Русский символизм и "тайное знание" Рената фон Майдель

... изучать антропософию рус. интеллигент не способен, попросит "рассказать своими словами, в чем дело" <...> да и немецкого языка никто не знает...

Эллис ¹

Cписок работ, посвященных изучению биографии Эллиса, недавно пополнился двумя новыми - Г. Нефедьева ² и Е. Кудрявцевой ³ . Обе публикации изобилуют архивными сносками, но претендовать на новизну материала способна лишь первая; Кудрявцева же сочла допустимым предложить вниманию коллег перевод фрагментов исследования Х. Виллих-Ледербоген ⁴ , ни разу его не упомянув. (Что ж, и плагиат служит целям просветительства; жаль только, что кое-где Кудрявцева не поборола зуд соавторства - это снизило познавательную ценность ее публикации.) При всем различии научных методов Кудрявцевой и Нефедьева нечто существенное их работы единит: у Кудрявцевой главным, а у Нефедьева одним из главных побуждений взяться за перо было стремление опубликовать русский перевод первого письма Эллиса к Штейнеру.

Обнародование документа в том виде, в котором оно наперегонки предпринято Нефедьевым и Кудрявцевой (в обоих случаях - в переводе с немецкого, выполненном Кудрявцевой; в публикации Нефедьева - со стилистическими изменениями), является следствием их заблуждения. "Оригинал письма на русском языке не сохранился", - заявляет Кудрявцева ⁵ . Нефедьев высказывается на сей счет более осторожно: "Местонахождение оригинального текста письма, написанного по-русски (Эллис немецкого тогда фактически не знал), нам неизвестно" и выдвигает следующее предположение: "Хранящийся в Дорнахе (Швейцария), в архиве "Попечительства о наследии Рудольфа Штейнера" немецкий перевод письма, очевидно, был выполнен кем-то из друзей Эллиса в России либо уже в Германии (М.Я. Сиверс или М.В. Сабашниковой)" ⁶ . Источником своих публикаций обратного перевода документа Нефедьев и Кудрявцева называют книгу В. Федюшина, в которой этот текст приведен на немецком ⁷ . Однако в дорнахском архиве Федюшин обнаружил вовсе не перевод письма, а оригинал, чего и не думал скрывать ⁸ , публикуя документ в собственном переводе. Последний, к слову сказать, не лишен неточностей, но и будь он безупречен, дерзновенному замыслу перевести письмо обратно "с возможным сохранением и воссозданием авторской манеры Эллиса" ⁹ вряд ли было бы дано осуществиться.

Было ли послание Эллиса по его получении вообще переведено письменно? Можно полагать, что нет: секретарь Германского отделения Теософского общества Мария фон Сиверс, активно владевшая пятью языками, включая русский, обычно просто переcказывала Штейнеру, языками не владевшему, содержание адресованной ему иностранной корреспонденции. Нефедьев пишет: "Последовавший ответ Штейнера Эллису нам неизвестен" ¹⁰ , т.е. не исключает самой возможности ответа. Нам же это кажется маловероятным: во-первых, письмо Эллиса не содержало вопросов, просьб и предложений, или, иначе говоря, относилось к разряду тех, что "принимаются к сведению"; во-вторых, автор письма, державший себя в Москве чуть ли не эмиссаром Штейнера, не был еще даже членом Теософского общества ¹¹ , а между тем и куда более близкие к Штейнеру лица, писавшие ему по конкретному поводу (и по-немецки), далеко не всегда удостаивались ответа. Показателен в этой связи следующий эпизод из истории теософского обучения Н. Григоровой (урожд. Бурышкиной) и Б. Григорова. В сентябре 1910 г., на аудиенции в Берне, Штейнер дал им согласие принять их в группу своих эзотерических учеников - после того, как они будут "отпущены" их прежним учителем, М. Эртелем. По возвращении Григоровых в Москву Эртель разрешил им этот переход и порекомендовал до получения окончательного согласия Штейнера выполнять прежние дыхательные упражнения. В сентябре 1911 г., отправляясь в Германию, Эллис вез с собою письмо, в котором Григоров извещал Штейнера о том, что они с женой до сих ждут его ответа (на письма, посланные по почте и с оказией), и смиренно интересовался, не вредно ли им продолжать выполнять дыхательные упражнения, предписанные Эртелем, ныне душевнобольным ¹² .

Ниже приводятся тексты упомянутого письма Эллиса к Штейнеру и еще пяти документов Эллиса по оригиналам, хранящимся в архиве Rudolf-Steiner-NachlaІverwaltung ¹³ . Наш комментарий к их публикации адресован, главным образом, историкам "русского присутствия" в оккультном движении начала XX в., почему в него не включены данные, которые легко извлечь из специальной литературы, а тем более из справочников универсального и отраслевого типа. Что же до читателей, не являющихся специалистами указанного профиля, но знакомых как с биографией Эллиса, так и с историей тео- и антропософского движения и готовых эти знания приумножить, то им, вероятно, будут полезны приводимые ниже сведения общего характера.

Многие из упоминаемых Эллисом лиц, а именно В. Ахрамович, А. Белый, Н. Бердяев, Н. Брызгалов, Р. Глиэр, С. Дурылин, Н.Н. Киселев, Н.П. Киселев, К. Крахт, А. Ларионов, Э. Метнер, Д. Недович, В. Нилендер, А. Петровский, М. Петровский, Г. Рачинский, С. Рубанович, М. Сабашникова, А. Сидоров, М. Сизов, А. Тургенева, Е. Чеботаревская и С. Шенрок печатались в изданиях "Мусагета" и/или посещали устраиваемые при нем с 1910 г. занятия для молодежи. На этапе организации издательства значительное влияние на умонастроение его ведущих сотрудников оказала А. Минцлова - ученица Штейнера и душевнобольная авантюристка, обещавшая ввести их в тайное братство розенкрейцеров (отсюда "Р. К." и под. в рукописях "мусагетцев"), однако предпринятые Эллисом и Белым попытки "штейнеризовать" курс издательства вызвали решительное сопротивление его руководителя - Метнера ¹⁴ , следствием чего, в частности, явилось основание в 1912 г. издательства "Духовное знание" ¹⁵ , с которым из упоминаемых Эллисом лиц сотрудничали О. Анненкова, Белый, Н., Б. и С. Григоровы, А. Петровский, Сабашникова, М. Сизова, Г. Трапезников и др. В 1913 г. Эллис, разочаровавшись в Штейнере, принял вместе с Метнером участие в антиштейнеровской кампании ¹⁶ , которая повлекла за собою выход из "Мусагета" антропософов. Таким образом, крайние даты публикуемых материалов Эллиса - 1910 и 1913 г. - обозначают начало и конец его штейнерианства.

Попробуем коротко охарактеризовать русскую аудиторию Штейнера и ту психологическую атмосферу, в которой протекало ознакомление с его учением. Если при аудиенциях у Штейнера можно было рассчитывать на помощь фон Сиверс, то его публичные выступления переводом не сопровождались, а между тем многие из русских учеников плохо понимали немецкий. Эллис по прибытии в Германию не знал его вовсе ¹⁷ , а о том, как он владел языком спустя два года, дают представления его немецкие письма, публикуемые ниже. Недостаток понимания докладов Штейнера русские слушатели стремились компенсировать своей, так сказать, пространственной близостью к нему. Тургенева не без юмора вспоминает, как Эллис перед началом этих выступлений наводил ужас на немецких "теток", непременно сгоняя одну из них с кресла в первом ряду ¹⁸ . Но та же Тургенева просила Григорову обеспечить их с Белым местами поближе к Штейнеру, чтобы Белый мог его лучше понять ¹⁹ . Впрочем, Штейнер сам подчеркивал важность внерассудочного воприятия его докладов - и действительно, слушатели нередко впадали в транс, а то и вовсе лишались чувств, ибо, объяснял Штейнер, из-за духовного перенапряжения, вызванного услышанным, их эфирные тела отделялись от физических. Это уравнивало слушателей независимо от cтепени владения ими немецким, а из высказываний Штейнера по проблемам этнопсихологии некоторые его русские адепты делали вывод о своей экстраординарной (превосходящей немецкую) предрасположенности к усвоению тайного знания ²⁰ .

Штейнер неизменно оказывал знаки внимания русской культуре - говоря то о Хомякове, то о Достоевском, еще больше о Толстом и чаще всего о Соловьеве, и уже одно звучание этих имен воскрешало в сознании русских слушателей черты родного интеллектуально-духовного ландшафта; взгляд Штейнера на Россию - из перспектив Запада и Космоса - упирался в знакомый им славянофильский ценностный горизонт. В частности, Штейнер порицал русскую интеллигенцию за рецепцию ею ложных западных учений и отрыв от народа и отмечал, что это подорвало ее духовное здоровье. Стоит заметить, что, называя Штейнера доктором, его немецкие и русские последователи пользовались этим обозначением неодинаково - в частности, из-за различия в традициях словоупотребления: для немца "доктор" это в первую очередь носитель ученой степени, для русского - врач ²¹ . Пребывание при Штейнере объединяло две традиционные цели русских паломничеств в Германию - обучение и излечение, но упор, как кажется, делался на последнем. Взыскующие познания высших миров, действительно, нередко страдали нервными и/или психическими расстройствами (Белый, Е. Дмитриева, Н.Н. Киселев, Б. Леман, Тургенева, Эллис и др.), и теософские медитации, диета и упражнения воспринимались ими как врачебные предписания, а те, кому впоследствии довелось участвовать в строительстве антропософского центра в Дорнахе, верили, что аскетическая жизнь и тяжелая коллективная, или, лучше сказать, артельная, работа излечивают их от индивидуальных и сословных неврозов.

Русские противники Штейнера тоже видели в нем прежде всего целителя, вернее - лжецелителя. Так, Метнер, став пациентом Юнга, неустанно подчеркивал эффективность юнговской терапии по сравнению со штейнеровской ²² . В январе 1917 г. бывший штейнерианец Макс Зейлинг открыл на страницах лейпцигского журнала "Psychische Studien" обсуждение доктрины Штейнера и в числе прочих выступлений опубликовал полученное из Швейцарии письмо, автор которого поведал читателям о том, сколь разрушительные последствия для его здоровья имели медитации, предписанные ему в 1911 г. Штейнером ²³ . Опасаясь мести штейнерианцев, пострадавший укрылся под именем "Dr. - i - ", но многое в письме говорит о том, что его автором был Эллис, подписывавший свои немецкоязычные публикации именем Dr. Leo Kobilinski-Ellis ²⁴ .

Ниже при воспроизведении русских текстов Эллиса сохранены особенности написания им собственных имен и сложных прилагательных, а также употребления им строчных и прописных букв. Немецкие тексты воспроизводятся без изменений. Сегментация текстов в ряде случаев носит условный характер.

Высокочтимый и бесконечно-любимый учитель!

Считаю своим долгом и самым горячим своим желанием сказать Вам несколько слов, хотя пока лично не знаю Вас и имел возможность лишь случайно и частично ознакомиться с тем, что Вами уже было сказано и написано. Говорю это, потому что чувствую, что от Вас не останется скрытым ничего из этих моих случайных, но совершенно искренних слов.

О себе я хотел бы сказать одно. Несколько Ваших слов, услышанных мною от тех, кто Вас любит бесконечно (А.В. Сабашников ²⁶ , А.Р. Минцлова, К.П. Христофорова ²⁷ ), вернули меня к Христу. Что может сравниться с этим? Только несколько искр, упавших на меня случайно из того костра, к-рый пылает у Вас в груди, сделали в 2, 3 месяца со мной то, что сделать были неспособны все мои многолетние и серьезные искания в области лирики, философии и мистики, что не могло сделать личное влияние на меня тех из русских современных мистиков и предчувствующих будущее возрождение проповедников, к-рых я продолжаю считать самыми замечательными из всех (Д. Мережковский, А. Белый, в прошлом - Достоевский и даже Вл. Соловьев).

Когда мертвы все обычные слова о Христе, когда все средние пути неприемлемы, путь разрушения всех основ и проповедь демонизма неизбежны. Только Ваши слова среди всего хаоса фальсификаций и бессилия, выдаваемого в России сейчас за "теософию" и "оккультизм", и слова Ваших учеников от Вашего имени, с самого начала заставили меня преклониться перед тем, чего я не понимал еще вовсе. Простое впечатление от Вашего портрета заставило меня почувствовать нечто единственное, неизгладимое ²⁸ , а дальнейшее ознакомление с Вашим учением - публично и бесповоротно отказаться от культа идей, с к-рыми я сроднился, с к-рыми жил 7 лет, за к-рые страдал и к к-рым уже более не вернусь никогда.

Я пишу Вам подробно о себе, чтобы Вы судили сами о силе косвенного влияния Ваших слов и о том, как страдают, как задыхаются сейчас в России, к-рую Вы любите, те, кто прошел обычные пути и, предчувствуя новые, не может идти без поддержки такого учителя, как Вы.

Знайте, что Вас ждут в России ²⁹ , что Ваше имя священно не для меня одного, что мы все чувствуем безмерность Вашей жертвы и подвига в каждом Вашем слове, что мы, ожидающие Вас, сейчас стремимся только к одному - точно знать и точно понять Ваши подлинные слова.

Нам тяжело жить в России, к-рая, б. м., никогда не переживала такого ужасного и безвыходного положения; знайте, что наша жизнь уже б. 5 лет - виселицы, кафе-шантаны, порнография, пошлость прессы, растерянность и братская вражда. Наша война и революция потрясли всех вместе и каждого в отдельности. Единый раз в истории среди таких потрясений не создалось ничего великого. Мы гибнем и знаем это!

Но те, кто услышали Вас и почувствовали, получили возможность последней надежды.

Почтительно целую Вашу руку

Эллис

Бесконечно-дорогая, единственно-честная и верная К. П.!

Спешу спокойно, но подавляя бесконечное негодование, сообщить Вам следующее: сейчас (25 ноября) в 2 1/2 часа ночи в ночной чайной я услыхал от Б.Н. Бугаева буквально следующие слова:

"Милый Лева, относительно Р. Ш-ра А.Р. М-ва сказала мне определенно, что, несмотря на его гениальность, Он в последнем безусловный Люцеферист и его слова о Христе собственная ересь, а не учение Р. Кр.".

Сопоставляя эти слова безусловно-честного Бугаева с фразой Киселева о "шарлатанстве доктора", с колебаниями Сизова, с сомнениями Петровского ³⁰ и зная определенно от Б.Н. Бугаева (сказано сейчас же) о том, что А.Р. М-ва составила из этих всех лиц кружок, действуя будто бы от Р. Кр., осудивших великую и святую работу нашего единственного учителя, чувствуя, какой раскол внесен в центр "Мусагета", в души каждого из нас, ибо за доктора я готов уничтожить и Мусагет, и всех своих лучших друзей, если он этого пожелает (не самовольно), чувствуя измену по отношению к доктору, я умоляю Вас при первой возможности это мое письмо передать в собственные руки доктора лично и перевести ему каждое слово самолично или при содействии только одной М. Я. С.

Ужасаюсь, что при общем авторитете и влиянии Мусагета, при будущей идейной власти его, при моей связи с ним, ужасаюсь тому, какой же ценой будет воздано доктору за его великое дело и его самоотверженную любовь к людям и нам.

В "Рус. Мысли" объявлена статья Бердяева "Штейнер и религиозное сознание" ³¹ , в к-рой, по словам А. Белого, Бердяев ополчается на Доктора как на "бездну" (что за идиотизм). Между тем летом Бердяев имел ряд свиданий с А.Р. М-вой.

Вы, дорогая, конечно, понимаете, что для доктора не опасны никакие враги, кроме тех, к-рые опираются (лживо) на то единственное, во имя чего он действует.

По точным словам Бугаева, А.Р. говорила:

"Я была первой ученицей Ш-ра, потом я достигла одинаковой степени посвящения с ним, тогда я стала действовать самостоятельно, но не могу (хоть и страдаю) обличать его как первого моего учителя!" Какую тень кидает она на тех, от имени кого действует. Я невольно ставлю вопрос, хороши же и критики доктора, вверившие тайну такой посреднице.

Весь Ваш

Эллис

Предварительный Краткий отчет о теософических кружках в Москве за 1911 г.

Эллис

Более подробный отчет я обязуюсь представить в конце цикла ³³ после получения необходимых материалов из Москвы.

Прежде всего я считаю своим приятным долгом заявить совершенно категорически, что тот исключительно вредный, хаотический и глубоко захвативший центр возникающей теософич. организации вихрь, к-рый был связан с неожиданным прекращением А.Р. Минцловой своей деятельности, изумительно-интересной, но совершенно извратившей события и полной патологизма, совершенно рассеялся.

Несмотря на то, что около года (по крайней мере) очень многие глубоко интересовавшиеся теософией (и специально христианской линией ее, связанной с именем Р. Штейнера) решительно отступали от нее и с крайней подозрительностью стали относиться к теософии, несмотря на предшествующий (1908-10 г.) привал ³⁴ огромной волны теософического интереса, созданной М.А. Эртелем, неоднократно замеченным в искажении самых основных фактов, скоро же после полного душевного потрясения г. Эртеля, ставшего психически-больным и до сих пор живущего в лечебнице, сталo снова развиваться теософическое движение в Москве.

Оно с самого начала характеризуется двумя чертами:

1) полным отсутствием связи с официальными т.н. "отделами теософич. общества" в России, как Петербургским, так и Московским ³⁵ , несмотря на внешне дружественные отношения.

2) Основной целью ставится не "занятие оккультизмом", не самостоятельные работы, а изучение специальнo книг и циклов Р. Штейнера, единогласно признанного единственным безусловно-компетентным авторитетом в духовной науке современности и единственным вождем.

Получился полный внутренний разрыв между учениками и последователями А. Безант в "отделе" и поклонниками Р. Штейнера вне его ³⁶ .

Общий результат самочинных и самозванных попыток г. Эртеля и г. Минцловой, выдававших себя за лиц, действующих непосредственно от Ордена Креста и Розы ³⁷ , должно признать положительным.

На примере их общество раз навсегда убедилось в опасности и гибельности оккультной работы без руководителей испытанных и опытных.

Это создало живой прилив интереса к работам и личности Р. Штейнера.

За один 1911 г. ³⁸ сознание общества, прикоснувшегося к теософии, должно считать уяснившимся и развившимся поразительно.

Третьей характерной чертой этой волны должно признать единодушный подход к теософии с чисто-христианской и живой религиозной, б. этической, чем познавательной стороны, что связано с основным типом славянской расы и культуры и, кроме того, подготовлено двумя могучими течениями последнего времени в России:

1) деятельностью Вл. Соловьева и его школы (Трубецкие, Гр. Рачинский, г. С. Булгаков, г. Н. Бердяев, В. Эрн и др.).

В Москве уже 10 лет существует "Религиозно-философское об-тво имени Вл. Соловьева" ³⁹ , одно из самых живых в России ⁴⁰ . При этом обществе возникло издательство "Путь", с широкой религиозно-национальной и обще-культурной программой.

2) огромным развитием символизма в искусстве.

Это течение, начав с романтизма и импрессионизма, перешло к 1910-11 гг. к мистицизму, резко выраженному, и вплоть прикоснулось к оккультизму. Это выявилось в организации изд-тва "Мусагет", издавшего Рейсбрука, Гераклита, Орфея, Вагнера, Сведенборга и Як. Беме ⁴¹ .

Среди лиц, работающих в этих обществах, и возродился интерес к теософии Штейнера.

С самого начала осени 1911 г. ⁴² один из слушателей и почитателей Штейнера - Б.П. Григоров ⁴³ вместе с поэтом символической школы Эллисом попытались набросать род негласного Устава для кружка, огранизуемого со специальной целью:

1) изучения творений Р. Штейнера

2) с устранением всяких самочинных попыток оккультной практики.

С самого начала к ним присоединились:

1) Дм. В. Алексеев ⁴⁴ - профессор по кафедре химии, уже лично слушавший 2 цикла Доктора и читавший некоторые циклы.

2) Надежда Аф. Григорова ⁴⁵ , тоже лично слушавшая Д-ра ⁴⁶ (она пришла к теософии через спиритизм).

3) Сергей Павлович Григоров, студент инженерного училища, читавший раньше книги Д-ра.

4) Витольд Франциевич Ахрамович, сотрудник и вице-секретарь изд-тва "Мусагет", бывший прежде соц.-демократом, но после вернувшийся к католической церкви; он поляк, живущий в Москве со дня рождения, талантливый начинающий поэт, прошедший путь символической поэзии и Вл. Соловьева.

5) Мих. И. Сизов - учитель естествознания, в то же время образованный спирит, секретарь 1-го спиритуалистического рус. съезда, переводчик на рус. язык знаменитого трактата Рейсбрука Удивительного "Одеяние духовного брака", также прошедший последовательно символизм, Вл. Соловьева, отчасти Мережковского и А. Белого. Систематически изучивший за 1911 г. все вышедшие циклы Д-ра.

6) Его жена Ольга Павловна Сизова - женщина-врач, никогда не порывавшая с религией и церковью, большой друг г-жи Христофоровой, являющейся лично одним из главных пунктов в Москве для теософов.

7) Мария Ивановна Сизова ⁴⁷ - сестра Михаила Ивановича - бывшая спиритка, потом систематически изучившая источники мистики, поклонница Вл. Соловьева, также систематически знакомая тоже уже со всеми циклами Штейнера, изучившая историю легенды о круглом столе. Она является одним из самых деятельных и видных сочленов.

8) Алексей Сергеевич Петровский - естественник по образованию, потом окончивший духовную академию, прививший себя к духовной деятельности, не порывавший с церковью, видный сотрудник и член редакционного совета в изд-тве "Мусагет", переводчик "Авроры" Як. Беме. Он лично слушал цикл Доктора ⁴⁸ , систематически изучивший другие циклы.

9) Рейнгольд Морисович Глиер, один из самых значительных рус. современных композиторов по камерной музыке, уже 5 лет занимающийся теософией в направлении, данном Доктором Штейнером.

10) Мария Робертовна Глиер ⁴⁹ , его жена, лично слушавшая Доктора, ревностная и энергичная поклонница его учения, совершенно идейно чуждая вообще церкви и православия.

Эти 12 человек стали собираться систематически, каждый вторник на квартире гг. Григоровых (Арбат, М. Николо-Песковский пер. ⁵⁰ ) и читать по одному vortrag'у в вечер. После чтения и перерыва допускались беседы по отдельным вопросам, связанным с прочитанным.

Позже выразили желание быть членами нашего кружка:

1) А.В. Сабашников, ни одного заседания, однако, не посетивший.

2) В.М. Викентьев ⁵¹ , лично слушавший Доктора ⁵² , систематически знакомый с его циклами, работающий над исследованием по Египту с теософической т. зр.

С начала осени 1911 г. присоединились еще:

1) Маргарита Вас. Сабашникова ⁵³ .

2) Т.Г. Трапезников ⁵⁴ .

2) Б.Н. Бугаев (А. Белый) ⁵⁵ , один из самых известных современных русских писателей, видный теоретик символизма, б. знаток литературы по мистике и оккультизму, лично знавший Вл. Соловьева, один из самых значительных мистиков современности. Один из редакторов "Мусагета".

3) Его жена Анна Тургенева ⁵⁶ (урожденная), граверша, родственница писателя Тургенева.

4) Вл.О. Нилендер - сотрудник "Мусагета", переводчик Гераклита и гимнов Орфея, специалист по греческой мистике.

и еще 3, 4 лица, о к-рых еще я не знаю, приняты ли они без меня ⁵⁷ .

Однако в течение этой осени 1 собрание произошло уже без меня, во вторник, и я дам отчет о нем через несколько дней. Последний будет мне выслан г. Григоровым согласно его обещанию.

Порядок собраний

В течение осени и зимы 1911 г. ⁵⁸ порядок собраний был следующий:

Каждый вторник на квартиру г. Григорова к 9 ч. аккуратно собирался наш кружок 10-12 лиц с ничтожным % опозданий или отсутствий. Отношение с самого начала было настолько серьезно, что отсутствующие предупреждали по телефону об этом.

Пропущено было не боле 2 вторников, причем заседания все-таки состоялись в другие дни.

Обыкновенно читал перевод на русский язык экспромтом Б.П. Григоров один из vortrag'ов в порядке, указанном самим Доктором в личной беседе с ним. Попутно делались сопоставления с "Geheimwissenschaft" ⁵⁹ , "Theosophie" ⁶⁰ и другими источниками.

Сперва был прочитан цикл "Vor dem Thore" ⁶¹ , затем ввиду того, что за это время (прошло б. 2 месяцев) дома многие успели ознакомиться с "Welt, Erde und Mensch" ⁶² , "Offenbarungen des Karma" ⁶³ , циклом Мюнхенским о Люцифере ⁶⁴ и некоторыми другими, решено было перейти к циклу "Apokalypse" ⁶⁵ как самому существенному для нас русских, у к-рых эсхатологическое направление в мистике особенно развито под влиянием знаменитых "Трех разговоров" Вл. Соловьева. К концу года цикл об апокалипсисе был прочитан почти до конца (без 2 лекций).

Собрания обычно делились на два отделения:

1) чтение vortrag'oв без прений

2) обсуждение прочитанного с дозволением взаимных прений и сопоставлений мнений Доктора с известными нам мнениями мистиков и проповедников, гл. образом с Як. Беме, Блавацкой, Сведенборгом, В. Соловьевым, Рейсбруком и русскими мистиками школы Соловьева, а также заветами и поучениями старцев и славянских подвижников, учения к-рых некоторым из нас знакомы (Исаак Сирин, Серафим Саровский и др.).

Разумеется, при всех обсуждениях центром служили лекции Доктора.

C большим удовлетворением спешу отметить, что за весь год в наших собраниях не только ни разу не повторились печальные попытки самозванства и лжемудрия, к-рые стали невозможны совершенно, благодаря непосредственной связи с каждым словом Мейстера, но согласие, взаимная братская любовь и дружба между всеми сочленами кружка не нарушилась ни разу.

Все присутствующие делились на группы по своему отношению к теософии Доктора, так, например, крайне-ортодоксальным отношением с оттенком католической дисциплины было признано отношение г. Эллиса ⁶⁶ , менее ортодоксальным, но всего более чуждым критицизма являлось отношение у женщин нашего кружка: г-жи Григоровой, М.И. Сизовой, О.П. Сизовой и особенно у

г-жи Глиер; среднюю позицию заняли г. Алексеев и г. Григоров как более других знакомые с учением Мейстера; наиболее критическую позицию занял г. Петровский, вообще обладающий выдающейся эрудицией и критическим умом.

Фактически председательствовал по общему согласию г. Б. Григоров, действительно оправдавший общее доверие неутомимой работой и серьезным отношением к общему делу.

Ввиду того, что при издательстве "Мусагет" с начала 1911 г. (с августа ⁶⁷ ) открылись частные курсы для молодежи, где читались систематические курсы по истории поэзии, новой философии, истории символизма и велись работы по ритму (изучение инструментовки поэтической речи), и ввиду того, что я сам, как один из трех главных редакторов "Мусагета" должен был вести курс истории символизма ⁶⁸ , я попытался, начиная с декабря 1911 г. ⁶⁹ , кроме курса о символизме, устроить негласный специальный курс по теософии ⁷⁰ , куда записались 5 самых способных и ценных слушателей:

1) А. Сидоров ⁷¹ - студент-филолог, автор книги стихов ⁷² , перевода поэмы Гете "Die Geheimnisse" ⁷³ .

2) С. Дурылин - студент археологич. института, бывший последователь и личный знакомый Л. Толстого, автор статей по педагогике, автор книги о Франциске Ассизском ⁷⁴ .

3) С. Шенрок - сын известного ученого, специалиста по Гоголю.

4) А. Ларионов - переводчик некоторых сочинений Э. По, студент университета.

5) М.А. Петровский - молодой ученый, только что оставленный при университете за свое сочинение о Гофмане.

Мы стали собираться в помещении редакции "Мусагета" по субботам, где я изложил общие основы теософии, а затем были прочтены "Теософия" и отрывки из "Тайной науки" ⁷⁵ .

Интерес к учению Штейнера возрастал все время и далее, и этот кружок включил следующих новых членов:

1) Д. Недович - студент-филолог, уже раньше читавший Папюса, Элифаса Леви и др. Его мать ревностная почитательница Доктора.

2) Н. Брызгалов - инженер, бывший слушатель М. Эртеля, хорошо знакомый с сочинениями Безант, Фабра д'Оливэ, Папюса, Гуайты и др.

3) К. Крахт - известный скульптор, автор бюста Ш. Бодлэра, ученик французского ваятеля Минье, очень тесно и дружески связанный с домом г-жи Христофоровой и со всем кружком, существующим около "Мусагета". В его ателье происходили все те лекции Эллиса по символизму, концерты, литературные вечера и собрания. У него же собирается в настоящее время возникший недавно "Кружок имени Рих. Вагнера".

4) Е.Н. Чеботаревская, студентка университета, слушательница курсов при "Мусагете", работавшая над Маллармэ.

5) С. Рубанович - молодой начинающий поэт, работающий над переводом "Тангейзера".

6) несколько лиц, пока еще совершенно не прикасавшихся к вопросам мистики и теософии.

Весь этот молодой II кружок, к-рым в зиму 1911 приходилось руководить Эллису, в настоящее время за его отсутствием объединяется вокруг М.И. Сизова, у к-го имеется:

1) определенный вечер в неделю для чтений, беседы и выдачи книг по теософии.

2) небольшая библиотека, состоящая исключительно из циклов Доктора и его книг, к сожалению, пока только что организованная (всего 2 недели) и потому очень бедная.

Здесь организовалась комиссия из 6 человек для перевода циклов Доктора под редакцией А. Петровского ⁷⁶ .

Этот II кружок через М. Сизова, А. Петровского связан с 1-м кружком, собиравшимся у Григоровых.

Будущее должно показать, как должны они будут развиваться далее.

III кружок

Самый элементарный, собиравшийся зимой 1911 г. у г-жи Глиер.

Подробный отчет будет прислан г-жей Глиер через 2 недели, пока сообщаю краткие, предварительные сведения.

состав

руководители:

1) Б. Григоров

2) Эллис

3) Алексеев

всего около 30-35 человек, большинство из молодых музыкантов, среди них:

1) Яворский, известный теоретик.

2) его брат.

3) г-жа Колюжная ⁷⁷ .

4) Е. Богословский, известный пианист.

5) Халатов - начинающий композитор.

6) г-жа Ян Рубан, певица, дочь известного депутата 1-й "Думы" г. Петрункевича.

7) ее муж г. Поль - композитор, очень много занимавшийся оккультизмом в линии Востока. Впервые познакомившийся с теософией Доктора.

8) Гартман - композитор, автор балета "Аленький цветочек".

9) его жена.

10) В. Переплетчиков, очень известный художник.

11) г. Молленгауер - отец жены А.В. Сабашникова.

12) Борнио - офицер, переводивший статьи Доктора с "Lucifer-gnosis" 78.

О других сочленах кружка не могу пока ничего сказать.

Программа

чтение элементарных лекций Доктора:

1) "Теософия и наука" ⁷⁹

2) "Как достигнуть познания сверхчувственных миров" (по русскому переводу в "Вестнике Теософии") ⁸⁰

3) отрывков из цикла "Vor dem Thore"

место собраний

на частной квартире г-жи Глиер.

собраний было всего не > 6.

Отсутствий и опозданий не было почти вовсе; напротив, приходилось буквально отказывать некоторым за недостатком места.

Каждое собрание предварительно намечалось и подробно разрабатывалось тремя, 4 членами "Кружка Григоровского": Б. Григоровым, Над. А. Григоровой, Эллисом и г-жей Глиер.

Программа

очень точно определялась теми работами Р. Штейнера, к-рые написаны им до "Тайной науки", т.е. "Christentum" ⁸¹ , "Theosophie" и "Wie erlangt...".

Все читалось в рус. переводах частью г-жи Анненковой ⁸² , частью из "Вестника теософии".

Порядок собраний

Приблизительно такой же, как и в двух первых кружках:

1) сперва чтение (1-1 1/2 часа)

перерыв в 15 мин.

2) беседа на элементарные темы.

Характер всех собраний

был настолько положителен, лишен всяких недоразумений, пререканий, насмешек или себялюбивых исканий, что каждый раз оставалось надолго светлое, радостное чувство.

1) Развитие теософии в Москве за последний один только 1911 г. заставляет признать осуществимым то, что казалось решительно невозможным два, три года тому назад.

2) Руководители кружков держались правила:

1) что нельзя отказывать по возможности в удовлетворении настоятельной духовной жажды со стороны лиц, серьезность и моральность к-рых известна.

2) что единственным методом является метод Р. Штейнера.

3) что в самом порядке издания своих сочинений Р. Штейнер дает строгую схему последовательного усвоения доктрины. Здесь явно означены три ступени:

1) До "Тайной науки"

2) Изучение "Тайной науки" и цикла "Vor dem Thore"

3) Все другие циклы в порядке их чтения самим Штейнером

После уже - ознакомление с его мистериями для сцены.

4) что всего важнее определить точно границу допустимого раскрытия знаний в связи с уровнем читателей, а не давать все без разбору и ни в каком случае не "таить светильника под спудом" ⁸³ .

Практика вполне оправдала верность этих правил, создав серьезный интерес к теософии. Большое педагогическое значение оказали ошибки первых проповедников теософии за свой страх: Эртеля и Минцловой, следы отрицательного влияния к-рых жизнь стерла совершенно.

3) Большую услугу успеху теософии оказала связь кружков с литературными центрами, серьезно преследующими задачи изучения мистики и религии ("Мусагет").

4) Неизмеримо-полезным оказался общий фон напряженного религиозного искания, свойственный вообще русскому высоко-культурному и народному слоям общества.

Подготовка, полученная через философию и теософию В. Соловьева, оказала незаменимые услуги.

Литературно-символическое движение, во главе к-го в последнее время стоял А. Белый, также сослужило свою службу.

5) Личное знакомство некоторых членов кружков с Штейнером как лектором и присылка его циклов г-жей М.Я. Сиверс оказались незаменимыми, могучими средствами для рассеяния целой тучи недоразумений и дали строгое направление всей общей работе.

6) Будущее в развитии теософии в Москве представляется на основании вышеизложенного заслуживающим доверия и поощрения. Оно родит надежды.

Заканчивая объективное изложение развития и хода теософической работы в Москве, мне хотелось бы позволить себе высказать свое субъективное, давно уже прочно укоренившееся в моей душе мнение по поводу всего сказанного здесь.

Я верю, что, высказывая его, говорю от лица всех тех последователей и поклонников теософии и личности Р. Штейнера, для к-рых нет и не может быть других путей правды и любви, чем светлый и чистый путь Его теософии.

Мы все верим в божественную вдохновенность, в высшую миссию Его проповеди, обращенной пока к Германии, но зовущей к Христу весь культурный мир, все человечество и озаренной тем небесным светом, истинность к-го очевидна каждой душе тотчас же после рождения в сердце искренней жажды знания и веры. Мы чувствуем все, что говорятся слова, к-рые бывает дано сказать немногим избранникам, праведникам, Учителям. Все мы единодушно видим в нем нашего Великого Учителя; все мы преклоняемся перед каждым Его словом и готовы на деле доказать это каждую минуту нашей жизни.

Давно уже мы предчувствовали, что должен к нам придти Великий Учитель и вернуть нас к источнику света, ко Христу.

Недаром вот уже 10 лет блуждаем мы по опасным и кривым путям, зовущим к познанию высших миров. Спиритизм, оккультизм французов, символическая поэзия и живопись, возрождающийся философский идеализм, прагматизм, старая мистика, наша церковь, символика католицизма и средние века, мистика Греции, Ницше со своими двойственными призывами, синтез Р. Вагнера, восточная мистика и ее западная транскрипция (Шопенгауер, Дейссен) и многие другие - все это впивали мы страстно, и все это не удовлетворяло нас до конца.

У нас были и есть два вождя, два родные святые имени: Л. Толстой и В. Соловьев. Мы шли и за ними с верой и мукой. Но для тех, кто услыхал слово Доктора Штейнера и кто понял, что перед ним бледнеет все и все ценно лишь как предвестие, кто почувствовал раз навсегда, что в явлении Штейнера - осуществимы реально заветнейшие наши грезы и надежды, грезы о Парсифале, о возрождающемся рыцарстве, кто хотя бы один раз, хотя бы во сне или даже в бреду увидел свет, к-рый почиет на Нем, свет единственный и страшный луч Креста и Розы, тот может воскликнуть только одно: "Мы все ждем, мы сгораем от одной мысли, одного чувства: во имя спасения каждого из нас и нашей смертельно раненой родины Он должен быть среди нас, он должен видеть, как мы все его любим, как все ждем, и чем скорее это случится, тем лучше!

Эллис ⁸⁴