Сборник стихов и 6 романов «Почтовый голубь», «Под радугой»
жүктеу/скачать 1.1 Mb.
|
|
ГРУППЕНФЮРЕР: - Всем сесть! Всем сесть на свои места! Рознер и профессор, тоже садитесь! Мы подчинились приказу. Группенфюрер начал медленно ходить перед выстроенными в один ряд штурмовиками, скрестив руки за спину. Коричневорубашечники с восторгом смотрели на своего лидера, ожидая от него чего нибудь неординарного. Они переговаривались, явно желая, чтобы Рольф услышал их слова: ПЕРВЫЙ ШТУРМОВИК: - Наш Рольф истинный ариец! ВТОРОЙ ШТУРМОВИК: - Он ещё покажет этим евреям и коммустам! ТРЕТИЙ ШТУРМОВИК: - Наш Рольф соратник фюрера по борьбе! ЧЕТВЁРТЫЙ ШТУРМОВИК: - Мы должны гордиться своим наставником! ПЯТЫЙ ШТУРМОВИК: - Он сидел в тюрьме «Штаденхайм» вместе с фюрером! ШЕСТОЙ ШТУРМОВИК: - Он участник «пивного путча»! ПЕРВЫЙ ШТУРМОВИК: - Он внёс большой вклад в нашу общую победу! ВТОРОЙ ШТУРМОВИК: - Наша сила в единстве! С Рольфом мы не пропадём! ТРЕТИЙ ШТУРМОВИК: - 27 февраля он арестовал коммуниста Люббе – поджигателя Рейхстага! ЧЕТВЁРТЫЙ ШТУРМОВИК: - Рольф – свой парень! Довольный высказываниями подчиненных, группенфюрер насвистывал мелодию песенки Хорста Весселя и, останавливаясь, внимательно всматривался в свои, начищенные до блеска сапоги. Потом он обратился к штурмовикам. ГРУППЕНФЮРЕР: - Вы помните мою команду во время «проверки евреев» в кафе « У медведя»? ПЕРВЫЙ ШТУРМОВИК: - Так точно, мой ГРУППЕНФЮРЕР! Вы сказали: - «Евреям встать!». ГРУППЕНФЮРЕР: - Совершенно верно! А сейчас мы находимся в музыкальном заведении! Кто скажет, что такое «Музыкальное заведение»? ВТОРОЙ ШТУРМОВИК: - Рассадник сионизма! ТРЕТИЙ ШТУРМОВИК: - Вторая синагога! ЧЕТВЁРТЫЙ ШТУРМОВИК: - Конспиративная квартира коммунистов и пацифистов! ПЯТЫЙ ШТУРМОВИК: - Резерв кадров для «Рот Фронта»! ШЕСТОЙ ШТУРМОВИК: - Это место, где в каждом рояле может быть спрятана бомба! ГРУППЕНФЮРЕР: - Всё верно, мои товарищи! Я горжусь вами! Наша борьба только начинается и я уверен, что с вами мне всё по силам! Мы ещё выпьем шампанского в Париже, в Лондоне, в Москве, в Нью-Йорке и даже на Северном Полюсе! Ха-ха-ха! ШТУРМОВИКИ (хором): - Хаиль Гитлер! ГРУППЕНФЮРЕР: - Внимание! Внимание! Исходя из того, что мы сейчас находимся в Консерватории, моя команда будет звучать иначе! ШТУРМОВИКИ с довольными лицами переглянулись друг на друга, ожидая от своего лидера чего-то конгениального…. И вот, обращаясь к нам, музыкантам, группенфюрер закричал, как раненный лев. ГРУППЕНФЮРЕР: - Немцам встааать! Со стульев встали два контрабасиста! И всё! Раз, два – и обчелся! Тупые штурмовики ничего толком и не поняли. Они молчали. Они, конечно, хотели узнать у Рольфа, в чём же суть «обновленного приказа», но стеснялись спросить у своего лидера об этом. ГРУППЕНФЮРЕР: - Вы видите, что стоят два человека! И, что это значит? ШТУРМОВИКИ молчали, уставившись глазами в паркетный пол консерватории – им было стыдно! Они не разгадали суть «гениальной команды» Рольфа. Какая досада! ГРУППЕНФЮРЕР: - С т о я т д в а ч е л о в е к а! Уточняю: - стоят два немца! Штурмовикам нечего было сказать. ГРУППЕНФЮРЕР: - Если встали со стульев два немца, то те, которые сидят, являются…. Тишина.
ГРУППЕНФЮРЕР: - Являются….. Тишина.
ГРУППЕНФЮРЕР: - Все те, которые сидят – евреи! Понятно? Штурмовики, подавленные интеллектом своего лидера, постепенно «приходили в себя». Они переглянулись, после чего все хором вскрикнули – ШТУРМОВИКИ: - Сидят евреи! ГРУППЕНФЮРЕР: - Да, сидят евреи! ПЕРВЫЙ ШТУРМОВИК: - Но их тут очень много! ГРУППЕНФЮРЕР: - Это же к о н с е р в а т о р и я! ШТУРМОВИКИ (хором): - А-а-а-а-а-а-а-а….. ГРУППЕНФЮРЕР: - Вам сейчас понятно, в каком опасном месте мы находимся! ШТУРМОВИКИ (хором): - Так точно, понятно, гер группенфюрер! ГРУППЕНФЮРЕР: - Это вам не кафе « У медведя»! Тут «глаз да глаз» нужен! Поблагодарим господа бога, когда выйдем отсюда живыми и здоровыми! К моему великому сожалению, мы должны уйти, оставить это помещение! Это была инспекционная, ознакомительная проверка, или, говоря проще, это - беглый взгляд на национальный состав Берлина! Я, к сожалению, ещё не уполномочен расстреливать на месте врагов НСДАП и всего немецкого народа! Мы моментально среагировали на сигнал верного члена нашего «движения» и мы убедились, что здесь, в Берлинской Высшей школе музыки еврейские музыканты играют еврейскую музыку, а им подыгрывают (какой стыд, какой стыд!) двое немцев, двое негодяев, которые даже и не немцы, а, скорее всего, евреи! Я говорю о контрабасистах! ШТУРМОВИКИ (хором): - Хаиль Гитлер! ГРУППЕНФЮРЕР: - А теперь, я обращают к вам, к недорезанным потомкам Авраама и Исаака! Мы уходим! Но в скором времени истерзанные евреями миллионы немцев ворвутся сюда, в эту «консерваторию–синагогу», и наведут порядок! ШТУРМОВИКИ (хором): - Мировой еврейский заговор, о котором всегда говорили нацисты, не свершится! ГРУППЕНФЮРЕР: - Отряд, стааановись! Рознер, достаньте из кармана ваши часы, и пусть напоследок звучит «Тирольская мелодия»! Нам веселее будет шагать! Смирно! На право! Запевай! Шагом маааарш! Я стал очевидцем полного абсурда. Под звуки «Хава Нагилы» коричневорубашечники твёрдым шагом вышли из зала, напевая песню из, как говорят, совсем «другой оперы»: «Николаус завтра нам Привезет подарки: Флейту, саблю и наган. И ружье, и барабан, Ведь мечтает мальчуган О сраженьях жарких.» «Morgen kommt der Weihnachtsmann, Kommt mit seinem Gaben. Trommel, Pfeifen und Gewehr, Ja, ein ganzes Kriegesheer Möcht ich gerne haben.» * * * Эпизод № 23 Мы репетировали ещё, примерно, один час, а потом, уже выйдя на улицу, профессор, взяв меня «под ручку», обратился тихим, немного хрипловатым голосом. ФЛЕШ: - У меня к вам, Бенни, всего два вопроса. Первый: - Вы можете забыть, что сегодня, на репетиции оркестра ворвались штурмовики, т. е. забыть вопиющее безобразие их поступка? Второй вопрос: - Почему вам хотелось спрятать скрипку работы мастера Клотца в Консерватории, в сейфе, когда, вы сегодня последним, «Мюнхенским поездом» отправляетесь в Миттенвальд? Что, забыли об этом? Ответьте, вы очень напуганы происходящей в нашей стране вакханалией нацистов? Мне важно выслушать, что вы скажете. Я: - Важно? Почему? ФЛЕШ: - П о с л е у х о д а коричневорубашечников вы играли з а м е ч а т е л ь н о! Браво! Я: - Ну, тогда в чём же проблема? ФЛЕШ: - Но д о п р и х о д а коричневорубашечников, вы, дружище, играли, как БОГ ! Я: - Впечатления от первой встречи со штурмовиками РОЛЬФА там, в кафе «У медведя» Я усилием воли спрятал в глубине души и пришел на репетицию, полностью освободившись от, мягко говоря, неприятных ассоциаций. Во второй раз, мне этого сделать не удалось. И после ухода штурмовиков из репетиционного зала, играя на скрипке, я думал НЕ ТОЛЬКО о музыке Мендельсона, но, и, о «коричневой грязи»! Ну, а скрыть инструмент в сейфе меня вынуждает СТРАХ ПОТЕРЯТЬ СКРИПКУ! Господи, Я ведь забыл о сегодняшнем отъезде?! Меня бесит то, что над портным Гиршем поиздевались и лишили его возможности работать: – нацисты у него отняли НОЖНИЦЫ! ФЛЕШ: - Вы должны непременно уехать из Берлина в Миттенвальд. Повторяю, в столице вам оставаться нельзя – здесь в НЕБЕ ЗАВИСЛА ОГРОМНАЯ ЧЁРНАЯ СВАСТИКА! Надеюсь, СТРАХ вас в пути не догонит! Я: - Это так серьёзно? ФЛЕШ: - Благодарите бога, что уезжаете! Вы, к вашему счастью, не только замечательный музыкант, а …. Ну, сами понимаете, о чём идёт речь! Билеты на поезд у вас? Я: - Да. Но, профессор, Бавария ведь не в Америке находится! ФЛЕШ: - Хочу надеяться, что в Миттенвальде «воздух чище», чем в «Коричневом Берлине»! Пока что чище! Я: - Может быть вы правы. ФЛЕШ: - Постарайтесь после Фестиваля вместе с вашей невестой непременно перебраться в Австрию, на родину! Уезжайте с вещами, как говорится! Я: - А вы? ФЛЕШ:- Встретимся в Миттенвальде. 20-го концерт, а потом….. уверен, в скором времени нацисты лишат меня профессорского места и выдворят из страны. Это - в лучшем случае! Я: - А разве может быть чего-то хуже? ФЛЕШ: - О, да! Например, тюрьма, скоропостижная смерть от упавшего на мою голову кирпича или, в конце концов, заказное убийство! Вы знаете, моя супруга тоже еврейка! Так что, я нахожусь под двойным ударом! Я: - Тогда - до встречи в Миттенвальде, маэстро! ФЛЕШ: - Очень надеюсь, дорогой Бенни! Но и в моём сознании СТРАХ всё глубже и глубже распускает «корни»! Не осуждайте меня – это лишь трезвый взгляд на события сегодняшнего дня! Всмотревшись друг другу в глаза, мы немного молча постояли, ну, а потом расстались. * * * Случилось так, что после 14 апреля 1933 года я уже не встречался с маэстро Флешем. О причинах Я расскажу позже. В последствии, из газет я узнал, что в 1935 году нацисты профессора и его с супругу (лишив обоих гражданства) выдворили из Германии. Карл Флеш скончался в Люцерне, в Швейцарии, в 1944 году. * * *
Эпизод №24 14 апреля 1933 года. 18. 30 Вечерело. По улице маршем шли отряды штурмовиков, ряды которых в основном составляли представители национал-социалистической партии и «Немецкого студенческого союза» с Гитлерюгендом. Два последних фактически руководили факельными шествиями и церемонией сожжения книг. Марширующие выкрикивали лозунги против евреев, марксистов и пацифистов. Всё это называлось подготовкой к «Акции против негерманского духа». Штурмовики декламировали: - Адольф Гитлер – величайший гений всех времен! - Адольф Гитлер – воплощение силы и мощи, доброты и справедливости! - Мы любим нашего фюрера больше собственной жизни! - С Адольфом Гитлером к лучшему будущему! - Германия будет жить, даже если мы должны умереть! - Человек может пасть, знамя – никогда! - Германия, проснись! После чего, все дружно запели песню Хорста Весселя «Знамёна ввысь!» Я, как околдованный, держа прижатый к груди футляр со скрипкой, двигался по тротуару параллельно шествию штурмовиков. Кроме меня множество горожан сопровождало эту церемонию. Народу всё прибавлялось и прибавлялось. Через некоторое время, придя в себя, я не смог, развернувшись, обратиться вспять – отдалиться от шествия. Люди толкали меня вперёд, и, уже не имело смысла бороться с этим «железным потоком». Я боялся поломать или потерять скрипку Вдруг все остановились и прислушались к хрипловатому голосу. ГОЛОС: -
Наш самый опасный враг — еврей, и тот, кто зависим от него. Еврей может думать только по-еврейски. Когда он пишет по-немецки, то он лжёт. Немец, пишущий по-немецки, но думающий не по-немецки, есть изменник! Студент, говорящий и пишущий не по-немецки, сверх того бездумен и будет неверен своему предназначению. Мы хотим искоренить ложь, мы хотим заклеймить предательство, мы желаем студентам не легкомысленности, а дисциплины и политического воспитания. Мы хотим считать евреев иностранцами, и мы хотим овладеть народным духом. - Хайль Гитлер! – Единым гулом ответили штурмовики, и движение колонны продолжилось. Несмотря на то, что на улице было недостаточно темно, марширующие нацисты зажгли сотни факелов. Я догадался, что коричневорубашечники двигались к направлению Жандармплатце, где должно было состояться сожжение неугодной «наци» литературы. Моё положение было незавидным: Да, в первую очередь, я боялся, что у меня из рук выпадет футляр со скрипкой и толпа растопчет, превратит в деревянные щепки творение мастера Клотца. Разумеется, я стал беспокоиться и за свою жизнь: - внимательно присмотревшись к семитским чертам моего лица, «порядочные бюргеры» славного прусского города Берлина из меня сделали бы « кошерную еврейскую отбивную»! Ажитированная масса вела себя наподобие одного, невменяемого, экзальтированного человека: - выкрикивала одни и те же призывы, в одно и то же время, одним и тем же голосом и была готова одним ударом снести головы врагов фюрера: - евреев, цыган, марксистов, пацифистов и даже японцев, если им не удалось бы доказать, что являются японцами, а это значило бы, что они …. евреи! Можно было бы посмеяться над наскоро приобретённым тупоумием немцев, если бы не предчувствие начала трагических событий – и не только в немецком масштабе. Коричневорубашечники пели: «Германия, Германия превыше всего, Превыше всего в мире…………» «Deutschland, Deutschland über alles, über alles in der Welt, wenn es stets zu Schutz und Trutze brüderlich zusammenhält. Von der Maas bis an die Memel, von der Etsch bis an den Belt, Deutschland, Deutschland über alles, über alles in der Welt!» Позади марширующей колоны нацистов медленно двигался грузовик, кузов которого был заполнен книгами. Разглядеть книги с расстояние, конечно, было невозможно. Я оглянулся, увидев пожилого человека с испуганным выражением лица. Я спросил его, не ожидая внятного ответа. Я: - Чьи книги жгут? ЧЕЛОВЕК: - Разве это имеет значение? Это лишь прелюдия! Запомните, там, где сжигают книги, в последствии сжигают людей! Вы меня не спрашивали – я вам не отвечал. Вы меня не видели, я вас не видел! Всего доброго, извините… Мне показалось, что тут он сам же испугался своего «красноречия». * * *
С незнакомцем не стоит вступать в разговор! – Я усвоил ещё один урок «новой» Германии. Гарантия выживания – быть немым и глухим! Гарантия безопасности – Быть апологетом нацизма! Новые нормы гражданского поведения, по удивлению, очень быстро внедрялись в общественное сознание! * * *
- Против классовой борьбы и материализма! За народность и идеалистическое мировоззрение. Я предаю огню писания Маркса и Каутского. Долой декадентство и моральное разложение! Упорядоченному государству — порядочную семью! Я предаю огню сочинения Генриха Манна, Эрнста Глезера и Эриха Кестнера. Возвысим голос против уклонистов и политических предателей, отдадим все силы народу и государству! Я предаю огню сочинения Фридриха Фёрстерана. Нет растлевающей душу половой распущенности! Да здравствует благородство человеческой души! Я предаю огню сочинения Зигмунда Фрейда. Нет фальсификации отечественной истории и очернительству великих имен, будем свято чтить наше прошлое! Я предаю огню сочинения Эмиля Людвига и Вернера Хегемана. Нет — антинародной журналистике демократически-еврейского пошиба в годы национального восстановления! Я предаю огню сочинения Теодора Вольфа и Георга Бернгарда. Нет — писакам, предающим героев мировой войны. Да здравствует воспитание молодежи в духе подлинного историзма! Я предаю огню сочинения Эриха Марии Ремарка. Нет засорению и уродованию родного немецкого языка. Крепите заботу о языке — величайшем сокровище нашего народа. Пожри, огонь, сочинения Альфреда Керра. Нет — наглости и самоуверенности. Да — уважению и почтительности к немецкому народному духу. Пусть пламя поглотит сочинения Тухольского и Осецкого Я внимательно выслушал штурмовика. В этом перечне огульных авторов, некоторым я, уж точно, не симпатизировал, однако, додуматься до того, чтоб сжечь книги, да ещё поставить шутовское представление, могли люди с больной психикой. С каждым часом я убеждался, что моё решение (покинуть Германию!) было верным! * * *
Процессия (штурмовики с зажженными факелами и сопровождающие их горожане) вышла на площадь. Коричневорубашечники расположились по кругу, в центре которого вспыхнул костёр из кип старых газет. Вот с такой, позвольте сказать, увертюрой начиналось представление! В то же время, мне не удавалось вырваться из толпы. Боясь резких движений, думая о сохранности скрипки, я решил остаться и досмотреть до конца спектакль, который, и не знаю, как можно было бы его назвать – наверно, «фарс с элементами трагикомедии». Да, мне было больно и стыдно за немцев, тем более что я сплошь и рядом замечал прямо-таки сияющие лица горожан, которые, за три неполных месяца ещё и не привыкшие к новым приветствиям (наподобие «Хайль Гитлер!»), просто и добродушно выкрикивали имя «новоиспечённого» Рейхсканцлера: ГРАЖДАНЕ БЕРЛИНА: - Адольф, Адольф, Адольф! Члены « Студенческого союза», одетые в форму штурмовиков, фактически руководили этой, с позволения сказать, вакханалией. Всё было организовано чётко. Например, некий молодой человек представлял на обозрение экзальтированной публики книгу «неугодного немецкому духу» автора, громко констатировал фамилию «вредного» прозаика, поэта или учёного, и бросал «печатную продукцию» в костёр. После чего выходил «на сцену» другой нацист и всё повторялось сначала. Огонь полыхал вовсю. На лицах присутствующих волнами отображался багровый цвет пламени. Зрелище было фантасмагорическим, и оно вызывало во мне приступы страха. Я временами закрывал глаза и ещё крепче прижимал к груди футляр со скрипкой. Потом мне послышался диалог двух мужчин, стоявших позади меня. Я не видел их лиц, но содержание разговора подсказывало, что за моей спиной находились словно «д в о й н и к и» «группенфюрера из кафе», некоего Рольфа и моего соседа, торговца копченостями и нациста Отто Бракка. «РОЛЬФ»: - С писателями всё ясно, но список непременно надо расширить! Скажи, почему не «сжигают» композиторов? «БРАК»: - Всё правильно, но как это сделать? «РОЛЬФ»: - Очень просто! Следует уничтожить ноты! «БРАК»: - Молодец! Правильное решение! «РОЛЬФ»: - Следует написать в соответствующую инстанцию! Надеюсь, «Студенческий союз» быстро среагирует на требование трудящихся масс! «БРАК»: - Интересно, с кого надо начать? «РОЛЬФ»: - С Мендельсона! Скажу тебе откровенно, и с немцами дела плохи – среди них много замаскированных евреев! «БРАК»: - Согласен! Кроме Вагнера все наши сочинители подозрительны! «РОЛЬФ»: - Мой друг утверждает, что Шуберт не прикасался к свинине! «БРАК»: - Ну, тогда с ним всё ясно! Он был, оказывается, евреем! Сжечь! «РОЛЬФ»: - А потом мы уничтожим живописные полотна, скульптуры, взорвем архитектурные памятники, города, сотрём с лица земли многие страны… Англию, Францию, Польшу, Россию, Италию…. Ах, Извини, Италию пока оставим... «БРАК» - А как решить вопрос с певцами, музыкантами, артистами? «РОЛЬФ»: - Всех живьём в костёр! «БРАК»: - Людей? «РОЛЬФ»: - Они же не люди! «БРАК»: - Ах, совсем забыл! Довольные тем, что дел накопилось очень много, они засмеялись. * * *
Перед отъездом из Берлина ещё этого не хватало! – Подумал я и стал медленно, с большим трудом продвигаться к ней. В этом «водовороте людей» девушка меня, разумеется, не смогла заметить и, чтобы привлечь её внимание, Я во весь голос закричал – Я: - Фройлаин, фройлайн! Да, чего таить, обращаться к ней по имени мне не хотелось! Ведь Эстер звучит «очень по-еврейски», тем более, в том государстве, где «Шуберт не притрагивается к свинине»! С трудом, но я добрался до неё. Я: - Эстер! Я прошептал ей на ухо, когда, одной рукой коснулся плеча мадмуазель Гирш. ЭСТЕР: - Бенни, что ты здесь делаешь? Господи, как я рада тебя видеть! Как я рада! Откуда ты «свалился»? Я: - Возвращаясь домой после репетиции, я случайно оказался в центре событий. Масса народа, прямо-таки, протащила меня на площадь. А ты, дорогая? Лучше места не смогла найти в Берлине? Знаешь, к твоему сведению скажу, что здесь, на костре «сжигают Маркса», а он, если мне не изменяет память, был родственником твоего дедушки Авраама. ЭСТЕР: - Видя это безобразие, у тебя ещё осталось чувство юмора? Я: - Ничего не поделаешь. Знаешь, они собираются взорвать все города, и стереть с лица земли почти все страны. ЭСТЕР (смеясь): - А почему? Я: - Чтобы нам, евреям, некуда было бежать! Италию пока «не трогают». Кроме шуток, как ты здесь оказалась? ЭСТЕР: - Я ищу Йосси! Я: - Что случилось? ЭСТЕР: - Оказывается, мой брат перед нашим булочником, господином Дрейфуссом похвастался, что покажет этим штурмовикам, «где раки зимуют»! А фрау Коген видела, как Йосси с еврейскими мальчиками нашего квартала шел в сторону площади. Я нахожусь в кошмарном сне: - отец из-за ножниц убивается, мама весь день плачет, а тут проблемы с братом. Этого ещё не хватало. Тем более что мы сегодня собираемся уехать. Его надо непременно найти. Ох, и схватит он на свою голову беду! Я: - Тут поищешь! Как же! ЭСТЕР: - Тогда надо из этого проклятого окружения вырваться и искать мальчика в переулках, двориках, тупиках… даже на крышах. Я: - Постараемся! До отправления нашего поезда времени ещё очень много! * * * Вдруг меня осенила гениальная мысль! Я (крича и раздвигая руками граждан): - Пропустите, пожалуйста, беременную женщину! Пропустите, пожалуйста, беременную женщину! Эстер шла за мной, показывая гримасами лица, что, вот-вот, здесь, на площади родит ребёнка и назовёт его Адди, т. е. Адольфом! Наш «актёрский дует» состоялся. Я: - Беременная женщина-немка! Беременная женщина-немка! Расступитесь, граждане! Расступитесь, граждане! ЭСТЕР: - Пожалуйста, пожалуйста…. Я (превратив просьбу в военный приказ): - Беременная женщина-арийка! Расступитесь, господа! Беременная женщина-арийка! Дорогу фрау Браун! Дорогу фрау Браун! Люди, немного с подозрением разглядывая наши совсем уж не арийские черты лица, с трудом, но расступились, создали «коридор», при помощи которого нам удалось вырваться на волю.
Эпизод №25 14 апреля 1933 года. 19.30
Так мы оказались на безлюдной улочке, где можно было отдышаться, прийти в себя от безобразия, творившегося на площади. Я: - Как ваше самочувствие, фрау Браун? ЭСТЕР: - Хаиль Гитлер! Я: - Даже в шутку не стоит этого произносить! ЭСТЕР: - А ты знаешь, чем отличаются евреи от нацистов? Я: - Не сравнивал как-то! ЭСТЕР: - У нацистов нет чувства самоиронии! Не замечал? Я: - Точно! Мне кажется, ты абсолютно права. Видя свое изображение в зеркале, они часто хохочут, но никогда не улыбаются. ЭСТЕР: - Значит, плохи их дела! Не всякому дано тонко надсмеяться над собой. Я: - Да, в конечном счете, нацистам не сдобровать, но они, пока сгинут, могут натворить ещё много зла. * * * Поиск брата Эстер, конечно, лучше было бы начать по отдельности, но мы не хотели расставаться друг с другом и крутились вокруг площади, по маленьким улочкам, надеясь найти Йосси, который, чего таить, желал отомстить штурмовикам «из-за ножниц». Может быть наивный юноша этим «героическим поступком» хотел решить все немецкие проблемы? Да уж, «блаженны те, кто верит»! Мы шли быстрым шагом, осматривались вокруг, но, по известной причине, боялись выкрикивать еврейское имя «ЙОССИ» Эстер сообразила - ЭСТЕР: - Брат, Брааат! Мы переглянулись друг на друга, и нам стало как-то не по себе от полной абсурдности ситуации. Действительно, жить в стране, где представиться именем и фамилией вызывает страх, не очень уж счастливая доля для человека. жүктеу/скачать 1.1 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|