С. М. Абрамзон Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи

В целом материальная культура киргизов, как и многие стороны их духовной культуры, на обширной территории расселения ее носителей — от северных предгорий Тянь-Шаня до отрогов Куэнь-Луня и Гиндукуша на юге и от Ура-Тюбе на западе до оазиса Куча на востоке — во всех ее главных чертах была единой, хотя в ней и наблюдались локальные особенности, обусловленные различными причинами. Главными из них были сохранение остатков былых племенных особенностей у некоторых групп киргизов и культурное взаимодействие с соседними народами.

Наличие локальных особенностей, присущих многим элементам материальной культуры, позволило выделить три основных ее комплекса¹: а) северный (территория Центрального Тянь-Шаня, Прииссыккулье, Чуйская долина и часть районов по нижнему течению р. Нарына), б) северо-западный (территория Таласской и Чаткаль-ской долин и прилегающих к ним районов) и в) южный (юго-западные районы Ошской обл., Алайская долина, восточная часть Каратегина — Джиргатальский р-н, Восточный Памир). Между территориями распространения северного и южного, северо-западного и южного комплексов живут группы киргизов, материальная культура которых имеет смешанные черты двух соседних комплексов. Локализация материальной культуры является следствием определенного размещения в прошлом тех или иных групп киргизских племен. Таким образом, названные комплексы имеют прямую связь с этнической историей киргизов.

Однако известные различия в материальной культуре были вызваны и социальными причинами, прежде всего — классовым строением киргизского общества.

Исторические свидетельства, а также результаты предпринятых в широких масштабах археологических исследований Южной Сибири, Семиречья, Тянь-Шаня н Памиро-Алая позволяют утверждать, что в материальной культуре киргизских племен в той или иной мере найми продолжение традиции материальной культуры кочевников — от саков, усуней и гуннов до тюрков и монголов.

Переносное жилище типа юрты было известно как усуням, так и древним кыргызам². По мнению А. Н.Бернштама, впервые исследовавшего памятники гуннского времени на территории Киргизии, «культура кенкольского типа во всех своих основных чертах была воспринята киргизскими племенами»³. Это особенно убедительно подтверждается материалами Кенкольского могильника, относящимися к покрою одежды и типу обуви⁴, которые без существенных изменений сохранились вплоть до нашего времени не только у киргизов, но и у других народов Средней Азии. Сопоставление типично кочевнической одежды, изображенной на каменных изваяниях тюркского времени⁵, сведений об одежде из валяной шерсти у древних тюрков Семиречья (Сюаиьцзан, VII в.) и описаний одежды древних кыргызов (хягясов) в «Тан Шу» (белые валяные шляпы, платье из овчины и шерстяных тканей)⁶ с одеждой современных киргизов не оставляет сомнений в преемственности типов одежды на протяжении по крайней мере 1300—1400 лет. То же самое, по-видимому, можно сказать и об украшениях. Кроме того, у киргизов дожили до нашего времени или лишь недавно вышли из употребления многие предметы утвари и домашнего обихода (круглые плоскодонные деревянные чаши и тарелки, футляры для пиал, светильники, деревянная колыбель и др.), совершенно аналогичные по своим формам и даже по материалу (например, арча и тянь-шаньская ель) соответствующим предметам из гуннских, усуньских и тюркских погребений на Тянь-Шане⁷. Такие же аналогии прослеживаются в частях конской сбруи и ее украшениях⁸. Приведенные здесь лишь некоторые данные указывают на сложный характер киргизской материальной культуры и на ее генетические связи с культурой широкого круга древних и средневековых кочевых племен Центральной и Средней Азии⁹.

Первые достоверные сведения о материальной культуре киргизов содержатся в китайских источниках XVIII в.: «Сиюй вэнь цзян лу» (Описание виденного и слышанного о Западном крае) Чунь Юаня, 1777 г., и «Циньдин хуанчао вэньсян тункао» (Свободное обозрение из классических текстов и позднейших пояснений, составленное при цинской династии). Здесь отмечается характер жилища (войлочные кибитки), пищи, кратко описываются костюм и головные уборы¹⁰. Расширение этих сведений и появление первых документированных данных относится к середине XIX в., когда территорию Киргизии посетили известные ученые П. П. Семенов-Тян-Шанский и Чокан Валиханов. Художник П. М. Кашаров, сопровождавший П.П.Семенова-Тян-Шанского, оставил замечательный этнографический альбом, в таблицах и рисунках которого с почти исчерпывающей полнотой запечатлена материальная культура киргизов Прииссыккулья¹¹. Альбом этот прекрасно дополняет краткие, но точные записи и зарисовки, сделанные Ч. Валихановым¹².

Ценные сведения сообщил также акад. В. В. Радлов, посетивший киргизские племена бугу и сары багыш в 60-х годах XIX в¹³. Последующие описания и собранные в музеях СССР коллекции во многом обогатили наши представления о материальной культуре киргизов. Существенный вклад в ее исследование внес и этнографический отряд Киргизской археолого-этнографической экспедиции. Установлено, что в киргизской материальной культуре преобладают явления, наиболее близкие культурным традициям других народов Средней Азии и казахов. Вместе с тем в ней отчетливо выявляется целый ряд элементов, сближающих ее с культурой народов Южной Сибири и Центральной Азии¹⁴.

Тип поселения у киргизов претерпевал изменения в зависимости от складывавшихся исторических условий.

Втягиваемое собственными феодалами в междоусобные войны, подвергавшееся нападениям со стороны феодалов соседних стран, киргизское население вынуждено было до 50—60-х годов XIX в. объединяться и жить большими аилами — общинами, создаваемыми главным образом по родовому признаку. Акад. В. В. Радлов писал о своеобразном «роде кочевья» у киргизов, которые жили не аилами, «а целым родом (племенем) в непрерывном ряде юрт по берегам рек, тянущемся иногда на 20 и более верст»¹⁵. По сообщению Г. С. Загряжского, вплоть до середины XIX в. «киргизы стояли всегда большими аулами, кибиток по 200 и более»¹⁶.

При кочевом и полукочевом образе жизни до середины XIX в. у киргизов отсутствовала какая-либо прочная оседлость. В Северной Киргизии лишь около этого времени появляются первые ее зачатки среди феодальной знати¹⁷. Вождь племени бугу Бороомбай имел в ущелье Джууку (Заука) подобие усадьбы, состоявшей нз глинобитных строений, склада для зерна и мельницы; здесь были расположены огород и два садика. По сведениям Г. Бардашева, Бороомбай еще в 1843 г. построил здесь небольшое глинобитное укрепление с бойницами для защиты караванов от грабежей и для охраны имущества в случае нападения враждебного племени сары багыш. Внутри укрепления помещалось до десяти юрт, в которых хранились, в частности, запасы зерна¹⁸.

Насколько известно, это единственное достоверное указание на существование у киргизов искусственных укреплений.

Процесс образования оседлых киргизских поселений начался раньше в приферганских районах и был обусловлен влиянием более развитых экономических отношений в Фергане и контактами с местным оседлым узбекским и таджикским населением. В Чуйской долине и в Иссык-Кульской котловине такие селения кыштак появились лишь в самом конце XIX в., притом в весьма небольшом количестве. Их возникновение явилось не только результатом новых социально-экономических условий, вызванных вхождением Северной Киргизии в состав России, но и следствием положительного влияния появившихся здесь русских крестьян-переселенцев.

Основная масса киргизского населения продолжала жить в селениях кочевого и полукочевого типа — аилах (айыл), В период кочевания на сезонных пастбищах аилы уменьшались в размерах, а в период пребывания на зимних стойбищах кыштоо — увеличивались. Но и зимой такие аилы не представляли собой компактных селений. Это были небольшие группы жилищ, отделенных друг от друга иногда значительным расстоянием. Жители многих из этих аилов являлись ближайшими родственниками. В размещении этих аилов также соблюдался родственный и родовой принцип.

Господствующим типом жилища до Октябрьской революции было переносное жилище — юрта (боз үй, кара-үй, кыргыз-үй)¹⁹. Киргизские племена, издревле занимавшиеся кочевым скотоводством в горных условиях, выработали наиболее удобный тип жилища, которое можно было легко разбирать, перевозить на вьючных животных и снова устанавливать. Этим условиям не могли отвечать жилища, перевозившиеся на повозках, имевшие в средние века распространение среди степных кочевников.

Основу юрты составляет деревянный остов, собираемый из нескольких частей: складных решетчатых стенок кереге, придающих юрте в плане круглую форму, укрепленного над ними купола, состоящего из деревянных жердей уук, упирающихся наверху в массивный обод түндүк, и дверной рамы босого. Образуемое наверху отверстие служит для выхода дыма и для освещения. На дверную раму навешивается двухстворчатая дверь или же вход закрывается только циновкой (из чия), обшитой войлоком. Вокруг стенок ставятся такие же циновки, а весь остов юрты покрывается разной формы и размеров войлоками. Дымоходное отверстие на ночь и в ненастную погоду закрывается отдельно квадратным куском войлока.

Значительный интерес представляет вопрос об ориентации входа в юрту. Как известно, древние тюрки ориентировали двери своих жилищ строго на восток. Такая ориентировка жилища сохранилась до сих пор у народов Саяно-Алтая, в частности у западных тувинцев²⁰. У большей части киргизов подобный обычай уже не сохранился, вход в юрту ориентирован у них в зависимости от условий местности (расположение аила по отношению к горам, к реке) и от направления господствующих ветров (чтобы дверь ее была обращена против ветра). Довольно часто юрты в аиле на летних пастбищах ставили в круг, и двери всех юрт были обращены к центру²¹. Но в некоторых местах все же наблюдалась частая ориентировка входа в юрту на восток (например, в Тонском р-не, по сообщению Т. Баялиевой), а в отношении киргизов Восточного Памира имеется вызывающее особый интерес свидетельство Ю.А.Шибаевой: «Последний (вход в юрту,— С. А.) во всех виденных нами на Мургабе юртах ориентирован строго на восток»²². Возможно, что в результате некоторой изоляции именно измирские киргизы сохранили древнетюркский тип ориентировки жилища.

С. И. Руденко не подметил такой закономерности у казахов, он указывает, что адаи нередко располагали свои кибитки в правильный круг, но казахи обследованных им родов, вопреки сообщению Карутца, никогда не ставили своих кибиток дверями на юг²³. Однако у узбеков-карлуков юрту ставили дверью на юг²⁴, т. е. по-монгольски. В отношении киргизов у нас нет достоверных сведений о том, чтобы они предпочитали обращать юрту входом на юг, хотя в отдельных случаях, обусловленных конкретными причинами, это и не исключалось.

В прошлом бедняки жили в маленьких прокопченных юртах, покрытых рваными темными войлоками. Юрты богачей и манапов отличались не только большими размерами, но и качеством войлочных покрышек; это были белые плотные и тонкие войлоки, украшенные большим количеством узорных шерстяных (тканых) и войлочных полос. По особенному отделывались и деревянные части юрты.

Тип юрты в настоящее время не является единым у всех групп киргизов. Основное различие сводится к форме купольной части юрты. В то время как в Северной Киргизии (за исключением Таласской долины) форма купола юрты приближается к конусообразной, в Южной Киргизии, в Таласской и Чаткальской долинах купол несколько уплощен и имеет скорее полусферическую форму благодаря более резкому изгибу нижней части купольных жердей²⁵. В середине XIX в. юрта с куполом полусферической формы была распространена и в Северной Киргизии. Об этом согласно свидетельствуют очевидцы²⁶. Она характерна также для некоторых групп полукочевых в прошлом узбеков и имеет некоторое внешнее сходство с монгольской юртой.

Различия в типах юрт не ограничиваются формой купола. Они наблюдаются также в способах покрытия войлоками. Если у большинства киргизов остов юрты покрывают двумя рядами войлоков (нижний ряд закрывает решетчатую часть остова, верхний — купольную часть), то в некоторых местностях (долина р. Таласа, отдельные южные районы) его покрывают сверху донизу тремя-четырьмя сплошными войлоками, не доходящими до земли лишь на 20—25 см. Последний способ покрытия юрты широко практиковался в зоне бытования юрт с полусферическим куполом в сезон кочевок на летние пастбища.

Своеобразными особенностями отличается в некоторых местах и внешнее декоративное оформление юрты. Так, в юго-западных районах Ошской обл. (группы кесек и джоо кесек) для крепления войлоков применяют широкую белую тканую тесьму; она многократно пересекает переднюю часть купола и боковые части юрты и служит ее украшением. Подобное оформление юрты отмечено у каракалпаков и полукочевых узбеков²⁷. По-иному выглядят и другие украшения на юрте, и наружная часть навесной двери в районах Южной Киргизии.

Во внутреннем убранстве юрты также наблюдались в прошлом и отмечаются в наше время некоторые локальные различия как в элементах самого убранства, так и в порядке их расположения. В Южной Киргизии обязательным элементом убранства являются различного размера и назначения ворсовые коврики. В юртах некоторых групп киргизов, относимых к так называемым ичкиликам, отсутствуют узорные войлочные ковры шырдак или шырдамал, а также настенные панно – вышивки туш кийиз, характерные для большинства остальных групп.

Размещение предметов внутреннего убранства и утвари обусловлено бытовым и хозяйственным назначением той или иной части площади, занимаемой юртой, и носит традиционный характер. Центральная часть юрты — это место, на котором разводится огонь (коломто). За ним у задней стенки, прямо против входа, складывают (на деревянной подставке, на камнях, на седлах и т. п.) сундучки, постельные принадлежности, тюфяки, войлоки и ковры, особого рода мешки с мягкими вещами, меховую и другую верхнюю одежду. Сооружение из этих вещей, сложенных в несколько рядов, носит название жук (джюк). Место возле джюка — тер — считается почетным. Здесь принимают гостей, а ночью спят. По правую сторону от входа в большинстве случаев расположена «женская половина» эпчи жак (эпчи — древнетюрк. жена, женщина). Здесь имеется хозяйственный уголок, отделенный узорной ширмой из чия, который служит дли хранения запаса продуктов. Рядом развешивают и расставляют посуду и хозяйственную утварь. Противоположная сторона юрты — «мужская» эр жак. Здесь можно видеть седло, аркан, ружье, сбрую, предметы ухода за скотом. В прошлом тут же держали новорожденных ягнят и козлят. Такое размещение, однако, наблюдается не везде. В западной части Алайской долины, местами на Восточном Памире среди некоторых групп так называемых ичкиликов женская половина занимает левую от входа часть юрты, мужская — правую.

На земле в юрте расстилают войлоки, а поверх них подстилки из овечьих или телячьих шкур и узенькие ватные одеяльца. На почетном месте в большинстве случаев постилают войлочный ковер. В юртах богатых скотоводов в прошлом раскладывали ворсовые ковры, медвежьи или волчьи шкуры. Встречавшиеся иногда деревянные кровати и низкие столики также были принадлежностью богатой юрты. Количество и качество всего внутреннего убранства юрты всецело зависело раньше от классовой принадлежности ее владельца.

Наряду с юртой в прошлом сущестсвовали и другие типы переносного жилища. Наиболее древний из них — конусообразный, покрытый войлоками шалаш из жердей, связанных в верхней части. Имеются сведения, что такие шалаши киргизы Восточного Памира покрывали в далеком прошлом звериными шкурами²⁸. Такой шалаш носил название сайма алачык²⁹. На Тянь-Шане шалаш такого типа, употребляемый конскими пастухами жылкычы, нам назвали термином отоо³⁰. В своем отчете Ф. А. Фиельструн писал о «кошемных шалашах» с остовом из прямых жердей, расположенных конусом и либо связанных вместе вверху, либо нанизанных на аркан, проходящий сквозь концы небольшой крестовины квадратом, который служит дымовым отверстием³¹. О таком же типе шалаша, основу которого составляли купольные жерди, поддерживаемые в середине шестом, упоминает К. И. Антипина³².

Более распространенным было переносное жилище другого типа (алачык) — среднее между шалашом и юртой. Его остов составляли жерди от купола юрты, одним концом поставленные на землю, а другим вставленные в обычный обод от юрты. Сверху алачык был покрыт одним-двумя большими войлоками. О таком типе жилища, с которым кочевали «люди, бедные вьючным скотом, сообщает в названном отчете Ф.А. Фиельструп, его описывает К. И. Антипина, приводя и другие его названия: кепе, ак тигер, тегиртмек³³, о нем приводи сведения К. К. Юдахнн³⁴. Совершенно аналогичны этому типу жилища казахские «кос» (у приалтайских найманов), состоящие из прямых «ук» с ободом «чангарах» прикрытых одной-двумя кошмами³⁵, и старинные тувинские конические юрты «пöдей», остов которых также состоял из дымового круга юрты и вставленных в него шестов, покрывавшихся войлоками³⁶. По сообщению Л.П.Потапова, у восточных (улаганских) алтайцев бытовали конические шалаши, крытые войлоками, типа киргизского сайма алачыка, носившие название «соольте».

Изложенный здесь материал важен для рассмотрения вопроса о происхождении решетчатой юрты. По мнению Б. X. Кармышевой³⁷, основанному на анализе данных о карлукской юрте, имевшей полусферическую форму, и подкрепленному сведениями о переносного типа жилищах, распространенных в прошлом у скотоводов-азербайджанцев Казахского уезда, карлуки и другие доузбекские племена, как и азербайджанские тюрки, сохранили до наших дней ту форму переносного жилища, которая может рассматриваться как исходная для решетчатой юрты тюркского типа. Она считает также, что карлукское жилище представляет один из видов жилища древних ираноязычных кочевников. Данные, относящиеся к киргизам, казахам и народам Саяно-Алтая, не дают оснований отказаться от широко распространенного мнения, что исходной формой обоих типов решетчатой юрты, так называемых тюркского и монгольского, был все же конический шалаш. Однако для решения этих вопросов требуются дальнейшие изыскания. Очевидно, уже назрела необходимость подвергнуть пересмотру ряд явно устаревших положений, на которых основана классификация типов переносного жилища кочевников и полукочевников, предложенная Н. Харузиным³⁸, поскольку за время, прошедшее после ее опубликования, накоплен большой оригинальный материал. Назрела задача обобщить его и разработать новую, соответствующую современному уровню научных знаний классификацию типов переносного жилища.

Для подавляющей части кочевого населения еще в первой половине XIX в. юрта служила не только летним, но и зимним жилищем, Несмотря на появление в дальнейшем иных жилых построек, число киргизских хозяйств, круглый год живших в юртах, было еще очень велико.

Юрта еще далеко не потеряла своего значения и в настоящее время. Ее частичное сохранение в быту киргизов обусловлено специфическими особенностями хозяйства горных животноводческих колхозов и совхозов. Она употребляется как вспомогательное летнее жилище. Многие колхозы Киргизии приобретают юрты для табунщиков и пастухов, отправляющихся с колхозными стадами на отгонные пастбища. Часть из них проводит зиму на сыртах и живет круглый год в юрте, остальные пользуются ею только в весенне-летний сезон, зимой живут в построенных для них домах. Юрты служат также для хозяйственных нужд. Юрту часто используют и в качестве помещения для проведения культурно-просветительной работы на пастбищах. Ее обязательно ставят в связи с такими семейными событиями, как свадьба и похороны. Внутреннее убранство юрты у колхозников и рабочих совхозов претерпело некоторые изменения.

За последние годы на высокогорных отгонных пастбищах в широких масштабах развернулось строительство постоянных домов для колхозных животноводов.

Первые очаги оседлости возникали на месте зимних стойбищ, где возле небольших участков пашни строили простейшие помещения для скота. В северной части Киргизии во второй половике XIX в. тип хозяйственных построек был воспринят у пришлого русского и украинского населения. Положительное влияние этого населения сказалось и на развитии нового вида жилища — домов постоянного типа. Это были дома феодальной знати и богатых скотоводов, сооружаемые русскими мастерами. Бедняки и середняки сами стали возводить кое-где на зимовьях небольшие домики с глинобитными стенами н полом, почти плоской крышей³⁹.

В средней и нижней части Алайской долины (Маргеланский Алай) уже в 80-х годах XIX в., по описаниям очевидца, у киргизов были «весьма обстоятельные зимовки как для скота, так и для себя»⁴⁰.

Киргизы Памира кроме юрт пользовались хижинами, сложенными из камней и поставленными в укрытых or ветра местах. В них скотоводы ютились во время суровых морозов⁴¹.

В южных районах киргизы заимствовали у своих соседей узбеков и таджиков некоторые особенности архитектуры жилых домов и их внутреннего устройства. Возникавшие в этих районах селения по своему типу иногда напоминали соседние узбекские и таджикские кишлаки. В Северной Киргизии уже первые киргизские оседлые селения по общему облику походили на соседние села русских и украинских крестьян-переселенцев.

Селение Таш-Тюбе, как указывал О. А. Шкапский⁴², было вытянуто в одну улицу, обсаженную тополями, с домами русского типа, преимущественно с Камышевыми двускатными крышами и с небольшими окнами.

Прогрессивный процесс перехода киргизов-кочевников к оседлым формам поселений и жилищ протекал на территории Киргизии неравномерно. На юге он шел быстрее, чем на севере. Тип поселений и жилищ также был неодинаковым, он складывался в соответствии с разными историко-культурными связями населения Северной и Южной Киргизии.

После Великой Октябрьской социалистической революции процесс создания оседлых селений и жилищ постоянного типа начал усиливаться. Радикальные перемены в этом отношении принесла сплошная коллективизация сельского хозяйства. Объединяясь в колхозы, бывшие кочевники одновременно переходили на оседлый образ жизни. Коммунистическая партия и Советское правительство придавали большое значение проблеме оседания кочевников. Для этой цели были отпущены крупные средства, выделены строительные материалы, организована техническая помощь. В результате только за три года (1932—1934) на оседлость были переведены 34 500 кочевых и полукочевых киргизских хозяйств. Строительство жилых домов проводилось при деятельном участии самого населения. Ныне на ранее необжитых пустынных пространствах раскинулись сотни благоустроенных селений. Многие из них были возведены с помощью Советского государства. В районах оседания кочевников было построено около 35 тыс. жилых домов. Объединение разбросанных раньше семей в одном поселке привело к выработке новых форм жизни, к перестройке производственного и домашнего быта⁴³.

Современные киргизские селения являют собой сложную картину переплетения различных типов и вариантов, возникших в разное время и под влиянием различных исторических условий. Если на характер современного поселения в южной части республики оказало заметное влияние общение с соседним узбекским и таджикским населением, то киргизское селение в Северной Киргизии несет на себе явственный отпечаток хозяйственного и культурного сближения киргизов с русским и украинским населением.

Подавляющее большинство жилых домов в киргизских селениях построено уже после начала коллективизации — в 1930-х годах, когда начался массовый переход киргизского населения к оседлому быту. Возведенные ранее, а также возводимые в последнее время дома отличаются большим разнообразием. В удаленных друг от друга районах им свойственны свои локальные особенности⁴⁴. За последние годы в Северной Киргизии все большее признание и распространение получает тип жилища, отличающийся совершенством конструкции, тщательностью отделки и т. д. Дом этого типа состоит из 2—3 комнат, имеет высокую кровлю из шифера, теса или камыша, большие окна, деревянные полы, террасу или же крылечко русского образца. В киргизских селениях Южной Киргизии стали уже строить дома смешанного типа, в которых черты современного городского дома сочетаются с лучшими традициями ферганской архитектуры.

Внутреннее убранство жилых домов представляет собой совершенно новую черту национального быта, возникшую в процессе освоения бывшими кочевниками нового для них типа жилища. В нем традиционные элементы, присущие интерьеру старой юрты, тесно соседствуют с новыми предметами обстановки и домашнего обихода; приобретенными в магазинах. Некоторые элементы нового интерьера были восприняты у соседних пародов в процессе длительного общения с ними.

Вчерашние кочевники-киргизы за короткий срок создали важнейшую основу оседлого быта — жилище постоянного типа. При всем разнообразии его вариантов, это жилище стало неотъемлемой частью современного бытового уклада киргизского народа, уже непохожего на прежний, но имеющего свою национальную форму. Новое жилище не связано уже с хозяйственной специализацией живущих в нем семей и отвечает их современным бытовым потребностям.