Рукопись Владимира нестерова повесть «зов петуха»

– Ну, так. Но если сажать через две на третью, то корчей на той же площади будет в полтора раза меньше. Так? Пусть в корче клубни и крупнее, но урожай то больше не станет. Согласен? Потом, крупная бульба внутри водяная, или дуплистая, с гнильцой. Она хуже хранится и на вкус, по полезности, питательности много хуже. Всё лучшее под шкурой, а сердцевина мне и даром не нужна. Так что, сын, как ни крути, а с любой стороны наш проверенный крестьянский способ (не признавал Микола чуждых словечек, типа «технология») куда лучше твоего заморского.

– Голландия не за морями вовсе. До неё по суше не так и далеко. – Не упустил возможности поддеть отца образованный сын.

– Всё, что «за кордоном», далеко. А в старину как? Далеко сподручно только по воде, морем. Так что и Голландия тоже заморская. – Старый крестьянин умел и любил вести «умные споры». – Земля дураков не терпит. У нас своя наука. Наша! Без неё с голоду сдохнешь. И заморских нам не треба. Хай яны там, у сваёй «Гуландии» садяць як им хочацца, – Микола злился и как всегда, в таких случаях, «зусим збивауся на «безкультурны» деревенски говар».

– Но по двухрядной технологии…– Зря он опять вставил это словечко, так ненавистное сельскому патриоту.

– Пляваць мне на тваю «логию» и на тябе «вумника» вмесце з ёй!

Запулил копьем вилы в землю.

Страшен Микола Морозов в гневе.

– Сади, як я кажу! А не, так проваливай са сваёй навукай! Памру, будешь ты командовать. А пока я тут хозяин! Тваё дело маленькое: ци пашы, як стары вуча, а не, так язжай на сваём джипе!

_ _ _
«Тяпер» Сашка тут хозяин!

Грядку за грядкой рыхлит вилами.

Усталость пришла уже на первой. Не помогла и энергосберегающая технология. Больная кровь заморила крепкие мускулы могучего (совсем ещё недавно) тела.

Но дух болезни не подвластен. Усталость, слабость, боль! На его земле, даже они ему не помеха.

Тут он хозяин!

Один. Сын пока ещё в школе, но приедет, поможет непременно.

А соседи?

Причина не в том, что и у них своих забот хватает. Не признают они за ним, Сашкой непутёвым, право делать тут всё по-своему, не как Микола, как все. Со стороны наблюдают, на помощь не идут.

Его жизнь, с его выдумками, с его деньгами и возможностями, им чужая. И он чужой! Так с какой стати ему помогать? Пускай наёмники, за деньги, по его указке «дело уродуют». Деревенский люд свою гордость имеет. Душу крестьянина за пятак не купишь. Даже за его «зелёные бабки». Ещё вопрос, как они ему достались? Видано ли, столько заработать трудом честным!

Граблями любовно земельку выравнивает, чуждый корешок, камешек, руками отбрасывает. Тщательно размечает самодельным деревянным маркером ряды. Упираясь, строго по линии тянет ручной распашник. Обильно поливает водой из шланга. В насыщенную водой землю по одной, внимательно оглядывая, вдумчиво ориентируя ростки, сажает сортовую семянку. Из мешка жменей присыпает древесной золой. Из ведра руками каждой картофелине персональную порцию перепревшего перегноя. Бережно, тонким слоем присыпает граблями.

Сжав зубы, распрямляет ноющее тело. Стоит, курит, результатом труда любуется.

Сын приехал.

Вникал в процесс с неподдельным интересом, стремился освоить, попробовать, научиться не хуже батьки. Не боялся землёй испачкаться.

_ _ _
Встаёт деревня с петухами.

Когда Певун звонко возвещал об окончании утреннего их с хозяином обхода владений, просыпался и Вадик. Рано вставать приходилось ещё и потому, что ночевать он оставался, как правило, в Марьевичах, а на занятия ездил на мотоцикле в далёкий город. Для подстраховки, он ставил будильник на телефоне, который, как и у Алёнки, «пел по-петушиному». Эта пародия на его собственное, всегда значимое пение, злила Певуна и даже Сашку.

Просыпаться рано, вошло в привычку. Когда настали каникулы, и отпала необходимость ежедневно спешить в город, Вадим шёл к козам, помогал Алёнке и тёте Гале. Не лёгкий и не самый чистый крестьянский труд стал для него обыденным. Управлялись быстро и весело. Зато потом, у них с Алёнкой появлялось время съездить на мотоцикле в лес или на речку. Благодаря девушке и он становился знатоком окрестностей.

Козы были ещё в загоне.

Вадим орудовал вилами, как профессиональный скотник, когда на церковную гору, к ферме подъехала знаменитая грязно-жёлтая «Нива». Как и следовало ожидать, к «козьим нянькам» направлялся Федька -- первый «помощник» директора. Звали его «адъютантом», но мало кто знал, кем он в хозяйстве числится. Федька был молод. И хотя особой силой, по деревенским меркам, не выделялся, прославился наглостью и задиристостью. Разбойником с большой дороги не был, а искренне верил в своё важное предназначение: быть помощником своего «хозяина», в нелёгком деле управлять большим хозяйством при весьма ограниченных возможностях. Местные работяги боялись его даже больше, чем самого директора, который тоже с ними не церемонился.

За Федькой неотступно следовал молчаливый и послушный, тупой и могучий Мишка. Этот не только носил медвежье имя, но и стать имел соответствующую. Числился он кузнецом и в нечастых разборках использовал в качестве кувалды собственные кулаки. Директор, или его адъютант указывали пальцем на «нерадивого» – Мишка брал его за шкирки и давал предупредительного пинка. Вот на такой власти при попустительстве участкового, зиждилось их хозяйство худо-бедно обеспечивая потребности местного и кое-кого из районного руководства. Немногое, что оставалось от разворованного, сдавалось в закрома -- потому в передовиках хозяйство не числилось. Да и как могло быть иначе при таком управлении. Но подкормленное начальство не шибко ругало.

– Вон сколько у тебя помощников! А ты, Галина, ещё жалуешься. – Подметил и сделал выводы «адъютант» придирчиво оглядывая позабытый, но, всё же подконтрольный «объект».

Нельзя сказать, что заведующая не испугалась неожиданной (слава Богу, не частой) «ревизии». Знала, чем это грозит подопечному рогатому поголовью. Сильно испугалась!

– Чего надо?

Не показывая виду спросила без церемоний, вызывающе. Галя не страдала раболепием, за что и не была в почёте.

Федька усмехался.

– Что нам надо, мы возьмём. – Даже не стал подчёркивать очевидное: кто здесь хозяин. – Всё ты правильно мыслишь, на то и образованная. Сегодня только одну козочку зарежем. Подбери нам помясистее. Сегодня у нас важные гости будут. Извини, тебя не приглашаем. – Издевался, оскалив жёлтоватые зубы. – Разве что дочку твою позвать. А? – Слизал с губ остатки никотинового налёта: -- Вон как расцвела – созрела!

Алёнка пятилась к выходу. Боялись девки слащавого Федькиного взгляда.

– Нельзя бить коз. И так совсем мало осталось для сохранения породы. – Галя ляпнула совсем неуместное: давно не верила в возможность переубедить директора (дал Дьявол такого). Совсем растерялась и стала сама себе противной, чуть не разрыдалась от злости.

«Ленка смылась, как всегда, когда коз бьют, -- машинально приметила Галя. – Тут уже не до слёз: нож, занесённый над её козами, ранит души дочери и ставшего родным Вадима. Сегодня уступать нельзя – здесь не просто угроза Марьевской породе… Пора дать бой!

А Федька, дефилирующий по чисто выметенному полу бывшей церкви, своим издевательским тоном лишь добавил ей решительности:

– Ерунда. Давно пора всех перебить. Одни от вас убытки. Вот чуть освобожусь и займёмся. Правда, Миш? Как думаешь, за пару дней управишься?

Тот кивнул головищей.

– Придётся тебе, Галюха, работу искать. Могу посодействовать, скажем, на должность доярки. А?

– Это мы ещё посмотрим? – В ответе звучала привычная твёрдость, даже ярость.

Её опередил младший Морозов, осознавший себя защитником, когда вернулась Алёнка.

– Ваши действия не законны.

Между гостями с замашками хозяев и настоящей хозяйкой Марьевских коз с вилами наперевес встал молодой, высокий, крепкий парень. Голос твёрдый, вид решительный:

– Ваше хозяйство государственное. Всё в нём принадлежит не вашему директору, а народу, нам всем! Марьевские козы -- уникальная порода. Это достояние страны!

Вадим сам понял, сколь нелеп его пафос, как бессмысленно пытаться образумить, но и в такой отчаянной ситуации не мог, не хотел сдаваться. За его спиной были Галина Петровна Карпович, его Алёнка, их козы. А перед ним – «убийцы». Угрожающе направил в их сторону отполированные до слепящего блеска четыре острых зуба крестьянских вил:

– Я не позволю вам бить коз! Убирайтесь отсюда вон!

Галя реально осознала собственную силу, свою правоту. Героический в своей безрассудности порыв юноши не пугал, а поднимал воинственное настроение. Она-то точно знала: нахальные визитёры не посмеют тронуть её, уважаемую в деревне женщину. Эти отморозки всё-таки оставались деревенскими. И коз без её позволения резать не станут. Правда, на этом её заведование фермой закончится, но это уже не важно.

Федьке стало весело: что может этот мальчишка сделать ему?

– Сосунок! – Осклабился во весь рот. – Миш, проводи с объекта постороннего.

Мишка громадиной надвигался медленно и невозмутимо, и когда полированного острия вил коснулся мягкий живот, пухлая физиономия расплылась в подобии улыбки.

Дрогнуло страшное орудие бунта.

– А ты слабак, внук Миколы Морозова. – Фёдор больно ранил обидным словом: – Как и твой батька.

От напряжения побелели костяшки рук Вадима -- не отступил, но и не посмел пустить в ход своё оружие. Только взгляд стал злобным, презрительным, а не испуганным, как привык видеть Мишка.

Тяжёлая мужская лапа кузнеца перехватила полированную деревяшку, резко дёрнула в бок и отшвырнула в сторону.

Алёнка вновь побежала к выходу.

Галя бросилась к жалко звякнувшим на полу вилам.

Вадим не думал, что этот здоровенный мужик посмеет его ударить; но для того бить слабейшего -- занятие обыденное. Юноша упал, но сознания не утратил. Почувствовал, как за воротник рубашки из разбитого рта стекает струйка крови. Готов был вскочить, снова броситься в неравную схватку, лихорадочно вспоминая, чему учили в секции восточных единоборств.

Ничего не успел.

Крепкие руки сграбастали ещё не окрепшее тело, потащили к выходу.

– А я смогу! – Ощетинившись вилами, страшная в ярости хозяйка фермы напирала. Федька пятился, обгоняя Мишку, волокущего поверженного Галиного защитника. Под напором вил в руках уже не мальчишки, а известной своим мужским характером Галины, побежал и грозный кузнец.

К ним возвращалась Алёнка, успевшая позвонить, для чего и выскакивала. Деревенская девчонка давно научилась без паники оценивать ситуацию.

Федька с кузнецом отступили к машине. «Адъютант» докладывал по мобильнику, тупо кивая головой, получал указания.

_ _ _
Широкой «копоницей» Сашка окучивал уже взошедшую картошку.

Певун, как всегда, помогал.

В заднем кармане завибрировал телефон. Номер в записной книжке не значился, но по голосу сразу узнал Алёнку. Истерики в её голосе не было:

– Дядь Саш! Давайте быстрей к нам! Мы у церкви. Коз защищаем! Директорские «гайдуки» Вадика бить собираются!

Он не мешкал, благо, машина была готова для поездки в город.

Издали оценил ситуацию – совсем не опасная, скорее, комичная: стоящие в ряд защитники Марьевских коз; вилы на изготовку в руках Гали.

Подъехал.

Вблизи выглядело намного хуже, особенно разбитое лицо сына. Рассказывали все сразу перебивая друг друга. Кое-что пришлось уточнять.

Прежде всего, Сашка позвонил своему адвокату, дал Сергею Николаевичу указания, попросил выезжать немедленно и не одному, а с подмогой.

На усиление защищающейся стороны «гайдуки» смотрели с презрением. Они спокойно покуривали и ждали начальство.

Долго ждать не пришлось.

«Мерседес» местного «хозяина» оказался, изрядно потрёпанный временем, но внушительный. Сам Николай Андреевич Носов, был в костюме и при галстуке. Лет тридцати, высокий и худой, он выглядел обычным хлыщём, а вовсе не солидным руководителем. Но повадки начальничьи.

Из машины, кряхтя, выкатилось тучное немолодое тело в неопрятной форме майора милиции. Заведующая сказала, что это местный участковый. Зачем-то директор прихватил и своего экономиста -- Виктора Галя представлять не стала.

Узрев машину директора, Федька с Мишкой отшвырнув окурки, заблаговременно встали. Руководитель сразу начал с матюков в адрес всех и каждого. Суть его грозной речи сводилась к недовольству по поводу задержки выполнения его ценнейших указаний и наличия на хозяйственном объекте «каких-то посторонних дачников».

Галя прекрасно осознавала полный крах своей карьеры. Но уж очень надоела вот такая забота начальства и, в кои веки, рядом -- настоящая поддержка.

– Да пошёл ты, Колян, на … и к … со всей своей … – Даже дочку эти перлы народного фольклора ничуть не смутили. Директор проглотил, видать, привычный к такой «субординации». Только «гайдуки» злобно набычились. Но после следующей фразы, сказанной тихо, но твёрдо, директор заткнулся, на время опешив:

– Ещё раз говорю, что мы не позволим вам бить коз! Убирайтесь!

В стане обороняющихся царила спокойная готовность. Рядом с отцом и Вадим наконец-то вспомнил науку и даже уличные тренировки. Он жаждал реванша. Рассудительный отец был менее оптимистичным…

Директор не солидно долго преодолевал нерешительность.

Численный перевес и наличие под рукой представителя властных органов, наконец-то придали смелости.

– Карпович, ты уволена. Убирайся немедленно! – Дал долгожданную команду нетерпеливым «гайдукам»: – Этих двух защитничков тащите в машину. – Считая дело сделанным, по пути к «Мерседесу», указал участковому: – Оформишь задержание! И построже, не церемонься!

Предвкушая удовольствие, не спеша, Мишка надвигался на старшего, а Федька – на младшего, из Морозовых. «Галин жених» предпочёл созерцать «спектакль» из машины.

Сашка не забыл опыт бурной юности, ударил первым: снизу под рёбра и «от всей души» в челюсть по расслабленной пухлой самодовольной роже. От падения грузной туши содрогнулся утёс. Рядом грохнулось тело Фёдора, поверженное сыном: хлёстким ударом ногой в подбородок.

Двойной нокаут. Тройной!

Атаман, оставшись без войска, хлопал ресницами.

Галя вспомнила про вилы, принуждая впервые поверженных позорно отползать с места «кончины» их авторитета.

– Ну, что стоишь? Ну! – Колян уставился на участкового, добро раскормленного на дармовых совхозных харчах, от чего тот, мелко семеня, начал пятиться. Осмелился лишь перечить, да и то не твёрдым голосом:

– Да ну. Их с ОМОНом брать надо.

– Так вызывай подмогу! – Растерянный директор потупившись полез в машину.

Телефон участкового уже звонил.

– Да. Есть! Понял. Так точно. – Удивлённо таращил глаза.

– Ну что там ещё? – Колян не успел отгородиться дверцей.

Майор не знал, как такое сказать. Истерично хлопал веками; вся голова, как большой спелый помидор, и даже складки могучей шеи стали пурпурными – очевидно, зашкаливало кровяное давление:

– Сейчас здесь будет прокурор, и не только он.

– Ну и славно. Мало он получал от меня? Что дрожишь-то? – Эта новость местного начальника мало впечатлила.

– Мне приказано охранять коз. – Участковый до неприличности понизил голос -- никак не решался сказать ещё что-то, более «нелепое и страшное».

– Что? – Директор весь сморщился от усиленного шевеления мозгишками, силясь понять. Кое-что стало доходить. Взглянул на Морозовых: – А-а-а. Ясно, кто настучал. – Враз повеселел и вольготнее устроился на мягком сидении. -- Во, олух, сам нарывается! Здесь ему не город, у меня все… Ну дурак, ах ду-р-ак! – Уже бодро-весело успокаивал милиционера: -- Подождём нашего (со значением подчеркнул) прокурора. Он быстренько подберёт статейку этому «коммерсантику», чтобы не совался, куда не следует.

А тот, непонятно, становился всё более озабоченным. Прошептал, совсем потупившись:

– И из области уже выехали, наверно.

– Даже та-ак!

Директору впервые стало по-настоящему страшно. И только сейчас участковый решился:

– Мне приказано задержать тебя, Николай Андреевич, и твоих этих…

_ _ _
– Вот и выполняйте, что приказано, «господин» майор.

Никем не примеченный, скромно подошёл седовласый мужчина не из местных.

– Вы? Т-ты, какими судьбами? – Сашка был удивлён не меньше других.

– Здравствуй, Саша. Я «Москвич» на площади оставил. Всё видел, рад, что ты полон сил и при деле. А это, понимаю, сын -- герой! – Покачал головой, подходящему к ним Вадиму: – Вроде, умеешь кое-что, что ж лицо подставлял?

Участники события собрались вокруг странного и неожиданного гостя.

В центре круга стоял растерянный участковый. Незнакомец пронзил его властным взглядом сквозь очки в позолоченной оправе:

– Вы способны выполнять свои обязанности?

– Так точно! – Даже попытался втянуть выпирающий «авторитет». Сейчас «страж законности» готов был подчиниться любому твёрдому властному голосу.

– Так, действуйте. И поспешите.

Седовласый мужчина был отличным психологом. Участковый закрутился, засуетился, изображая рвение к службе, то расстёгивал кобуру, то застёгивал.

– Ты! Ты… И Вы. Вы все задержаны… До выяснения.

«Арестованные» не шелохнулись. Не шибко сообразительные Фёдька и Мишка, опешили от полной неясности ситуации и пребывали в прострации. Виной тому была не легкая контузия, а необычность происходящего.

– Вы, оружие-то достаньте. Посадите их в «Ниву», на заднее сидение. – Весело подсказывал незнакомец.

Тот выполнял. Вслед за директором подчинились и «гайдуки».

Униженный, дальше некуда, местный руководитель, участники события, успевшее собраться немногочисленное местное население считали скромного седого мужчину «Самым Большим Начальником» -- все, кроме Сашки Морозова.

Вельветовые джинсы. Кожаные босоножки. Зелёная рубашка в белый тонкий рубчик. Распахнутая кожаная жилетка с потёртыми карманами. Худощавый, ростом ниже среднего. Простое обычное лицо. Седые короткие волосы. Тонкие усики кончиками вниз. Два серебренных колечка на левой руке.

Ни какой солидности!

Разве что трость: буковая, точёная в спираль, с внушительным шаром сверху. Впечатляет!

Он сам представился. Не слышал только участковый и его арестанты.

– Меня зовут Николай Семёнович. Пенсионер. Мы с Александром Николаевичем, приятели. А ещё я знаком с Василием Ивановичем. Мы сейчас общались с ним у него в музее, в Октябрьской школе, когда позвонили.

Обращаясь к Сашке, объяснил:

-- Твой адвокат сразу позвонил мне. Потому я так быстро здесь оказался.

«Простой пенсионер?» – Удивились многие.

– Знаю про ваших знаменитых коз. Скоро все знать будут. Спасибо вам, Галина Петровна. Всем спасибо! Больше всего радует, что на их защиту и молодёжь встала, достойная смена Карповичей и Морозовых. Мой поклон вам, Елена Анатольевна и Вадим Александрович.

Он всех и всё знал.

_ _ _
Начальство понаехало.

Сам Председатель райисполкома. Были также: прокурор района, начальник милиции с отрядом, начальник сельхозуправления с многочисленными помощниками, пресса.

Скоро приехало и телевидение.

Чуть позже, из областного центра: Сашкин адвокат с помощниками, следователь областной прокуратуры с группой, представители администрации и контрольных органов.

Многое решалось на месте. Дело не ограничилось разборкой самоуправства и драки. Главными, были козы!

_ _ _
Подводили итоги уже вечером на дворе у Морозовых.

Большой стол в беседке сервировали Галя с Алёнкой. У мангала в виде русской печки хозяйничал Вадим. Дед Василий и адвокат Сергей Николаевич следили, как Сашка с Николаем Семёновичем состязались в изготовлении ловцов.

– Столько времени в наших краях вертишься, а ни разу в гости не зашёл. Я тебе этого не прощу! – Который раз возмущался хозяин.

– А ты и не приглашал меня. – Отшучивался Николай Семёнович. – Кстати, я ведь здесь недавно.

– И, как всегда, вовремя. Меня спасать.

– Ну, ты скажешь.

– А то. Второй раз видимся, и второй раз ты меня спасаешь. Будь тогда не твой «Москвич», переехали б меня.

– Неправда. Мы ж с тобой об этом уже говорили.

– Помню, помню. А ну как растерялся бы другой и вильнул в мою сторону. Или тормозить стал сдуру. Вполне могло бы занести.

Все слушали, хотя и не понимали, о чём разговор, но было интересно.

– И сейчас. Я, конечно, на помощь своего адвоката расчитывал, но пока бы он приехал, сидели бы мы в каталажке. Знаешь, я даже не подумал, что у участкового есть пистолет. Для меня было важно, что не он, представитель власти и в форме, а те гаврики и по команде директора нас вязать ринулись. Милиционеру пришлось бы подчиниться. Да и страшновато было. Этот Мишка – «жлоб» здоровенный. Даже не надеялся, что удастся так легко его вырубить. Тот, второй, тоже драчун известный. Вадим ещё пацан, горяч, не очень осторожничает. Как это у него ловко так получилось? Это Галя их вилами отпугнула, а то ещё неизвестно, чем бы кончилось. С ней можно ходить в разведку.

– Ага, как с мужиком. – Обижено надув губки, мгновенно став грустной, Галя отвернулась.

– Нет. Вовсе не это… – Растерялся Сашка, искренне сожалея о своей бестактности.

И снова пришёл на выручку Семёнович.

– С женщинами, Галя, тоже в разведку ходят. А с такими красивыми, так с удовольствием. Сашка не признаётся, а это твоё присутствие его таким решительным сделало. Это он тебя защищал, Вадим – Алёнку. А когда знаешь, что защищаешь, разве можно проиграть. Мы с Ивановичем, как историки, это знаем. А ты дочь защищала, и коз, которые тебе тоже, как дети. Ты вообще была непобедима. И это тебя те бандиты испугались. Разве может кто-нибудь быть страшнее наседки.

Лена преданно взглянула на Вадика. Галя, не скрывая удивления, уже радости и всё-таки недоверия, другими глазами смотрела на Сашку. А ему стыдно за собственное бахвальство.

Николай Семёнович вдруг решил продемонстрировать, что и он, как всякий мужчина, любит похвастаться. Тихо, вроде только Вадику:

– Ты где каратэ учился?

– Три года в нашем спорткомплексе.

– Есть пояс?

– Белый. – Взглянул на пожилого мужчину с удивлением: такой вопрос мог задать только человек знающий их науку. Ответил не без гордости: – Седьмой дан.

– А у меня, чёрный. Четвёртый.

– Ого! – Встал приветственно поклонился: – Моё почтение, Учитель!

Не простой этот «дяденька» -- факт, но чтобы кланяться ему с такой почтительностью…

И снова Учитель разрядил и сгладил:

– У вас в Марьевичах все такие гостеприимные? Хозяин, угости хоть корочкой хлебушка. – Это было сказано так жалобно, плаксивым голоском, что компания дружно и искренне рассмеялась.

– Все к столу. Вадим, неси шашлыки. Сергей, ты у нас будешь разливать – адвокат никого не должен обидеть. Тут некоторые сами время тянут, а потом на хозяев обижаются. Всем удобно ? Не тесно?

Сашка почувствовал себя вдруг уверенным и счастливым.

И так захотелось ещё долго-долго жить!

_ _ _
Когда было налито, распорядился хозяин:

– Ты у нас впервые, Николай Семёновмч, тебе и тост первый.

Тот не заставил себя уговаривать:

– Скажу кратко и о главном. За возрождение местечка Марьевичи!

Встали все.

Помолчали, выпили. Сели, закусывают. Об одном, но каждый своё думает.

Вадик с Алёнкой нетерпеливо переглядывались. Им было что сказать: как раз по случаю. Но вперёд старших в разговор не лезли – в деревне так не принято.

– Ну, теперь-то уж Коляна снимут. Какой-то новая власть будет? – Это главное для Василия Ивановича.

– Уже сняли. – Информировал Сергей Николаевич как самый осведомлённый. – И участкового тоже.

– Что теперь с фермой будет? Может, удастся немного расплодить коз, пока новая власть начнёт резать их на мясо гостям и «нужным людям». – Галя уж, конечно, о наболевшем.

– А можно возродить такое? – Морозов, как всегда – весь в сомнениях. Широко повёл рукой за пределы своего, одного отдельно взятого, уже облагороженного участка. – Я-то попробовал и знаю, сколько средств надо. А как оно ещё окупаться будет?