Глава 17. Миссии третьего мира: устремленность молодых церквей

Рочунга Пудейте

Ро Пудейте родился в Сенвоне, индийской деревушке в Манипуре, вблизи от бирманской границы. Эта местность находилась так далеко от центрального правительства в Нью-Дели, что даже не входила в список для официальной переписи населения, и в ней не существовало ни правительственных школ, ни почты до тех пор, пока Ро, молодой человек, не привлек к этому вопросу внимание Неру. Его ранние воспоминания относятся к пятилетнему возрасту. В те далекие дни 1932 г. его словно бы вырвали с корнем из знакомой обстановки и вместе с родителями заставили переехать в деревню в трех днях пути от старого места жительства. Его мать заболела, друзья и родственники протестовали, но отец был непоколебим. Его призвал Бог. Ему нелегко оказалось расстаться с надежной жизнью пастора деревенской церкви, но он чувствовал, что должен так поступить. Кто еще принесет Евангелие народу Phulpui, если он откажется идти? Хотя ему недоставало образования, Чонга (Chawnga) был горячим оратором и хорошо подходил для работы проповедником-первопроходцем. За несколько месяцев жизни на новом месте он образовал значительный приход и начал переходить из деревни в деревню, делясь благове-стием, куда бы ни шел.

Чонга был обращен в возрасте пятнадцати лет через служение уэльсского миссионера Уоткина Робертса (Watkin Roberts), чье пребывание в Сенвоне было недолгим, потому что правительственные чиновники велели ему уехать. Молодой Чонга испытал тогда острое разочарование, но он быстро нашел выход из этой ситуации. Если миссионер не мог приехать к нему, он сам пойдет к миссионеру. Он прошел сотни миль, далеко за пределы обитания племени кхмеров, туда, где смог выучиться читать и изучать Библию со своим другом и духовным отцом. Затем он вернулся, чтобы остаток жизни посвятить благовестию среди собственного народа. Менее чем за пятьдесят лет 80 процентов племени кхмеров, рассыпанные по территории в четыре тысячи квадратных миль, стали исповедовать христианскую веру, благодаря преданности Чонги и других местных проповедников и пасторов.

Ро исполнилось всего десять лет, когда отец отвел его однажды в сторонку и торжественно начал разговор об огромной нужде христиан-кхмеров. Чонга постарался убедить сына учиться дальше и перевести Библию на язык своего народа. Ро не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что имел в виду отец. Это значило отправиться на долгий срок в школу и жить в чужой обстановке. Сначала он испугался, но затем понял, что такая возможность была действительно редкой для молодого человека из племени кхмеров.

Путешествие в девяносто шесть миль через джунгли показалось бесконечным, но все же через шесть дней трудного пути Ро с отцом прибыли в миссионерскую школу в Чурачандпур. Это был интернат, и большинство мальчиков жили в интернате. Но такая роскошь была не по карману бедной семье Ро. За привилегию посещения миссионерской школы, за стол и кров он должен был работать - и он доил по тридцать пять коров каждое утро и вечер, пропалывал сад и помогал по хозяйству. Времени ни на футбол, ни на другие развлечения не оставалось, его едва хватало на учебу. Учился он с трудом, потому что каждый предмет преподавался разными местными учителями, каждый на собственном диалекте учителя, и он часто сомневался, сможет ли закончить хотя бы первый семестр.

Несмотря на все препятствия, Ро быстро продемонстрировал качества лидера, и его выбрали главой инициативной группы молодых христиан. Он принял эту должность с энтузиазмом и, проявив необычную для своего возраста зрелость, создал на основе этой группы команду свидетельства, чтобы вести проповедь Евангелия в соседних деревнях - следуя примеру своего отца.

Хотя Ро добился в этом деле больших успехов, его радость омрачилась сложностями, в немалой степени происходившими из-за попыток овладеть английским языком, полным совершенных несообразностей. Если когда-нибудь начинающий миссионер и боролся изо всех сил с невозможным иностранным языком, то это был Ро. И все же он знал, что без английского его будущее служение окажется серьезно ограниченным. Он тратил долгие часы на изучение языка, "борясь, пока мозг не начинал болеть", но, казалось, совсем не продвигался вперед.

Только пережив унижение из-за незнания английского, он начал его одолевать. Его попросили помолиться на английском языке на общем молитвенном собрании. "Он поднялся, весь дрожа. "Отче наш...", - начал он и понял, что в голове полная пустота. Он не мог вспомнить ни единого английского слова. Он стоял в неловкой тишине, вцепившись мертвой хваткой в спинку стула перед собой. Он слышал, как его товарищи начали хихикать. Через несколько минут мучительной тишины руководитель громко сказал "Аминь"".

Ро стало так стыдно за себя, что после собрания он побежал к своей кровати в спальне. Он спрятался под одеяло и плакал в подушку, думая только о побеге, чтобы больше не встречаться с одноклассниками. Однако к рассвету муки прекратились, а молитвы к Богу принесли "сладкое спокойствие", и он принял решение выиграть битву. Закончив свои ежедневные дела, он пошел к миссионерскому дому и взял "Книгу общих молитв" и еще один молитвенник, оба на английском языке, и поклялся, что больше никогда не растеряется, если его попросят молиться. "За две недели он выучил почти все молитвы из этих книг. Английский язык, до того так трудно ему дававшийся, стал намного ближе и понятнее. Унижение, испытанное на молитвенном собрании, привело юношу к уверенной победе над барьером, который удерживал его от достижения поставленной цели".

Ро предстояло одолеть еще много вершин в период получения образования. После школы он поступил в колледж святого Павла в Калькутте. Конкурс оказался очень большим, и, хотя ему было уже за двадцать, Ро имел некоторые пробелы в образовании, совершенно естественные для ребенка из племени кхмеров. Когда вывесили результаты последних экзаменов, он обнаружил, что провалился - недоставало одного балла по одному предмету, и это оттягивало поступление в колледж и означало еще дополнительный год подготовки.

Несмотря на все неудачи, Ро никогда не отступал от цели перевода Библии на язык кхмеров. Ничто, поклялся он, не отвлечет его от этого замысла. Он начал эту работу, способную устрашить любого, еще в годы обучения в колледже - выделяя на это драгоценное учебное время. Но были отвлекающие моменты, которые затрагивали будущее его племени. В результате встречи Ро с Неру племя было признано правительством Индии, а Ро назначили представителем племени с надеждой, что когда-нибудь его изберут в парламент. Это было время его высокой активности, и Ро получал огромное удовольствие от приобретенного признания и популярности. Однако в день празднования победы все изменилось. Ро получил телеграмму, которая заставила его по-новому взглянуть на свое будущее. Телеграмма была от человека, которого Ро никогда раньше не встречал - Уоткина Робертса, миссионера. Именно он когда-то привел его отца к Христу. В телеграмме Уоткин предлагал юноше получить библейское образование в Англии или Шотландии. Не принять новое назначение на родине оказалось трудно, но когда Ро встал, чтобы произнести речь с благодарностью за оказанную честь, вместо этого он отказался от нового избрания.

В Шотландии Ро не только изучал Библию, но и продолжал работу по переводу Нового Завета на кхмерский язык и договорился с Британским международным библейским обществом о его публикации, как только он будет закончен. Там Ро встретился с

Билли Грэмом, предложившим ему продолжить образование в колледже Уитона. В том же году он отплыл в Америку. Привыкание к жизни в Америке и колледже Уитона, в частности, явилось в какой-то степени культурным шоком для Ро, но он быстро нашел новых друзей. Среди них были влиятельные христианские лидеры, такие, как Боб Пиерс (Bob Pierce) из "Мирового видения", Джон Д. Джесс (John D. Jess), работавший на христианском радио, и В. Реймонд Эдман, директор колледжа Уитона, увидевшие огромный потенциал в этом пылком молодом индийце.

Пока Ро учился в колледже Уитона и заканчивал работу над переводом Нового Завета на кхмерский язык, он в то же время раздумывал над предложением Уоткина Робертса, уговаривавшего его взять на себя руководство Индо-Бирманской исследовательской миссией, которую он основал за несколько лет до этого. Хотя Ро чувствовал свой долг перед Робертсом, предложение ему совсем не нравилось. Миссия не имела "ни имущества, ни денег, ни Совета, ни грамотных сотрудников, ни даже списка адресов". Все, чем обладала миссия, это "группа местных работников, которые любили Господа и хотели служить Ему, и еще старик по другую сторону света, писавший им одобрительные письма". И все же Ро не посмел отказать человеку, который отдал столько сил кхмерскому народу.

В 1958 г., завершив перевод Нового Завета, Ро стал президентом Индо-Бирманской исследовательской миссии. В Совет ее директоров входило несколько известных христианских лидеров, стремившихся помочь ему расширить деятельность миссии. Ро приехал в Индию и менее чем за год организовал в девяти деревнях школы для детей и христианскую высшую школу. Затем ол вернулся в Соединенные Штаты с женой Мауи, чтобы продолжить свое образование и собрать деньги для деятельности миссии. В Индии же в это время получили первый груз, состоявший из десяти тысяч экземпляров Нового Завета на кхмерском языке, и за полгода распродали все.

Десятилетие 1960-х оказалось заполненным событиями для Ро и его миссии. Пожертвования достигли более двухсот тысяч долларов в год, а работа в Индии росла и процветала. К 1970 г. там было около 350 национальных миссий, 65 деревенских школ, высшая школа и больница. Однако будущее не представлялось в радужных тонах. В некогда спокойном племени кхмеров вовсю бурлили коммунистические настроения, и их влияние на молодежь кхмеров представляло собой прямую угрозу племени и будущему христианства. И опять люди призвали Ро к руководству, прося его вернуться и выставить свою кандидатуру в парламент. Его уверили и в мощной поддержке, и в легкой победе над коммунистами.

Предложение было слишком заманчивым, и Ро не отверг его. Несмотря на возражения Мауи, он запланировал полет так, чтобы быть в Нью-Дели за два дня до последнего срока. Самолет вылетел вовремя, но погодные условия задержали его по пути, и самолет приземлился в аэропорту Нью-Дели на пятнадцать минут позже последнего срока. Для Ро такой поворот событий явился острым разочарованием, но он решил не упускать воможности поработать на родине. Он окунулся в кампанию по благовестию, уже запланированную руководителями церкви кхмеров, и многие люди повернулись к христианству, несмотря на угрозы, преследования, непонимание и отвержение семьи.

Самым большим вознаграждением для участников кампании было видеть обращение мусульманского ученого - переживание, оказавшее глубокое воздействие на Ро

До того момента его заботила только судьба племени кхмеров и окружающих их народностей, но теперь он стал думать в масштабах всего мира Однако охватить весь мир казалось невозможным Для того чтобы просто поделиться Благой вестью с каждым в Индии понадобилось бы создать команду в тысячу миссионеров и предоставить им тысячу лет, чтобы выполнить поставленную задачу Необходимо было найти какой-то более эффективный путь Он начал молиться в поисках решения и во время молитвы пришел ответ - возможно, несколько необычным образом В голове беспрестанно звучали слова из телефонной рекламы - "Пусть работают ваши пальцы" Не в состоянии сконцентрироваться, он прекратил молитву "Когда он встал с колен, его взгляд упал на два телефонных справочника, лежавших на столе Вдруг он все ясно увидел В этих книгах перечислялись имена и адреса всех жителей Калькутты и Нью-Дели, достаточно богатых, чтобы иметь телефон - самых образованных, высокопоставленных и влиятельных людей, - тех самых, кого он хотел охватить благовестием"

Отправка Нового Завета телефонным абонентам и стала тем самым евангелизационным методом, который искал Ро Он связался с Кеннетом Тейлором, чья "Живая Библия" стала бестселлером, и договорился получить все необходимые ему копии без выплаты отчислений автору Всемирная лига домашней Библии согласилась напечатать ее После достигнутых договоренностей в 1971 г на свет появилась организация "Библии для мира" Миссионерская работа в племени кхмеров продолжалась, но уже как один из аспектов нового международного движения.

На первых страницах Нового Завета, отпечатанных для распространения по адресам, имелось свидетельство Ро и его адрес в Нью-Дели. Скоро, после первой же отправки, письма потекли к нему потоками. На первые пятьдесят тысяч экземпляров отправленных Библий откликнулось более двадцати тысяч человек. Впервые многие индийцы, мусульмане и сикхи, увидели и смогли прочитать Библию, и они хотели знать о ней еще больше, желая найти там ответы на конкретные вопросы.

Охватить телефонных абонентов в одной только Индии само по себе явилось монументальной задачей, но скоро Ро стал подумывать о таких странах, как Бирма, Таиланд, Шри-Ланка, и обо всех пятистах миллионах телефонных абонентов во всем мире. Отправка по почте Нового Завета и ответы на возникающие у адресатов вопросы открыли новые возможности распространения Благой вести. Когда Ро вернулся в Индию и объявил о встрече, аудитория заполнилась за час до начала, и сотни людей собрались на улице, чтобы узнать как можно больше о том, как стать христианином. Так начала исполняться мечта одного человека охватить весь мир ради Христа.

Фесто Кивенджере

Одним из самых знаменитых африканцев, сыгравших руководящую роль в мире благовести, был Фесто Кивенджере (Festo Kivengere), англиканский епископ из Уганды. Он обратился к Христу в результате великого восточно-африканского пробуждения, привнеся в свою веру пленящую духовную живость, посвятив всю жизнь путешествиям по разным странам мира с проповедью Евангелия. Его деятельность пришлась на период 1930-х гг., когда западные нации боролись против парализующей экономической депрессии, когда факелы пробуждения зажигались в Восточной Африке. Это было началом "одного из величайших движений Святого Духа в XX в." Пробуждение мгновенно распространилось среди африканцев и более сорока лет оно продолжалось и обновлялось. По словам Фесто, это стало силой, подчинявшей себе всех вокруг. "Неграмотные люди... родившись заново... начинали цитировать библейские стихи, не имея Библии, затем вставали и проповедовали... Они пробуждали сотни и тысячи людей..."

Фесто обратился в первые годы пробуждения, и его духовные искания проходили параллельно с продолжительным пробуждением последовавших десятилетий. Он родился в Кигези, Уганда, и в детстве вместе с семьей поклонялся племенным богам. В возрасте около десяти лет он познакомился с христианством. В Кигези пришел африканский проповедник и рассказал о Христе и Его любви к каждому отдельному человеку. Это стало открытием для Фесто - почти недоступным для понимания. Он хотел узнать об этой вере больше, поэтому начал читать учебник для начинающих по Евангелию от Луки. Он искал нечто более осмысленное, чем племенные боги, что-то типа того, чего "его отец... никогда не находил". Поиски закончились несколько лет спустя, во время учебы в интернате, и тогда он посвятил свою жизнь Христу".

В этот период волна пробуждения из Восточной Африки захлестнула Уганду и Кению, Танзанию, Заир и другие соседние страны. Фесто стал участником деятельности по благовестию, активно работая как мирянин. Он пять лет преподавал в школе своей родной деревни, где основной его заботой стало удовлетворение духовных нужд людей. Шло время, и его стремление и желание охватить благовестием не только собственный народ становились все более и более настоятельными. Он и его молодая жена Мера "почувствовали Божий призыв отправиться в Танзанию миссионерами".

Начатое в конце 1950-х гг., евангелическое служение Фесто приобрело впоследствии международный масштаб. После проповеднической поездки по Австралии некоторое время он служил переводчиком у Билли Грэма, а затем ездил по всему миру, встречаясь с религиозными руководителями и обращаясь к толпам людей, число которых доходило до нескольких тысяч. Озабоченность этого человека нуждами Африки не уменьшилась, и он стал влиятельной фигурой, стоявшей за Африканским предприятием, евангельской командой, сходной с командой Билли Грэма. Деятельность его организации направлялась на сохранение темпов продолжавшегося восточно-африканского пробуждения.

Участие Фесто в движении пробуждения не всегда хорошо принималось его коллегами по церковной работе в Уганде. Англиканское священство по большей части скептически относилось к тому, что оно считало эмоциональным фанатизмом, и никто из высших руководителей в первые годы не участвовал в этом движении. Вместе с большей частью пасторов они "оставались совершенно бесстрастными", противодействуя любым признакам религиозного "энтузиазма".

Служа миссионером в Танзании, Фесто много раз подвергался насмешкам и оскорблениям со стороны церковных лидеров Позднее он вспоминал, как однажды "африканский пастор встал в соборе в воскресенье, когда церковь была полна народу и сказал: "А теперь послушайте, что я скажу вам о некоторых чужаках, которые недавно приехали к нам сюда. Они говорят громкие слова о спасении, но это волки в овечьей шкуре. Остерегайтесь их"". Фесто и его коллеги, однако, не испугались, и их настойчивость была вознаграждена. Несколько месяцев спустя этот самый пастор "стоял перед своим приходом... со слезами, катившимися по лицу. Он говорил своей пастве: "Месяцы назад я предупреждал, что если кто-то из вас испытает такое спасение, о котором они говорили, я отлучу вас. Я сам спасен. Можете отлучить меня, если хотите"".

Однако не все англиканские священники так легко становились союзниками евангельского христианства. Они вполне были довольны существующим формализмом и провозглашаемым символом веры и неохотно шли на какую бы то ни было связь с движением, которое иногда вырывалось из-под контроля. "У нас есть свои крайности, - признавал Фесто. - Бывало всякое: откровения, видения по ночам, убеждение в грехе, но никто и никогда не ставил все это превыше Христа распятого и живущего среди нас".

Перед Фесто стояла задача не допускать крайностей и держать пробуждение под контролем, в то же время охватывая руководителей церквей и приводя их к живой и теплой вере в Христа. Задача оказалась не из легких, но к 1976 г. он мог с уверенностью сказать, что "более 85 процентов священников знают Иисуса Христа как своего Спасителя, как и все наши епископы".

К тому времени Фесто сам был посвящен в епископы, а церковь в Уганде вступила в самый болезненный период испытаний и преследований.

В январе 1971 г., почти за два года до епископства Фесто в собственной епархии в Кигези, Иди Амин посредством военного переворота стал новым президентом Уганды. Многих угандийцев вначале взволновали перспективы перемен, но очень скоро возбуждение пошло на убыль. "Не прошло и трех месяцев, - писал Фесто, - как мы поняли, что военные получили неограниченную власть арестовывать и казнить на месте любого, кто казался им угрозой режиму".

Скоро Уганду парализовала атмосфера страха и террора. Все, включая церковных лидеров, кто поднимал голос против режима, считались врагами народа и государства, и даже свидетельство о своей вере другим людям рассматривалось с подозрением. Не время и не место было следовать христианским принципам. И все же "по мере увеличения опасности и тревоги проявления духовного роста становились все глубже... Людей охватило глубокое раскаяние пред Богом и желание примирения с братьями... По всей Уганде, как в городах, так и в деревнях люди черпали силы от Бога..."

Именно в этот момент испытаний в Уганде Фесто был посвящен в епископы в соборе святого Петра в Кампале. Этот день памятен не только для него и его семьи, но и для тысяч угандийских христиан. Он занял место англичанина на этом посту, позволив, таким образом, епархии Кигези иметь собственного африканского епископа. Церемония, известная как "возведение на престол", требовала специального облачения и особой литургии и, по словам Фесто, "могла создать атмосферу возвышенного и беспристрастного действа", но он повел церемонию самым смиренным образом и направил, тем самым, сопровождавшее ее низкопоклонство в нужное русло. Он процитировал слова своего друга, Иохану Омари (Yohana Omari), первого африканского епископа в Танзании: "Я хочу стать маленьким осликом, которого выбрал наш Господь, чтобы въехать в Иерусалим. Они возложили на него свои одежды и приветствовали радостными криками, но все восклицания были обращены к Господу, которого он вез".

Несмотря на то что в Уганде не прекращались политические беспорядки и жестокости военных, годы, последовавшие после возведения Фесто в сан епископа, явились временем расширения движения пробуждения в Восточной Африке. Только в его епархии в 1976 г. было больше конфирмации, примерно около тридцати тысяч, чем во всей епископальной деноминации в Соединенных Штатах за тот же год. По всей Уганде церкви переполняли люди, искавшие убежища и утешения в Христе, когда вокруг царила атмосфера террора и насилия.

Множество актов политического террора в эти годы направлялось против христиан, в то время как мусульманам оказывались особые почести. Оскорблениям, как изустным, так и физическим, в большей степени подвергались священники. Их обвиняли во вмешательстве в государственные дела и проповеди кровопролития, и жизнь их часто оказывалась в опасности. "То были... дни страха, тревог, мук и смерти", - вспоминал позднее Фесто. "В тот год до Лондона неоднократно доходили слухи, что меня арестовали и убили". Несколько месяцев спустя он написал друзьям в Америке о положении на любимой родине: "Здесь, в Норвегии, я все еще продолжаю выступать на встречах, прежде чем мы с женой вернемся в нашу "истекающую кровью Уганду". Как раз сейчас я слушаю новости, и они действительно кровавые. Покушение на жизнь Амина на прошлой неделе потерпело провал, десять человек погибли. Теперь начались акты возмездия и кровавые чистки. Уже тысячи человек убиты и сотни находятся в камерах пыток. Поэтому молитесь, чтобы Господь избавил эту обескровленную страну от террора ее настоящего режима".

Военные преследования гражданских лиц коснулись самого Фесто, когда его дочь Чарити вместе с двумя сотнями других студентов университета подверглась физическому оскорблению во время утреннего нападения военных на общежития в студенческом городке, а затем была арестована и брошена в военную тюрьму. В центре этого кромешного ада Чарити и другие христиане молились, и вскоре на испуганных студентов снизошло спокойствие. Позже в тот же день их освободили и отправили обратно в городок, и весь этот кошмар прекратился.

Вскоре после этого случая в университете в армии произошло восстание, быстро и жестоко подавленное. Зачинщиков казнили, но этого показалось недостаточно. По приказу Амина, которого журнал "Тайм" сурово осудил как "дикаря из Африки", были уничтожены тысячи гражданских и военных лиц. Любой, кто сказал хоть слово против режима, считался предателем. В это самое время Фесто попросили выступить с речью при посвящении другого епископа. Там, перед тридцатитысячной аудиторией, смелый молодой епископ сказал то, что думал. Он отважно напомнил правительственным чиновникам (многие из которых присутствовали на церемонии) об их страшной ответственности перед Богом: "Многие из вас злоупотребляли своей властью, беря все силой, слишком часто пользуясь силой. Иисус Христос использовал Свою власть, чтобы дать спасение людям -а как вы используете свою власть? Если вы употребляете власть, данную вам Богом, во зло, Бог будет судить вас, потому что Он дал вам эту власть".

Многие боялись, что после такой речи никто и никогда больше не услышит Фесто. Но, может быть, чтобы не делать возмездие слишком очевидным, власти повременили с уничтожением человека, имевшего международное признание. По прошествии более чем двух недель арестовали его непосредственного руководителя, архиепископа Джанани Лувума (Janani Luwum). Лувум был разбужен в 1:30 ночи солдатами, обыскивавшими дом в попытке найти доказательства его якобы подрывной деятельности. Неделю спустя Лувума вызвали в правительство в Энтеббе. Здесь ему предъявили официальное обвинение в подрывной деятельности и контрабанде оружия, а государственная служба новостей объявила о его аресте. На следующее утро газеты сообщили, что Лувум и еще два христианина-министра погибли в автомобильной катастрофе, случившейся в тот момент, когда один из министров кабинета попытался напасть на водителя.

Истинное же происшествие оказалось кровавой историей ужасов, пыток и смерти - что убедило Фесто, что ему пора спасаться бегством. Его дом находился под наблюдением, и распространились слухи, что следующим в списке жертв значилось его имя. Поэтому в ночь на 19 февраля 1977 г. они с женой Мерой бежали через угандийскую границу в Руанду. Это было страшное путешествие: "Когда мы вышли в ночь, нашим покрывалом стала тьма... Мы заблудились в горах и блуждали два с половиной часа, идя по тропинке, едва избегая свалиться в пропасть... Каждый шаг казался чудом благодати, особенно в последнем подъеме на гору. У Меры был бронхит, поднялась температура, и она сильно кашляла. Иногда я боялся, что мы не справимся. Мы лезли вверх некоторое время, затем отдыхали и молились и снова карабкались вверх... Мы достигли вершины на рассвете... Мы были за границей! В изнеможении и в восторге мы... сели... и начали благодарить Бога".

О благополучном побеге Фесто узнали христиане в Уганде и во всем мире, и скоро он стал самым выдающимся изгнанником, смело осуждавшим угандийский режим. Пробыв два года в изгнании, в то время когда его страна билась в кровопролитной войне против Амина, Фесто вернулся на родину. В аэропорту его встречала ликующая толпа, но радость встречи омрачалась очевидной реальностью опустошения. Восьмилетний режим террора стоил жизни полумиллиону людей (в основном христиан) и обескровил страну не только в экономическом отношении, но духовно и морально. Необходимо было возродить родину. Фесто работал в тесном сотрудничестве с Африканским предприятием, организуя помощь населению. В последующие годы, когда в стране начался сильнейший голод, он находился в первых рядах тех, кто помогал голодающим.

Несмотря на то что работа по оказанию помощи отнимала много сил, основной обязанностью Фесто оставалось духовное возрождение общества. Своей главной задачей он считал сохранение духа восточно-африканского пробуждения. В 1982 г., почти через три года после возвращения, он сообщил об "огромном подъеме духовного интереса", происшедшем в Уганде. В предыдущий год только в его епархии прибавилось четырнадцать новых приходов. "Церковь, - по словам Майкла Кассиди (Michael Cassidy), - является единственным учреждением, которое вышло из эры Амина укрепившимся и усилившимся, а не ослабленным", и она стала "ключевым фактором... в восстановлении и возрождении нации в целом".

Луис Палау

Одним из наиболее замечательных миссионеров-проповедников в сегодняшнем мире является Луис Палау (Luis Palau), аргентинец, который, по имеющимся подсчетам, проповедовал тремстам миллионам людей в сорока различных странах. Палау часто называют "Билли Грэмом из Латинской Америки" и, как и Грэм, он служит с евангельской командой, используя радио, телевидение и публичные выступления. Его влияние в Латинской Америке огромно. В 1975 г., во время двухмесячной насыщенной кампании с использованием средств массовой информации, около одной трети населения этой части мира услышали евангельскую весть в одном или нескольких его выступлениях. Главной целью его жизни является превращение евангельской веры в основную религию трех латиноамериканских республик - монументальная задача в свете мощного католического влияния на Латинскую Америку, но она может быть выполнена в рамках быстро растущей христианской церкви, процветанию которой Палау способствует своей деятельностью.

Палау родился в Аргентине в 1934 г. и воспитывался в христианской семье. Его родители обратились через служение Братского миссионера из Англии по имени Чарлз Роджерс (Charles Rogers). Благодаря таким взаимоотношениям, миссионерский дух стал неотъемлемой частью дома Палау. С раннего детства мать Луиса читала ему рассказы о миссионерах и вложила в сознание мальчика мысль о крайней необходимости всемирного благовестил.

Палау обратился в летнем миссионерском лагере, который организовали англиканские миссионеры, но в подростковом возрасте он отвернулся от церкви и увлекся прелестями "суетного мира". Затем, как раз накануне Масличной недели в 1951 г., он испытал своеобразное очищение и посвятил свою жизнь служению Господу. "Я купил себе новую Библию и начал ходить в церковь. Я уехал в другой город и начал воистину новую жизнь. Я разбил свою курительную трубку, порвал удостоверение члена университетского клуба, избавился от машины, футбольных журналов, пластинок Элвиса Пресли и всего остального. Я... по-настоящему стал изучать Библию и часами в молитве стоял на коленях". Каждый четверг вечером проходило "молитвенное евангельское собрание" в Братской церкви, и церковные лидеры быстро вовлекли в это служение Луиса. "В целях нашей подготовки к работе руководители давали нам возможность проповедовать. Затем они делали необходимые замечания и предлагали свои советы. Я не знаю, как паства выносила все это, но они терпели. Это была очень хорошая практика, хотя мы никогда не приглашали присутствовавших принять Христа".

Первый год Палау принял участие в личном благовестии по подсказке миссионеров, которые работали с детьми. С их помощью он начал работу с классом двенадцатилетних мальчиков и впервые ощутил вкус спасения душ, когда двое из них стали христианами. "Я испытал сильное волнение. Я чувствовал необычайное стремление повторять это снова и снова. Именно тогда я подумал: "Вот это да, это просто здорово! Именно этим я хочу заниматься всю свою жизнь"".

Однако с евангельской работой как основным видом деятельности пришлось подождать. После смерти отца возникли материальные трудности, и ему выпало заботиться о матери и пяти младших сестрах. Он пошел работать в банк, и работа занимала основную часть его времени несколько последующих лет. Но даже в этот период Палау активно участвовал в проповеди Евангелия. Вместе с двумя другими молодыми людьми он готовил короткие ежедневные радиопередачи, а затем купил палатку и стал проводить в ней собрания. "Очень интересно, - вспоминал он позднее, - что, хотя мне нравилось проповедовать и я чувствовал желание приглашать людей повернуться к Христу, проповедником считался мой друг. Люди говорили, что из нас получается отличная команда и что я должен стать библейским учителем, а он - проповедником Так и было какое-то время".

Ключевым элементом в раннем евангельском устремлении молодого человека была молитва. Палау с другом встречались на молитву каждое утро в 5 часов, а по пятницам проводили "всю ночь в молитве". Скоро Палау понял, что он попался в ловушку соблюдения внешних ритуалов поклонения Богу: "Наши встречи для изучения Библии, и молитвы, и работа превратились в постоянный цикл. Мы были полны угрюмой решимости продолжать в том же духе". Несмотря на все внешние признаки духовности, внутри сквозила "монументальная пустота". Временами он чувствовал, что готов сдаться, но поклялся, что не позволит "поискам" "своей собственной свободы помешать Божьей любви и спасению людей, находящихся в большей нужде..." Высочайшим моментом в его проповедях Евангелия стало свидетельство взрослого человека, обратившегося через его проповедь, но все же он испытывал "ужасные взлеты и падения".

Продолжая непрофессиональное благовествование, Палау понял, что с философской точки зрения он все дальше и дальше отходил от людей, с которыми поначалу был так тесно связан. Он во многом находил их восприятие слишком узким - в том, в частности, что они подчеркивали собственную отделенность вплоть до отказа сотрудничать с другими евангельскими христианскими группами. По поводу массового благовестил он также сталкивался с серьезным различием во взглядах: "Братья с большим трудом принимали концепцию массового благовестия... и не верили в алтарные призывы".

Палау, с другой стороны, находился под сильным влиянием служения Билли Грэма и примеров жизни Уэсли, Уайтфилда, Финни, Мооди и Санди. "В результате чтения и молитв у меня появилась мечта охватить для Христа всю огромную Латинскую Америку... История показывает, что многомиллионная нация не может быть обращена благовестием одного проповедника один на один, потому что цепочка прерывается... Нацию не изменить робкими методами".

Мечта Палау стать великим проповедником не могла осуществиться из-за продолжавшейся работы в банке, но эта отсрочка позволила ему тщательно исследовать причины, породившие возникновение заветной мечты. Он начал представлять "стадионы с огромными толпами людей". "Было ли то плодом моего воображения, подсказывающего, что я хочу стать знаменитым проповедником?" "Нет, - рассуждает Палау, - Господь положил мне на сердце то, что Он собирался сделать со мной". Он принял близко к сердцу библейское утверждение о том, что он эгоистическим образом сконцентрирован на себе, но не испугался этого. "Я не собираюсь проводить всю жизнь, стуча кулаком в грудь и в поисках своей души, - писал он. - Но я прошу моего Господа: "Если я выйду из-под контроля или если я встану на пути Твоей высшей славы, пожалуйста, прегради мне путь". И я получил совершенное убеждение, что Он это сделает".

Преградой, мешавшей осуществиться его мечте об участии в проповеди Евангелия Латинской Америке в "массовом масштабе", стала не только работа в банке. Были и другие проблемы: "Я не имел ни связей, ни денег; вряд ли кто-нибудь за пределами Кордовы знал, кто я такой". И все же он продолжал проповедовать каждый раз, когда возникала такая возможность, а его мать убеждала сына бросить работу в банке и посвятить все свое время делу организации церквей. Но он оставил свою должность в банке, дававшую ему гарантию материального обеспечения своей семьи, только когда встретил миссионера, представителя общества "Евангелизация за рубежом", и когда его попросили работать с этой организацией.

Работа Палау с "Евангелизацией за рубежом" временно прервалась в 1960 г., когда Рей Стэдман (Ray Stedman), калифорнийский пастор, пригласил его приехать в Соединенные Штаты для изучения Библии. Он поступил в Библейскую школу Малтномы в Портленде, где получил христианское образование и обрел американскую невесту, Пэт Скоуфилд (Pat Scofield). Именно в Малтноме "годы поисков" Палау подошли к концу. Момент потрясения и прозрения наступил во время короткого богослужения, завершившегося призывом из Гал. 2:20. Это явилось "полным освобождением", потому что его "величайшая духовная борьба, наконец, окончилась". "Я убежал к себе в комнату весь в слезах, упал на колени у кровати. Я молился на родном испанском языке: "Господи, теперь я обрел это... Не то, что я хочу сделать для Тебя, но, скорее, что Ты хочешь сделать через меня""'.

После обучения в Малтноме Палау с невестой уехали в Детройт для прохождения миссионерской стажировки с целью подготовки к служению в евангелизационных кампаниях в Колумбии. До начала сбора пожертвований на свою деятельность они два месяца участвовали в кампании Билли Грэма во Фресно, штат Калифорния, где Луис служил испанским переводчиком Грэма. После поездок по сбору денег они отправились в Коста-Рику, где Пэт занималась языком, а в 1964 г. уехали в Колумбию как миссионеры.

Хотя Палау понимал, что от него "ждали обычной миссионерской работы по подготовке местных кадров для дальнейшей работы по благовествованию и организации церквей", он рассматривал свое служение, как "хорошую тренировку и трамплин для будущих массовых кампаний". Его первая работа заключалась в привлечении к евангелизационной деятельности поместных церквей, что было характерно для организации ЕР. Миряне проходили подготовку для дальнейшей проповеди Евангелия и организации церквей, поскольку именно на них возлагалась надежда, что затем они станут основным катализатором роста национальных церквей. Надеясь поддержать непрофессиональное благовестие, Палау вместе с другими миссионерами из ЕР проповедовал Евангелие прямо на улицах, но такой вид служения часто встречал сопротивление со стороны духовенства Римской католической церкви и правительственных чиновников. В 1965 г. Палау провел первую городскую кампанию по благовестию. Она прошла в крошечной пресвитеарианской церкви - вряд ли можно было назвать происшедшее событие тем массовым благовествованием, о котором он мечтал.

После этой кампании Палау организовал телевизионную передачу из ВБИХ в Кито, Эквадор. Она оказалась уникальной задумкой, позволявшей людям звонить по телефону и получать консультацию в живом эфире, и телефонные линии были перегружены. Одна позвонившая молодая женщина рассказала, что является преданной марксисткой, активно участвующей в деятельности местной ячейки коммунистической партии. На следующее утро она встретилась с Палау лично и после долгой беседы и споров с ним увидела беспочвенность своих прежних позиций и доверилась Христу. Через ее свидетельство руководитель коммунистической партии начал изучать Библию, таким образом удалось предотвратить планируемую революцию.

Телевизионная работа наряду с кампаниями по благовестию, которые Палау проводил в Колумбии, только повысили его желание посвятить всю свою жизнь проповеди Евангелия, охватывающей все население Латинской Америки. Его пылкое рвение, как он вспоминал позднее, притушили решения его руководителей: "Я думаю, что люди в ЕР сомневались, справлюсь ли я со славой, которая обязательно сопровождает успешного проповедника. Они опасались, что мой латиноамериканский темперамент не выдержит натиска того низкопоклонства, которое могло возникнуть в результате роста моей популярности"

В 1966 г. Палау начал подумывать о том, чтобы расстаться с ЕР и стать независимым проповедником, когда Дик Хиллис (Dick Hillis), основатель и директор ЕР, попросил его переехать в

Мексику и занять пост полевого директора, чтобы организовать команду по проповеди Евангелия для будущих кампаний. Прежде чем Палау решился на этот шаг, ему представилась возможность впервые провести большую кампанию Она прошла в Боготе, Колумбия, на ней присутствовало около двадцати тысяч человек, и несколько сот из них приняли решение обратиться к Христу.

Палау приехал в Мексику только в 1968 г., а на следующий год с помощью двух других миссионеров ЕР он провел в этой стране четырнадцать кампаний. Все они отличались масштабностью, но самая крупная за девять дней привлекла более тридцати тысяч человек, и в результате около двух тысяч человек обратились к Христу. Время было волнующим, но наполненным трудностями и разочарованиями. Он испытал недостаток в деньгах, да и препятствия, чинимые правительством, часто приводили к неудачам. Большую кампанию по благовестию, запланированную для проведения на бейсбольном стадионе в Мехико, правительственные чиновники отменили в последнюю минуту.

Из Мехико Палау и его команда отправились в Сальвадор, Гондурас, Парагвай, Перу, Венесуэлу и другие латиноамериканские страны. Они организовывали кампании, длившиеся неделями, вовлекая в них до ста тысяч человек. Но учреждение церквей оставалось первостепенной задачей, и евангельские церкви росли повсюду, куда бы они ни приезжали.

В 1970-е гг. Палау расширял свою деятельность и продолжал сотрудничать с ЕР, а между 1976 и 1978 гг. был президентом этой организации. Занимать такую должность в миссии, расположенной в Северной Америке, было делом трудным и утомительным, и осенью 1978 г. он отказался от этого поста, основав собственную организацию, Евангелизационную команду Луиса Палау. Хотя он продолжал тесно сотрудничать с ЕР, теперь он имел независимость и мог свободно проводить кампании на международном уровне, что приводило его в такие места, как Глазго, Шотландия и Мэдисон, штат Висконсин. Хотя он большую часть времени жил на родине в Латинской Америке, Палау больше не мог ограничивать свое служение рамками одного региона. Весь мир стал ареной его евангелизационной кампании.

Филипп Тенг

Огромной была цена за возможность ведения миссионерской работы в Китае, уплаченная иностранцами, начиная с несториан, после них - иезуитами и, наконец, протестантами. Буквально тысячи западных миссионеров многие века гибли мученической смертью или из-за болезней на китайской земле. Но когда Китай закрыл двери перед иностранными миссионерами в 1950 г., христианство все же не имело особого влияния на население страны и существовала серьезная угроза того, что перед лицом преследований вера иссякнет окончательно.

Насколько же неверными оказались эти зловещие предположения. К 1970-м гг. в Китае выросло поколение, отличавшееся от предыдущего, находившегося в строго охраняемой изоляции. Первые новости, пришедшие тогда из Китая на Запад, донесли радостную весть, что христианская церковь в Китае стала намного больше и крепче, чем можно было представить. В городах и деревнях по всей стране возникали домашние церкви (численностью от сорока до пятидесяти тысяч человек). К 1980 г. в Китае насчитывалось около пяти миллионов христиан - рост до пяти раз по сравнению со временем изгнания миссионеров из страны тридцать лет назад. (Некоторые подсчеты указывают цифры, во много раз превосходящие приведенные выше данные.)

Западные миссионеры оказали неоценимую услугу в организации церкви в Китае, но их изгнание побудило национальных лидеров заполнить брешь в церковном руководстве. Как раз это, видимо, стало необходимым условием превращения христианства в истинно китайскую веру. Теперь обвинения в колониализме и империализме перестали быть действенными. Христианство осталось в чистом виде без дополнительного багажа, который так часто привносился иностранными миссионерами.

Среди китайцев, находившихся вне Китайской Народной Республики все эти годы, также наблюдался соответствующий рост численности христиан, и здесь также выявились способные руководители из местных. В Гонконге Филипп Тенг (Philip Teng), пастор и учитель, убежденно говорил о том, что труд по проповеди Евангелия среди китайцев должны выполнять сами китайцы. В последующие годы Тенг стал одним из ведущих христианских миссиологов, доказавших на деле этот принцип.

К началу 1950-х, когда последние миссионеры покидали Китай, Тенг уже был хорошо известным человеком в христианских кругах Гонконга. Сын пресвитерианского священника и выпускник Эдинбургской школы, он считался популярным учителем Библии среди трехсот гонконгских церквей, а по будним дням посвящал свое время преподаванию в Объединенной библейской семинарии, Бетельской семинарии и Евангельском библейском институте свободной церкви. Именно в этот период его служение было необходимо в такой степени, что Тенг принял призыв из Объединенной церкви Норт-Пойнта, маленького прихода, образованного всего лишь пять лет тому назад. Человек, занимающий такое высокое положение, мог бы воспринять подобное приглашение как оскорбление, но Тенг увидел водительство Божье в решении, принятом этим приходом. Он отказался от работы в большой церкви, которая также рассчитывала на него, и принял приглашение маленькой церкви в Норт-Пойнте.

В первые годы служения Тенга церковь быстро росла, несмотря на явные недостатки в месторасположении - шестой этаж жилого дома. В 1968 г., через десять лет его пребывания там, приход переехал в новый храм на семьсот мест, который очень скоро стал заполняться во время его воскресных утренних богослужений. Церковь крепла, и служение Тенга продолжалось; он также ездил с евангелической миссией по всей Юго-Восточной Азии. Совершая подобные поездки, он все глубже ощущал необходимость для азиатов взять на себя бремя миссионерской работы. Тогда, в 1961 г., после Третьей азиатской конференции, он отозвался на призыв других делегатов стран третьего мира, активно участвовавших в миссионерской деятельности. Он вернулся домой, организовал в Объединенной церкви Норт-Пойнта ежегодные миссионерские конференции и придумал торжественное обещание верности, побуждая других лидеров Объединенной церкви в Гонконге последовать его примеру. Он также основал миссионерский факультет в Объединенной библейской семинарии, и за последующие двадцать лет от Объединенных церквей в Гонконге в десятки различных стран отправились семьдесят пять миссионеров.

Став одним из ведущих миссионерских деятелей в Азии, Тенг не мог довольствоваться тем, что отсылает других миссионеров за рубеж, в то время как сам отсиживается дома. Он тоже мечтал оказаться на переднем крае миссионерской борьбы. И такая возможность представилась ему в 1977 г., когда он попросил свою церковь освободить его от исполнения обязанностей на год для миссионерского служения. Он устроил двух своих младших детей в миссионерскую детскую школу в Малайзии и отправился с женой в Индонезию, где они вместе служили сотням тысяч китайцев в Южном Борнео. Объединенная церковь в Норт-Пойнте без особого желания согласилась с тем, что их пастор станет иностранным миссионером, опасаясь, что с его отъездом численность церкви сократится. Однако церковь выросла к его возвращению, а его желание служить в Южном Борнео быстро передалось другим объединенным церквам. Они согласились оказать помощь в строительстве пяти новых церквей и Библейской школы для тех людей, которым он служил как миссионер, и другие христиане из Гонконга отправились туда служить миссионерами.

Вернувшись в Гонконг, Тенг продолжил пасторскую деятельность и учительское служение, а также взял на себя новые обязанности. Он стал президентом Объединенной библейской семинарии и Союза объединенных церквей и начал международное служение, неся миссионерское благовестие пяти различным континентам. Затем, в 1979 г., его избрали президентом Всемирного объединенного братства - достойная награда великому миссионерскому деятелю и свидетельство растущего доверия западной церкви руководству третьего мира.

Пол Йонги Чо

Самым быстрорастущим религиозным движением в сегодняшнем мире является евангельская церковь в Корее - церковь, поставившая перед собой цель к концу 1980-х гг. подготовить десять тысяч межнациональных миссионеров. "Каждый день в Южной Корее свои двери открывают в среднем десять новых протестантских церквей, принимая непрерывно растущий поток новообращенных". Подсчитано, что каждый год миллион жителей Кореи обращаются к Христу, и при таких темпах к концу этого века половина населения в Корее станет христианским.

Протестантская миссионерская работа в Корее всерьез началась в 1880-е гг. и почти сразу последовала отдача - в отличие от враждебного отношения, с которым столкнулись римские католики двадцать лет назад. Возможно, одной из причин такого успеха явилось использование протестантами корейского слова Hananim для обозначения Бога, когда они старались избежать употребления импортированного китайского термина, используемого католиками. "Выбор "Hananim", - по словам Дона Ричардсона, - подсказало протестантским миссиям в Корее само провидение! Свои пламенные проповеди в городах, поселках, деревнях и в сельской местности протестантские миссионеры начали с того, что приняли веру корейцев в Hananim. Строя свое благовестие на основе этого свидетельства, протестанты мастерски обезоружили естественную антипатию корейцев к поклонению какому-то чужому божеству".

Помимо использования собственного корейского определения Бога, миссионеры быстро поняли пользу дозволения иметь собственные церкви. В 1890 г. прибытие в Сеул Джона Л. Нивиеса (John L. Nevius), миссионера-ветерана пресвитерианской церкви из Китая, проложило дорогу миссионерской стратегии, которая вскоре стала характерной для корейских миссий вообще. Метод Нивиеса, призывавший к "самоуправлению, самофинансированию и самопропаганде" церкви, привел к развитию национального христианства, фактически свободного от внешнего влияния. Национальные кадры быстро взяли власть в церквах в свои руки, и сегодня, сто лет спустя, сами корейцы являются той силой, что стоит за феноменальным ростом церквей.

Две самые большие протестантские церкви в мире расположены в Сеуле, столице Кореи. Большая из них - Центральная церковь полного Евангелия, чей пастор, Пол Йонги Чо (Paul Yonggi Cho), явился свидетелем зарождения в потрепанной палатке этой самой церкви, впоследствии выросшей в приход для более чем двухсот семидесяти тысяч человек. Штат церкви составляют более чем триста пасторов, в ней имеются главный зал и боковые часовни, в которых размещается до тридцати тысяч человек, и каждое воскресенье в ней проводится по семь богослужений. Помимо воздействия цифр, уникальное впечатление производит само служение Чо. Благовестие - всемирное благовестие - его всепоглощающая цель, и он страстно и активно проводит свою стратегию по всему миру.

Чо родился в буддистской семье в 1936 г. В это время Корея была оккупирована японцами. Мальчик рос болезненным: у него был туберкулез, и немногие верили, что он выживет. Его слабое физическое состояние привлекло внимание молодой христианки, которая стала навещать его; через ее горячую веру он был обращен. Почти сразу мальчик задумался над вопросом, как наилучшим образом служить Богу, и последующие годы стали подготовкой к его пожизненному христианскому служению.

В 1958 г., после окончания маленькой Библейской школы Ассамблей Бога, Чо организовал "палаточную церковь" на окраине Сеула. "С помощью своей будущей тещи, Джейшель Чой (Jashel Choi)... а позже и с помощью миссионера, Джона Херстона (John Hurston), пастор Чо, все еще страдая от туберкулеза, нес веру, надежду и исцеление своему растущему приходу, состоявшему из униженных и изможденных нищетой людей". За шесть лет церковь выросла до двух тысяч человек, но сам Чо находился на грани физического и нервного истощения.

Во время богослужения в 1964 г. он потерял сознание и не был уверен, сможет ли после этого вернуться к своему пасторскому служению. Как его хрупкое здоровье могло вынести все тяготы, сопряженные со служением такому большому приходу? Возвращение в церковь и выполнение традиционной роли главного пастора было сравнимо, по мнению Чо, с рытьем собственной могилы. Требовалось найти другое решение.

Именно во время выздоровления "Бог дал Чо совет, выраженный словами тестя Моисея в Исх. 18:13-26". Из этого отрывка он взял идею разделения церкви на маленькие ячейки, каждую из которых возглавит опытный служитель из мирян. Этот план был приведен в действие не без сопротивления церкви и членов Совета, но почти сразу начался быстрый рост церкви, и огромное бремя ответственности пастора за растущую паству лежало уже не только на плечах Чо.

Такая идея создания ячеек позволила Центральной церкви полного Евангелия сохранить атмосферу маленьких церквей, пользуясь в то же время преимуществами, которые могла предоставить только большая церковь. Несмотря на размеры церкви, членство в ней было привилегией, которую требовалось заслужить. Обращенные проходили трехмесячный испытательный срок, прежде чем их принимали в члены церкви. Но принимали их только на один год. Каждый год все повторялось снова, и неактивные члены лишались привилегии служения в церкви.

Рост Центральной церкви полного Евангелия, конечно же, не считался достижением одного только Чо. К 1982 г. было организовано почти сто "дочерних церквей". Однажды Чо послал пять тысяч, а в другой раз три тысячи из своих членов, чтобы начать работу по организации новой церкви. Но работа в Корее стала лишь первым шагом в программе всемирного благовестил Чо. Центральная церковь направила своих первых миссионеров в 1972 г., а в последующие десятилетия "более 100 миссионеров, получив семинарскую подготовку, отправлялись на служение" в Северную и Южную Америку, Европу и Азию, где организовывались Библейские школы для обучения новообращенных.

Каким бы впечатляющим ни оказалось прошедшее десятилетие миссионерской деятельности, Чо поставил целью многократный рост миссионерской армии в течение каждого последующего десятилетия. Он верил, что миссии являются первостепенной целью роста церкви, и считал, что именно его стратегия церковного роста лучше всего подходит для целей всемирного благовествования.

Для распространения стратегии церковного роста Чо основал организацию "Международный рост церкви". Последние несколько лет он много путешествовал, проводя семинары для десятков тысяч пасторов из сорока стран, вдохновенно призывая их использовать его принципы в деятельности собственных церквей.

Быстрый рост численности прихожан Центральной церкви породил трудности и проблемы. Другие пасторы, естественно, негодовали, когда почувствовали, что Чо захватил слишком большую власть. Подобные страсти кипели и в его собственной деноминации - Корейских Ассамблеях Бога. Лишь одна треть сотрудников КАБ состояла из членов Центральной церкви - фактор, который нарушал равновесие влияния Чо в деноминации. Возможно, именно поэтому в 1981 г. руководители КАБ обвинили Чо в ереси и попросили его подать в отставку.

Основным спорным вопросом явился корейский обычай почитания мертвых - старая проблема, подобная спорам о китайских традициях, бушевавших в Римской католической церкви более чем через столетие после смерти Риччи (см. гл. 2). Эту проблему католическая церковь разрешила в 1937 г., когда церковная верхушка прекратила свое долгое противостояние и позволила проводить церемонии почитания мертвых. Протестанты, однако, продолжали обходить стороной этот вопрос, хотя подобная практика была очень распространенным явлением среди корейского населения. Имеются сведения о том, что в Корее около 80 процентов христиан тайком проводят службу почитания мертвых.

Чо столкнулся с этой проблемой в 1979 г., когда один из членов его церкви, "обеспокоенный старший сын", пришел к нему "исповедоваться в том, что в первую годовщину смерти отца он, следуя традиции, повел свою многочисленную семью зажечь свечи и поклониться перед портретом покойного отца". Он предполагал, что за это будет исключен из членов церкви, но Чо только посоветовал ему не делать этого впредь, настаивая на том, что он нуждается "в церкви более, чем раньше".

Несколько месяцев спустя после этого случая Чо сам вынес этот вопрос в качестве примера в своей проповеди, придя к выводу, что почитание мертвых не равносильно поклонению мертвым. Такое заявление Чо лишь подлило масла в огонь праведного гнева его оппонентов. Чо позже отказался от своего утверждения, но разногласия стали настолько острыми, что он и его церковь, наконец, вышли из состава КАБ. И хотя методисты и баптисты приглашали его присоединиться к ним, Чо был убежден, что неконфессиональная позиция даст церкви наибольшие возможности для широкомасштабного служения.

Вопрос, который стоил такого напряжения сил лично для Чо и его прихода, показал настоятельную необходимость чуткого и внимательного отношения к специфическим нуждам азиатов и, кроме того, показал важность разрешения самими христианами третьего мира их собственных проблем. Чо критикует способы, коими западные миссионеры в прошлом проводили проповедь Евангелия за рубежом, хотя он с готовностью признает те проблемы, с которыми они сталкивались. Он признает культурные и философские трудности работы с азиатами. Более того, он верит, что "западные миссионеры иногда терпели провал, поскольку шли к высшим классам. Революция исходит от простого народа, и там же мы обретаем наших обращенных. Когда мы завоюем простых людей, высший класс будет вынужден слушать нас, потому что они приспособленцы... Сейчас в Азии наступило волнующее время".

Чо не стремится опровергнуть тот факт, что западные миссионеры сыграли значительную роль в азиатском благовестии, но он говорит от имени многих христианских лидеров третьего мира о необходимости стремления национальных организаторов охватить собственный народ, учитывая специфические реалии сегодняшнего дня. В то же самое время следует с максимальной эффективностью использовать и дальше силу и огромный опыт западных миссий. Будущее всемирного благовестия зависит во многом от международного сообщества миссионеров и миссиологов, способных активно сотрудничать друг с другом в достижении монументальной задачи охвата мира ради Христа.

Другой кореец, во многих аспектах даже более активный, чем Пол Чо в межнациональной миссионерской деятельности, - это Дейвид Чо, также пастор большой церкви в Сеуле. Помимо своих обязанностей пастора пресвитерианской церкви с двумя тысячами членов он активно работает с Корейской международной миссией и Ассоциацией азиатских миссий. Он является организатором общества Новые силы в азиатских миссиях и одним из ведующих азиатских миссиологов.

жүктеу/скачать 2.88 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: