Сергей есенин

В. Маяковский

С. Е.

Отыскивая себе говорящего по-русски помощника в общении с Есениным, А. Дункан останавливает внимание на Н. Радван-Рыжинской, воспоминания которой приведены ниже:

«Никогда бы не решилась упоминать о нашей жизни в Висбадене, если бы не случай, который свёл меня с нашим изумительным поэтом С. Есениным. Это было во время франко-английской оккупации, бельгийцы тоже участвовали в ней. Мы опять оказались безработными. Муж нашёл маленькую службу у французов на железной дороге, я, прочитав объявление школы Бнрлица в газетах, смело решила туда поступить. Брали только опытных преподавателей, знакомых с этой методой, но я решила соврать, сказав, что я преподавала немецкий в такой школе в Петрограде. Дали мне книгу, и я по ночам изучала эту методу.

Как будто всё идёт прекрасно, я зачислена в школу, немецкие марки за час урока составляют 50 сантимов на французские деньги. Зная, что я русская (а русский язык в то время ведь ещё считался языком варварским), меня немного удивило, что кто-то желает изучать его в Германии. Условия были следующие: ходить на дом. Получаю адрес – первоклассная гостиница в центре города. Вхожу, на диване небрежно сидит дама уже не первой молодости. Здороваюсь и начинаю урок. Ученица немного вялая, как бы не проявляет особенной охоты. Я удивлена, но продолжаю. И вдруг выясняется, что я знаю английский язык и что я имею перед собой знаменитую танцовщицу-босоножку Айседору Дункан. Русский язык моментально перестаёт её интересовать, она оживляется и говорит мне, что познакомит меня с первым русским поэтом. Открывает дверь соседней комнаты, пропускает меня вперёд и сейчас же за мной закрывает её.

Я – в светлой комнате с опущенными белыми шторами, налево – кровать, кто-то лежит под белой простынёй, видна голова, молодое лицо с несказанно красивыми, волнистыми, прямо цвета золота волосами. Он русский, начинает говорить, впечатление такое, что он ухватился за меня. В действительности так и было: живя за границей, он не знал никакого иностранного языка, стал сообщать мне некоторые подробности своей совместной жизни. Через несколько минут открывается дверь и входит она, приглашая меня выпить с ними стакан вина. Вскоре в большой комнате появляется и он, как видно, одетый у одного из лучших английских портных, но как-то это выходит вразрез с типом его наружности.

Увидев коньяк и другие крепкие напитки на столе, я прихожу в тихий ужас, не имея привычки пить, я серьёзно опасаюсь оказаться под столом. Беру стаканчик и несмело прошу приказать подать бисквитов, а в это время вижу, что по коридору шныряют полицейские агенты. Бисквитов в отеле не оказалось, пришлось послать за ними. Убрали со стола, и вот задаётся мне вопрос, могу ли я уделить им часа 2-3 для совместной прогулки. Я соглашаюсь.

Являюсь в назначенный день. У дверей гостиницы стоит нанятый автомобиль, и мы едем совершать прогулку, и тут выясняется, что живя уже около двух лет вместе, они ещё никогда не разговаривали друг с другом за неимением общего языка. Я была переводчицей. Они забрасывали друг друга вопросами, рассказывали отдельные факты про себя. Через несколько часов вернулись с прогулки и опять был назначен день встречи.

Это длилось недели две, и при последней встрече они поссорились и заставляли меня переводить, крича мне с каждой стороны в ухо, что я должна сказать. По мере возможности я старалась всё смягчать, но тут раздавались возгласы: “Нет, вы переводите точно!” Пребывание их в Висбадене приближалось к концу. Дункан предложила мне уехать с ними в Париж, где у неё был дом, для того, чтобы переводить стихи Есенина на английский язык. К стихотворству у меня не было ни малейшей способности, да и жила я с семьёй мужа».

А. Дункан (вместе с Есениным) встречается с Лолой Кинел и делает её своим секретарём.

Лола Кинел:

«По берлинскому адресу <...> меня ожидала <...> не Айседора, а молодой американец <...> . Он представился как друг Айседоры <...> .Он сказал, что прочитал моё объявление, объяснил, что Айседора не может разговаривать со своим мужем – русским, и зная, как это тяготит её, он подумал, не подойду ли я ей в качестве секретаря. <...> молодой человек экзаменовал меня на должность секретаря для Айседоры и Есенина... После получасовой беседы, касающейся широкого круга вопросов от большевизма до искусства, он воскликнул:

– Вы справитесь! Вы – как раз то, что надо... И все эти языки. <...>

И ещё я вам посоветую, – доверительно произнёс он, – не берите особенно много багажа. Она может сказать, что собирается остановиться в каком-нибудь городе на неделю, а уже через несколько часов вы обнаружите, что уезжаете...

Пророческие слова! <...>

На следующее утро я уже была в отеле “Роза” <в Висбадене> и, затаив дыхание, постучала в дверь номера Айседоры. <...>

Полная, средних лет женщина в неглиже цвета сёмги грациозно полулежала на кушетке. У неё была маленькая головка с тициановскими кудрями, красивый, но жестокий рот и сентиментальные глаза; при разговоре она проглатывала или комкала слова. Когда она поднялась и стала двигаться по комнате, я увидела, что она вовсе не полная и не средних лет: она была прекрасна, непостижимая природная грация сквозила в каждом её движении... Это была Айседора...

Через некоторое время из соседней спальни вышел молодой человек в белой пижаме. Он выглядел как русский танцовщик из американского водевиля: тускло-золотые вьющиеся волосы, наивные глаза васильковой голубизны, сильное мускулистое тело... Это был Есенин. Позднее я обнаружила, что он отнюдь не наивен. Он был достаточно лукав, подозрителен и инстинктивно умён. Впечатлительный, как ребёнок, полный противоположностей, крестьянин и поэт – вместе».

В научно-художественной секции Государственного учёного совета Академического центра Наркомпроса РСФСР составляется «Список писателей для получения дополнительного академического обеспечения», куда (по разряду) включается и фамилия Есенина.

Кроме Есенина, внесённого в этот перечень предпоследним по счёту, там значатся фамилии В. Вересаева, Б. Зайцева, И. Новикова, И. Шмелёва, А. Серафимовича, Г. Чулкова, В. Маяковского, В. Кириллова, Б. Пастернака, А. Гастева, М. Герасимова, О. Мандельштама.
Есенин и А. Дункан выезжают из Висбадена в Дюссельдорф.
М. Литвинову

«Июнь 29 <19> 22

Уважаемый т. Литвинов!

Будьте добры, если можете, то сделайте так, чтоб мы выбрались из Германии и попали в Гаагу, обещаю держать себя корректно и в публичных местах “Интернационал” не петь.

Уважающие Вас