Руперт Шелдрейк Семь экспериментов, которые изменят мир

Если бы оказалось, что константы действительно име­ют непостоянные численные значения, наше понимание окружающего мира претерпело бы кардинальные изме­нения. Но маловероятно, что величественное здание традиционной науки непременно должно при этом рас­сыпаться. Ведь ученые, как правило, весьма прагматич­ны, они довольно легко смогли бы приспособиться к новым условиям. В такой ситуации численные значения фундаментальных констант регулярно сообщались бы в различных журналах, подобных «Нейчур», — как сводки погоды или как котировки акций и валют на тех страницах газет, где освещаются экономические про­блемы. При этом те, кто нуждается в точном значении констант, пользовались бы этими данными для своих вычислений, но для большинства остальных людей эти изменения численных значений фундаментальных по­стоянных не имели бы абсолютно никакого практиче­ского значения.

Но хотя ученые, безусловно, смогли бы приспосо­биться к постоянно флуктуирующим значениям фунда­ментальных постоянных, сам дух науки изменился бы в весьма значительной мере. Старая вера в математиче­ский уклад природы могла бы показаться наивной. При­рода стала бы восприниматься как живое существо с его собственной жизнью, такой же непредсказуемой и пол­ной неожиданностей, как жизнь любого отдельного живого существа. Конечно, математики могли бы попы­таться смоделировать флуктуации численных значений фундаментальных констант, но их прогнозы были бы не более точными, чем предсказания погоды, событий в экономике или колебаний котировок акций на биржах.

Точно так же, если выяснится, что эффекты экспе­риментатора проявляются в гораздо более широких пределах, чем предполагалось ранее, большая часть ученых отнеслась бы к этому прагматически. В различ­ных областях науки стал бы широко использоваться метод двойного слепого контроля. На практике подоб­ные эксперименты стали бы обузой для многих биоло­гов, химиков и физиков, сильно усложнив сам процесс их исследований. Но ведь психологи-практики и клини­цисты-исследователи работают в такой ситуации уже на протяжении десятилетий, и их пример показывает, что приспособиться к новым условиям вполне возможно.

Но даже использование двойного слепого контроля не гарантирует полной нейтрализации влияния ожида­ний. Это доказывает эффект плацебо, о котором шла речь в соответствующем разделе. Условия двойного сле­пого контроля означают, что экспериментатор всюду ищет ожидаемый результат, не зная точно, в каких об­разцах или у каких испытуемых он проявится, и это ожидание приводит к тому, что эффект проявляется даже в контрольных группах. У пациентов, которым давали плацебо, часто наблюдается действие настоящих лекарственных препаратов, включая побочные явления.

Если к воздействию исследователя на ход экспери­мента серьезно относиться не только в медицине и пси­хологии, но и в большинстве других областей науки, дискуссии на эту тему и интерес к природе феномена, вероятно, в значительной степени расширили бы сфе­ру его изучения, что, в свою очередь, быстро и заметно увеличило бы финансирование подобных эксперимен­тов. С другой стороны, это открытие окончательно по­дорвало бы веру в объективность экспериментаторов в ее нынешней наивной форме.

А как с этой точки зрения выглядят эксперименты, предлагаемые в данной книге? Насколько они допуска­ют эффекты экспериментатора? Я не могу исключить такого воздействия, но полагаю, что оно может про­явиться лишь в ограниченных пределах. При любой воз­можности в экспериментах используется метод слепо­го контроля. Рассмотрим, к примеру, опыты с домашни­ми животными, которые точно определяют момент возвращения хозяев. Человек, который следит за ними дома, ведет наблюдение вслепую, так как сам не знает, когда вернется владелец животного. Если питомец при полном отсутствии каких-то знаков, воспринимаемых его органами чувств, и строгого распорядка, по которо­му живут все обитатели дома, все равно способен пред­чувствовать появление своего владельца, это допуска­ет три возможных толкования. Или животное предви­дит возвращение, используя прямую связь с хозяином, или оно реагирует на ожидания присутствующих в доме людей, один из которых может иметь телепатическую связь с отсутствующим человеком, или воздействуют одновременно оба этих фактора.

Для уточнения можно было бы провести дополни­тельное исследование. Вариант, предусматривающий наличие телепатической связи между обитателями дома, может быть изучен непосредственно. Для этого следует определить, насколько точно он или она пред­чувствует возвращение отсутствующего человека, ког­да домашнее животное находится вне дома. Точно так же можно проследить за поведением своего питомца, используя автоматические средства видеонаблюдения при полном отсутствии людей. Если и в этой ситуации животное будет предчувствовать возращение своего хозяина, данный феномен уже нельзя будет отвергнуть на том основании, что на результат опыта воздейство­вал эффект экспериментатора.

При исследовании способности животных находить дорогу к дому, описанном во второй главе, могло бы выясниться, что голуби способны отыскивать голубят­ню даже в тех случаях, когда она перемещается на зна­чительное расстояние. Объяснение данного феномена воздействием ожиданий экспериментатора придало бы упомянутому эффекту еще более мистическое значе­ние, а сами удивительные способности голубей остались бы невыясненными. В эксперименте с термитами, о ко­тором рассказывалось в третьей главе, может оказать­ся, что изолированные насекомые колонии ведут себя подобно насекомым в термитнике, но в этом случае пред­положение о воздействии ожиданий экспериментатора было бы совершенно невероятным.

Измерения численных значений фундаментальных констант, о которых рассказывалось в шестой главе, трудно провести вслепую, но сравнивая измерения од­ной и той же постоянной в различных лабораториях, можно свести эффект ожидания к минимуму — при ус­ловии, что флуктуации будут синхронно наблюдаться всеми участниками эксперимента. Разумеется, это воз­можно только в том случае, если исследователи не ста­нут обмениваться получаемыми результатами до окон­чания всей работы.

Описанные выше примеры показывают, что практи­ческое изучение различных проблем вполне осуществи­мо даже при значительной вероятности проявления эффектов экспериментатора. В любом случае нынешнее допущение относительно полной независимости объек­тивного и субъективного, экспериментатора и предме­та исследования следует отбросить.

С другой стороны, может оказаться и так, что в боль­шинстве областей науки воздействие ожиданий экспе­риментатора проявляется редко или вообще отсутству­ет, что в них нет даже малейшего намека на присутствие какого-то паранормального влияния. Это как раз то, что предполагает подавляющее большинство ученых, это символ веры Скептиков. Таким образом, именно данное предположение необходимо в первую очередь прове­рить эмпирически. Его мог бы опровергнуть любой экс­перимент, а если подобное исследование завершится не­удачей, позиции Скептиков получат серьезное подтвер­ждение.

Поэтому Скептики, твердо убежденные в своей право­те, должны приветствовать программу таких испытаний с гораздо большим энтузиазмом, чем те, кто вместе со мной считает эффекты экспериментатора в традицион­ных экспериментальных отраслях науки возможными или даже вполне вероятными.

ОБЩИЕ ВЫВОДЫ

Программа исследований, предлагаемая в этой книге, предназначена для проверки основных постулатов со­временной традиционной науки. По ходу исследований оценивается достоверность семи типичных научных воз­зрений. Они считаются настолько незыблемыми и не требующими доказательств, настолько редко подверга­ются сомнениям, что их уже называют не гипотезами, а здравым смыслом в области науки. Все предположения, в той или иной степени им противоречащие, просто-на­просто объявляются ненаучными. Вот эти постулаты:

1. 
   Домашние животные не могут обладать какими-либо сверхъестественными способностями.
   
2. 
   Способность птиц находить дорогу домой и их навигационные способности во время миграции
   вполне объяснимы с точки зрения известных органов чувств и физических сил.
   
3. 
   Колонии общественных насекомых не являются
   особыми суперорганизмами с коллективной ду­шой или неизвестным полем. Таких явлений просто не существует в природе.
   

5. 
   Фантомно ощущаемые ампутированные конечно­сти находятся не там, где они ощущаются. Они существуют лишь в головном мозгу.
   
6. 
   Численные значения фундаментальных констант не изменяются.
   
7. 
   Достаточно опытные и ответственные ученые никогда не допустят, чтобы их убеждения повлияли на конечные результаты опытов.
   

Если бы я был азартным человеком, то наверняка держал бы пари по поводу конечных результатов опи­санных в книге экспериментов. Вполне вероятно, что сторонники общепризнанных научных воззрений поста­вили бы на полный провал этих экспериментов, предназ­наченных для выявления сил, необъяснимых с точки зре­ния современной науки. Но некоторые поставили бы на противоположный исход, и тогда соотношение ставок могло бы послужить критерием, определяющим интен­сивность ожиданий каждой из сторон. К примеру, какую сумму вы сами готовы поставить на то, что домашние животные не могут предчувствовать возвращение своих хозяев, если надежно исключаются все известные средства общения? А сколько вы готовы поставить на то, что они все-таки обладают такой способностью?

Я не могу предвидеть исход всех предложенных в этой книге экспериментов, но думаю, что существуют неплохие шансы на очень интересные результаты по крайней мере нескольких из них. В противном случае не было бы никакого смысла писать эту книгу.

Можно с полной уверенностью утверждать, что все исследования, предлагаемые в данной книге, являются табу для ученых традиционного направления, и имен­но поэтому они остались в стороне. По этой же при­чине они встречают столь упорное противодействие со стороны академической науки. Возможно, сейчас мы находимся на пороге новой эры, вселяющей в исследо­вателей дух свежести и новизны, открытости и доступ­ности для всех, кто интересуется конкретными пробле­мами. Не исключено, что через десять—двадцать лет будут созданы новые стереотипы, вновь заговорят о профессионализме в науке, что в конце концов приве­дет к формированию новой бюрократии, контролиру­ющей всю деятельность ученых. Но сейчас перспекти­вы еще есть.

Каким образом предлагаемые эксперименты могли бы изменить мир? Прежде всего, они могли бы сделать более открытой как экспериментальную, так и теоре­тическую науку. В культурном отношении подобные изменения имели бы неоценимое значение. Люди мог­ли бы пересмотреть свои взгляды на фольклорные пре­дания и широко распространенные поверья — напри­мер, на веру в то, что некоторые животные обладают сверхъестественными способностями или что суще­ствуют люди, действительно способные чувствовать чужой пристальный взгляд. Возможно, возникло бы ощущение более тесной связи людей друг с другом и окружающим миром. У экологов появились бы новые аргументы против неограниченного права использо­вать и покорять природу, что на сегодняшний день является само собой разумеющимся, поскольку инте­ресы человечества ставятся превыше всего, а осталь­ная природа рассматривается как неодушевленная, механическая составляющая реальности. Произошли бы принципиальные изменения в системе образования. Возможно, что в целом интерес общества к науке мог бы значительно возрасти.

Во-вторых, эксперименты, которые описывались в первой части, могли бы привести к новому пониманию способностей животных, а заодно и к новому понима­нию человеческих способностей. Возможно, что в ходе экспериментов будет доказано существование невиди­мых связей между животными и людьми, между живот­ными и местом их постоянного обитания и между чле­нами отдельных социальных групп. Изучение природы подобных связей может потребовать проведения допол­нительных исследований, которые, скорее всего, вый­дут за пределы, которые может представить традицион­ная наука. Многие необычные явления в биологии и со­циальной жизни могут потребовать переосмысления — к примеру, миграция животных, навигационные спо­собности, социальные связи, организация сообществ. В-третьих, эксперименты, описанные в четвертой и пя­той главах, могли бы привести к новому пониманию нашего ощущения собственного тела и его взаимодей­ствия с окружающим миром, уничтожить существую­щий барьер между разумом и телом, между субъектив­ным и объективным. Значение подобных изменений в психологическом, медицинском, культурном и фило­софском плане было бы неоценимо.

В-четвертых, эксперименты, о которых рассказыва­лось в третьей части, могли бы серьезно пошатнуть веру в неизменность природы и объективность научных ис­следований. Они могли бы раскрыть смысл утвержде­ния, сделанного философом науки Карлом Поппером в книге «Логика научного открытия»:

«Наука вовсе не покоится на каких-то незыблемых истинах. Можно сказать, что смелая теоретическая конструкция возвышается над болотом, подобно зда­нию, возведенному на сваях. Эти сваи поднимают зда­ние над окружающим болотом, но не являются его естественным основанием»³¹².

Вполне может оказаться, что постоянство «фундаментальных констант», долгое время считавшееся при­родным основанием величественного здания науки, в действительности не что иное, как «свая в болоте». Та же участь может постичь и убеждение, что влияние ожиданий экспериментатора — далеко не один из глав­ных источников заблуждений в науке. Так как основа­ние станет чрезвычайно шатким, возникнет необходи­мость забивать «сваи» еще глубже или же попытаться выстроить какой-то другой фундамент — к примеру, плавучую платформу.

И наконец, к каким бы результатам ни привели пред­лагаемые эксперименты, у меня есть некоторая надеж­да, что эта книга в любом случае окажется полезной и продемонстрирует существование многих явлений, ко­торых мы пока не понимаем. Множество фундаменталь­ных вопросов так и остается открытыми. И чтобы най­ти к ним подход, разум наш также должен быть открыт.

ПРИЛОЖЕНИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО СЕМИ ЭКСПЕРИМЕНТАМ

ГЛАВА 1

Эксперименты с собаками, предчувствующими возвращение своих хозяев, уже показали весьма успешные ре­зультаты, о которых я сообщил в своей книге «Собаки, предчувствующие возвращение хозяев». Было проведе­но 150 опытов с несколькими собаками разных пород, в ходе которых за ними велось скрытое видеонаблюде­ние с записью на видеопленку. Мы с моей коллегой Пам Смарт обнаружили, что животные проявляли явные признаки своих предчувствий задолго до того, как их хозяева добирались до дома. Иногда собаки чувствова­ли своего хозяина, когда тот находился еще далеко — не менее чем в пяти милях от дома. Животные предчув­ствовали возвращение хозяев и в том случае, когда те приходили в неурочное время и ни один человек в доме не мог знать об этом заранее. Наконец, предчувствие срабатывало и в тех случаях, когда владельцы возвра­щались на незнакомом автомобиле — например, на так­си. Все результаты были четкими и статистически зна­чимыми³¹³.

Данные этих экспериментов, представивших веское доказательство того, что собаки телепатически улавли­вают внимание своих хозяев, были затем подтверждены в опытах, проведенных независимыми, весьма скептиче­ски настроенными исследователями на собаке Пам Смарт по кличке Джейти. Они получили точно такие же резуль­таты, что и мы с Пам с той же собакой Джейти³¹⁴.

Описанная способность является общей у всех со­бак. В ходе опроса 1200 случайно выбранных домовла­дельцев в Северной и Южной Калифорнии³¹⁵, на северо-западе Англии³¹⁶ и в Лондоне³¹⁷ большинство владельцев собак утверждали, что их питомцы заранее предчувству­ют возвращение домой одного из членов семьи. Многие владельцы кошек сообщали о том, что их животные также обладают подобной способностью, но кошки менее заметно демонстрируют свое ожидание хозяина. В среднем о наличии у своих питомцев предчувствий такого рода заявили 55% владельцев собак и 30% вла­дельцев кошек³¹⁸. Это вовсе не означает, что кошки ме­нее чувствительны, чем собаки; просто кошек дела хо­зяев, вероятно, интересуют меньше. Способны предчув­ствовать возвращение хозяев и животные некоторых других видов, в том числе попугаи.

До сих пор подобная способность систематически, с применением видеотехники исследовалась только на собаках. Поэтому данная область совершенно открыта для изучения способностей других животных, прежде всего кошек и попугаев. Рекомендации по проведению других исследований в области необъяснимых способ­ностей животных — экспериментов, простых в осуще­ствлении и не требующих серьезных материальных зат­рат, — можно найти в приложении «А» моей книги «Со­баки, предчувствующие возвращение хозяев».

ГЛАВА 2. КАК ГОЛУБИ НАХОДЯТ ДОРОГУ К ДОМУ?

В 1994 г., вскоре после выхода первого издания этой книги, я обсуждал способность голубей находить доро­гу к дому в программе голландского телевидения «Уди­вительный случай» с биологом Стивеном Джеем Гулдом, философом Дэниэлом Деннетом и невропатологом Оливером Саксом³¹⁹. Эта передача вызвала в Голландии продолжительные дискуссии по поводу возможного объяснения навигационных способностей голубей. В ре­зультате, благодаря инициативе широко известного ки­норежиссера Луиса ван Гастерена, в Утрехтском уни­верситете под руководством доктора Вима Нубера был проведен эксперимент с передвижной голубятней. Пос­ле стандартных процедур, описанных во второй главе этой книги, были проведены тренировки птиц и сами опыты, которые дали похожие результаты.

В тех случаях, когда голубятня перемещалась на от­носительно небольшое расстояние — к примеру, око­ло 900 ярдов, — все голуби обычно возвращались за не­сколько часов. Ван Гастерен заснял все эти эксперимен­ты на кинопленку³²⁰. Если же голубятню перевозили на 1200 ярдов, голубям для возвращения требовалось пять дней. Но это происходило не потому, что птицы долго не могли отыскать свой дом, а потому, что они сперва боялись к нему приблизиться, а затем не решались вой­ти внутрь, как это происходило и в опытах, проведенных в Англии. Когда голубятню перевозили на 2,75 мили, голуби вообще отказывались в нее входить. Вновь, как и в Англии, птицы, по-видимому, очень боя­лись входить в свой дом, когда тот оказывался в совер­шенно незнакомом месте³²¹.

Эксперименты, проведенные в Англии и Утрехте, совер­шенно ясно показали, что любые испытания с передвижными голубятнями едва ли дадут положительные резуль­таты, если будут и дальше проводиться на суше. Когда мобильные голубятни перемещали в первый раз, птицам требовалось всего несколько часов, чтобы войти внутрь своего дома. Они постепенно привыкали к постоянным перемещениям, если те не превышали полумили. Но при удалении голубятни на несколько миль птицы отказыва­лись входить в свой дом даже после того, как его находи­ли. Таким образом, положительные результаты в экспе­риментах с передвижными голубятнями едва ли возмож­ны, если расстояние, на которые они перемещаются за один раз, составляет много миль, причем сами голубятни перевозятся в совершенно незнакомое для птиц место.

Понять опасения птиц в подобной ситуации не так сложно. Представьте себе, что, возвращаясь к себе до­мой, вы не находите дома на привычном месте, а вместо здания перед вами пустырь. Удивившись, вы можете ог­лядеться и обнаружить свой дом в стороне, в сотне яр­дов от прежнего места. Но вы, скорее всего, не решитесь немедленно направиться к зданию и тем более не реши­тесь сразу войти. Вероятно, вы будете долго смотреть на пустырь, затем несколько раз обойдете то место, где прежде стоял ваш дом, пытаясь отыскать хоть какие-то знаки, способные объяснить столь таинственное переме­щение. И только по прошествии многих минут, а то и часов вы рискнете войти в свой дом, расположенный на новом месте. Точно так же поступают и голуби, когда их голубятню в первый раз перевозят на новое место. Одна­ко если ваш дом через случайные промежутки времени будут постоянно перемещать на новое место, располо­женное недалеко от предыдущего, вы скоро привыкнете к этому и будете входить достаточно быстро. А теперь представьте, что дом переместили на много миль в совер­шенно незнакомое для вас место. Даже если вы сможете отыскать его, поднявшись на холм и вооружившись би­ноклем, или случайно наткнетесь на него, бродя по ок­рестностям, то абсолютно незнакомое место, неизвест­ные люди вокруг и чужие животные вызовут у вас серьезные опасения, и вернуться в дом будет довольно сложно в психологическом отношении.

Единственный способ продвинуться дальше — пере­нести эксперименты на море. К счастью, ван Гастерен смог уговорить командование Голландского королев­ского флота дать разрешение на проведение испытаний с голубями на «Тайдемане», одном из главных исследо­вательских судов. Он также уговорил одного из ведущих голландских промышленников оказать материальную поддержку при постройке передвижной голубятни. От­ставной моряк Ханс ван дер Флит, страстный и опытный любитель голубей, согласился безвозмездно отправить­ся в плавание на «Тайдемане» и ухаживать за птицами. Ван Гастерен был лично заинтересован в продолжении исследований, потому что в тот период снимал докумен­тальный фильм о голубях.

Большинство птиц, необходимых для заселения го­лубятни, были подарены голландскими любителями, а четыре пары подарила голубиная служба Швейцарской армии. Швейцарские птицы были потомками голубей, которые в течение нескольких поколений обучались возвращению в передвижные голубятни. За этот бесцен­ный дар мы очень признательны офицеру, возглавляв­шему голубиную службу Швейцарской армии, — Ган­су-Питеру Липпу из Цюриха. Жаль, что эта служба, последнее военизированное подразделение в западном мире, использовавшее голубей, в настоящее время уже упразднена. Последней проблемой оставалось кормле­ние голубей. Поскольку бюджет военно-морского фло­та Голландии не предусматривает подобных затрат, я сам заплатил за корм. К счастью, сумма оказалась незначительной.

«Тайдеман» вышел в море из голландского морского порта Ден-Хелдер 4 марта 1996 г. и вернулся назад 11 ок­тября того же года. Сначала судно направилось в бассейн Карибского моря, затем зашло в Кюрасао, потом пере­секло Атлантический океан и подошло к Канарским ост­ровам у северо-западного побережья африканского кон­тинента, после направилось к острову Мадейра, далее к берегам Испании и, наконец, вернулось в Голландию. Ос­новной целью рейда были научные и технологические исследования.

В общей сложности на борту «Тайдемана» было вы­ведено 73 молодые особи, причем 12 из них были полу­чены от птиц, подаренных Швейцарской армией. Все птицы прошли полный курс обучения в открытом море, когда с борта судна не было видно земли. Это обстоя­тельство само по себе было новшеством.

Некоторое время на борту «Тайдемана» провел биолог Герт ван Ортмерссен из Гронингенского университета, составивший подробный отчет по данному проекту³²². Вот как он описывал полет птиц над морем: «Я не мог ото­рвать глаз от захватывающего зрелища, когда голуби, освобожденные из клеток, реяли над волнами низко-низ­ко, не выказывая ни малейших признаков страха. Созда­валось впечатление, что иногда они даже были готовы опуститься на белые гребни волн в кильватере, — но, коснувшись воды, тут же снова взмывали ввысь»³²³.

Во время таких тренировочных полетов в Атланти­ческом океане судно обычно или оставалось неподвиж­ным, или перемещалось со скоростью не более трех уз­лов в час. Иногда голуби пропадали из виду на несколь­ко часов, бывали случаи, когда они исчезали даже на 10 часов, вследствие чего судно удалялось от места ос­вобождения птиц из клеток более чем на 20 миль. Впол­не возможно, что птицы каким-то образом все это вре­мя могли видеть и узнавать свое судно, окрашенное в бе­лый цвет, но ни один человек на борту «Тайдемана» не мог видеть голубей невооруженным глазом.

Эти наблюдения важны в том плане, что они ясно по­казывают, как в условиях морских экспериментов голу­би способны отыскивать свои голубятни и совершенно безбоязненно входить в них даже в тех случаях, когда сами голубятни перемещаются на значительные расстояния. Поскольку «Тайдеман» за несколько месяцев пла­вания прошел более 6000 миль, голубятня постоянно меняла свое местонахождение, и птицы регулярно вхо­дили в нее после тренировочных полетов, которые происходили в различных географических широтах. Эти эксперименты подтверждают, что нежелание птиц входить в свою голубятню, когда при наземных испы­таниях она перемещается на несколько миль, объясня­ется не столько самим фактом перемещения, сколько тем, что она попадает в новое, непривычное для голу­бей место.

Когда голубей выпускали из клеток для тренировоч­ных полетов в новом месте, они, как пишет Ортмерс­сен, сразу летели в том направлении, которое «более или менее совпадало с направлением к месту их пре­дыдущего полета; это означает, что голуби знали, где их голубятня находилась раньше, и стремились туда вернуться».

В отдельные дни некоторые из голубей взмывали высоко вверх и исчезали из виду с огромной скорос­тью. Некоторые из птиц исчезали навсегда, и чаще всего это происходило в то время, когда судно находи­лось поблизости от берегов. По-видимому, это проис­ходило из-за того, что птицы каким-то образом чув­ствовали землю, и тогда что-то направляло их полет в сторону суши.

Все эти тренировочные полеты проводились исклю­чительно для того, чтобы осуществить главный экспе­римент, в ходе которого голубям предстояло перемес­титься с борта «Тайдемана» на другое судно. Сам «Тайдеман» перед тем, как выпустят птиц, должен был отойти в неизвестном, случайно выбранном направле­нии не менее чем на 40 миль — по крайней мере, надеж­но скрыться за линией горизонта,— и только после этого можно было открыть клетки с птицами. Смогли бы они в такой ситуации отыскать «Тайдеман» с голу­бятней на борту? К сожалению, это решающее испыта­ние не удалось провести в полном объеме. Время, отве­денное на проведение эксперимента, было сокращено с одной недели до двух дней, поскольку потребовалось до­полнительное время для испытания одного локатора во­енного назначения, — что и было одной из основных целей рейда «Тайдемана».

Единственными возможными днями для проведения опытов с голубями оказались 14 и 20 сентября 1996 г. 14 сентября «Тайдеман» находился приблизительно в 100 милях южнее острова Мадейра. Волнение на море в тот день было минимальным, а погода — чудесной. Часть обученных голубей была перегружена на не­большое судно «Миддлберг», после чего птиц выпус­кали на различных расстояниях от «Тайдемана». Пер­вые три птицы были выпущены в 7.08 по Гринвичу, когда «Миддлберг» находился в полутора милях к се­веро-западу от «Тайдемана». Первая птица прилетела через 20 минут после освобождения из клетки, вто­рая — спустя 67 минут. Третья птица пропала навсег­да. Вторая партия голубей была выпущена в 7.33, ког­да расстояние между судами составляло примерно 5 миль, причем «Миддлберг» находился к западу от «Тайдемана». Одна из птиц вернулась примерно через 50 минут, а все остальные так и продолжали полет вблизи «Миддлберга». В 8.15 была освобождена из клеток третья, последняя партия из десяти птиц, а расстояние между судами составляло 12 миль. Одна птица прилетела на «Тайдеман» через два часа, но боль­шинство голубей продолжало летать вблизи «Миддл­берга». За время проведения этих испытаний «Тайде­ман» сместился в южном направлении как минимум на 20 миль, и тем птицам, которые все-таки преуспели в своих поисках, было не так-то просто отыскать место­нахождение своей голубятни на его борту, хотя сле­дует отметить, что их полет начинался именно в нуж­ном направлении.

20 сентября «Тайдеман» встал на якорь примерно в 16 милях от побережья Мадейры. Погода была пре­красной, и дул лишь слабый северо-западный ветер. Часть обученных птиц перегрузили на другое голлан­дское судно, «Меркурий», и выпускали на различном удалении от «Тайдемана». Первую партию из восемнад­цати голубей освободили из клеток в тот момент, ког­да расстояние между судами составляло 2 мили. Все птицы вернулись на борт «Тайдемана» через 30 минут. После того как их накормили, птицы вновь были пере­гружены на борт «Меркурия», который отошел от «Тайдемана» против ветра в западно-северо-западном направлении и встал на якорь в 5 милях. Из клеток были освобождены четыре голубя, и все они вернулись на борт «Тайдемана» в течение 15 минут. Совершенно случайно поблизости проходил французский фрегат, и хотя птицы встретили его первым, ни одна из них на него не села. «Меркурий» отошел еще дальше, и в 12.10 были выпущены из клетки еще две птицы. В этот момент расстояние между судами составляло пример­но 10 миль, и ни один человек на борту «Меркурия» не мог видеть «Тайдеман». Обе птицы вернулись на борт «Тайдемана» через 30 минут. В 13.10 выпустили еще двух птиц. В этот момент расстояние между суда­ми составляло приблизительно 20 миль, и «Тайдеман» начал на полной скорости перемещаться в северо-вос­точном направлении. Одна из выпущенных птиц ока­залась на борту «Тайдемана» в 18.30, когда судно уже успело отойти от прежнего места не менее чем на 13 миль. Поскольку эта птица, выпущенная с «Мерку­рия», должна была лететь к «Тайдеману» против вет­ра, она не смогла бы его найти по запаху. Вторая пти­ца исчезла навсегда.

Самые интересные результаты, обнаруженные в ходе экспериментов с голубями, были получены не в процессе самих испытаний, а при подготовке. Например, были случаи, когда голубей выпускали для тренировоч­ного полета и они возвращались на борт только после длительного отсутствия. Одна птица, выпущенная 16 сентября вблизи острова Мадейра, вернулась на «Тайдеман» лишь спустя четыре дня, когда судно на полной скорости (15 узлов в час) шло к берегам Испа­нии. В тот момент, когда голубь вернулся на борт, «Тай­деман» уже отошел более чем на 60 миль от того места, где была выпущена птица. Разумеется, голубь не смог бы находиться в непрерывном полете в течение четырех суток, и, скорее всего, часть времени он провел на суше, где-то на острове Мадейра. Еще более замечательный случай произошел с другой птицей, которую выпусти­ли из клетки посреди Атлантического океана 17 авгус­та — в тот момент, когда «Тайдеман» на полной скоро­сти двигался на северо-восток. Этого голубя накорми­ли незадолго до полета и выпустили в юго-восточном направлении. Ближайшая суша в то время находилась примерно в 1000 миль, что для голубя превышает фи­зические возможности непрерывного полета. Все пти­цы, выпущенные в тот раз, пропали навсегда, и лишь одна вернулась на борт «Тайдемана», когда он отошел от прежнего места на 300 миль.

Хотя запланированные официальные эксперименты пришлось по не зависящим от нас причинам сократить, уникальное исследование с разведением и обучением го­лубей в открытом море продемонстрировало замеча­тельные навигационные способности этих птиц. Так как нам точно не известно, что именно птицы делали с мо­мента освобождения из клетки до возвращения на борт «Тайдемана», мы не можем и точно ответить на вопрос, каким образом они находили дорогу к своей голубятне на борту судна. Поэтому вопрос о существовании неви­димой связи между голубями и их домом пока остается без ответа.

В заключение можно сказать, что серия эксперимен­тов с передвижными голубятнями совершенно четко показала: наземные испытания, скорее всего, не прине­сут положительных результатов. Гораздо более вероят­но, что ответы будут получены при проведении опытов на море — тем более что уже первые из них показали весьма интересные результаты. Однако подобные мор­ские эксперименты достаточно сложны и едва ли осу­ществимы частными лицами, не располагающими суд­ном, предназначенным для плавания в открытом море.

В любых дальнейших исследованиях навигационных способностей голубей в открытом море было бы жела­тельно постоянно следить за передвижениями птиц, ис­пользуя для этого радиолокационные средства. Не ис­ключено, что пока это невозможно с технической точ­ки зрения, так как устройства, присоединяемые к голубям, должны быть достаточно миниатюрными и лег­кими. Подходящих образцов пока не существует, а ког­да они наконец появятся в свободной продаже, то навер­няка будут очень дороги, поэтому данный проект потребует серьезной материальной поддержки. Тем не менее даже в этом случае затраты окажутся весьма скромны­ми по сравнению с теми средствами, которые обычно вы­деляются на эксперименты во многих других областях науки.

ГЛАВА 3. СООБЩЕСТВО ТЕРМИТОВ

Возможность провести исследование термитных ко­лоний появилась у меня в августе 1998 г., когда я три недели провел в Бразилии, работая в одном экологиче­ском институте, расположенном во влажном тропиче­ском лесу на побережье Атлантического океана. Я попытался повторить основной эксперимент Маре и поме­стил в термитник алюминиевые пластины, разделив его таким образом на две части. К сожалению, в отличие от термитов вида Eutermes, которых Маре изучал в Юж­ной Африке, те термиты, которых изучал я, не стали за­делывать проломы в стенках. Термиты другого вида на­чали восстановительные работы, но за то недолгое вре­мя, которым я располагал для наблюдений, на основе их активности не удалось прийти к каким-либо определен­ным выводам относительно того, насколько согласованы между собой их усилия по обе стороны металличе­ских пластин.

О каких-либо других исследованиях колоний терми­тов я ничего не слышал. Несколько студентов осуще­ствили проект с муравьями, который дал многообеща­ющие результаты. Но время наблюдения было слишком коротким, и какие-то определенные выводы сделать пока невозможно.

Эта область по-прежнему остается широко откры­той для всевозможных изысканий. Для людей, которые не живут в тропиках, наиболее приемлемой формой практических исследований остаются эксперименты с колониями муравьев, которые содержатся в искусствен­ных емкостях.

ГЛАВА 4. ОЩУЩЕНИЕ ПРИСТАЛЬНОГО ВЗГЛЯДА

Из всех экспериментов, предложенных в этой книге, наибольший интерес пробудили к себе испытания, в которых исследовалось ощущение пристального взгляда. К настоящему моменту в них приняли учас­тие уже тысячи человек, а к началу 2002 г. поступили сообщения о полном завершении почти 50 тысяч опы­тов. Результаты оказались воспроизводимыми, поло­жительными и в высшей степени статистически значи­мыми.

С тех пор как было опубликовано первое издание этой книги, мне удалось немного улучшить схему экс­перимента. В процессе основного опыта люди работают парами: один человек выступает в роли испытуемого, а второй — в роли наблюдателя. Испытуемый сидит спи­ной к наблюдателю и надевает специальные светозащит­ные очки вроде тех, какие выдают авиапассажирам.

С одной стороны, подобные очки блокируют перифери­ческое зрение испытуемых, с другой — помогают испы­туемым расслабиться и почувствовать себя более ком­фортно за счет уменьшения воздействия помех и мяг­кого блокирования органов чувств.

Наблюдатель садится позади испытуемого и в серии из двадцати опытов либо пристально смотрит ему в за­тылок, либо отводит взгляд в сторону и думает о ка­ких-то посторонних вещах. Последовательность опы­тов задается в случайном порядке. Проще всего это до­стигается подбрасыванием монеты: «орел» означает взгляд на испытуемого, «решка» — взгляд в сторону. Разумеется, вместо этого можно использовать табли­цы или генератор случайных чисел: например, при по­явлении нечетных чисел наблюдатель смотрит на ис­пытуемого, а при появлении четных отводит взгляд в сторону. Наконец, можно воспользоваться готовыми списками случайно задаваемых команд, которые име­ются на моем сайте по уже указанному в начале книги адресу.

Перед началом каждого опыта наблюдатель сообща­ет испытуемому о начале эксперимента, подавая меха­нический или какой-либо другой сигнал. Приблизитель­но в течение десяти секунд испытуемый должен отве­тить, смотрят на него или не смотрят. Все ответы испытуемого, как правильные, так и неправильные, за­носятся в лабораторный журнал. Примерный вид таб­лицы приводится на ил. А-1.

Существуют два способа проведения подобного экс­перимента — с наличием обратной связи и без нее. На­блюдатель либо немедленно сообщает испытуемому, прав он был или нет, либо ничего не говорит вплоть до завершения опыта. Оба метода в целом дают значимые положительные результаты, но сами испытуемые предпочитают работать по схеме с обратной связью. Возможно, все дело в том, что опыты с обратной связью более занимательны³²⁴.

Сначала составлялась таблица (см. ил. А-2), в которой приводились все правильные и неправильные ответы, когда экспериментатор смотрел или не смотрел на испытуемого. После этого составлялась новая таблица по всем испытуемым. На ил. А-2 показана такая таблица, составленная по результатам испытаний, проведенных в одной из лондонских школ.

Можно предложить два варианта заполнения таблиц и анализа данных. В первом варианте результаты просто заносятся в соответствующую графу. Во втором варианте (его предложил мне профессор Николас Хамфри) указывается, вдобавок, дал ли испытуемый больше правильных ответов (ставится «+»), больше неправильных ответов (ставится «- ») или же количество верных или неверных было одинаковым (ставится «=»). Преимущество этого метода в том, что он усредняет все результаты по испытуемым, а по первому способу люди, которые давали преимущественно правильные или неправильные ответы, могли бы значительно исказить итоговую картину эксперимента. На ил. А-2 показаны данные сразу в двух вариантах.

Для статистического анализа число правильных и неправильных ответов в экспериментах, когда на испытуемого смотрели (С) или не смотрели (НС), а также общее количество правильных или неправильных ответов можно обработать стандартными статистическими методами. Исходное предположение состоит в том, что число правильных и неправильных ответов должно быть одинаково. Иначе говоря, если испытуемые от­вечают наугад, в 50% случаев они будут давать пра­вильные ответы, а в 50% случаев — неправильные. При расчетах по методу « + , -), =» случайный исход опытов следует отмечать при равенстве «+» и «—» (ответы, от­меченные «=», можно исключить.)

Подобные эксперименты проводились многократно, причем всегда наблюдалась примерно одинаковая карти­на: в опытах по схеме «С» (экспериментатор смотрит на испытуемого) количество правильных ответов превыша­ло уровень случайной величины, а в испытаниях по схе­ме «НС» (экспериментатор смотрит в сторону) было близко к случайной величине³²⁵. Например, рассмотрим ил. А-3, на которой отображены результаты исследова­ний, проведенных со взрослыми и школьниками. Коли­чество правильных ответов в опытах «С» заметно превы­шает случайное значение. А количество правильных от­ветов в экспериментах «НС» близко к случайному. Ту же самую закономерность отражает и ил. А-2.

Можно с уверенностью утверждать, что результаты были бы примерно такими же и в том случае, если бы некоторые испытуемые продемонстрировали особо вы­раженную способность ощущать пристальный взгляд. В экспериментах по схеме «С» испытуемые действитель­но продемонстрировали способность чувствовать взгляд. А в опытах по схеме «НС» испытуемые давали случайные ответы, но при этом их просили сообщить о том, чего в действительности не происходило. Собствен но говоря, как можно определить, что на вас никто не смотрит? Естественно, что в таких экспериментах люди отвечали просто наугад.

Я считаю, что представленные данные полностью ис­ключают подозрения в подтасовке или предумышленном выборе испытуемых, способных воспринимать трудно­уловимые сигналы от экспериментаторов — к примеру, слабые вздохи или кивки головой. В последнем случае их результаты были бы намного выше случайного значения в опытах как по варианту «С», так и по варианту «НС», а это совершенно не соответствует действительности.

В процессе дальнейших исследований органы чувств изолировались: на глаза испытуемым надевалась свето­непроницаемая повязка, а смотрели на них сквозь плот­но закрытые окна³²⁶ или через полупрозрачное зеркало³²⁷. Результаты оставались точно такими же.

Более того, испытуемые демонстрировали исследуе­мую способность даже в том случае, если эксперимен­татор смотрел на них через обычное зеркало, то есть фактически на их отражение.

К настоящему времени эмпирических данных, относя­щихся к людям с выдающейся способностью ощущать

Можно с уверенностью утверждать, что результаты были бы примерно такими же и в том случае, если бы некоторые испытуемые продемонстрировали особо вы­раженную способность ощущать пристальный взгляд. В экспериментах по схеме «С» испытуемые действитель­но продемонстрировали способность чувствовать взгляд. А в опытах по схеме «НС» испытуемые давали случайные ответы, но при этом их просили сообщить о том, чего в действительности не происходило. Собствен но говоря, как можно определить, что на вас никто не смотрит? Естественно, что в таких экспериментах люди отвечали просто наугад.

Я считаю, что представленные данные полностью ис­ключают подозрения в подтасовке или предумышленном выборе испытуемых, способных воспринимать трудно­уловимые сигналы от экспериментаторов — к примеру, слабые вздохи или кивки головой. В последнем случае их результаты были бы намного выше случайного значения в опытах как по варианту «С», так и по варианту «НС», а это совершенно не соответствует действительности.

В процессе дальнейших исследований органы чувств изолировались: на глаза испытуемым надевалась свето­непроницаемая повязка, а смотрели на них сквозь плот­но закрытые окна³²⁸ или через полупрозрачное зеркало³²⁹. Результаты оставались точно такими же.

Более того, испытуемые демонстрировали исследуе­мую способность даже в том случае, если эксперимен­татор смотрел на них через обычное зеркало, то есть фактически на их отражение.

К настоящему времени эмпирических данных, относя­щихся к людям с выдающейся способностью ощущать чужой взгляд, получено слишком мало, но в одной из школ Германии в похожих опытах специально отобранные испытуемые давали примерно 90% правильных ответов³³⁰.

Кроме того, проводилось чрезвычайно мало экспери­ментов с обратной связью, и поэтому невозможно ска­зать, насколько сильно постоянная практика могла бы повлиять на развитие способностей у испытуемых.

Самый грандиозный опыт по выявлению способнос­ти ощущать пристальный взгляд был проведен в Амстер­даме в 1995 г. Действуя на основе моих рекомендаций по упрощенной схеме исследований с парой эксперимен­татор/испытуемый, Диана Иссидоридес со своими кол­легами из амстердамского музея науки «Новый столич­ный центр» разработала простой способ организовать эксперимент-игру с демонстрацией картинок и инструк­ций на мониторе компьютера. Для анализа использова­лась чрезвычайно сложная технически, но вполне понятная испытуемым методика, которая немедленно со­общала по обратной связи, как проходит опыт³³¹.

В амстердамских исследованиях экспериментатор садился позади испытуемого и по сигналу на мониторе компьютера либо смотрел на него, либо отводил взгляд в сторону. Испытуемый произносил вслух свой ответ, и экспериментатор вводил его ответ в компьютер. В за­висимости от количества правильных и неправильных ответов по результатам примерно тридцати опытов элек­тронная машина сообщала, обладает человек способно­стью «ощущать чужой взгляд на затылке» или нет.

Программа статистической обработки результатов была составлена на основе предположения, что все уча­стники могут давать ответы наугад, и тогда способность ощущать чужой взгляд будет выявлена у 20% испыту­емых. Оказалось, что вместо 20% такой способностью обладают на деле от 32 до 40% испытуемых. Кроме того, была выявлена существенная зависимость резуль­татов от возраста и пола участников эксперимента. Са­мые лучшие показатели отмечены у мальчиков в возра­сте восьми лет. Всего было исследовано более 14 500 пар экспериментатор/испытуемый, а статистически значимый положительный итог превзошел все ожида­ния: превышение случайного значения составило 10⁴⁶² к одному.

После первого издания этой книги несколько иссле­дователей провели эксперименты, в которых использо­вали местную телевизионную сеть, о применении кото­рой я рассказывал в соответствующем разделе. Они подтвердили заметную статистическую значимость ра­нее полученных положительных результатов³³². Исклю­чением из числа положительных сообщений можно назвать лишь данные нескольких опытов, проведенных крайне пристрастными исследователями, которые сами выступали в роли испытуемых³³³.

В книге «Ощущение пристального взгляда и другие возможности безграничного разума» (The Sense of Being Stared At, and Other Aspects of the Extended Mind), которая должна выйти в 2003 г., я привожу дан­ные о способности различных животных чувствовать чужой взгляд. Там же обсуждается эволюция этого ка­чества животных с точки зрения ситуации «хищник-жертва», рассматривается сама природа этого ощуще­ния, а также природа разума, который способен выхо­дить за пределы телесной оболочки.

Дополнительную информацию по этой теме, включая мои последние статьи в научных изданиях, можно най­ти на моем сайте, по адресу www.sheldrake.org.

Кроме того, я с благодарностью приму любые сооб­щения об экспериментах, в которых вы участвовали или проводили сами. Вы можете связаться со мной по Ин­тернету, по почте, по любому адресу, который приво­дится в конце этого приложения.

ГЛАВА 5

С помощью Пам Смарт мне удалось разработать более простую и эффективную методику работы с людьми, испытывающими фантомные ощущения в отсутствующих конечностях, чем та, которая была описана в пя­той главе.

В каждом опыте экспериментатор А бросал играль­ный кубик и таким образом определял число от 1 до 6, после чего инвалид мысленно протягивал ампутирован­ную руку сквозь зону с соответствующим номером. В этот момент А сигнализировал о начале эксперимента, используя механическое устройство. «Детектор» дол­жен был почувствовать контакт с фантомной рукой и указать номер зоны, в которой этот контакт произошел, записав результат в таблицу испытаний. После этого экспериментатор Б подавал сигнал о завершении опы­та, а экспериментатор А снова бросал кубик для начала нового эксперимента. По такой схеме мы обычно про­водили по двадцать опытов с каждой парой инвалид/ «детектор». Если бы «детекторы» случайно давали пра­вильные ответы, такие ответы должны были составить ¹/₆ общего числа опытов.

В большинстве опытов одновременно принимали участие от трех до четырех «детекторов». Когда они ощущали контакт с фантомной рукой инвалида, они молча записывали свой вариант ответа в таблицу испы­таний. В процессе эксперимента «детекторы» не обща­лись друг с другом, им не сообщали о правильности их ответов, поэтому до самого конца опыта никто из них не мог знать, насколько точно они чувствуют контакт.

В предварительной стадии участвовал только один «де­тектор», который дал четыре правильных ответа в три­надцати опытах, хотя при случайном угадывании верных ответов должно было быть всего два. В каждом из пос­ледующих экспериментов проводилось по двадцать опы­тов с участием трех или четырех «детекторов». По ре­зультатам четырнадцати серий, по одной на каждого «де­тектора», в четырех из них доля правильных ответов была ниже случайной, в десяти — выше. Всего было получено 273 ответа. Если бы «детекторы» угадывали наличие контактов случайным образом, количество пра­вильных ответов составляло бы ¹/₆ часть (или 16,7%). На самом деле их число составило 23,1%, что значительно превышает уровень случайного угадывания (р=0,003 при биномиальном распределении). Наиболее одаренный «детектор» принимал участие в трех различных опытах и в целом дал правильные ответы в 33,9% случаев.

Данные проведенных экспериментов дают веские ос­нования предполагать, что контакт с фантомно ощуща­емыми конечностями действительно возможен. Однако в целом результаты были не слишком высоки. Дело в том, что ни один из добровольцев, согласившихся выс­тупить в роли «детектора», ранее никогда не участвовал в такого рода исследованиях и не работал с инвалида­ми. Скорее всего, эти люди могли бы значительно уси­лить свою чувствительность, если бы принимали учас­тие во многих испытаниях или в ходе опыта была пре­дусмотрена обратная связь.

В любом случае результаты этих первых эксперимен­тов вселяют надежду на успех, и я надеюсь, что найдут­ся люди, которые смогут продолжить исследования в этой области.

ГЛАВА 6

НЕПОСТОЯНСТВО «ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ КОНСТАНТ»

За последние несколько лет появилось множество но­вых данных по определению числового значения грави­тационной постоянной G³³⁴.

Как уже сообщалось в шестой главе, в период с 1970 по 1989 гг. «лучшие» значения этой константы колеба­лись в пределах от 6,6699 до 6,6745. Позднее, после весьма точных измерений, сделанных в Германской ла­боратории стандартов (Брунсвик), ее точное значение оказалось равным 6,7154 — это на 0,6% выше прежней величины, что для столь точных опытов просто порази­тельно³³⁵. Между тем в той же Германии, в Вуппертальском университете было получено меньшее численное значение — 6,6685³³⁶. О том же сообщают исследовате­ли, работающие в других лабораториях.

Обычно сотрудники различных лабораторий публи­куют только усредненные результаты измерений грави­тационной постоянной, отбрасывая все эмпирические данные, которые сильно отличаются от общепризнан­ных. Но в 1998 г. группа научных сотрудников Нацио­нального института стандартов и технологий в Боулде­ре (Колорадо) опубликовала серию измерений этой константы, сделанных в различные дни и заметно отли­чающихся друг от друга. Например, в один день ее зна­чение составляло 6,73, а в другой, по прошествии не­скольких месяцев, — уже 6,64, что на 1,3% ниже пре­дыдущего³³⁷.

К сожалению, насколько мне известно, никто так и не попытался провести измерения этой постоянной в один и тот же день в различных лабораториях, чтобы выяснить, насколько близкими окажутся полученные данные (такой вариант я предложил в шестой главе). Если бы совпадение было в самом деле обнаружено, были бы возможны только два объяснения: либо кон­станта действительно изменяется во времени, либо в околоземном пространстве происходят изменения, ко­торые до сих пор игнорируются всеми исследователя­ми. В любом случае мы узнали бы нечто новое.

Между тем уже сейчас мы располагаем надежным свидетельством, что по меньшей мере одна из фундамен­тальных констант, постоянная тонкой структуры, изме­нила свое численное значение в процессе эволюции на­шей Вселенной. Серия точнейших исследований спект­ров излучения наиболее удаленных (то есть наиболее старых) квазаров показала, что более восьми миллиар­дов лет назад ее величина была меньше нынешней³³⁸. Изменения совершенно ничтожные — всего ¹/_{100 000}, но в среде физиков-теоретиков это произвело настоящий шок. Как осторожно выразился Джон Уэбб из универ­ситета Нового Южного Уэльса (Австралия), руководи­тель международной группы ученых, произведшей уни­кальные измерения, «возможно, что настало время пересмотреть законы физики»³³⁹.

Еще более определенно о значении этого открытия высказался Шелдон Глэшоу, лауреат Нобелевской премии по физике. Если данные подтвердятся, «их важность сле­дует оценить в десять баллов по десятибалльной шкале»³⁴⁰.

ГЛАВА 7

ЭФФЕКТ ОЖИДАНИЙ ЭКСПЕРИМЕНТАТОРА

Однажды я попытался количественно оценить, на­сколько широко метод слепого контроля применяется в различных областях науки, и с этой целью составил два обзора опубликованных данных.

В первом я обобщил все эмпирические результаты, опубликованные в последних номерах самых престиж­ных научных журналов — «Нейчур», «Труды Нацио­нальной Академии наук» (США)³⁴¹. Ни в одной из 237 статей, сообщавших об исследованиях в области физи­ки, не упоминалось об использовании подобных мето­дик. В биологии лишь 7 из 914 (0,8%) опытов было проведено при слепом контроле; в психологии и в изу­чении поведения животных — 8 из 143 (4,9%); в меди­цине — 55 из 227 (24,2%)³⁴². Намного чаще опыты со слепым контролем проводились в области парапсихоло­гии — 23 из 28 (85,2%).

Второй обзор я сделал на материале научных отче­тов, изданных в одиннадцати британских университетах (включая Оксфордский, Кембриджский, Лондонский и Эдинбургский). Он подтвердил, что в большинстве об­ластей физики и биологии «слепые» эксперименты про­водятся крайне редко. Эту методику не использовали и ей не обучали на двадцати двух из двадцати трех факуль­тетов, специализирующихся по физическим и химиче­ским дисциплинам, на четырнадцати из шестнадцати фа­культетов, занимающихся биохимией и молекулярной биологией³⁴³. Для сравнения, в области генетики техни­ку проведения «слепых» испытаний преподавали студен­там и постоянно пользовались ею в ходе исследований на четырех из восьми факультетов; в области физиоло­гии — на шести из восьми. Однако даже в последнем случае «слепые» эксперименты проводились скорее эпи­зодически, чем постоянно, а на лекциях о сути метода упоминалось только вскользь.

Можно вспомнить лишь единичные исследования с регулярным проведением «слепых» опытов. В последнем обзоре приводятся три таких эксперимента. Все они осуществлялись на коммерческой основе, и в соответ­ствии с требованиями контрактов университетские уче­ные должны были проанализировать и оценить свойства нескольких закодированных образцов, не зная наперед, какими качествами должен обладать каждый из них.

Когда я показал свой отчет серьезным ученым, неко­торые из них даже не понимали, что означает термин «слепой контроль». Большинство слышали о нем, но полагали, что подобные методы необходимо использо­вать исключительно в клинических и психологических экспериментах. По их мнению, прежде всего следовало исключить человеческий фактор, вносимый испытуемы­ми, а не самими экспериментаторами. В целом биологи и физики сошлись на том, что в их области нет никакой необходимости в подобных методиках, поскольку, как выразился один профессор, «сама природа слепа». Прав­да, некоторые допускали теоретическую возможность постановки «слепых» опытов, но сомневались в том, что это принесет практически значимый результат. Один химик выразился так: «Наука и так достаточно сложна. Не стоит усугублять проблемы тем, что исследователь даже не будет знать, с чем конкретно он работает».

Убеждение большинства серьезных ученых в том, что «слепые» эксперименты не нужны именно в их об­ласти исследования, настолько укоренилось в сознании многих специалистов, что заслуживает практической проверки, а не голословного отрицания. Поколебать его можно только в том случае, если будет продемонстри­ровано, что «эффект экспериментатора» постоянно ска­зывается на конечных результатах опытов.

Истину можно выяснить только на практике. Я пред­лагаю такой метод³⁴⁴, в котором участвовали бы как ис­следуемые, так и контрольные образцы. К примеру, в биохимии сопоставление ингибированного и неингибированного ферментов проводится путем сравнения ак­тивности двух образцов — опытного и контрольного, причем, как правило, экспериментатор заранее знает, какой образец он изучает. Естественно, ожидается, что у ингибированного фермента активность будет ниже.

Суть моего предложения состоит в том, чтобы прово­дить опыт по обычной схеме, но параллельно ставить и «слепой» опыт, в ходе которого исследователь работает с образцами, помеченными буквами А и Б. Например, когда студенты выполняют лабораторные работы, одна половина группы могла бы работать «вслепую», а вторая, работающая в другой лаборатории, была бы проинфор­мирована о том, какие именно образцы исследует.

Если окажется, что результаты в обеих группах бу­дут примерно одинаковыми, мы получим подтвержде­ние тезиса о малой значимости «слепых» опытов. С дру­гой стороны, при наличии серьезных расхождений бу­дут доказаны наличие «эффекта экспериментатора» и практическая значимость «слепых» методик. Для уточ­нения воздействия ожиданий на эмпирические данные можно было бы провести дополнительные исследова­ния. Расхождения могут объясняться тем, что учитыва­ются выборочные результаты, приводятся данные толь­ко части наблюдений или дается неправильная интер­претация результатов. Но возможно, что «эффект экспериментатора» проявляется в некоем психокинети­ческом воздействии на сами конечные данные и разум действительно управляет материей.

Чем больше независимых исследований будет прове­дено, тем более надежными окажутся их результаты. Возможно, что серьезным ученым не стоит сомневаться в достоверности своих результатов и «слепые» методи­ки им ни к чему. Но может в конце концов выясниться, что специалисты в области самых точных наук постоян­но искажают данные в соответствии с собственными представлениями и даже не подозревают об этом.

КОНТАКТНЫЕ АДРЕСА

О любых исследованиях по рассмотренным в этой книге темам я прошу сообщать мне по Интернету (www.sheldrake.org) или по почте. Адреса приводятся ниже.

США:

The Institute of Noetic Sciences;

P.O. Box 6007;

Petaluma, CA 94955-6007.

Великобритания: Rupert Sheldrake; BM Experiments; London WC1N 3 XX.

Видеокассеты, иллюстрирующие эту книгу, также называются «Семь экспериментов, которые изменят мир». Теперь они продаются в розницу. В США распро­странением видеокассет занимается компания «Уэлл спринг медиа инк.», а в Интернете их можно заказать по адресу: www.amazon.com.