплыл на западное побережье Африки, желая присоединиться к работе Международного миссионерского союза. Через несколько месяцев после его приезда к нему приехал его брат Джон, но радостная встреча вскоре обернулась трагедией. Джон не сумел выстоять под натиском африканского климата, и еще один миссионер лег в землю на "кладбище белого человека". Питер соорудил грубый гроб и сам вырыл могилу. Не было перезвона церковных колоколов, не было цветов и хвалебных речей, но, стоя у могилы, Питер "пережил еще один кризис" и вновь повторил свой обет: посвятить себя проповеди Евангелия в Африке.

Этот торжественный момент, должно быть, представлялся Скотту фарсом, когда, несколько месяцев спустя, он вернулся в Англию с пошатнувшимся здоровьем. Как же он сможет выполнить обещание, данное Богу? Ему необходим был свежий источник вдохновения, и он нашел его у могильной плиты в Вестминстерском аббатстве, где покоились останки человека, вдохновившего многих и многих на миссионерское служение в Африке. Дух Дейвида Ливингстона, казалось, подтолкнул Скотта вперед, и он упал на колени в благоговении и прочитал надпись: "Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести" (Ин. 10:16). Он вернется в Африку и положит свою жизнь, если будет нужно, ради того дела, для которого жил и умер этот великий человек.

Из Англии Скотт приехал в Америку и там встретился с подобными ему людьми, чтобы разработать план проникновения в Африку с востока, двигаясь по прибрежной полосе, где работали англикане, и далее, к "недостижимым племенам в глубинке". Среди тех, кто участвовал в первых заседаниях по планированию, были А. Т. Пиерсон и Ч. Е. Хелберт (А. Т. Pierson, С. Е. Hurlburt), люди, сыгравшие важную роль в работе АВМ в последующие годы. Библейский институт в Пенсильвании стал штабом новой миссии и сценой прощания в августе 1895 г., когда Скотт и семь других миссионеров, включая его сестру Маргарет, были официально призваны к служению в Африке.

В октябре миссионерская группа прибыла в Занзибар, а оттуда они отправились вглубь страны, чтобы основать первую из нескольких миссионерских баз в Кении. Несколько месяцев после основания первой миссионерской станции Скотт искал места для новых миссий, чтобы миссионеры могли рассредоточиться и эффективнее вести работу. Другие добровольцы, включая родителей Скотта и младшую сестру, Айну, находились на пути в Африку, и Скотт был настроен оптимистически.

В 1896 г. Скотт представил свой первый годовой отчет в АВМ, с энтузиазмом перечисляя значительные достижения, происшедшие всего за один год. Были открыты четыре станции, построены дома, запущены образовательные и медицинские программы, значительный прогресс произошел в изучении языка. Скотт явно наслаждался работой и, в отличие от множества миссионеров-коллег своего времени, высоко ценил местных людей и их культуру; а их облачение или его отсутствие, казалось, совсем его не беспокоило: "Люди (подавляющее большинство) ходят голыми, на них нет ничего, кроме медной проволоки, которой обвязаны их шеи, руки, запястья и ноги. Они также делают очень тонкие цепочки из тонкой медной проволоки и большие гроздья носят в ушах. В основном они хорошо сложены, высокие, худощавые, но мускулистые. Как правило, у них резкие черты лица, высокий лоб и достаточно умный вид... Женщины не носят такого количества меди, но качество бус, которые надевают некоторые из них на талию и на шею, действительно поразительное".

Едва был издан отчет Скотта, как пришло известие о его болезни. Жестокий африканский климат еще раз положил этого человека на лопатки, а его лихорадочный график путешествия пешком - иногда по 2600 миль в год - только усугубил ситуацию. Мать терпеливо ухаживала за ним, но безрезультатно. Он умер в декабре 1896 г., чуть больше чем через год после того, как он и его миссия твердо обосновались на земле Африки.

Скотт питал АВМ своей энергией, и с его смертью, вспоминает Кеннет Ричардсон (Kenneth Richardson), "молодая миссия стала тонуть... Один за другим ушли вслед за ним несколько ценных работников. Некоторым пришлось сдаться по причине болезней. Но остальные, включая членов семьи Скотта, решили служить в Африке в других ролях". К лету 1899 г. единственным миссионером, не ушедшим с поля боя, был Уильям Гангерт (William Gangert), одиночный символ того, что АВМ еще ведет работу в Африке. К нему вскоре присоединились два миссионера, и процесс восстановления АВМ начался. Затем, в 1901 г., Хелберт, назначенный генеральным директором миссии, забрав жену и пятерых детей (все они впоследствии стали миссионерами АВМ), переехал в Африку, где получил возможность не только контролировать работу других, но и действовать самому.

К 1909 г. АВМ расширила горизонты своей работы до Танзании, а в последующие годы северо-восточные районы Конго также открылись для проповеди Евангелия - но не без мощной политической поддержки. В 1908 г., когда Хелберт был в отпуске в Соединенных Штатах, его пригласили в Белый дом на встречу с президентом Теодором Рузвельтом, желавшим получить совет относительно сафари, ради которого президент собирался поехать в Восточную Африку. Когда на следующий год президент посетил Африку, он возобновил свое знакомство с Хел-бертом и положил основание для Восточно-Африканской академии, предложив свою помощь миссии, если она потребуется. Хелберт запомнил это обещание, и в 1910 г., когда столкнулся с противодействием бельгийских властей, запретивших въезд АВМ в Конго, он обратился к бывшему президенту за помощью. Верный своему слову, Рузвельт связался с бельгийским правительством, и разрешение на въезд АВМ выдали. Такое вмешательство бывшего президента дало повод местным властям прийти к выводу, что Рузвельт лично заинтересован в этой миссии, поэтому первый состав миссионерской команды получил неожиданно королевский прием.

Концепция Хелберта об эффективной миссионерской стратегии включала не просто рост количества станций и расширение благовествования, но охватывала всю жизнь миссионера, в частности, его семейную жизнь. Он поразил многих тем, что привез пятерых своих детей в миссию - Хелберт был убежден в важности нормальной семейной жизни и не соглашался с тем утверждением, что нужно отправлять детей на родину для получения образования. Таким образом, Хелберт стал первооткрывателем школы для детей миссионеров, пансионата, расположенного в миссии. Восточно-Африканская академия была образована вскоре после его прибытия в Африку и с тех пор постоянно расширялась, чтобы удовлетворить потребности нескольких сот семейных миссионеров АВМ в Восточной Африке. Учебная программа академии предусматривала по три месяца занятий в школе с перерывом в один месяц дома, позволяя детям три раза в год возвращаться в свои семьи.

Хелберт был сильным и активным руководителем АВМ, человеком, который не боялся сталкиваться с противоречиями и проблемами. Он стал душой проходившей в 1913 г. в Кикуйе (Кения) конференции, где нашло свое выражение стремление к образованию федерации миссионеров Восточной Африки на основании строгой приверженности Писаниям и Апостольскому и Никейскому символам веры. "Казалось трагичным, - пишет Ричардсон, - что конфессиональные различия, ссорившие христиан на родине, могли быть такими же важными в Кении". Хотя предложение о единении вызвало враждебную реакцию (особенно со стороны некоторых англиканских руководителей, отрицавших законность причастия кого бы то ни было, кто не был рукоположен епископом), все же был сформирован свободный союз, который благоприятствовал сотрудничеству между миссионерскими обществами.

Существовали и другие противоречивые проблемы церковного единства, с которыми Хелберт старался справиться - в частности, вопрос о племенных обрядах африканцев. В 1920-е гг. практика женского обрезания создала в среде христиан кризисную обстановку, которая чуть не разрушила молодую кенийскую церковь. Это была бессмысленная практика, сопровождавшаяся племенными ритуалами, в которой участвовали девушки, подвергавшиеся обрезанию при достижении ими половой зрелости. Молодых девушек уводили в отдаленный лагерь в лесу, где женщинами старшего возраста производилась операция без соблюдения анестезии с использованием нестерильных грубых инструментов, что часто приводило к возникновению серьезных инфекций и осложнениям во время родов.

В африканских церквах эмоции накалились с обеих сторон, и казалось, эта проблема не только приведет к расколу внутри церкви, но и создаст гражданские разногласия. Тогда некоторые миссионеры стали искать компромиссное решение, предложив, чтобы девушки приходили в миссионерскую больницу, где врачи взялись бы за осуществление этой операции. Уже перегруженный персонал больницы, однако, категорически возражал против подобного опыта, и с ними соглашалось большинство миссионеров. Они решили держать твердую линию по данному вопросу, требуя, чтобы африканские церковные лидеры, которых поддерживала миссия, или строго осудили практику обрезания, или сняли с себя исполнение своих обязанностей. Только двенадцать из них отказались пойти на уступку, но этим кризис не закончился. За противостояние веками укоренившейся племенной практике африканские христиане подверглись гонениям, и самозванные обрезатели рыскали по деревням в поисках необрезанных девушек.

Затем произошло страшное, унизительное событие. "Это должно было случиться", - пишут Джеймс и Марти Хефли (James and Marti Hefley). "Пожилая и глухая миссионерка АВМ Хилда Стампф (Hilda Stumpf) была найдена задушенной. Вначале предполагали, что ее убили воры. Затем выяснились настоящие факты. Она была жестоко изуродована способом, который ясно указывал на работу фанатиков по обрезанию". Это "жестокое убийство заставило некоторых рьяных поборников обрезания отступить. Но глубокий конфликт между африканцами и европейцами продолжал бушевать и закончился кровавым восстанием May-May в 50-х гг."

После восстания May-May лидеры АВМ поняли необходимость скорейшей передачи контроля над активной работой миссий в руки самих африканцев. Миссия контролировала собственную активность более десяти лет, но в 1971 г. она передала свою собственность Африканской внутренней церкви и подчинила ее национальному руководству и авторитету. АВМ продолжила в Африке евангелизационную деятельность, основанную Питером Камероном Скоттом в 1895 г., но сегодня ее миссионеры служат по приглашению и под контролем сильного африканского руководства, к созданию которого столько стараний приложили первые миссионеры Африки.

Ч. И. Скоуфилд и Центральная американская миссия

В то же десятилетие, когда Симпсон призывал миссионеров служить по всему миру, а Бингем и Скотт пытались проникнуть в Центральную Африку, другой американец, который впоследствии стал известным благодаря своему популярному изданию Библии, строил основание для свидетельства благовестия в Центральной Америке. Ч. Скоуфилд (С. I. Scofield) был не первым евангельским христианином, увидевшим нужды Центральной Америки, но когда в конце 1880-х его внимание привлекла эта часть мира, "во всех республиках Центральной Америки" "жил только один испано-язычный свидетель Евангелия", по словам историка ЦАМ. Американские миссионеры, прокладывая дороги по всему миру, чуть не забыли своих ближайших соседей. Скоуфилд основывал свою стратегию на том, что он считал главным миссионерским принципом в Деян. 1:8, и был убежден в правильности своей поправки: "в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии - и что Центральная Америка является ближайшим жаждущим благовестия полем для любого христианина в Соединенных Штатах или Канаде! Мы уже прошли мимо нашей Самарии!"

Ч, Скоуфилд родился в Мичигане в 1843 г., а вырос в Теннесси. Когда ему было около двадцати лет, началась Гражданская война и он вступил в армию конфедератов по убеждению, смело воевал в рядах армии Ли, заслужив конфедератский крест Славы за смелую службу. После войны он взялся за изучение юриспруденции. После того как его приняли в суд Канзаса, он служил в государственной юридической службе Канзаса, а затем стал министром юстиции Соединенных Штатов при президенте Гранте. Позже, в 1879 г., во время работы в Сан-Луисе Скоуфилда обратил в христианство один из его клиентов, который смело свидетельствовал ему. Для Скоуфилда обращение явило разительную перемену в жизни. Он начал интенсивное изучение Библии, а в 1883 г. был рукоположен в чин конгрегационалистского священника. Следующие тринадцать лет он служил пастором в Далласе и позже стал известным библейским ученым, основателем и президентом филадельфийского Библейского колледжа; но именно в годы своего пасторского служения в Далласе он осознал духовные нужды Центральной Америки.

Хадсон Тейлор, основатель Китайской внутренней миссии, был человеком, оказавшим сильнейшее влияние на миссионерскую активность Скоуфилда. В течение нескольких сезонов Скоуфилд посещал Библейские конференции в Ниагаре, Нью-Йорк, там он подружился с Тейлором, который поддержал его заинтересованность в организации зарубежных миссий. Летом 1888 г. он узнал о конкретных нуждах народа Коста-Рики, который был лишен религиозного просвещения, потому что в этой стране миссионеров истинной веры не было, кроме "отдельных распутных священников, превращавших служение в духовное посмешище для людей".

Когда Скоуфилд вернулся в Даллас, он созвал некоторых лидеров своей церкви, поделился с ними озабоченностью духовной нищетой Коста-Рики и организовал молитвенную кампанию за эту маленькую нацию, насчитывающую всего двести восемьдесят тысяч человек. Вскоре после этой встречи один из тех, кто присутствовал на ней, начал исследование других центрально-американских государств и обнаружил, что в них также, кроме Гватемалы, совершенно не было испаноязычных христианских миссионеров.

Получив такую информацию, Скоуфилд больше не мог бездействовать. Осенью 1890 г. он собрал церковных лидеров у себя дома, чтобы организовать Центральную американскую миссию, и за четыре месяца миссия уже нашла первого кандидата. Уильям Макконелл (William McConnell) отправился в Коста-Рику, куда вскоре приехала и его жена Минни с тремя их сыновьями.

Но за организацией ЦАМ стояло нечто большее, чем просто инициативный пастор, сочувствующая община и миссионерская пара, желавшая работать. Когда Макконелл приехал в Коста-Рику, он встретил двух благочестивых женщин, миссис Росс и миссис Ланг (Ross and Lang), жен владельцев кофейных плантаций. Они жили в англоязычной общине Сан-Хосе, активно работая в церкви, основанной шотландскими пресвитерианами. Эти две женщины, как и Скоуфилд, размышляли о духовных нуждах Коста-Рики и встречались, чтобы вместе помолиться за миссионеров. Проходили месяцы, они упали духом, испытывая искушение прекратить молитвенные собрания, но выстояли и были вознаграждены, когда в начале 1891 г. к ним приехал Макконелл. Годами позже Макконелл описывал этих женщин как "первых, кто сердечно приветствовал нас в стране и оказывал всяческую поддержку в нашей работе", прибавив, что они были "верными друзьями и помощницами во всем".

К 1894 г. в Коста-Рике работали уже семь миссионеров ЦАМ, а миссия искала новые точки приложения своих сил. Первые попытки расширить сферу деятельности зашли в тупик, когда два миссионера по дороге в Эль-Сальвадор погибли от желтой лихорадки. В 1895 г. X. Диллон (Н. С. Dillon) отправился исследовать перспективы дальнейшей работы в Центральной Америке и по возвращении писал: "Мне кажется странным, что такая огромная территория, лежащая прямо за нашим порогом, с таким количеством народов, совершенно была упущена из виду на протяжении целого столетия миссионерского движения... Там обитают многочисленные племена, до которых можно добраться в течение десяти дней из Нового Орлеана за 50 долларов. Кто поедет?" На следующий год ЦАМ открыла еще две новые станции, в Гондурасе и Эль-Сальвадоре, в 1899 г. была открыта Гватемала, а на следующий год - Никарагуа. Через десять лет в Центральной Америке работало двадцать пять миссионеров и, несмотря на неудачи, миссия продолжала расти, и сегодня в ней активно трудятся почти триста миссионеров, работающих в шести центрально-американских республиках и в Мексике.

Хотя Скоуфилда заботила Центральная Америка, в течение веков всю Латинскую Америку протестантские миссии обходили своим служением. К концу XIX в., однако, возросло всеобщее понимание необходимости задуматься над нуждами этой части мира. Книга Люси Гиннесс (Lucy Guinness) "Забытый континент" ("The Neglected Continent") подчеркнула "духовное пренебрежение Южной Америкой" и помогла пробудить у многих христиан ощущение личной ответственности за этот регион. Подсчитано, что к 1900 г. во всей Латинской Америке было всего пятьдесят тысяч евангельских христиан, а в последующие пятьдесят лет эта цифра увеличилась почти в сто раз и сегодня превышает двадцать миллионов. "Нигде, - писал Герберт Кейн, - число христиан в XX в. не росло так быстро".

Почему протестантские Советы пренебрегали Латинской Америкой, является загадкой Великого века христианских миссий. Р. X. Гловер писал, что подобному "равнодушию и бездействию... нет удовлетворительных объяснений". Гарольд Кук, другой миссионер-историк, однако, привел некоторые причины такого равнодушия. Одним фактором являлось то, что "яростная оппозиция римских католиков сделала протестантские миссии в Латинской Америке непривлекательными, а может быть, и невозможными". Другой фактор, упомянутый Куком, - отсутствие у Латинской Америки того романтического ореола, который так привлекал к районам, подобным Востоку, Африке или островам южных морей. А некоторые лидеры протестантских миссионерских обществ "утверждали, что Латинская Америка считалась номинально христианской, поэтому протестантская активность в этом регионе не может рассматриваться строго как миссионерская в том смысле, в каком проходит в Индии, Китае или Африке". Это особенно касалось некоторых делегатов Эдинбургской миссионерской конференции 1910 г. Подобное мнение разделяли и некоторые руководители миссий веры, чьей основной задачей являлось проникновение во внутренние области, где имени Христа никогда не слышали.

Но если определенные миссионерские общества имели сомнения о необходимости работы в Латинской Америке, то большинство миссионерских обществ основных деноминаций и новые миссии веры, особенно те, что возникли на заре века, о своем участии в проповеди Евангелия для этого района никогда не жалели. Они вошли на эту территорию, по словам Стефана Нейла, "со срочной задачей "обращения римских католиков"". Многие латиноамериканцы, в частности, индейцы, были лишь номинально католиками и не имели даже минимального назидания в католической вере.

Именно на этих местных народах, а их насчитывалось в западной части Южной Америки около десяти миллионов, сосредоточили свои усилия многие новые миссии. Южно-американская индейская миссия, Андская евангелическая миссия, Библейские переводчики Уиклифа и Миссия новых племен были основаны для того, чтобы служить этим примитивным народам, о которых Чарлз Дарвин сказал: "Человеку трудно заставить себя поверить в то, что они являются его собратьями". Однако миссионерам не составило труда поверить в то, что они были братьями, более того, бесценными душами, за которых умер Христос.

И они жертвовали всем, чтобы принести этим людям надежду вечной жизни. Среди них было пять молодых миссионеров из Миссии новых племен, которые пропали в джунглях Боливии, и больше о них никогда не слышали.

Миссия новых племен была основана в 1942 г. миссионером Полом Флемингом (Paul Fleming), возвратившимся из Малайзии по болезни, которого вдохновил и поддержал в новом миссионерском устремлении Сесил Дай (Cecil Dye), молодой пастор из Мичигана. Они оба размышляли об отдаленных племенах, до которых никогда не доходила Благая весть, и после длительных обсуждений сформулировали основные принципы межконфессионального миссионерского общества, специально нацеленного на работу с "новыми племенами". К осени 1942 г. Сесил Дай был готов вести команду из шестнадцати человек (включавшую жену и троих детей) в неисследованные джунгли Боливии, тогда как Флеминг остался в Соединенных Штатах руководить офисом. В Боливийском посольстве в Вашингтоне они навели справки об индейских племенах Боливии, но куда они точно идут и на какое именно племя направят свои усилия, было неясно даже тогда, когда партия прибыла в Санта-Крус, Боливия, в канун Рождества 1942 г. Также не существовало никакой определенности в том, какова на это воля Божья, но рассказы о дикой свирепости племен, от которой волосы вставали дыбом, не могли охладить их пыл.

После обсуждения своих целей с боливийским доктором, большим специалистом в области спиртного, чем знатоком местности и джунглей, они предположили, что племя, известное как барбаро, и есть то самое племя, которое "использует короткие стрелы с таким смертельным ядом, что даже соседние племена... в ужасе от них". Те, кто слышал о планах миссионеров, также предупреждали их об опасности. "Они... нападают на любых цивилизованных людей, которые приходят к ним"; "их невозможно приручить"; "вы не вернетесь обратно живыми"; "они забивают свою жертву дубинками во время сна". Но решительная группа отказалась отступить. "Бог призвал их донести благовестие до этих так называемых "тяжелых племен" в первую очередь". "Конечно, идти к ним рискованно, - писал Джордж Хосбак (George Hosback), самый молодой член команды, - но разве Бог не заградил пасть львам Своими ангелами и не угасил силу огня Своим присутствием? И разве Он не такой, как вчера, и сегодня, и завтра?"

Скорость, с которой миссионеры начали поиск барбаро, или айори (племя, настоящее название которого они даже не знали в начале своих поисков), с тех пор представлялась спорной темой. То, что они "просто свернули с протоптанной тропы и убежали в дикие джунгли" (как предполагают некоторые критики), совершенно неверно; но в любом случае очевидно, что они действовали в чрезмерной спешке. Кроме Сесила Дая, который вырвался вперед с женщинами и детьми, миссионерская партия так и не достигла Роборе, базовой станции, до февраля 1943 г. Следующие несколько месяцев ушли на обустройство семей, выздоровление от малярии и изучение основ науки выживания в джунглях. Затем "вся деятельность замерла на две недели, посвященные особой молитве". К июню, "наконец-то", как написала жена одного из миссионеров, мужчины (хотя и не набравшие еще достаточно опыта) "были готовы двинуться вглубь джунглей".

Только вера, по общему признанию, помогала продвижению вперед. Хотя первые несколько недель их сопровождал боливиец, знакомый с местностью, миссионеры были безоружны и не знали ни языка, ни обычаев людей, которых искали. Поскольку айори являлись кочевым племенем, миссионеры даже не имели точного представления о том, где они живут. Тем не менее они начали прорубать проход в джунглях, достаточно широкий для вьючных животных на территории, которая считалась незаселенной никакими племенами.

Летом и в начале осени мужчины по очереди возвращались на базовую станцию за припасами, а двух жен поселили в маленьком поселке в центре джунглей поблизости от того места, куда должны были выйти мужчины после первого этапа своих поисков. Оттуда Сесил Дай, его брат Боб и три их спутника планировали начать последний этап путешествия, который, как они надеялись, выведет их на встречу с барбаро. Отправиться решили 10 ноября. "Мы питаем сильную надежду, - писала Джин Дай, - что эти пятеро осуществят долгожданный контакт". Она не подозревала о сообщении, которое брат ее мужа, Сесил Дай, адресовал двум оставшимся мужчинам: "Если в течение месяца вы не получите от нас известий, можете выходить на поиски".

Не зная определенной даты возвращения мужей, жены миссионеров с тревогой ждали долгие дни и недели. Наконец прошел месяц, и маленькая поисковая партия, состоявшая из двух оставшихся мужчин-миссионеров и четырех боливийцев, отправилась в джунгли. Миновало Рождество, но от миссионеров не было никаких известий. Затем, в начале января, поисковая партия прислала женщинам неутешительную весточку. Пройдя по реке, поисковая партия обнаружила покинутый лагерь айори, а в нем мачете, носок, обломки фотоаппарата и другие вещи, принадлежавшие пятерке пропавших миссионеров. Хотя находки были важными, но они ничего не объясняли. Когда Уолли (Wally), одного из миссионеров, ранило стрелой врага, затаившегося в засаде, пришлось совсем прекратить поиски.

После возвращения первой поисковой партии отправилась в джунгли другая большая группа, состоявшая из боливийцев. Они быстро напали на след айори и нашли некоторые вещи, принадлежавшие пропавшим миссионерам, но не получили никаких сведений относительно их местонахождения. Вторая экспедиция была хорошо вооружена, и когда одинокий айори якобы угрожал им, один из миссионеров выстрелил и убил его. Жены были в отчаянии, услышав о трагедии, и обескуражены тем, что их мужья не найдены, но сдаваться не хотели. Несмотря на то что один из миссионеров первой поисковой команды писал, что "нет надежды", они цеплялись за мысль, что их мужья взяты в плен и однажды выйдут из джунглей.

В последующие годы время от времени появлялись слухи об этих миссионерах, а в 1946 г. сообщалось, что в отдаленной области Бразилии они вышли из джунглей. "Интересно, - писала Джин Дай, - как долго мы еще сможем выносить эти волны надежды, поднимающиеся только для того, чтобы вновь отступить". Жены пропавших миссионеров остались в Боливии. "Несмотря на то что наше положение было не из лучших, - писала Джин, - наши взгляды не изменились. Мы были настроены еще более решительно на то, чтобы завоевать эти души для Христа... Но как? Где? Когда? Что мы должны для этого делать?" Важные вопросы, но очень жаль, что их не решили задолго до того, как пропали миссионеры.

Ответы приходили медленно, по мере того как женщины и оставшиеся миссионеры знакомились с местностью. Они узнали, что в Сан-Хосе жили пленные айори, работавшие слугами, поэтому Джин переехала туда, чтобы изучить их язык и познакомиться с их обычаями. В ее отсутствие Джо Морено начал поиск айори. Он был фермером средних лет, с образованием всего шесть классов, присоединившимся к первой группе Нового племени со своими тремя детьми после того, как от него ушла жена. Хотя Джо не считал себя миссионером, а только лишь неудачником, старающимся ради Сесила Дая, но именно его терпеливые усилия постепенно привели к мирным встречам с айори.

Джо быстро понял, что первые этапы миссионерской работы с примитивными индейскими племенами проходят медленно и трудно. Он издалека следовал за племенем айори, изучая по следам направление, в котором они шли. От Джин он знал приветствие на языке айори и другие фразы и постоянно интересовался их обычаями, примечая, что такие вещи, как ножи, проволока и кусочки металла будут приняты ими как бесценный дар. Через некоторое время Джо научился хорошо ориентироваться в джунглях и часто шел на хвосте у айори, хотя никогда не сталкивался с ними. Он начал оставлять для них подарки в покинутых ими лагерях. Наконец, более чем через три года после исчезновения его товарищей, появились признаки того, что терпеливые усилия Джо стали приносить свои плоды - "к своей большой радости он нашел две вещи, положенные айори в лагере точно на том же месте, где он оставлял для них подарки".

В августе 1947 г. произошла первая встреча с айори. Трудоемкая и терпеливая работа Джо, очевидно, убедила членов племени, что койноне (cojnone), цивилизованные люди, не хотели их убивать, как учил их предыдущий опыт; и утром 12 августа в лагере у железной дороги появилось несколько человек, явно демонстрирующих "желание подружиться". Немедленно послали за Джо, и он быстро пришел, чтобы принять участие в первой дружеской встрече между койноне и айори. "Первый раз в жизни, - писала Джин,- Джо не мог вымолвить ни слова. Всем сердцем он благодарил Бога за то, что это стало возможным. Он знал... что у него на глазах происходит чудо..." "Самым великим чудом из всех, - продолжала она, - было то, что барбаро сами сделали первый шаг в поисках дружеского контакта с койноне".

Самым замечательным в плане Джо являлось то, что айори могли сами определить время и место их первой дружественной встречи с койноне. Если существовала какая-то возможность контакта, то только на их собственных условиях, и он дал им эту привилегию. За первой встречей последовали другие, и менее чем через год айори стали настолько доверять койноне, что одна группа буквально поселилась в доме Джин Дай и ее коллеги, устроившись на полу. Чтобы разрешить проблему перенаселения, миссионеры перебрались в заброшенное ранчо целым единым племенем, а позже переселились в джунгли вместе с айори. В их жизни возникли серьезные проблемы безопасности и здоровья, но проповедь Евангелия они вели постоянно, и айори отвечали.

Когда миссионеры подружились с айори, они стали расспрашивать их о пропавших товарищах. Некоторые люди племени слышали рассказы о пяти койноне, убитых другим племенем айори, но их информация все же не была до конца точной. В 1949 г., через шесть лет после трагедии, человек из племени айори из того района, где пропали миссионеры, впервые дал свидетельские показания об убийстве пяти миссионеров. Шесть лет ожиданий оказались напрасными.

"Стоило ли идти на это?" Один айори и пять миссионеров. Этот вопрос часто задавали и по-разному отвечали на него. Жены и все оставшиеся миссионеры ответили положительно. Но уместен ли подобный вопрос? Может быть, нет слишком высокой цены за чудо обращения, имевшее место в племени айори. Дело не в цене, но в том, нужно ли было вообще платить. Требовалось ли жертвовать жизнью, чтобы войти в контакт с айори? Джо Морено с его шестиклассным

образованием ответил на этот вопрос личным неустанным устремлением. Он не совершал славных героических подвигов, но лишь терпеливо и упорно добивался цели.

Но неужели эта жертва оказалась напрасной? Нет. Не напрасной. В январе 1944 г., когда новости о пропаже пяти миссионеров достигли Соединенных Штатов и когда общественность узнала об их гибели, фабричный рабочий из Лансинга в штате Мичиган прочитал об этом в вечерней газете и в тот же вечер посвятил себя миссионерскому делу, чтобы восполнить утрату. Его звали Брюс Портерфилд (Bruce Porterfield), и в последующие годы он успешно работал миссионером в Боливии как представитель Миссии новых племен и являлся автором книги "Воины Христа" ("Commandos for Christ") и других увлекательных книг о миссионерах. Многие, увлеченные готовностью пяти миссионеров рисковать собственной жизнью ради благовестил, тоже посвятили себя миссионерскому служению.

Но на новую миссию, казалось, свалились все напасти. После мученической смерти пяти миссионеров произошло еще несколько болезненных трагедий. В 1949 г. миссия разработала собственную авиационную программу, приобретя самолет DC-3. В следующем году этот самолет упал в Венесуэле, и все летевшие на этом самолете погибли. Купили второй самолет, и в первый же полет он попал в шторм над Гранд-Тетон в Вайоминге. Опять все погибли, включая Пола Флеминга, основателя миссии. На следующий год новости еще об одном несчастье достигли родины. Дейвид Ярвуд (David Yarwood), партнер Брюса Портерфилда, был убит во время попытки установить контакт с враждебным племенем индейцев. Затем,

всего лишь через полтора года, летом 1953-го, произошла трагедия в миссионерском лагере новичков, когда четырнадцать молодых многообещающих студентов погибли в борьбе с лесным пожаром. Но, несмотря на все трудности и беды, Миссия новых племен продолжала расти. К 1980 г. она оказывала финансовую поддержку более 1600 миссионерам, несущим Евангелие ста сорока племенам по всему миру.

Трагедия, происшедшая в первые годы работы Миссии новых племен в Боливии, странным образом повторилась через десять лет в Эквадоре. То, что такое происшествие могло вновь произойти, лишь иллюстрирует, насколько воистину независимыми стали многие миссионеры веры XX столетия, и также показывает слабую степень сотрудничества между членами различных евангельских миссионерских обществ. "Операция аука", загубившая жизнь пятерых блестящих молодых людей, не разрабатывалась миссионерским обществом, и сомнительно, чтобы этот проект был одобрен кем-либо другим. Скорее, это был наспех придуманный план, изобретенный членами трех различных миссий явно без консультации с лидерами или старшими коллегами по миссии. Молодым людям казалось, что их ведет вера, и они полагались на прямое руководство Бога.

Однако это не говорит о том, что они не приняли во внимание информацию об индейцах и опыт других миссионеров. В действительности же, при планировании контакта с аука они обсудили в деталях трагедию Новых племен в Боливии в предыдущем десятилетии, отметив со всей серьезностью их ошибки и решив не попадать в те же ловушки.

Пятерых миссионеров, задействованных в "Операции аука", можно было назвать младшими миссионерами. Нейт Сейнт (Nate Saint), пилот, работавший в Миссионерском авиационном братстве, считался самым опытным, прослужив в Эквадоре семь лет. Другие служили лишь по два-три года каждый. Роджер Юдериан (Roger Youderian) являлся членом Евангельского миссионерского союза, а Джим Элиот, Пит Флеминг и Эд Маккулли (Jim Elliot, Pete Fleming, Ed McCully) работали от организации "Христианские миссии во всех странах", братства, которое обеспечивало финансовую помощь тысяче тремстам миссионерам, хотя утверждало, что оно "не является миссионерским советом... и никак не миссионерским обществом". ХМВС вдохновляло своих миссионеров "прямо полагаться на Господа в водительстве и работе", напоминая им, что они "не подотчетны никаким миссионерским Советам - а только Богу". Именно такая философия открыла дорогу проекту, подобному "Операции аука".

"Операция аука" родилась в джунглях Эквадора осенью 1955 г., имея целью наладить контакты с одним из самых враждебных индейских племен во всей Южной Америке для проповеди Евангелия. Многие века аука были героями историй, от которых волосы вставали дыбом. "Испанские конкистадоры, католические священники, охотники за резиной и нефтью - все становились мишенью для стрел аука. Десятки, а может быть, сотни из них были убиты. Никто из посторонних никогда не осмеливался жить на территории аука", - так говорил Дейв Купер (Dave Cooper), миссионер-ветеран в Эквадоре. Последняя страшная история

убийства относилась к 1943 г., когда восемь работников компании "Шелл" погибли от рук самого враждебного племени. Но именно эти рассказы и привлекли пятерых молодых миссионеров. Какая будет славная победа, если такое племя суметь привести к Христу!

Пит Флеминг родился в 1928 г. в Сиэтле, штат Вашингтон. После обращения в подростковом возрасте он начал выделяться своей физической и научной подготовкой в школе, набирая очки в баскетболе и гольфе, получив почетную возможность сказать речь от имени выпускного класса. После школы он поступил в Вашингтонский университет, где получил степени и бакалавра, и магистра. Он собирался учиться дальше в теологической семинарии Фуллера, чтобы подготовиться к служению в роли преподавателя Библии, но затем встретил Джима Элиота. В 1949 г. Джим закончил колледж Уитона и готовился к миссионерскому служению в Эквадоре, и его мечта достичь южно-американских индейцев сильно повлияла на Пита. В 1952 г. они отправились вместе на служение в миссии.

В тот же год в Эквадор прибыл Эд Маккулли с женой Мэри-Лу. Эд, как и Джим, был выпускником Уитонского колледжа и звездой футбольной команды. Питомцем Уитонского колледжа являлся и Нейт Сейнт, который со своей женой Мардж служил в Эквадоре с 1948 г. Роджер Юдериан, парашютист, участвовавший во Второй мировой войне, и выпускник Северо-Западного колледжа в Миннеаполисе, считался самым новеньким из группы, приехав в миссию в 1953 г. с женой Барбарой и новорожденной дочерью. Хотя Роджер с энтузиазмом участвовал в "Операции аука", его предыдущий короткий опыт миссионера, работавшего среди охотников за головами, индейцев дживарос (jivaros), не был успешным, и он собирался сдаться и уехать домой. "Я не могу служить среди дживарос или испанцев, - записал он в своем дневнике, - я не собираюсь обманываться. Я не стал бы поддерживать такого миссионера, каковым являюсь сам, и я не хочу никого просить об этом. Три года - достаточно долгий срок, чтобы усвоить урок и усвоить хорошо... виноват я... Это мое личное Ватерлоо миссионера".

Но "Операция аука" изменила его настроение. Стремление участвовать в том, что им казалось одним из величайших миссионерских прорывов, влило новую струю в их работу. Для других, по словам Нейта Сейнта, "Операция аука" также представляла "возможность испытать приключения, такие же нереальные, как любой интересный роман", что стало желанной переменой на фоне рутинной миссионерской работы. Хотя Джима, Пита и Эда вождь Атанасио приглашал в свое племя кечуа учить его людей, именно страшные аука пленили воображение миссионеров.

Мечта обучать аука не выходила из умов миссионеров несколько лет. Как только Нейт приехал в Эквадор и услышал об этом, он начал мечтать о том, как однажды станет делиться с ними Благой вестью. Пита и Джима также глубоко увлекла эта мечта. В декабре 1953 г. Пит так писал в своем дневнике об озабоченности судьбами людей этого племени:

"Вчера вечером с Нейтом и Клиф-фом (гость из Соединенных Штатов) мы долго говорили о проблеме аука. Это серьезная и важная проблема; недружелюбное племя, убивающее и уничтожающее всех с такой ненавистью, что они даже калечат тела своих жертв. Тогда я отчетливо понял, что Бог ведет меня к тому, чтобы я что-то сделал для них... ибо я имею для этого качества, которых нет у других. Я все еще одинок. Я знаю язык кечуа и испанский, что поможет преодолеть языковой барьер, знаю жизнь в джунглях и твердо верю, что Бог может все. Я понимаю, что, возможно, это самое важное решение в моей жизни, но я совершенно уверен в его правильности. Как ни странно, я не считаю, что предстоящая женитьба помешает моей состоятельности в отношении этого служения. Я чувствую, что, если понадобится, Оливия скорее позволит мне умереть, пожив со мной, чем отложить наш брак на неопределенное время, ожидая чего-то непоправимого. Наша с ней жизнь теперь стала единым целым, и мне не кажется, что Бог захочет разлучить нас в нашем понимании воли Божьей".

Вскоре после принятия этого решения Пит испытал несколько серьезных приступов малярии и не смог осуществить намеченных планов. В Соединенных Штатах в Вашингтонском университете его невеста, Оливия, в это время молилась за успешную встречу с аука и занималась исследованиями Южной Америки на антропологическом курсе.

Первый успех пришел только лишь 19 сентября 1955 г.. Когда Нейт пролетал над территорией аука на своем одномоторном "Piper Cruiser", он впервые заметил деревню аука. В последующие недели начались регулярные визиты к соседям. В то время как Нейт следил за контрольными приборами, другой миссионер сбрасывал подарки (включая мачете, ножи, одежду и свои портреты) и выкрикивал дружеские приветствия на языке аука, которым их научила Даюма, женщина-аука, жившая вне племени. Однажды, пока они кружили над деревней, Нейт использовал веревку, чтобы опустить корзину с подарками, и несказанно обрадовался, когда, подняв ее, обнаружил, что она наполнена подарками от аука: в корзине находились живой попугай, земляные орехи и копченый хвост обезьяны. Такой ответ восприняли как искренний сигнал дружбы, и, по крайней мере у пяти миссионеров, желание отправиться в экспедицию усилилось.

Скорость, с которой миссионеры начали эту опасную работу, и та секретность, которой они окружили ее, в последующие годы стала самым противоречивым аспектом предпринятой ими попытки сближения с индейцами. "Вся работа, - писал Эд Маккулли Джиму Элиоту, - продвигается намного быстрее, чем мы вначале осмеливались предположить..." Но зачем так торопиться? "Причина этой спешки, - писал Нейт, - в том, что братья чувствуют - настала пора двигаться". Предположительно, он говорил только о Джиме и Эде, потому что Пит был против поспешных действий - особенно до того, как они смогут изъясняться на языке получше. О Джиме, который "всегда торопился с принятием решений", было сказано, что он "закусил удила", тогда как Нейт старался предупредить внезапные порывы, добиваясь, чтобы каждый шаг "осмысливался" до того, как будет сделан следующий. Тем не менее всего через три месяца, после того как с самолета сбросили первый подарок, миссионеры высадились в центре территории аука.

Но если скорость считалась в их действиях важной, то обеспечение безопасности - тем более. Миссионеры разработали кодовую систему, позволявшую им сообщаться на коротких волнах без обнаружения своего местонахождения. Сами миссионеры обещали сохранить все в тайне. Никто, кроме их жен и Джонни Кинана (Johnny Keenan), пилота МАБ, который должен

был при необходимости обеспечить тыловую поддержку, не знал об этом. Нейт написал своим родным на родину, прося их молиться, намекнув, что стояло за этим, но прикрывая самые тонкие намеки такими фразами, как "не упоминайте", "СЕКРЕТНО", "не проговоритесь" и "никому не говорите".

Причиной строгой секретности, по словам Джеймса Хефли, явилось то, что "они боялись, что все всплывет наружу и орды журналистов, искателей приключений и просто любопытствующих сделают контакт невозможным". Но завеса таинственности распространилась на других, которым можно было доверять и кто мог бы оказать неоценимую помощь. Фрэнку Драуну (Drown), человеку с двенадцатилетним опытом работы среди эквадорских индейцев, не говорили о намеченных планах до тех пор, пока их окончательно не завершили.

Рейчел Сейнт (Rachel Saint), сестра Нейта, тоже не участвовала в разработке плана, хотя она много месяцев потратила на изучение языка аука с Даюмой, убежавшей из своего племени. Рейчел сама надеялась отправиться к ним с Благой вестью, но осознавала необходимость чрезвычайных предосторожностей. Даюма ее предупредила: "Никогда не доверяй им... Они погут показаться дружелюбными, но затем вдруг повернутся к тебе, чтобы убить". Может быть, эти предупреждения относились к разряду того, о чем миссионерам меньше всего хотелось думать? Может быть, они боялись, что Рейчел повлияет на их жен или помешает проекту каким-либо иным способом? Или же она сообщит об операции начальникам в Уиклифе, заставив отсрочить исполнение задуманного и вынудив власти вмешаться?

Конечно же, пять миссионеров осознавали опасность, но верили, что ради Бога никакой риск не может быть слишком большим. Лозунгом Джима было: "Не является глупцом тот, кто отдает то, чего не может сохранить, чтобы приобрести то, чего потерять не может"; и Джим торжественно поклялся, что "готов умереть ради спасения аука". Они все искали Божьего водительства и видели признаки того, что посчитали прямым Божьим вмешательством. Река Курарай, например, отступила от своих берегов, позволив самолету приземлиться на берегу, тогда как обычно берег затапливало водой. И все же, когда наступила пора приземлиться на территории аука, возникло большое смятение. Кроме свирепого нрава людей племени, существовали и другие серьезные препятствия, например, огромная трудность приземления и взлета самолета с короткого песчаного берега вдоль реки Курарай. Сможет ли Нейт со всем своим опытом совершить этот подвиг? Такая огромная ответственность не дала ему уснуть в ночь на 3 января 1956 г.

Будильник прозвенел во вторник, 3 января, в 6 часов, и пока молодые люди одевались, ими овладело нервное возбуждение. Оливия Флеминг, которая стала женой Пита всего полтора года назад, провела тяжелую ночь. Хотя ее желание охватить благовестием аука было таким же настойчивым, она не могла скрыть тревоги от нависшей над ними опасности. Джим еще раньше советовал не брать в экспедицию Пита, поскольку это означало бы рисковать жизнью троих из четырех миссионеров, кто владел языком кечуа, но к концу декабря мнение, по-видимому, изменилось. 27 декабря Пит написал в своем дневнике: "Пришли к выводу, что мне следует готовиться к отправке в экспедицию, чтобы количеством обеспечить большую безопасность для всех". Были, однако, предприняты дополнительные меры предосторожности. Решили, что Пит будет вылетать вместе с Нейтом каждую ночь. Все данные о совершавшихся нападениях аука показывали, что они неизменно происходили перед рассветом.

По плану Нейт должен был совершить несколько полетов к Палм-Бич (название, которое они дали песчаному берегу вдоль реки Курарай), чтобы перевезти оборудование и миссионеров. Первая посадка и взлет оказались решающими: "Мы подлетели... и проскользнули между деревьев крутым боковым скольжением... Когда вес самолета переместился на колеса, я почувствовал, что под нами мягкий песок - но отступать было слишком поздно. Я отвел рукоятку до упора назад и стал ждать. Будь песок еще чуть-чуть мягче, мы бы врезались носом, а может быть, и перевернулись". Оставив Эда одного на берегу, Нейт взял курс обратно; на взлете "песок затягивал колеса", но за какие-то секунды самолет все же оторвался, и Нейт опять полетел на базу, чтобы затем вернуться.

3 января было насыщенным днем на Палм-Бич, когда Нейт до позднего вечера перевозил миссионеров и оборудование. К ночи мужчины построили шалаш из веток, и трое из них спали в нем, а Нейт и Пит полетели на базу в Араджуно, чтобы переночевать там. Они вернулись на следующее утро и вместе с тремя остальными молодыми людьми провели спокойный день без всяких происшествий на песчаном берегу, прежде чем в конце дня улететь обратно. Четверг был таким же. Затем, в пятницу, произошли некоторые события. В 11:15 трое обнаженных аука (две женщины и один мужчина) неожиданно возникли из джунглей на противоположном берегу реки. Джим пошел вброд, чтобы встретить гостей, и там между ними произошел дружеский обмен приветствиями. Аука с радостью приняли подарки и, казалось, чувствовали себя совершенно непринужденно со своими новыми знакомыми. Мужчину, которого миссионеры назвали Джорджем, пригласили прокатиться на самолете - на что он с радостью согласился. В тот вечер посетители аука ушли, и суббота прошла неприметно.

К воскресенью миссионеры забеспокоились оттого, что ничего не происходит. Но ведь не может быть, чтобы посетители забыли о них. Нейт решил пролететь над деревней аука и посмотреть, все ли там в порядке. Он обнаружил, что деревня покинута, а на обратном пути увидел группу аука, следующую к Палм-Бич. "Вот они, ребята. Они идут!" - закричал он, коснувшись колесами земли. Теперь миссионерам оставалось только ждать. В 12:30 Нейт настроил свое радио на контакт с Мардж в Шелл Мере, пообещав вновь связаться с ней в 4:30.

Связь в 4:30 так и не состоялась. Часы Нейта (позже обнаруженные разбитыми о камень) остановились в 3:12. Но Мардж отказывалась верить в худшее. Может быть, радио поломалось. Она провела бессонную ночь, молилась и думала о немыслимом. Ранним утром на следующий день Джонни Кинан летал над Палм-Бич. Его отчет Мардж оказался мрачным - отчет, который Мардж передала дальше Элизабет Элиот: "Джонни обнаружил на берегу самолет. Вся ткань с самолета ободрана. Никаких признаков миссионеров нет".

"Внезапно вся секретность исчезла", - сообщает Рассел Хитт (Russell Hitt). Слух о происшедшем распространился очень быстро. Миссионеры и правительство организовали

поисковую партию. Корреспондент журнала "Тайм" и фотограф журнала "Лайф" отправились на место происшествия, и весь мир ждал новостей. Днем в среду с воздуха заметили два тела, а в пятницу поисковая партия достигла этого места. "Миссионеры из поисковой группы, - сообщал Хефли, - вытащили из реки четыре изуродованных тела. В некоторых из них до сих пор торчали пальмовые стрелы. По личным вещам узнали Джима, Пита, Роджа и Ней-та. Тело Эда Маккулли, очевидно, унесло водой". Это было трагическое зрелище. "Темнеющее небо предвещало грозу. Миссионеры торопливо вырыли неглубокую могилу. Когда начался проливной дождь, Фрэнк Драун предложил поминальную молитву..."

В Шелл Мере собрались пять вдов, чтобы услышать подробности о трагедии. Они должны были вместе пережить это горе. "Ни слова сожалений" никто не услышал от стоической Элизабет Элиот. "Это не трагедия... Бог имеет план и цель во всем".

Для Оливии, у которой не осталось детей, горе могло быть невыносимым. Во время короткого брака у нее было два выкидыша, а теперь трагически погиб муж. Но те самые стихи из Библии, что они вместе с мужем читали перед его смертью, стали мощной поддержкой в период отчаяния, особенно 2 Кор. 5:5: "На сие самое и создал нас Бог".

Реакция общества на происшедшее, как и в случае с убийством пятерых миссионеров в Боливии в предыдущее десятилетие, была смешанной. Каждый выражал свое сочувствие семьям погибших; и многие христиане, видя твердость пяти женщин, посвятили свою жизнь Господу и миссионерскому служению. Но для других случившееся явилось "напрасной трагедией", унесшей молодые жизни.

Несмотря на боль, нанесенную "Операцией аука", о самих аука не забыли. Пилоты МАБ продолжали бросать им подарки, а Рейчел Сейнт терпеливо изучала их язык. Но больше драматических посягательств на территорию аука не планировалось. Почти через два года осторожных усилий некоторые из племени аука потихоньку стали склоняться к контактам вне племени. Затем, в сентябре 1958 г., Даюма вернулась к своему племени вместе с двумя другими женщинами аука, а три недели спустя они появились вновь и пригласили Рейчел Сейнт и Элизабет Элиот посетить их, начав таким образом кампанию по благовестию среди аука. Для того чтобы торжественно объявить об этом всему миру, не было ни газетчиков, ни фотографов, ибо документировать было нечего - просто две женщины еще раз углубились в джунгли проповедовать Евангелие - обычная миссионерская работа.

В то время как многие миссии веры, такие, как Суданская внутренняя миссия, Африканская внутренняя миссия, Христианско-миссионерский союз, Миссия новых племен, Христианские миссии во всех странах, в XX в. быстро росли, оказывая поддержку сотням тружеников, другие миссии оставались маленькими и неприметными. И все же некоторые из этих маленьких миссионерских обществ принесли чрезвычайную пользу. Все вместе они собрали мощную силу тех мужчин и женщин, что посвятили себя Богу. Одной из таких миссий стала Местная внутренняя миссия Элизабет, основанная Элизой Дейвис Джордж (Eliza Davis George) в целях подготовки молодых либерийцев для проповеди Евангелия собственному народу.

Элиза родилась в Техасе в 1879 г. В дни учебы в Центральном Техасском колледже она посвятила свою жизнь африканской миссии; но только десять лет спустя, в 1913 г., когда ей было уже за тридцать, мечта смогла осуществиться. При поддержке Национальной баптистской конвенции она отплыла в Либерию как "первая чернокожая женщина из Техаса, отправившаяся миссионером в Африку".

Во время миссионерской работы Элиза вышла замуж за Томпсона Джорджа, который также стремился к миссионерской деятельности, но не обладал выносливостью, необходимой для того, чтобы испытать себя в роли первопроходца-миссионера. Постоянные неудачи в их работе привели его к упадку духа. Впадая в депрессию, он начинал топить свои печали в алкоголе и в 1939 г. умер. Элиза продолжила работу до 1945 г., когда Совет отозвал ее домой. Ей было шестьдесять пять лет, и комитет считал, что ее пора отправить на пенсию. Но жизнь на пенсии не устраивала Элизу, и в возрасте шестидесяти семи лет, самостоятельно заручившись необходимой финансовой поддержкой, она вернулась в Африку, чтобы служить там еще четверть века. За пятьдесят пять лет жизни в Африке "мать" Джордж организовала работу восьми школ и более сотни церквей. 20 января 1979 г. Элиза отпраздновала свое столетие в Техасе, а в марте следующего года она умерла, но ее детище, маленькая миссия веры - Местная внутренняя миссия Элизабет - продолжает жить.