Сборник научных трудов Выпуск 7 издательство саратовского университета

Мария-Луиза-Леопольдина-Каролина-Лючия Габсбург-Лотарингская – дочь императора Священной Римской империи Франца II Габсбурга (с 1806 – императора Австрии Франца I) и Марии Терезы, урожденной принцессы Бурбон из Королевства Обеих Сицилий – родилась 12 декабря 1791 г. в Вене. Детство ее прошло в атмосфере ненависти к революционной Франции и генералу Бонапарту. Ей было четыре месяца, когда Франция объявила войну ее родине, почти два года, когда французы казнили ее тетку Марию-Антуанетту, и четыре года, когда наконец-то выпустили из заключения ее кузину и семнадцатилетнюю Марию-Терезу, дочь Людовика ХVI. На протяжении всей её юности Австрия воевала с Францией и теряла свои территории (Кампо-Формийский 1797 г. и Люневилльский 1801 г. мирные договоры). Она сочувствовала поражениям австрийцев от французов. Воспитанная в ненависти к Бонапарту, пятнадцатилетняя девушка имела для мести лишь одну возможность – в ее играх с двенадцатилетним братом эрцгерцогом Фердинандом в солдатики австрийцы неизменно побеждали французов, а фигурка, изображавшая генерала Бонапарта, подвергалась булавочным уколам либо вообще в конце игры предавалась огню.

Она сохранила самые грустные воспоминания о ноябре 1805 г., когда наполеоновские войска вошли в Вену: члены австрийской императорской семьи поспешно покинули Вену и скитались в поисках пристанища. После поражения под Аустерлицем Австрия вновь была вынуждена принять условия Наполеона, а ликвидация Священной Римской империи изменила статус «милого папочки» – Марии-Луизы: отныне он именовался Франц I Австрийский. Корсиканец внушал Марии-Луизе ужас: везде, где появлялся, он устанавливал свое господство, менял светских и духовных властителей. С пяти лет ее пугали этим «людоедом».

Когда в Испании началась народная война против господства Наполеона, армия Франца I была реорганизована и пополнена кадрами. Весной 1809 г. в Вене мало кто сомневался в успехе очередной антинаполеоновской эпопеи, и юная Мария-Луиза – меньше всех. Она около полугода умоляла отца наказать этих французских «бандитов». Но, как и в 1805 г., Наполеон вновь оказался в Вене, а Мария-Луиза с семейством вынуждена была опять спасаться бегством и искать убежища в Венгрии. Там 2 мая они узнали о Асперн-Эсслингской битве и гибели 23 тысяч австрийцев. Каждый вечер она молилась о том, чтобы ее дядя эрцгерцог Карл Людвиг Габсбург – победил Наполеона. Но в конце концов по условиям мира Австрия лишилась территории с населением в 3,5 млн человек. – Мария-Луиза плакала…

Очередные волнения ей доставили известия о том, что император французов подыскивает себе новую жену. В начале декабря 1809 г. Наполеон официально расторг брак с Жозефиной и объявил, что его будущая супруга должна принадлежать к царствующему дому. Исходя исключительно из политических соображений, Наполеон сначала выбрал совсем еще юную русскую принцессу Анну. Но затем, по прошествии трех месяцев дипломатических маневров, уже предвидя отказ Александра I, сменил русский «проект» на австрийский. Женитьба на племяннице Марии-Антуанетты навсегда должна была похоронить якобинскую репутацию Наполеона и придать законность его династии. С австрийской стороны эту идею активно поддерживал К. Меттерних, который советовал императору Францу пожертвовать дочерью, чтобы обеспечить стране мирную передышку и набраться сил.

Сначала Мария-Луиза решительно отвергла идею брака с корсиканским «монстром». Она писала 10 января 1810 г. из Будапешта: «…Мне только жаль бедную принцессу, которая станет его женой. Что до меня, я совершенно уверена, что политической жертвой не буду». Она надеялась, что все обойдется, и была наивно убеждена, что ее благородный отец не допустит такого «мезальянса»: «Мой добрый папа не станет принуждать меня в столь важном деле». Она даже утверждала, что уже влюблена в одного из своих кузенов, эрцгерцога австрийского Франца, который хочет взять ее в жены.

Мария-Луиза выросла девушкой послушной, полной оптимизма, очень чувственной. Она говорила по-немецки, по-турецки, по-английски, по-итальянски, по-испански, по-французски, на латыни, но очень мало знала жизнь. Мария-Луиза получила почти монастырское воспитание, она ни разу не была даже в театре. Были приложены все усилия, чтобы девочка вообще не знала о существовании мужского пола: даже ее домашние питомцы подбирались по соответствующему половому признаку.

Окружение принцессы приложило все усилия, чтобы ослабить ее сопротивление, внушая идею, что для дочери императора нет большего счастья, как положить свои личные интересы на алтарь служения своим соотечественникам. Конечно, перспектива выхода на шахматную доску политики для того, чтобы сыграть здесь ключевую роль, волновала Марию-Луизу: пусть она столь долгое время и ненавидела Наполеона, но все же он был одним из величайших людей эпохи. Более того, она была ослеплена масштабностью поставленной перед ней задачи.

6 февраля 1810 г. в Тюильри совет высших сановников Франции единогласно высказался за австрийский брак, 7 февраля подготовлен брачный договор (за основу взят договор Людовика XVI и Марии-Антуанетты), а 15 февраля 1810 г. К. Меттерних официально открыл Марии-Луизе брачные намерения Наполеона. Она ответила, что когда речь идет об интересах ее империи, она выполнит свой долг. Франц I моментально ратифицировал брачный договор. 5 марта начальник главного штаба Наполеона маршал Л. А. Бертье прибыл в Вену в качестве чрезвычайного посла. 8 марта он был представлен императору Австрии и официально попросил от имени Наполеона руки Марии-Луизы. 11 марта состоялось, как это иногда бывает у царственных особ, заочное бракосочетание, на котором будущего супруга представлял ее дядя эрцгерцог Карл. Спустя два дня новая императрица Франции отправилась в Париж. По пути ее встретила в Мюнхене Каролина Мюрат для дальнейшего сопровождения во Францию. 22 марта Мария-Луиза вступила на французскую землю, и не прошло недели, как она 27 марта в Компьене встретилась со своим пылким супругом, поспешившим вступить в свои права, не дожидаясь венчания. На следующий день Наполеон сказал своему давнишнему конфиденту А.Ж.М.Р. Савари: «Мой друг, женитесь на немках! Они лучшие женщины на свете, нежные, красивые, наивные и свежие, как розы». Свадебные торжества состоялись в Париже 2 апреля 1810 г.

Отношения Марии-Луизы с семьей Наполеона остались натянутыми, еще в самом начале они были ёмко и категорично определены Летицией Бонапарт: «Она не наша». Сам же Наполеон наслаждался радостями второго брака. Авторы мемуаров о том времени все сходятся на том, что Наполеон несколько месяцев после свадьбы почти не занимался государственными делами. Потом родилась фантастическая версия, что таким оригинальным способом коварные австрийцы хотели «победить» непобедимого на полях сражений Наполеона: «Император никогда не знал чувства меры в любовных утехах, а рядом с обворожительной нимфоманкой просто стал одержимым. <…> Мария-Луиза выбрала самый верный способ превратить Наполеона в развалину», – писал Ги Бретон. Император французов был искренне влюблен в свою юную жену, которую он держал во дворце Сен-Клу, словно византийскую затворницу. По воспоминаниям Л. д’Абрантес, повседневными развлечениями Марии-Луизы были рукоделие или игра на рояле, а большую часть времени она проводила в обществе своей главной фрейлины и единственной наперсницы Луизы Антуанетты Схоластика де Гёэнёк, герцогини Монтебелло (вдовы маршала Ж. Ланна).

20 марта 1811 г. Мария-Луиза родила наследника императорского престола, которого назвали Наполеон-Франсуа-Жозеф-Шарль и дали ему весьма претенциозный титул-Римского короля. Во время родов имели место осложнения, и на вопрос акушерок, кого спасать в первую очередь, мать или дитя, Наполеон ответил: «Спасайте мать! Она родит мне другого ребенка!». Рождение наследника престола упрочило положение Марии-Луизы. Она настолько сильно привязалась к мужу, что это даже вызвало удивление у ее отца.

Весной 1812 г. Наполеон, готовясь к войне с Россией, задумал провести в Дрездене конгресс зависимых от него князей и суверенов. 5 мая в сопровождении жены он выехал в Дрезден. Этот конгресс стал апогеем славы и величия Марии-Луизы как императрицы. Здесь она могла по отношению к себе других царственных особ почувствовать, что является первой женщиной Европы.

29 мая 1812 г. в три часа утра Наполеон, простившись с женой, покинул Дрезден – он направлялся к армии. 4 июня Мария-Луиза из Дрездена выехала в Прагу, где провела несколько недель со своей семьей. Жители города с восторгом встречали ее кортеж, на торжественном обеде именно она восседала во главе стола (император и императрица Австрии – соответственно справа и слева от нее). Все подчеркивало – она жена повелителя Европы. Празднества, торжественные приемы и визиты проходили каждый день. 1 июля Мария-Луиза в сопровождении отца из Праги направилась в Карлсбад. Здесь они 6 июля расстались. Им доведется увидеться теперь только после краха империи. 18 июля она уже была в замке Сен-Клу.

Во Франции продолжалась всё та же светская жизнь. Концерты, спектакли, игра в бильярд или вист, аудиенции. При этом списки посетителей выверял сам Наполеон. Несмотря на блестящее окружение, 20-летняя женщина вдалеке от семьи, от мужа чувствовала себя одинокой. Ее первое впечатление по возвращении без мужа в замок Сен-Клу было тягостным, она писала отцу: «Скорее бы вернулся мой муж! Разлука с ним для меня очень болезненна и я не нахожу мужества, чтобы не плакать». От этого времени сохранилась обширная переписка Марии-Луизы с мужем и отцом.

Наполеон, не желая расстраивать жену, писал из России очень часто. А. А. Л. Коленкур, сопровождавший Наполеона в его походе в Россию, вспоминал, что император едва ли не ежедневно вспоминал своего сына и супругу: «Император без устали твердил, как он будет рад снова их увидеть; он говорил о них с чувством самой нежной привязанности. Императрицу он превозносил по всякому поводу. Он говорил о ее привычках в повседневной жизни с таким чувством и таким добродушием, что становилось хорошо на душе...».

Императрица вполне спокойно восприняла новость о попытке государственного переворота, предпринятой в ночь с 22 на 23 октября заговорщиками во главе с генералом К.-Ф. Мале. Генерал заранее подготовил несколько приказов, по одному из которых начальнику штаба Национальной гвардии генералу барону А. Ф. Дерио следовало безотлагательно занять Севр и Сен-Клу. Приказ мотивирован необходимостью срочно обеспечить безопасность императрицы, ведь от этого зависело в том числе и отношение к Франции австрийского императора. Заняв Сен-Клу, А.-Ф. Дерио надлежало «успокоить императрицу относительно ситуации и ожидать решения правительства в дипломатическом плане». Казалось бы, Мария-Луиза имела все основания бояться подобных «революций», но 21 ноября 1812 г. она пишет своему отцу: «Я не была напугана недавними беспорядками, ибо я хорошо знаю добрый характер французского народа и его преданность императору, чтобы иметь причину бояться».

Наполеон вернулся в Париж в декабре 1812 г. Мария-Луиза пылко желала мира. Отвечая на письмо своего отца, в конце 1812 г. она пишет: «Да будет на то воля божья, чтобы ваши надежды сбылись, и мы скоро получили мир!». Больше всего она не хочет расставаться с Наполеоном, мысль об его отъезде «после всех треволнений прошедшего года» внушает ей ужас: «Я разделяю ваши мечты увидеть в скором времени прочный мир, я не осмеливаюсь сейчас даже думать, что мой муж вернется на поле брани». Она желала мира ради себя, ради мужа, ради сына, ради отца. Гувернантка наследника престола графиня Монтескьё в своих воспоминаниях приводит слова маленького римского короля, которые он повторял перед сном: «О мой Бог, внуши моему папе желание утвердить мир для счастья Франции и всех нас».

В октябре 1812 г. при известии о смерти Наполеона никто и не подумал объявить его сына - римского короля, новым императором Франции. Начиная кампанию 1813 г., Наполеон постарался обезопасить систему управления страной от возможных несчастий. Он решил, что коронация Марии-Луизы папой римским придаст больше легитимности наследнику престола. Пий VII, который уже два года находился в Фонтенбло в качестве узника, сначала уступил просьбе Наполеона, но затем передумал и отказался. Тогда 30 марта 1813 г. Наполеон назначил Марию-Луизу регентшей.

Мария-Луиза отправила в Вену курьера, чтобы информировать отца о своем назначении: «Вы можете быть уверены, насколько я была польщена этим новым доказательством доверия императора». Уже 31 марта она присутствовала на заседании совета министров и, по отзывам современников, продемонстрировала ум, внимательность и заинтересованность в делах. Чтобы облегчить труд этой 21-летней женщины в качестве регентши, Наполеон назначил к ней главным секретарем своего доверенного человека – барона К. -Ф. Меневаля. Ж. -Ж.-Р. Камбасерес стал первым советником регентства, маршал Б. А. Монсей – начальником штаба Национальной гвардии, Ж. Б. Шампаньи герцог Кадорский – госсекретарем. 15 апреля 1813 г. Наполеон выехал из Сен-Клу и присоединился в Майнце к армии, для создания которой был объявлен рекрутский набор имени императрицы – рекрутировали 200 тысяч подростков, которых так и прозвали «мари-луизами».

Права императрицы-регентши оговорены в указе Наполеона от 18 апреля 1813 г.: «Отныне в Сенате, Государственном совете и Совете министров <…> императрица-регентша будет председательствовать, а также на всех советах, которые сочтет необходимым созвать ее величество. Ей дается право помилования, смягчения наказания, право давать любые отсрочки в осуществлении арестов и исполнении судебных приговоров; подписывать декреты о назначении на не особо важные должности, а в исключительных обстоятельствах и на прочие. К не особо важным относятся назначения: по военному ведомству не выше младшего лейтенанта, лейтенанта и капитана; по морскому–офицеры в звании до лейтенанта включительно, а по гражданским ведомствам – все чиновники, которых мы не укажем по собственному нашему почину».

Так Мария-Луиза формально оказалась по разные стороны баррикад с отцом. Однако ее реальная роль в управлении страной была невелика. Императрица выполняла главным образом представительские функции, а реальная власть находилась в руках таких людей, как Ж.- Ж.- Р. Камбасерес, Ш. -Ф. Лебрюн, Ж. Бонапарт, Ш.-М. Талейран, А. Ж. М. Р. Савари. Неискушенная в политике или дипломатии, а уж тем более в военном деле, Мария-Луиза разделяла оптимизм мужа в отношении результатов новой военной кампании. Окружавшие молодую императрицу куртизаны не оставляли сомнений в близком триумфе императора. Счастливая жена и мать, она и после неудач кампании 1812 г. смотрела в будущее со спокойствием и безмятежностью. «Император поручил мне заверить вас в своей дружбе, – пишет она отцу. – <…> Не было и дня, чтобы он не говорил мне, как он вас любит. <…> Вы, наверное, уже читали в газетах о тех патриотических чувствах, что питают французы к императору. Народ демонстрирует ему полную свою преданность; эта любовь восхищает меня до слез <…> Говорят, что император располагает громадным количеством войск <…> Войска, говорят, прекрасны, император очень доволен».

В ходе встречи Меттерниха и Наполеона во дворце Марколини в Дрездене, предшествовавшей Пражскому конгрессу 1813 г., император французов пожаловался, что допустил «непростительную ошибку», женившись на дочери императора Франца. «Взяв в жены эрцгерцогиню, я надеялся соединить прошлое и настоящее, готические предрассудки с идеями моей собственной страны. Я допустил ошибку и сегодня понимаю, как я был неправ. Вполне возможно, что это будет стоить мне трона…». Но это были эмоции, порожденные политической ситуацией, а не личными качествами Марии-Луизы. Наполеон был возмущен позицией Австрии и его тестя Франца I, а супругой своей он искренне восхищался и глубоко ее уважал. Он ежедневно писал ей письма, а перемирием воспользовался, чтобы провести с ней несколько недель в Майнце: она прибыла сюда 24 июня, а 11 августа срок перемирия истек и Наполеон отправил ее обратно во Францию. В другой ситуации, сравнивая ее со своими братьями, он заявил П. Л. Редереру: «У нее больше мудрости и политического чутья, чем у них всех вместе взятых». Он был не прочь использовать ее умение располагать к себе людей, благо, что она могла произносить великолепные речи. После одного из ее обращений к Сенату даже Ш. -М. Талейран признал: «Будучи не слишком дерзка и не слишком боязлива, она продемонстрировала истинное достоинство, соединенное с тактом и уверенностью в себе».

Даже поражение Наполеона под Лейпцигом не показалось Марии-Луизе катастрофой. В отсутствие мужа она принимала делегации бельгийских и рейнских городов, выражавших верноподданнические чувства: жители Брюсселя велели нам заверить Ваше Величество, что они готовы отдать и свою жизнь, и свое имущество для зашиты империи от ее врагов и т.п. Наполеон же постарался, чтобы его возвращение в Париж было отмечено не только грустью поражения, но и блеском славы – он возвращался не с пустыми руками. Наполеон пишет Марии-Луизе 1 ноября 1813 г. из Франкфурта: «Дорогая жена, я вам посылаю двадцать знамен, захваченных моими войсками в сражениях при Вахау, Лейпциге и Ганау. Это знаки почитания, которые я так люблю вам делать. Я хочу, чтобы вы в этом жесте увидели следы моего удовлетворения относительно вашего поведения в течение периода регентства». 9 ноября Наполеон прибыл в Сен-Клу.

В конце 1813 г. императрица Франции написала уважительное и нежное письмо отцу, желая ему доброго нового года. ФранцI ответил: «Дорогая, Луиза. Я вчера прочитал твое письмо от 12 декабря и с удовольствием узнал, что ты себя чувствуешь хорошо. <…> Что касается мира, то я его хочу не меньше, чем ты, чем вся Франция, чем, я надеюсь, твой муж. Только в мире можно найти счастье и спасение. Моя точка зрения умеренная. Я хочу всего, что может способствовать длительному миру, но в этом мире не все происходит так, как мы того хотим. Я имею большие обязательства перед моими союзниками и, к несчастью, вопросы мира, того, что, как я надеюсь, близок, очень запутаны…»

В начале 1814 г. Мария-Луиза, которая в окружении мужа слышала разговоры больше о вооружении, чем о мирных переговорах, опять обратилась со слезами к отцу: «С того момента, как ваши войска стоят на границах Франции, народ вооружается. Я боюсь, что мой муж скоро отправится к армии и оставит меня в этом городе, готовящемся к бою…». Так и случилось. 23 января 1814 г. Наполеон устроил смотр офицерам национальной гвардии. В присутствии Марии-Луизы и римского короля он заявил: «Если же случится так, что неприятель приблизится к столице, я доверяю Национальной гвардии императрицу и римского короля – мою супругу и моего сына!». Император вновь без колебаний оставил Марию-Луизу регентшей. Ему нравилось представлять ее как образец преданности и порядочности. Со своей стороны Мария-Луиза и не мечтала отделить свою судьбу от судьбы мужа. Она для себя решила до конца выполнить долг императрицы, жены, матери. Ей говорили, что А. А. Л. Коленкур возобновил дипломатические переговоры с союзниками, что династия Бурбонов непоколебима, что Франция сохранит свои естественные границы, что примирение между ее мужем и отцом близко и т.д. Она утешалась этой надеждой. Ни один из мемуаристов не критиковал поведения императрицы с момента ее назначения регентшей до отречения Наполеона. 25 января в 7 утра Наполеон простился с плачущей Марией-Луизой и сыном. Он видел их - последний раз.

И опять вдали от мужа Мария-Луиза почувствовала себя неуверенно, она писала ему почти каждый день, требуя, чтобы и он регулярно отвечал ей. Эта переписка в конечном итоге лишь приблизила развязку. После сражения при Арси-сюр-Об Наполеон задумал идти к Марне, чтобы напасть на коммуникации противника и попытаться увлечь его подальше от Парижа и Сен-Дизье. Об этом он и написал в незашифрованном письме Марии-Луизе, которое было перехвачено. Так тактические намерения Наполеона стали известны союзникам.

28 марта союзники стояли у стен Парижа. Созвали регентский совет под председательством Марии-Луизы. Главный вопрос–как быть с императрицей и наследником престола. Военный министр А.-Ж.-Г. Кларк высказался за срочный отъезд в Блуа. Ш.-М. Талейран заявил, что отъезд Марии-Луизы равнозначен сдаче Парижа роялистам. Напротив, если бы она лично встретила отца в Париже, то это существенно затруднило бы реставрацию Бурбонов. Положение регентши вынудило бы союзников относиться к ней как к представительнице законной власти, в то время как за пределами Парижа она была просто королевой в изгнании. Мария-Луиза заявила о своей готовности остаться в Париже, и регентский совет почти единогласно проголосовал против отъезда императрицы и римского короля. Но тут Жозеф Бонапарт зачитал полученное им еще 8 февраля письмо Наполеона: «Позаботьтесь отправить императрицу с Римским королем в Рамбуйе. А Сенату, Совету и всем войскам прикажите идти к берегам Луары. В Париже пусть останется префект, или верховный комиссар, или мэр<…> Но, главное, сделайте все, чтобы императрица и римский король не попали в руки неприятеля. Уверяю вас, если это произойдет, Австрия будет удовлетворена и, отправив императрицу с ее очаровательным сыном в Вену, под предлогом ее счастья, заставит французов принять все условия, продиктованные Англией и Россией. Мы же заинтересованы как раз в противоположном, а именно: чтобы императрица и римский король не оставались в Париже, поскольку их участь неотделима от участи Франции. Я не знаю ни одного случая в истории, чтобы монарх добровольно сдался на милость победителей, оставшись в незащищенном городе. Итак, если мне суждено остаться в живых, я сам за всем прослежу. Если же я умру, то мой царственный сын и императрица-регентша во имя чести Франции не должны позволить захватить себя. Пусть они удалятся в самый отдаленный захолустный городок в сопровождении горстки моих солдат<…> В противном случае скажут, что императрица добровольно оставила трон сына и, позволив увезти себя в Вену, развязала союзникам руки. Странно, что вы сами этого не поняли. Мне кажется, в Париже от страха все потеряли голову. Что касается меня, то я предпочел бы, чтобы мой сын был убит, чем воспитан в Вене как австрийский принц. Я высокого мнения об императрице и уверен, что и она тоже не желает этого. Хотя матери и вообще женщине трудно принять такое решение». Жозеф прочел и другое письмо Наполеона от 16 марта, в котором, в частности, говорилось следующее: «…Если неприятель приблизится к Парижу настолько, что сопротивление станет невозможным, отправьте регентшу с моим сыном по направлению к Луаре<…> Помните, я предпочитаю, чтобы он утонул в Сене, чем попал в руки врагов Франции…»

Выполняя эти категорические инструкции Наполеона, императорское семейство спешно покинуло Париж. 5 суток эта тень императорского двора кочевала по дорогам Франции, 2 апреля к вечеру добрались до Блуа.

После отъезда Марии-Луизы из Парижа каждый день на протяжении месяца – а часто и по несколько раз в день – Наполеон и Мария-Луиза обменивались письмами, исполненными любви, нежной заботы и участия. В Блуа Мария-Луиза по-прежнему выступала в роли регентши империи, она продолжала председательствовать на заседании совета министров. Именно ей Наполеон поручил в одном из своих писем раздать его братьям и сестрам 6 млн франков из государственной казны. Император писал ей: «Я предоставляю тебе полную свободу действий, как-то: обращаться с воззваниями к народу, собирать Советы, иными словами, делать то же, что временное правительство в Париже». Он настоятельно рекомендовал ей «написать прочувствованное письмо отцу и вверить ему судьбу свою и сына. С письмом отправь герцога Кадора. Дай почувствовать отцу, что мы нуждаемся сейчас в его помощи…».

Мария-Луиза выехала из Блуа, надеясь добраться до Фонтенбло, чтобы «разделить с императором выпавшее на его долю несчастье», но сумела добраться только до Орлеана, что примерно в 80 км от Фонтенбло, где находился Наполеон. Она пишет письмо мужу, в котором уверяет, что хочет разделить с ним его горести: «Мое место подле императора в ту минуту, когда он, должно быть, несчастен. Я хочу соединиться с ним, и мне будет хорошо повсюду, лишь бы я была с ним». Наполеон отвечал ей, что сейчас ее приезд в Фонтенбло невозможен, ибо дороги непроходимы (хотя курьеры письма все же доставляли). Наполеон говорил А. А. Л. Коленкуру: «Не настаивайте на том, чтобы она приехала ко мне<…> В ее возрасте императрице еще нужны побрякушки». Тяжело судить, что повлияло на подобное решение Наполеона (желание пережить свое падение вдали от глаз жены, призрачная надежда на заступничество тестя или стыд за венерическую болезнь), но оно было ошибочным. Сколько бы потом Наполеон этого ни добивался, он не увидел больше ни жены, ни сына.

Условия заключения мира определяли положение каждого члена императорской семьи. Статья 5 соглашения в Фонтенбло от 11 апреля 1814 г. гласила, что Марии-Луизе в полное владение будет предоставлено герцогство Парма. Трон будет передан ее сыну по прямой нисходящей линии наследования: «…с этого момента ее сын получает титул князя Пармы, Пьяченцы и Гуасталлы». Эти решения предстояло утвердить на Венском конгрессе.

Вскоре императрице нанес визит генерал-адъютант Александра I граф П. А. Шувалов (чуть позднее он будет эскортировать Наполеона, отправляющегося на остров Эльба), который уведомил Марию-Луизу, что ее встреча с Наполеоном будет возможна только после того, как она увидится с отцом, который находился в тот момент в Рамбуйе. В условиях политики отсрочек и проволочек супруга Мария-Луиза уже и не знала, какому святому молиться. Некоторые члены ее окружения, обеспокоенные главным образом заботами о своей личной судьбе, склоняли ее к тому, чтобы она смирилась и отправлялась в Рамбуйе, где она должна была встретиться с отцом. Мария-Луиза уверяла мужа: «Теперь ты знаешь, что меня вынудили уехать из Орлеана и запретили следовать за тобой, а в случае неповиновения грозят применить силу<…> Но знай, у меня достанет твердости, и при встрече я заявлю отцу, что непременно хочу соединиться с тобой и не потерплю над собой никакого насилия»

Но встреча дочери с отцом не дала ожидаемых результатов. 17 апреля на Наполеона обрушился страшный удар, которого он опасался последнюю неделю. Мария-Луиза сообщила ему о решении своего отца: «Дорогой друг! Два часа назад приехал отец, и я тотчас встретилась с ним. Он был необычайно нежен и добр, но к чему все это, если он причинил мне невыносимую боль, запретив следовать за тобой и видеть тебя. Напрасно я пыталась убедить его, что это мой долг. Но он не желает даже слышать об этом, и говорит, что я проведу два месяца в Австрии, а потом поеду в Парму, и оттуда уже – к тебе. Это решение меня окончательно убьет. И теперь единственное мое желание, чтобы ты был счастлив без меня. Для меня же счастье без тебя невозможно». Австрийский император убедил дочь, что небольшой отдых в Вене поправит ее здоровье, сильно расшатанное в последние недели, и дал слово, что потом уж можно будет и с мужем встретиться, если желание останется. Мария-Луиза не могла себе и вообразить, чтобы отец мог отказаться от данного слова, и согласилась на эти условия.

20 апреля Наполеон простился со своей гвардией в дворике Фонтенбло и отправился в ссылку. 25 апреля Мария-Луиза с сыном уехала в Вену. 2 мая она пересекла Рейн, а 21 мая 1814 г. въехала в Шёнбрунн – дворец своего детства – под приветственные крики огромной толпы. Жители Австрии встречали свою эрцгерцогиню так, словно она возвращалась в фамильный дворец после четырех лет тягостной ссылки. На следующий день она пишет Наполеону: «…Мысль о том, что ты можешь подумать, будто я забыла тебя, причиняет мне невыносимую боль, не сравнимую с той, которую мне пришлось испытать ранее. Вдали от тебя я влачу жалкое существование и, чтобы хоть как-то скрасить его, вышиваю тебе накидку, надеясь, что тебе будет приятно видеть мое рукоделие»

Наполеон умолял ее приехать к нему на Эльбу хотя бы на несколько месяцев: «Никто не имеет права противиться твоей поездке». К разочарованию победителей, Мария-Луиза стала собираться в дорогу. Она писала мужу: «Я хочу быть подле тебя и ухаживать за тобой <…> Я не смогу быть счастлива без тебя». Она послала ему 30 ящиков с золотыми слитками на сумму более 2,5 млн франков. Но политические последствия воссоединения Наполеона с Марией-Луизой и сыном были непредсказуемы и победители всеми силами этому противились. Политическое значение имел и сам факт пребывания сына Наполеона в Вене. Посланник России в Вене Г. О. Штакельберг сообщает К. В. Нессельроде 27 июня (9 июля) 1814 г. об угрозе восстановления династии Наполеона: «Прием, оказанный Марии-Луизе здесь, оставленное здесь ею ценное сокровище, от которого император без ума, подтверждают справедливость моего суждения, основанного, к тому же, на последовательности и упорном характере князя Меттерниха, инициатора этого брака»

В июне Мария-Луиза под именем герцогини Колорно отправилась на воды в Савойю, в Экс-ле-Бен (тогда располагался на территории Франции) для поправки здоровья. Франц I, чтобы быть уверенным, что она не ускользнет, оставил ее сына на попечении мадам де Монтескьё в Вене, что больше напоминало залог. Другим «гарантом» ее возвращения в Вену должен был служить генерал-лейтенант Р. А. Нейперт, получивший относительно Марии-Луизы инструкции от К. Меттерниха: «Переписка и все другие виды сообщения герцогини де Колорно с островом Эльбой подлежат самому строгому контролю. Разрешается использовать для этой цели все необходимые источники информации»

Р. А. Нейперт, один из самых блестящих кавалерийских генералов австрийской армии и знаменитый сердцеед, получил от К. Меттерниха задание заставить императрицу забыть Францию и Наполеона, «заведя дело так далеко, как это возможно», и главное, отговорить ее от всякой мысли поехать на Эльбу. Этот потерявший в бою глаз гусар обладал и дипломатическими дарованиями: он сумел склонить Ж. Б. Ж. Бернадота и И. Мюрата на сторону союзников. Он убеждает Марию-Луизу, что ее судьба теперь зависит исключительно от отца.

В Экс-ле-Бен тайные агенты доставили записку Наполеона, в которой он умолял Марию-Луизу срочно приехать к нему на Эльбу, никого не предупреждая – в Генуэзском порту ее уже ждал бриг. Но один из тайных агентов Наполеона был раскрыт, а Мария-Луиза вынуждена дать отцу обещание, что не посмеет уехать на Эльбу без разрешения. 18 августа 1814 г. Мария-Луиза пишет императору как любящая супруга: «Я буду счастлива приехать к тебе, как только мне отдадут сына. По моему настоянию его уже должны были привезти сюда, как вдруг пришло письмо от отца. Он просит незамедлительно вернуться в Вену, где на Конгрессе будет решаться судьба нашего сына. Судя по всему, Бурбоны делают все возможное, чтобы отнять у меня Парму. Здесь за мной следят австрийская, русская и французская разведка и контрразведка, а г-ну де Фитц-Джеймсу приказано арестовать меня в случае если я все же вознамерюсь поехать на остров Эльбу. Но, несмотря ни на что, верь – мое желание видеть тебя неизменно, и моя любовь к тебе придаст мне силы преодолеть все препятствия. Я уверена, что если только меня не удержат силой, мы в ближайшее время будем вместе; но пока еще трудно сказать, какой оборот примет дело. Я постараюсь выехать как можно скорее, а сейчас не могу позволить даже краткого отдыха посланному тобой офицеру. Если станет известно, что он здесь, его могут арестовать, и тогда, несомненно, расстреляют. Ты не представляешь себе, какие строгие введены здесь порядки, даже австрийцы возмущены. Генерал Нейперт сказал, что ему приказано изымать все мои письма к тебе…»

Кроме того, среди ее приближенных есть небольшая, но активная партия, упорно настраивающая ее против мужа (в частности – самая доверенная фрейлина Марии-Луизы герцогиня Монтебелло, которая давно втайне недолюбливала Наполеона). Ее убеждали в многочисленных изменах мужа, уверяли, что последнее из его амурных приключений имело очень серьезные последствия для его здоровья. Ей предоставили документ, подписанный папским нунцием, в котором говорилось, что ее брак – решение чисто политическое, и вообще он мало что значит, так как папа римский не признал его законность, брак Наполеона с Жозефиной расторгнут не по всем правилам. Получалось, что она с 1810 г. состояла в незаконном браке, а потому ее сын – незаконнорожденный.

Обратный путь из Экс-ле-Бен в Вену лежал через Швейцарию. Здесь, в Швейцарии, одной грозовой сентябрьской ночью она стала любовницей Р. А. Нейперта. В Шёнбрунн она прибыла 4 октября. Среди участников Венского конгресса тогда распространился слух, что Мария-Луиза продолжает тайно переписываться с Наполеоном, и на этом основании пытались даже поставить вопрос о правомерности вручения ей Пармы.

Чтобы ей гарантировали суверенитет Пармы, Мария-Луиза обратилась за поддержкой к Александру I, согласилась больше не писать императору (последнее ее письмо Наполеону датировано 1 января 1815 г.), а его письма передает К. Меттерниху. Кроме того, ей посоветовали афишировать свою связь с Р. А. Нейпертом, которого произвели в обер-шталмейстеры и назначили камергером эрцгерцогини. В Вене острословы прозвали ее «мадам Нейперт». Об Эльбе Марии-Луизе больше слышать не хотелось, но пришлось…

В первый день марта Наполеон вновь вступил на берег Франции. 8 марта из Гренобля он пишет пространное письмо Марии-Луизе, уверяя ее, что жаждет воссоединиться с семьей. 14 марта из Осера: «К тому времени, как ты получишь это письмо, я буду в Париже. Приезжай и привози ко мне сына». Ответа не последовало. Наполеон вынашивал план захватить герцога Л. А. Ангулемского и обменять его на Марию-Луизу.

Но Мария-Луиза была уже влюблена в Р. А. Нейперта и беспокоилась, как бы авантюра Наполеона не обошлась для нее потерей герцогства Пармского. Она написала официальное письмо, в котором отдавала себя под покровительство союзников. Только 15 мая 1815 г. в ходе встречи со своим бывшим секретарем К. Ф. Меневалем, вернувшимся из Вены, император узнал об измене супруги. Мария-Луиза подтверждала, что никогда не вернется. Это поражение в личном плане воспринималось Наполеоном очень болезненно.

19 (31) мая 1815 г. между Россией, Австрией и Пруссией была заключена конвенция, по которой во владение Марии-Луизе предоставлялось герцогство Парма, Пьяченца и Гвасталла. Оговаривалось право наследования герцогств ее сыном и потомством по нисходящей прямой линии.

Статья 99 Заключительного акта Венского конгресса, проигнорировав возражения испанских Бурбонов, подтвердила права Марии-Луизы на итальянские герцогства. 9 апреля 1816 г. 25-летняя Мария-Луиза приняла управление Пармой. Но 10 июля 1817 г. особым договором, заключенным в Париже, было постановлено, что после смерти Марии-Луизы Парма, Пьяченца и Гвасталла переходит к наследникам Людовика, бывшего короля Этрурии, за исключением территории по левому берегу По, оставшейся за Австрией. Таким образом, ее сыну было отказано в правах наследства. Император Франц дал ему титул герцога Рейхштадского, и он продолжал проживать при Венском дворе.

Правление Марии-Луизы принесло Парме процветание, она пользовалась горячей любовью своих подданных. Р. А. Нейперт был ее первым камергером, главнокомандующим, министром иностранных и внутренних дел. 19 июля 1821 г. из газеты она узнала о кончине Наполеона. «Известие это, – писала она, – потрясло меня до глубины души. Хотя я никогда не испытывала к нему сильного чувства, я не могу забыть, что он – отец моего сына и что он обращался со мною вовсе не так дурно, как говорят об этом в свете, напротив, он проявлял ко мне большое уважение, был безупречно внимателен, а это единственное, что можно пожелать в браке, совершенном в интересах политики. Видит Бог, я скорблю о его смерти, и хотя мы все должны быть счастливы, что он закончил свое злосчастное существование вполне по-христиански, я бы, тем не менее, пожелала ему еще долгих лет счастья и полноценной жизни, лишь бы только эта жизнь протекала вдали от меня». Наполеон завещал передать ей свое сердце, но она уведомила К. Меттерниха, что отказывается принять этот дар.