Сара: Сара Луиза Логан Уэббер, 75 лет

МАРАНОВ. Именно, госпожа Уэббер. Красота творится практически непрерывно.

САРА. А рыбу вы разделываете виртуозно, господин маранов. Ни одной косточки не попалось.

МАРАНОВ. Благодарю вас. Жаль только, что госпожа Стронг не разделила прелести великолепного блюда.

ЛИББИ. Моя отбивная была ничуть не хуже.

САРА. А что если кофе мы выпьем на веранде?

МАРАНОВ. С преогромным удовольствием.

САРА (встает и идет на кухню). Почему бы вам не подышать пока свежим воздухом? Пока я с кофе буду возиться? А перед Днем Труда мы, я надеюсь, еще раз соберемся... (Уходит на кухню).

МАРАНОВ (поднимаясь). Я тоже, госпожа Уэббер. (Пытается помочь ЛИББИ встать, но та от его помощи отказывается). «День Труда» праздник грустный. После него приходится разъезжаться по зимним берлогам.

ЛИББИ. И где же вы, господин Маранов, намереваетесь перезимовать?

МАРАНОВ (открывая дверь на веранду и придерживая ее). Скорее всего сниму квартирку на материке.

ЛИББИ. Далековато от Санкт-Петербурга.

МАРАНОВ. Да, госпожа Стронг, но холодина такая же.

ЛИББИ (садится). А я решила, что вы в теплые края подадидесь.

МАРАНОВ. Экономлю деньги, мадам.

ЛИББИ. Я подозревала, что вы человек... практичный.

МАРАНОВ. Практичность — первейшее правило всей жизни, вы с этим согласны?

ЛИББИ (кивает). Но практичность практичности — рознь, не так ли?

МАРАНОВ. Я вас не очень понял, госпожа Стронг.

САРА подходит к веранде с подносом и слышит последнюю реплику ЛИББИ.

ЛИББИ. Я хочу сказать, что мы принимаем решения в силу определенных обстоятельств, не так ли?

МАРАНОВ (направляясь к своему месту). Разумеется, мадам.

САРА (проходит на веранду и подходит к столику). Господин Маранов, я так рада, что вы навестили нас. Не так уж часто представляется возможность развлечь члена русского императорского двора.

МАРАНОВ (садится). Да, в те времена... было на что посмотреть, но я сейчас уже совсем не тот.

САРА (предлагает кофе ЛИББИ). Скромничаете. Аристократ, он всегда аристократ.

МАРАНОВ. Ах, госпожа Уэббер. В прошлом. Сейчас я совсем другой человек.

САРА (подходит к нему с подносом и предлагает кофе, сливки и сахар). Жизнь при царском дворе, наверное, отличалась великолепием.

МАРАНОВ. И не только...

САРА (ставя поднос и наливая себе кофе). И все-таки Хелен Парсонс рассказывала мне об одной вашей фотографии. На ней вы и ваша мама в бархатном платье, отделанном мехом горностая, при дворе!

МАРАНОВ. Да... она сделана в Зимнем Дворце в девятнадцатом году, если мне не изменяет память.

САРА (садится). Вот бы как-нибудь посмотреть ваши фотографии.

МАРАНОВ. Посмотрите, посмотрите, дорогая моя, но к сожалению они выцвели.

ЛИББИ. Никакая фотография не сравнится с живым воспоминанием.

МАРАНОВ. Истинная правда, мадам. Только вот и память подводить стала.

ЛИББИ. Так напрягайте ее, напрягайте. А то растеряете остатки.

МАРАНОВ. Я рассчитываю на озарение и силу ассоциаций. Возьмем, к примеру, ваши волосы. Смотрю я на них, а в глазах так и стоит опушка материнского платья из горностая. (Пауза). Да... ваши локоны поднимают целую волну воспоминаний. Куда там фотографиям. (Пауза). Да, наступает в жизни такой момент, когда все вокруг что-нибудь да напоминает.

САРА. О, Боже... я оказалась в компании философов.

МАРАНОВ. Своими воспоминаниями я обязан вашему великолепному банкету.

САРА. Да ну что вы. Разве можно сравнить наш скромный ужин с праздничными застольями у Великого князя.

МАРАНОВ. Дорогая вы моя, я пришел к убеждению, что вкусно любое угощение, и любая компания... Быть у вас для меня — большая честь.

САРА. Нам сам Бог велел упомянуть вас в наших завещаниях, если так пойдет и дальше.

МАРАНОВ. Ну уж вы скажете, мадам, но я очень надеюсь на ваше обещание пригласить меня половить у вас скумбрию в следующий летний сезон.

САРА. Обещаю.

ЛИББИ. Темнеет, да?

МАРАНОВ. Кое-что еще видно, мадам.

ЛИББИ. Дни стали заметно короче.

МАРАНОВ. Это уж точно. Мы накануне осени.

ЛИББИ. Да... в ноябре она и наступит.

САРА. Господин Маранов, расскажите, пожалуйста, немного о жизни в Париже. После того как ваш двор покинул Россию.

МАРАНОВ. Мы ее не «покинули». (Замечает, что САРА чувствует себя неловко). Нет-нет-нет... Я вас нисколечко не упрекаю. Ах, да... Париж... да...

САРА. Потрясающее, наверное, было время!

МАРАНОВ. В определенном смысле да.

ЛИББИ. Господин Маранов, у нас здесь мало что интересного.

МАРАНОВ. Ну что вы, госпожа Стронг, у вас здесь по-настоящему здорово. Нам ведь обещаны и лунный свет и киты.

САРА. Зато в Париже, в кругу царственных особ жизнь искрилась брызгами шампанского.

МАРАНОВ (со смешком). Да, какое-то время наш аристократический кружок блистал в Париже, пока мы не осознали всю хрупкость своего великолепия. (Пауза). Да... были приемы и заговоры, и непременные визиты к вдове Великого князя. Мы лелеяли мечты о возвращении к прошлому. Какое-то время. (Пауза). А были мы мадам, простыми... игрушками, маленькими, но живыми и ярко раскрашенными безделушками. Правда-правда. Одно украшательство. (Пауза). Безделушки... чтоб развлечь себя, других и... забыться.

САРА. Вот уж не думала...

МАРАНОВ. Да мы сами не думали. (Короткая пауза). Все племена, обреченные ходом истории на вымирание, отличаются... утонченной изысканностью манер и вкусов.

ЛИББИ. Но вы, господин Маранов, не из этого племени.

МАРАНОВ. Верно. На ногах стою пока еще крепко.

ЛИББИ. Это точно. (Пауза). Господин Маранов, а где вы жили этим летом?

САРА. У Хильды Партридж, Либби, ты что!

ЛИББИ. Ах да. Запамятовала.

МАРАНОВ. Да. Я гостил у нее... пока она так неожиданно не покинула нас.

ЛИББИ. Бедная Хильда... представляю, какая это потеря для вас.

МАРАНОВ. Невосполнимая потеря для нас всех, мадам.

ЛИББИ. Да. (Пауза). И куда же вы... переехали?

МАРАНОВ (после паузы). Пока никуда, госпожа Стронг. Дочь миссис Партридж разрешила пока остаться. До похорон... И еще один день.

ЛИББИ. Так что осталось три дня.

МАРАНОВ. Да.

САРА. Либби...

ЛИББИ. Вы собираетесь на похороны или у вас... или у вас уже запланированы какие-то дела?

МАРАНОВ. Госпожа Стронг... почти десять лет мы с Хильдой были очень близки. (Короткая пауза). И я конечно же провожу ее в последний путь.

ЛИББИ. Что-то похолодало. Вернусь-ка я в дом. (Встает и идет к двери). Доброй ночи всем. (Проходит в спальню и закрывает за собой дверь).

САРА (встает и направляется к МАРАНОВУ. Тот учтиво встает). Господин Маранов... я чувствую себя такой виноватой.

МАРАНОВ. Ваша сестра... замечательная женщина. (Пауза). Просто болтать она не любительница.

САРА. Но она вела себя просто ужасно!

МАРАНОВ. Нет-нет. Просто мне не стоило утром заходить к вам.

САРА. Глупости.

МАРАНОВ. Нет, правда. (Пауза). Я подчинился многолетнему инстинкту... а ваша сестра, с присущей ей проницательностью, раскусила меня.

САРА. Господин Маранов, о чем это вы?

МАРАНОВ (долгая пауза). Госпожа Уэббер... через три дня я останусь без крыши над головой. И я в очередной раз «лягу в дрейф».

САРА. Теперь мне ясно. (Пауза). Я-то думала, что у вас друзей не счесть.

МАРАНОВ. Я привык быть сам по себе, а что до друзей... никого из них уже не осталось.

САРА. Да... (Короткая пауза). Простите, господин Маранов.

МАРАНОВ. Да незачем извиняться, дорогая вы моя. Ложиться в дрейф для меня дело привычное. И я всегда оставался на плаву.

САРА (пауза). Нужно иметь немало мужества. чтобы шагать по жизни... одному.

МАРАНОВ. Никакого, уверяю вас. Ничего героического в этом нет. Просто... надо закалить волю.

САРА. Если б мне пришлось остаться... одной, мне бы никакая воля не помогла.

МАРАНОВ. Она вот здесь, внутри, в укромном местечке. Нужно только поискать его как следует.

САРА. И как же вы его отыскали, господин Маранов?

МАРАНОВ (пауза). Это произошло в Париже после смерти вдовы Великого князя. Мы все глубоко скорбели, а моя матушка целую неделю вообще ни с кем словом не обмолвилась. И вот, как-то утром, она позвала меня в гостиную и сказала: «Николай, Мария Федоровна навсегда покинула нас. Помощи нам ждать больше неоткуда. Ты свободен. Весь мир перед тобой. Поезжай куда хочешь.» А потом она подарила мне носовой платок, а в нем были завернуты почти все ее драгоценности. И она заставила меня принять этот дар. (Пауза). Да, потом матушка поцеловала меня и сказала: «Расходуй драгоценности по своему усмотрению, но на пороге смерти, сын мой, ты будешь должен сказать себе: «Я потратил их с толком.» (Достает из кармана носовой платок и разворачивает его. В нем массивное кольцо с крупным изумрудом и бриллиантами. Подает кольцо САРЕ). Последнее.

САРА. Какое красивое...

МАРАНОВ. Мне его хватит, чтобы пережить трудные времена. (Пауза. Заворачивает кольцо и кладет платок в карман).

САРА. Ваша мать была просто замечательной женщиной.

МАРАНОВ. да, именно.

САРА. Это же истинный дар.

МАРАНОВ. Да, это так.

САРА. Я имею в виду не драгоценности.

МАРАНОВ. Я знаю.

САРА. Она подарила вам жизнь.

МАРАНОВ. Второй раз, смею заметить. С прошлой жизнью было покончено. И она прекрасно сознавала это.

САРА. Да, дала вам шанс начать новую жизнь.

МАРАНОВ. И она продолжается вплоть до сего момента.

САРА. Я завидую вам. Вы, господин Маранов, всю жизнь были свободным человеком.

МАРАНОВ. Госпожа Уэббер, вот я вас и раскусил! Вы же настоящий романтик.

САРА. Вот уж не думала...

МАРАНОВ. Да, дорогая моя, именно. Только вы забываете, что я в который уже раз ложусь в дрейф и отдаюсь свободному течению. Чему тут завидовать.

САРА (долгая пауза). ...Как вы думаете, можно зажиться на этом свете?

МАРАНОВ. Госпожа Уэббер, жизнь никогда не бывает слишком длинной.

САРА. Даже если... ты пережил свое время?

МАРАНОВ. Нет, дорогая вы моя. Пережить себя невозможно, даже если ты на пороге смерти.

САРА (долгая пауза. Подходит к перилам и смотрит в океан). Господин Маранов, смотрите... луна.

МАРАНОВ (тоже подходит к перилам). Какая благодать, вы сдержали свое обещание. (Пауза). Видите как луна разбросала «серебряные монеты» по всему берегу? Это дар и он ваш на веки вечные.

САРА. Ах! (Пауза). В день свадьбы мой муж сказал мне: «Любовь моя, ты можешь представить себя старой? Что будем делать, когда пройдет любовь?»

МАРАНОВ. И что вы ответили?

САРА. Я сказала: «Прикупим еще.»

МАРАНОВ. Хорошо сказано. Честное слово, госпожа Уэббер, честное слово! Ваш муж был счастливым человеком.

САРА (пауза). Господин Маранов, а как насчет любви? Вы ведь любили. Я в этом не сомневаюсь.

МАРАНОВ (после короткой паузы). Нежные профили под светом уличных фонарей... да, было такое. Прощальные поцелуи в полумраке комнат на обоих континентах... да и это было. Но любви? Нет, любви не было.

САРА (пауза). Простите за любопытство, но мне очень хочется это узнать. (Короткая пауза). Все эти годы между Санкт-Петербургом и штатом Мэн, как вы их прожили? Чем вы занимались?

МАРАНОВ (пауза). Я прожил жизнь... навещая своих друзей. (Долгая пауза). Ну, мне пора.

САРА. А утром мы встречаемся, как договорились?

МАРАНОВ. Лучше б не договаривались.

САРА. Понимаю.

МАРАНОВ. Спасибо, дорогая вы моя. (Кланяется). Госпожа Уэббер... Этот вечер я запомню на всю жизнь.

САРА. Вы всегда мой желанный гость, господин Маранов.

МАРАНОВ (отворачивается и направляется к выходу). Пусть вам приснится хороший сон. Пора отдаться стихии сновидений.

Некоторое время смотрит на луну, потом уходит через веранду. САРА составляет посуду на поднос, берет его в руки и какое-то время тоже смотрит на луну.

САРА. Итак... Я тоже... «ложусь в дрейф». (Поворачивается, входит в комнату и проходит в кухню)

Свет постепенно гаснет.

Картина вторая

После небольшой паузы, пока САРА переодевается, на сцене зажигается свет. Из-под двери спальни Сары тоже пробивается свет. Луна освещает веранду и правую часть гостиной. Слышен легки шум волн и звон колокольчика.

САРА открывает дверь спальни, на какой-то момент задерживается в проеме двери в контровом свете. На ней длинное, до полу серо-голубое платье тридцатых годов, вышитое синим бисером, который искрится в лунном свете. Закрывает за собой дверь и подходит к буфету, открывает ящик и достает белую льняную скатерть. Подходит к столику около камина, выдвигает его на центр сцены и застилает скатертью. Луна ярко освещает столик. Затем снова подходит к буфету, достает из него граненый графин с красным вином и граненый бокал. Снимает с камина высокий подсвечник и фотографию Филиппа. Аккуратно ставит все на столик. Возвращается к камину за спичками, зажигает свечу. Уходит на кухню и возвращается оттуда с изящной граненой вазой. В ней две розы — красная и белая. Ставит вазу на столик, проверяет все ли в порядке, что-то поправляет. Довольная, пододвигает к столику стул и с легким благоговением наливает себе вина. Наконец, усаживается лицом к залу. Разглядывает фотографию.

САРА. Филипп, сорок вторая. (Пауза). Сорок вторая красная роза, сорок вторая белая. (Поднимает бокал, чокается с фотографией и пьет). Белая символизирует искренность, красная — страстную любовь. Ты всегда так говорил. Страстная любовь и искренность, Сара... это про нас с тобой. (Пауза). Все не так, Филипп. Страсть сгорела и новую уже не купишь. (Долгая пауза). Говорят, вода стала грязной. Не видно черепах... Не слышно криков тюленей. (Долгая пауза). И... и... и... киты больше не появляются. (После долгой паузы встает с бокалом в руке. Поворачиваясь, приветствует бокалом окружающие ее предметы со смирением, как бы прощаясь с ними. Выходит на веранду, подходит к перилам и вглядывается в океан. Медленно поднимает бокал и пьет. Замечает луну). О, Господи.. (Луна что-то неуловимо меняет в ее состоянии). На моем корсете было столько застежек и тесемок... (Пауза). Ты сказал: «Сколько тут всего, любовь моя. Луна взойдет, пока я со всем этим справлюсь.» (Короткий смешок). А я тебе: «До конца, никогда, любовь моя! Что тогда останется во мне таинственного.» (Возвращается в гостиную, вальсируя добирается до столика, снова садится и поглаживает фотографию). Мой Янки Дудль Денди... (Затем кладет фотографию на колени и начинает ласкать себя). С четвертым июля тебя, с Рождеством тебя, любовь моя. И с днем рождения, мой милый. На Валентинов день придешь? (Пауза). Ах, Филипп... (Отдавшись страстному порыву, продолжает ласкать грудь и лицо). А, да... Духи из Парижа! Ах, Филипп... да... душа моя... да... ах... (Голова ее падает на плечо, она тяжело дышит. Приходит в себя, встает, с мягкой улыбкой смотрит на фотографию и ставит ее на камин).

В комнату неожиданно врывается ЛИББИ. На ней длинная белая ночная сорочка. Она босая, без очков, волосы распущены.

ЛИББИ. Сара!!!

САРА. Либби...

ЛИББИ. Сара! Куда ты пропала? Я все звала, звала тебя. Я подумала, что ты убежала через веранду и прячешься в деревьях. Я только что оттуда. Я видела, как ты сидишь там внизу на камнях. Я так испугалась.

САРА. Я жива и здорова.

ЛИББИ. Я все пыталась докричаться до тебя, там ведь опасно. Ты сидела у самого края, вода ледяная и ты сама как сосулька.

САРА. Это тебе все приснилось.

ЛИББИ (подходит к САРЕ вплотную). Еще немного и ты бы оказалась в брюхе какого-нибудь кита! Я так разволновалась.

САРА (возвращается к камину). Прошу тебя... милая, иди и ложись спать.

ЛИББИ. Сара... ОНА здесь.

САРА. Да перестань.

ЛИББИ (пытаясь ухватить САРУ за плечо). Неужели не видишь!? Она пришла, чтобы забрать нас обеих!

САРА (резко оттолкнув ЛИББИ, ставит фотографию на камин). Хочешь помереть, помирай. А я еще жить хочу! (Подходит к своей спальне). Спокойной ночи, Элизабет Мей.

ЛИББИ долго стоит на одном месте , потом поворачивается к камину и ищет глазами фотографию. Найдя, подходит к камину и дотрагивается до нее.

ЛИББИ (еле слышно). С годовщиной тебя, Сара. (Медленно подходит к своему креслу-качалке и усаживается в него).

Свет постепенно гаснет.

Картина третья

Утро следующего дня. Освещение то же, что и в первой картине. Волны мягко разбиваются о берег, галдят чайки, время от времени звенит колокольчик.

ЛИББИ так и сидит в своем кресле. Из своей спальни выходит САРА. Одета так же как и в начале пьесы. С удивлением обнаруживает ЛИББИ. Начинает убирать с «праздничного стола». Относит на кухню все кроме роз. Вазу с розами ставит рядом с фотографией и подсвечником. ЛИББИ напряженно прислушивается. Как только САРА заканчивает уборку и встает у окна, л и встает у окна, ЛИББИ начинает говорить.

ЛИББИ. Сара...

САРА. Что, моя милая?

ЛИББИ. Не хочу больше быть тебе в тягость.

САРА. Ты мне совсем не в тягость.

ЛИББИ. Не хочу больше.

САРА. Либби, ну что ты.

ЛИББИ. Это все дурной сон.

САРА. Вот именно.

ЛИББИ. Все как наяву.

САРА. Ну, конечно...

ЛИББИ (Пауза). Сара... Я в ноябре никуда не поеду.

САРА. Ну о чем речь.

ЛИББИ. Мы люди крепкой породы.

САРА. Это точно.

ТИША (за сценой). При-вет! Привет! Привет!

САРА. Тиша пришла!

ТИША (выходит из кухни. На ней та же соломенная шляпа, легкое цветастое платье, в руках бинокль). Вошла без стука.

САРА. Доброе утро.

ТИША. Доброе утро всем.

ЛИББИ. Доброе утро.

ТИША. Похоже, я рановато зашла.

САРА. Да ничего.

ТИША. Либби Стронг, тыщу лет не видела тебя с распущенными волосами. Тебе так очень хорошо.

ЛИББИ. Хм.

ТИША. Точно тебе говорю. Здорово смотришься. (Короткая пауза). Сара, а господин Маранов должен придти?

САРА. Он не придет.

ТИША. Не придет?

САРА мотает головой

А жаль.

САРА. Очень.

ТИША. Да ну что ты. Ради меня наряжаться особенно не стоит.

САРА. Сейчас принесу.

ЛИББИ. Я не инвалид. (Встает). Сама принесу. (Проходит в свою спальню).

САРА. Хорошо.

ТИША. Боже мой... а мы сегодня вроде как навеселе, а?

САРА. Это точно. (Ставит на место маленький столик).

ТИША (тихо). Все нормально?

САРА. Да, по-моему.

ТИША. Что значит...

САРА. Тиша...

ЛИББИ (входит в платье и тапочках, в руках — расческа, булавки и щетка для волос). Пошли на солнышко.

ТИША. Что-то там ветерок гуляет.

ЛИББИ (выходя на веранду). Последние денечки.

ТИША. Что верно, то верно. Надо ловить момент. (Выходит вслед за ЛИББИ). Сара, ты идешь?

САРА. Да.

ЛИББИ и ТИША выходят на веранду. ТИША намеревается помочь ЛИББИ сесть в кресло. САРА выходит позже.

ЛИББИ. Тиша, это лишнее.

ТИША. Хорошо, хорошо.

ДЖОШУА (снизу). Боже всевышний!

САРА подходит к авансцене

ЛИББИ. Что за шум...

ДЖОШУА (снизу). Где этот дурацкий гаечный ключ?

ЛИББИ. Так его крысы съели! Слышишь, Джошуа?

САРА. Джошуа, ты его в ванной оставил!

ДЖОШУА (снизу). Что-что?

САРА. Я отнесла его на кухню!

ТИША. Да, шуметь он большой мастер.

ЛИББИ. Такого еще поискать.

ДЖОШУА (из кухни). ...Госпожа Уэббер, вы меня слышите?

САРА. Мы на веранде!

ЛИББИ. Ах, Сара.. не надоело?

САРА. Надо терпеть.

ДЖОШУА (входя в гостиную). Нашел. Доброе утро, госпожа тронг... госпожа Доути.

ТИША. Доброе утро.

ЛИББИ. Господин Бреккет...

ДЖОШУА. Ужасно извиняюсь за шум. Думал тихо все сделаю.

ТИША. Денек еще тот.

САРА. Джошуа, а насчет окна я решилась. Ко Дню Труда установишь?

ДЖОШУА. Ну... Боже милостивый, вот уж не ожидал.

ТИША. Это о что надо!

ДЖОШУА. Завтра и начну.

САРА. Хорошо.

ТИША. Вот здорово.

ДЖОШУА (после короткой паузы кладет гаечный ключ в свой чемоданчик). Смею спросить, почему вы сегодня встали спозаранку?

ЛИББИ. Китов ждем.

ДЖОШУА. Китов? Долго вам ждать придется.

ЛИББИ. Сельдь идет. Верный знак.

ДЖОШУА. Уже нет. Не, больше их здесь не увидим. Нет, уважаемые, всех перебили. (Идет по дощатому настилу). Ну, леди, пока. До завтра. (Уходит).

САРА. Хорошо.

ЛИББИ. Тиша, ты сельдь видишь?

ТИША. Да... вот она... за отметкой.

ЛИББИ. Хорошо. Вот-вот должны появиться.

САРА. Либби.. их уже два года как нет.

ЛИББИ. Появятся, прямо напротив нас, как всегда.

САРА. Не появятся.

ЛИББИ. Только ты не уходи.

САРА. Да не будет их здесь больше.

ТИША (после паузы). Ладно... девочки, пойду дальше, пожалуй... (Похлопывает ЛИББИ по руке). Пока. (Целует САРУ). Пока.

САРА. Пока.

ТИША (останавливаясь). Сара, если что...

САРА. Все нормально.

ТИША уходит

ЛИББИ (после долгой паузы). Сара... Ну что, расстанемся, да?

САРА (пауза). Да.

ЛИББИ. Но кто присмотрит за мной как ты. Ты обо мне все знаешь.

САРА. Я о себе-то не все знаю.

ЛИББИ. Пожить еще хочется.

САРА. Поживем еще. Ладно... там видно будет...

ЛИББИ (пауза). Причешешь меня? (Берет с колен щетку).

САРА (принимая щетку). Само собой. (Начинает расчесывать ей волосы).

ЛИББИ. И что намереваешься делать?

САРА. Сама не знаю. Наверное, проведу зиму на острове.

ЛИББИ. С Тишей?

САРА. Возможно.

ЛИББИ. Серую амбру собирать будете?

САРА. Возможно. Ее ведь в духи добавляют. Для стойкости.

ЛИББИ. Да.

САРА (пауза). Либби... а что ты будешь делать?

ЛИББИ. Ну... попрошу Анну подыскать мне в Филадельфии... компаньонку. (Пауза). Уж Анна постарается.

САРА. Обязательно.

ЛИББИ (пауза). Обманула меня жизнь. (Пауза). Всегда обманывает. (Долгая пауза). А волосы у меня белые, как у лебедей?

САРА. Ну да.

ЛИББИ. Кроме шуток?

САРА. Кроме шуток.

ЛИББИ. Точно?

САРА. Точно.

ЛИББИ. У меня всегда были красивые волосы.

САРА. Всегда.

ЛИББИ (после долгой паузы). Сара Луиза, я люблю тебя. (Протягивает САРЕ руку).

САРА (после долгой паузы). И я тебя люблю, Элизабет Мей.

САРА подходит к ЛИББИ, берет ее руку в свои ладони. ЛИББИ начинает слегка покачиваться. Пока сестры держатся за руки, за окном раздается крик одинокой чайки. Сестры начинают следить за ее полетом. Свет медленно гаснет.