Сборник материалов Санкт-Петербург

«ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ: СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ,

СОВЕТСКИЙ ПАТРИОТИЗМ И СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

ЛЕНИНГРАД, ОКТЯБРЬ 1987

журнала «Молодая гвардия»

Перестройка и демократизация всех сторон нашей жизни уже породили и по мере их дальнейшего развития будут порождать все новые и новые социально-нравственные процессы в обществе, в самых глубинных слоях народных масс. И, конечно, процессы эти будут неоднозначны, порой противоречивы, как всегда противоречива жизнь, неизбежно будут возникать всюду, в том числе и в духовной жизни общества, и нежелательные явления. <...>

В последнее время, читая некоторые журналы и газеты, смотря телевизор, слушая радио, я невольно задумываюсь: а не воспользовались ли некоторые недобросовестные люди, а может быть, и прямее сказать – некие недоброжелатели нашего дела, теми изменениями, той обстановкой, которая сложилась в обществе, в каких-то своих интересах, в каких-то недобрых целях, неприемлемых для нас?

За чистоту нашей идеологии уплачено очень дорого, и в основном кровью человеческой. Но не пустили ли мы ее в какой-то мере на самотек? Причем уже давненько. Вспомните, как когда-то некоторые писатели, особенно драматурги, начали сперва осторожненько, а потом все настойчивее и упорнее разрабатывать тему вражды поколений, противопоставляя так называемых прогрессивных детей их отцам, когда-то, мол, революционным, но затем обюрократившимся, переродившимся. На этой теме возникли и долгие годы процветали многие театры (например, московский театр «Современник»), на этой теме многие писатели и драматурги сделали себе карьеры...

Скажите, разве не было отцов-перерожденцев, обюрократившихся прежних революционеров и восставших против них детей? Были, конечно. И писать о них надо было. Да только вот как писать, сколько писать? Кто же, позволительно спросить у проти-вопоставленцев детей отцам, поднял сплошь крестьянскую страну из разрухи гражданской войны, привел ее к годам войны Отечественной могучей индустриальной державой? Отцы-перерожденцы, что ли? Но вот об этом – о героических усилиях отцов в создании социализма, о передаче отцами детям революционной и трудовой, патриотической эстафеты – мы писали мало, а спектаклей вообще не ставили.

Далее, коль отцы были плохие, то их руководители еще хуже. Ладно, многие ретивые историки, публицисты, писатели, кинематографисты и т. д. трактовали всю дореволюционную историю России как сплошное мракобесие, сплошной кровавый террор и мрак, не видя в ней ничего прогрессивного. К сожалению, многие с этим почти уже смирились. Но в последнее время и вся послереволюционная история дается только в негативе. Давнее прошлое – сплошной мрак, а все 70 лет после Октября мрачны еще более, ибо все эти годы в Советском государстве царил террор, лилась кровь, царили несправедливость, неразбериха, и руководителей-то порядочных после Ленина в стране не было.

Я совсем не хочу восхвалять или оправдывать все действия бывших наших руководителей, будь то Сталин, Брежнев или кто-то иной. Но нет ли потребности все же задуматься о вышесказанном? Подумать хотя бы о том, есть ли еще в мире какая страна, где бы так очерняли, так односторонне трактовали, если хотите, так втаптывали в грязь свою историю?

Почему же мы подобное допускаем? И задумываемся ли всерьез, что же из этого получается? Раз мы свою историю (и дореволюционную, и послереволюционную) очерняем, отцов противопоставили детям, выставив перерожденцами, объяснили молодежи неприглядную сущность почти всех бывших руководителей Советской страны, виновных во всех наших непорядках, тогда не логично ли прозвучал со страниц «Комсомольской правды» страшный вопрос некоего молодого человека: «Как мне жить дальше?» Я думаю – логично, ибо у этого молодого человека уже отняли историю его народа, уже заставили его поверить в бесперспективность социалистической системы, а значит, в бесперспективность своей дальнейшей жизни.

Если мы и впредь будем так фальсифицировать и очернять свою историю, вычеркивать из нее все героическое и патриотическое, то в дальнейшем можем услышать и не такие вопросы.

А дело-то, увы, обстоит так, что подобные негативные явления в нашей исторической науке, в нашей литературной, культурной среде пока нарастают. А надлежащего отпора им, увы, нет. Вот хотя бы взять ту волну газетных и журнальных публикаций, содержанием которых является коренная переоценка наших признанных духовно-нравственных ценностей. Ну, скажем, в нашем писательском мире – Шолохов уже вроде бы не Шолохов, Леонов – не Леонов, Алексей Толстой – не Алексей Толстой, а так... средненькие беллетристы. Когда-то Троцкий объявил их в числе многих талантливых русских писателей «присоединившимися» к молодой советской литературе, или «попутчиками». В одной своей книжице он написал о них так (цитирую): «Присоединившиеся» ни Полярной звезды с неба не снимут, ни беззвучного пороха не выдумают. Но они очень полезны – пойдут навозом под новую культуру». Похоже, что ныне некоторые литературные деятели воспринимают слова злейшего врага Ленина, революции и Советского государства как завет. Во всяком случае, на замену этим всемирно признанным художникам, глубже других и лучше всех других исследовавшим и отобразившим в своих произведениях ход революционных процессов в России, торопливо объявляются пачки новоявленных гениев: это и Пастернак, и Мандельштам, и многие, многие другие. Вениамин Каверин недавно в своей статье назвал гением даже Зощенко. Правда, неловко и стыдливо, но все же выговорил это слово. Диву даешься, чего в подобных действиях больше – несерьезного или упорного желания во что бы то ни стало пойти наперекор истории. В нашей печати сейчас свободно публикуются и взахлеб прославляются убежденные противники нашей революции, клеветавшие на нее в своем творчестве, типа Зинаиды Гиппиус, о чем здесь уже говорил Ф.Кузнецов, или художника-модерниста Марка Шагала (тоже, кстати, объявленного гениальным). Зачем все это делается? Не стоит ли все-таки задуматься, почему некоторые органы печати и литературные деятели с удивительной расторопностью бросились заполнять определяемые ими «белые пятна» в литературе, уценять давно и справедливо оцененное народом и временем, зачеркивать старые заслуженные имена и буквально навязывать людям сомнительные художественные эталоны? Делается это методом давно знакомым. Тот же Троцкий называл Льва Толстого «замшелой каменной глыбой», а Горького – «псаломщиком культуры».

Пора бы понять разного рода гениеобъявителям, что только народ, только время определяют и называют гения за его реальные заслуги перед человечеством. А всем нам пора бы квалифицировать подобные действия новоявленных гениеобъявителей если не враждебными по отношению к истинным духовным ценностям народа, то уж по крайней мере антипатриотическими. <...>
Вениамин Каверин,

писатель, член Правления Союза писателей СССР

Это процесс естественный, сопровождающий любое развитие. Существенно и ново то, что никто не мешает спорить.

Борьба идет между теми, кто думает главном образом о себе, то есть как отразятся на его судьбе происходящие в стране грандиозные перемены, и теми, кто думает не о себе, а о литературе.

Первые считают, что восстановление исторической справедливости по отношению к Зощенко, Пастернаку, Платонову и другим первоклассным писателям бесполезно, если не вредно, а вторые считают, что это необходимо, потому что с такой ношей злобных несправедливостей, незаслуженных обид и, наконец, просто преступлений литература не может двигаться вперед или должна двигаться на подгибающихся ногах. Первые побаиваются, что их установившееся высокое положение может пострадать, когда будут опубликованы и уже публикуются шедевры, которые способны вывести нашу литературу на мировую магистраль, и становится ясно, что в сравнении с этими шедеврами их произведения ничего не стоят. Вторые думают, что мы должны снять грубые, бессовестные, лживые обвинения с Мандельштама, Ахматовой, Зощенко.

К первым принадлежит Анатолий Иванов, а ко вторым Василь Быков, Сергей Залыгин, Григорий Бакланов, Даниил Гранин, Анатолий Рыбаков.

Для первых характерно плохое знание истории советской литературы, для вторых – радость, что восьмидесятые годы напоминают двадцатые, когда литература и история литературы стояли рядом.

Анатолий Иванов где-то прочел, что я назвал Зощенко гением. Но высоко оценивая Зощенко, я шел вслед за Горьким, который считал Зощенко одним из самых талантливых писателей, а среди группы «Серапионовых братьев», в которую входили Федин и Тихонов, – самым талантливым. По совету Горького Зощенко написал свою «Голубую книгу», недаром он посвятил ее Горькому. Да, я считаю его выдающимся писателем. Да, то, что его выставили на 10 лет в стеклянной клетке на позорище, называли его, офицера царской и Красной армии, награжденного в 21 год пятью орденами, благородного, мужественного писателя, открывшего совершенно новую полосу в русском литературном языке, трусом и подонком, было преступлением.

Можно бы все это назвать и глупостью, если бы эта глупость не опозорила 40-е и 50-е годы нашей литературы.

Анатолий Иванов – не один. К сожалению, так думают и другие. К счастью, немногие. Подавляющее большинство не сетует, а приветствует перемены, происходящие в нашей литературе. Литература – зеркало общества, и оно отражает небывалую с середины двадцатых годов картину жизни, полную размышлений о прошлом и настоящем.

Кто зачеркивает старые заслуженные имена? Кто считает, что Шолохов – не Шолохов? Ал. Толстой – не Ал. Толстой? Кто утверждает, что Леонов – «средненький беллетрист»? И при чем здесь давно забытый Троцкий, самое имя которого в этой борьбе консерваторов с передовыми писателями вызывает недоумение? Все это, как говорится, взято с потолка, а вернее, не с потолка, а из арсенала печально известной критики 30 – 40-х годов.

Такую аргументацию мне приходилось слышать от тех, кто не знает, что Маяковский и Пастернак были друзьями, принадлежали к одной литературной группе и очень высоко ценили друг друга. Кто не понимает, какое место занимают в нашей литературе Платонов и Цветаева. Кто мечтает о том, чтобы восстановить мнимую литературу, на которую ушли тонны бумаги. Кто не понимает, почему застрелился Фадеев. Кто считает Ахматову блудницей с мистическим уклоном. А «Серапионовых братьев», будущих руководителей Союза советских писателей, – реакционной группой. Кто страстно не желает никаких перемен в литературе, потому что, если эти перемены будут продолжаться, любой школьник покажет пальцем на иного литератора и скажет: «Король гол».

Да, мы уже дышим нашим будущим. И мне думается, что есть все основания надеяться, что оно будет счастливым для нашей многострадальной литературы.

«ПЕРЕСТРОЙКА И НОВОЕ МЫШЛЕНИЕ ДЛЯ НАШЕЙ СТРАНЫ

И ДЛЯ ВСЕГО МИРА» (М., 1987)
«Непредвзятый, честный подход привел нас к неумолимому выводу: страна оказалась в предкризисном состоянии. Такой вывод был сделан на состоявшемся в апреле 1985 года Пленуме ЦК, который обозначил поворот к новому стратегическому курсу, к перестройке, дал основы ее концепции».

«...Многие из нас задолго до апрельского Пленума; понимали что все надо еще раз обдумать применительно ко всем сферам жизни: экономике, культуре, демократии, внешней политике. А главное – перевести на практический язык жизни. <...> Проблематика концепции перестройки также вызревала постепенно. Еще до апрельского Пленума группа партийных и государственных деятелей занялась комплексным анализом состояния экономики. Этот анализ и был затем положен в основу документов перестройки. Мы использовали рекомендации ученых, специалистов, имевшийся потенциал, все то лучшее, что создала общественная мысль, и подготовили основные идеи и выход на политику, которую потом начали реализовывать».

«...Дело перестройки оказалось более трудным, чем представлялось поначалу. Многое нам приходится переосмысливать заново. Но с каждым новым шагом у нас все больше уверенности в правильности того, что мы начали и что делаем».

«Мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него. Мы говорим это честно, не лукавим ни перед своим народом, ни перед заграницей. Ожидать, что мы начнем создавать какое-то другое, несоциалистическое общество, перейдем в другой лагерь – дело бесперспективное и нереалистичное».

«Мы далеки от того, чтобы только свой подход считать истинным. У нас нет универсальных рецептов, но мы готовы искренне и честно совместно с США и другими странами искать ответы на все вопросы, в том числе и на самые трудные».

«Все мы пассажиры одного корабля – Земли, и нельзя допустить, чтобы он потерпел крушение. Второго Ноева ковчега не будет».

Однако кое-кто под видом расширения демократии занимается – назову вещи своими именами – социальной демагогией. Ясность, по-моему, здесь должна быть полная: демократия – это не вседозволенность, не анархия, это не только права, это ответственность, обязанности, это вопрос высокой дисциплинированности. В единстве прав и обязанностей и реализуется социалистическая демократия.

В традициях буржуазной демократии подменять принятие и реализацию решений в интересах большинства трудящихся бесконечными обсуждениями.

Но обсуждение – и это само собой разумеется – должно вестись не ради обсуждения, а ради выработки конструктивного, идущего на пользу человеку решения. В том-то и отличие Советской власти как нового типа демократизма, что это власть не только слова, но и дела. Да, каждый должен быть внимательно выслушан, все доводы, даже и не конструктивные на первый взгляд, должны быть внимательно рассмотрены. Этим руководствуется исполком и в отношениях с так называемыми «неформальными» объединениям». Но окончательное решение, как поступить по тому или иному вопросу, остается за Советом народных депутатов, представляющим интересы громадного большинства. <...>

Для некоторых же людей, как показывает жизнь, важны не суть конфликта и не его принципиальное разрешение, а конфликт как таковой, возможность создать вокруг него обстановку противостояния, проявить свои амбициозные стремления.

Записал Олег Петриченко

Огонек. 1987. № 45. С. 2-3.
6–7 ноября. Попытки проведения в Москве и других городах демонстраций в защиту политзаключенных.
11 ноября. Пленум Московского городского комитета КПСС. Б.Н.Ельцин снят с поста первого секретаря МГК КПСС, его сменил Л.Н.Зайков. Из выступления М.С.Горбачева на пленуме: «Товарищ Ельцин поставил личные амбиции выше интересов партии…»
13 ноября. Принят Устав ленинградского клуба «Перестройка».
ЗАЯВЛЕНИЕ

Ленинградского клуба «Перестройка»

Законодательное закрепление этой процедуры, этого механизма – привилегия Верховного Совета СССР как высшего органа государственной власти страны, как единственного органа, обладающего полномочием толкователя Основного закона страны.

Однако на сегодняшний день уже более чем в 20-ти городах нашей страны (Ленинград, Москва, Киев, Одесса, Рига, Таллин, Вильнюс, Новороссийск, Уфа, Краснодар, Казань и др.) роль толкователя Основного закона страны взяли на себя исполнительные органы местных Советов народных депутатов, принявшие по этому поводу свои решения – «Временные правила», регламентирующие порядок осуществления на территории этих городов фундаментальнейших политических свобод советских граждан.

Анализ этих документов заставляет вспомнить ленинский завет о недопустимости законности «калужской и казанской»; о синдроме «тащить», «не пущать» и «кабычегоневышлизма», все еще сидящем в крови многих администраторов исполнительных органов местных Советов народных депутатов.

Мы разделяем идею всесоюзной кампании самодеятельных клубов и объединений по обсуждению «Временных правил…» и основ будущего Закона о реализации политических свобод советских граждан, предусмотренных статьей 50 Конституции СССР. На наш взгляд, в этом Законе должны получить закрепление следующие принципиальные положения:

1. Установление уведомительно-согласовательного, а не разрешительного порядка на свободу собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций. В рамках такого порядка инициаторы обязаны предварительно уведомлять и согласовать с местными властями место, время, число участников и другие процедурные вопросы проведения того или иного мероприятия по реализации политических свобод, гарантированных ст. 50 Конституции СССР.

3. Установление, в качестве общего правила, минимального срока для предварительного уведомления местных властей инициаторами проведения митингов, демонстраций… в пределах не более 3 дней.

4. Предоставление права местным Советам определять на своих территориях зоны, в которых реализация этих свобод может быть запрещена, либо ограничена (охранные зоны исторических памятников и проч.).

5. Должен быть предусмотрен порядок обжалования неправомерных действий должностных лиц, препятствующих реализации политических свобод советских граждан, предусмотренных статьей 50 Конституции СССР. Закон должен предоставить каждому выбор из двух моделей такого обжалования: через суд или соответствующий вышестоящий орган.

Вышли в свет ранее не публиковавшиеся повести «Собачье сердце» М.А.Булгакова, «Котлован» и «Ювенильное море» А.П.Платонова.

Джеф Тримбл,

корреспондент журнала

«Ю.С. Ньюс энд Уордл рипорт»

Проститутка сбрасывает обтягивающую юбку и заваливается на кровать с клиентом, рослым милиционером, ушедшим с дежурства для удовлетворения своей страсти.

И все это происходит не на загнивающем Западе, а на сцене в Ленинграде, колыбели советской революции, которая свершилась 70 лет назад.

«Звезды на утреннем небе», спектакль об исковерканной жизни московских женщин, – гвоздь театрального сезона в городе. Но это лишь одна из сторон гласности – волна культурной и социальной либерализации, прибившаяся к берегам вошедшего в историю балтийского порта.

В нескольких кварталах от театра, где идут «Звезды», руководители рок-клуба, объединения начинающих самодеятельных рок-групп, прослушивают новых кандидатов.

Чуть дальше на Невском проспекте члены «Спасения», неформального объединения, цель которого – охранять памятники старины, обсуждают возможность проведения демонстраций.

Другое неформальное объединение под названием «Гайд-парк» вынашивает идею создания в Ленинграде такого общественного места, где, как в лондонском Гайд-парке, люди могли бы без предварительного официального разрешения собираться и высказывать свою точку зрения по любому вопросу. Сократ Петров, второй секретарь Ленинградского горкома партии, не исключает возможности осуществления такой идеи. «Нам придется рассмотреть ее, – говорит он, – и пока я не вижу здесь никаких проблем». Но члены объединения считают, что трудности еще впереди.

Лев Додин, пользующийся уважением художественный руководитель Малого драматического театра, утверждает, что поставил бы «Звезды» и раньше, даже если бы пьеса была написана пять лет назад. Однако признает: «Сомневаюсь, что она появилась бы на сцене».

«Многие считают, что не надо изображать плохое на сцене, что зрителю надо нести положительные примеры», – рассуждает Додин, – но научить тому, что хорошо, нельзя показом одного только хорошего.

Где же пределы?

Начнем с того, что практически все новые санкционированные группы и активисты тщательно придерживаются официальной линии, восхваляя Горбачева и перестройку.

«Мы хотим помочь перестройке, – заявляет Сергей Васильев из группы «Спасение», – не будь перестройки, не было бы и нас».

«Спасение» само по себе уже не может считаться неформальным объединением, так как оно зарегистрировано у местных властей. Рок-клуб также существует на законных основаниях как официальная культурная организация.

Короче, никто не бросает вызов самой системе, как это постоянно случается на Западе, и никто открыто не отрицает ведущую роль Коммунистической партии. Правда, власти ограничили свободу выражения протеста. Теперь, чтобы провести демонстрацию в Ленинграде, необходимо подать официальное уведомление за 10 дней. Подобные правила действуют и в Москве.

Но, несмотря на эти ограничения, общественная жизнь бьет ключом.

Перевод с англ. Е.Васильева

Огонек. 1987. № 47. С.19-20.