Шафика карагулла прорыв к творчеству ваше сверхчувственное восприятие
жүктеу/скачать 1.06 Mb.
|
| ГЛАВА 1
ПУТЕШЕСТВИЕ С «ОТКРЫТЫМ УМОМ» В двадцатом столетии мы, быть может, испытываем огромный прорыв вперед в человеческом сознании. Прорывы в науке и технике полностью завладели нашим вниманием, и мы едва рассмотрели инициатора этих фантастических достижений нашего времени. Мы должны спросить у самих себя, что происходит с человеком как с живущей и развивающейся формой жизни? Нейроанатомы утверждают, что мозг человека имеет области, которые, может быть, еще не функционируют, и что они предназначены природой для будущих стадий развития человека. Это — интригующая мысль! Сегодня наука и техника поместили человека, по крайней мере интеллектуально, в новое окружение, которое движется согласно быстрым и постоянно меняющимся вибрационным схемам. Расширенное и обогащенное окружение всегда определяет более подходящее приспособление со стороны великой формы жизни. Человек является наиболее гибкой ее формой на нашей планете. Он, конечно, способен совершать новые поразительные шаги, когда движется вглубь этого нового мира мерцающих и динамических энергетических схем. Энергии, вплетенные в знакомые формы, которые были плотным миром пяти чувств, уже более не подходят и во многих случаях не имеют смысла. Какое же снаряжение человек возьмет с собой в новое энергетическое окружение? Мир не является таким, каким он воспринимается его пятью чувствами. Люди находятся под большим давлением в современном обществе. Те из них, кто работает в области психиатрии и медицины, очень хорошо осознают это. На одном конце человеческого спектра находятся те, кто испытывает это давление наиболее ощутимо, кто не смог надлежащим образом приспособиться к окружению. Наблюдения за пациентами среди неврастеников и психически больных заставили меня оценить приспособляемость огромного большинства, которое образуют здоровые члены общества. Может быть, мой опыт с психически больными помог мне стать лучшим судьей третьей группе людей, выделяющейся в человеческом обществе, которую я предлагаю назвать СВЕРХЗДОРОВЫ- МИ! Эта третья группа индивидуумов, по-видимо- му, приспосабливается к миру энергетических вибраций. Открытие этой группы и восемь лет исследований являются моей одиссеей и сюжетом данной книги. Как врач, специализирующийся в психиатрии, нейропсихиатрии, могу сказать, что мозг, тело, ум стали специальной областью моей практики и исследований в течение многих лет. Зная, что ни у кого из нас нет ответов на все вопросы, я продолжала искать новые способы проникновения в трудности моих пациентов и глобальную проблему человека и его окружения. Я чувствовала, что медицина и психиатрия в своем сочетании смогут ответить на большое число вопросов, которые встают перед врачующим ум и тело. За многие годы работы в Эдинбургском университете, в Монреальском неврологическом институте я приобрела репутацию в своей области. Уже некоторые из моих исследований были оценены как в Америке, так и в Англии. И именно в тот момент я столкнулась с явлениями, которые нельзя было классифицировать как психическое заболевание и которое нельзя было обозначить как норму и здоровье. В августе 1966 г. моя подруга спросила, не соглашусь ли я прочитать с «открытым умом» одну книгу. Она знала, я интересуюсь каждой новой информацией в своей области, но все же осторожно заметила, что книга не научна в точном смысле этого слова. Подруга чувствовала, книга могла озадачить меня, в ней можно было найти некоторые ответы, а можно было и не обнаружить их. И, наконец,если я соглашусь читать книгу, то обещаю ли я прочесть ее до конца, независимо от того, понравится она мне или нет? Мое любопытство было возбуждено, я почувствовала, что обладаю необходимым «открытым умом», и согласилась прочесть книгу. Это решение стало роковым. С тех пор я не раз размышляла, следовало ли «открывать свой ум» в тот теплый августовский вечер. Конечно, я не представляла, что произойдет с моей удачно начатой медицинской карьерой, как изменится область моих исследований и все взгляды на жизнь. Радующая перспектива какой-либо новой истины, которую следовало открыть или исследовать, всегда превышала мои заботы о финансовом или профессиональном благополучии. Решив прочесть эту книгу, я двинулась в новые пределы человеческого ума и изменила весь ход своей карьеры в медицинской и научной области. Моя подруга прислала мне книгу об Эдгаре Кэйсе с еще одним хитрым и обязывающим условием. Когда я прочту книгу об Эдгаре Кэйсе,то обещаю ли прочесть знаменитую аналогию «Пещера» в «Республике» Платона? Когда я прочту и то, и другое, ей будет очень интересно узнать мое мнение. Так как я сама была психиатром, то моя точка зрения на информацию об Эдгаре Кэйсе, она чувствовала, должна была стать решающей. Перемены, которые вызвало явление Эдгара Кэйса в моем хорошо установленном образе жизни, лучше всего можно понять, если я немного сообщу о своем научном прошлом. Я провела двенадцать лет за исследованиями и оценкой психически больных, свыше пяти лет из них — в Эдинбургском университете под руководством известного британского психиатра профессора сэра Дэвида К. Гендерсона. Три года на специальную стипендию я изучала метод терапии психически больных электрическими судорогами. Я была хорошо знакома с ненормальными состояниями ума, особенно галлюцинациями и иллюзиями. Когда я не находила некоторых из требуемых ответов в терапии электрическими судорогами, я обращалась к области неврологии. Опять-таки, именно книга направила меня по новому пути исследования. «Кора головного мозга человека» Пен- фильда и Расмуссена из Монреальского неврологического института стала новой вехой в моей жизни. Книга описывала возникновение галлюцинаций и других ненормальных переживаний у пациентов, которые подвергались хирургическим операциям на мозге в полном сознании. Маленькие электроды, подсоединенные во время этих операций к различным участкам мозга, делали возможной локализацию областей, вызывающих ненормальные состояния, связанные с психическими заболеваниями. Как только я смогла закончить мою работу в Англии, я поехала в Канаду и провела там три с половиной года в качестве ассистента д-ра Уайдлера Пенфильда. В качестве психиатра его коллектива я изучала пациентов с эпилепсией височной доли и другими нервными и умственными расстройствами^ Я присутствовала при его операциях на мозге, записывала ненормальные состояния, которые наблюдала по ходу, и сопоставляла их с обычными ненормальными состояниями, что наблюдались у психических больных. В течение трех лет работы я стала ясно понимать различие между галлюцинациями и другими явлениями. Токсические отравления и травмы мозга провоцировали симптомы, очевидные при диагнозе. Я написала научную статью «Психические феномены при эпилепсии височной доли и психозы», относящуюся к работе, проведенной в Неврологическом институте. Статья была опубликована позднее совместно с Элизабет Робертсон в Британском медицинском журнале от 26 марта 1956 г. в городе Ар. Статья получила специальный, очень благоприятный отзыв издателя. Вот с таким прошлым я прочитала книгу об Эдгаре Кэйсе. Он не подходил ни под одну из моих категорий: психически больного, неврастеника или здорового. Свидетельства, приводимые в книге, нельзя было с легкостью отбросить. Там были вещи, которые я не могла принять, но было и множество хорошо документированных свидетельств того, что Эдгар Кэйс обладал способностями, не поддающимися объяснению или пониманию в рамках и понятиях современной психиатрии. Эдгар Кэйс мог, ложась на кушетку, приводить себя в особое сонное состояние и, «наблюдая», сообщать сведения о каком-либо индивидууме или пациенте, находящимися за сотни миль. Индивидуум, которого он «наблюдал», чаще всего был неизвестен Кэйсу, он знал только его имя и местонахождение. Кэйс мог описывать комнату, в которой следовало найти данное лицо, его внешность, одежду, темперамент и физическое состояние, описывал больные части его тела, серьезность заболевания. Тщательно документированные показания подтверждали наблюдения, произведенные Кэйсом, во время которых он спокойно лежал и сообщал нормальным голосом, что «видел». В бодрствующем состоянии Кэйс имел вещие переживания, они затем подтверждались, события действительно происходили. Согласно книге, Кэйс имел и другие, очень удивительные качества, которые проявлялись в бодрствующем состоянии, включая способность видеть силовые поля вокруг людей и животных. Книга была вызовом всем моим медицинским и научным взглядам. Я знала так много о мозге и нервной системе. Я была знакома с симптомами повреждений мозга и эпилептических приступов. Галлюцинации и иллюзии психически больного не могли объяснить феномена Кэйса. Эдгар Кэйс расшатывал мои теории относительно природы человеческого ума. Все знания, которые я приобрела за годы учения, исследований и практики, не объясняли этого явления. Я столкнулась с проблемой: либо повернуться спиной к несогласующимся фактам, либо принять вызов, поверив, что существовали люди, наделенные удивительными способностями, которые наука не могла объяснить. Книга была брешью в запруде моих научных взглядов. Тогда же я обратилась к предложенному фрагменту из «Республики» Платона. Это было другим мощным взрывом. Может быть, я была одной из тех, кто находился в пещере Платона, и, прикованная к одной точке зрения, предполагала, что знаю все ответы. Эта аллегория достойна того, чтобы ее процитировать: «Позволь мне показать в аллегории, насколько наша природа освещена или не освещена. Представь себе людей, живущих в подземной пещере, вход в которую обращен к свету, он проникает во всю пещеру. Люди здесь с детства. Их ноги и шеи скованы так, что они не могут двигаться, а могут видеть только стену пещеры перед собой, причем цепи мешают им повернуть головы. Наверху и позади на большом расстоянии от них светит солнце, а между солнцем и пленниками пролегает дорога и низкая стена, построенная вдоль этой дороги. И вы видите людей, проходящих по этой дороге, несущих всякого рода сосуды и статуи, и фигуры животных, сделанные из дерева, камня и различных материалов. Некоторые из людей говорят, другие молчат». «Ты показал мне странную картину, они являются странными пленниками», — отвечал Главкон. «Подобно нам, эти люди видят только свои собственные тени или тени, которые солнце отбрасывает на противоположную стену пещеры. Если бы они могли говорить друг с другом, то не предположили бы они, что видят как реальность то, что находится перед ними? Предположите далее, что тюрьма имела эхо, приходящее с другой стороны. Не были бы они уверены, что когда один из прохожих говорил, голос, который был слышен, исходил от проходящей тени?» «Для них истина была буквально ничем иным, как тенями изображений». «Сначала, когда кто-либо из пленников был бы освобожден и внезапно встал, повернулся, должен был бы смотреть и идти по направлению к свету, то он испытал бы острую боль и не был бы в состоянии видеть реальность, тень которой видел прежде. Представьте, что кто-нибудь ему скажет, что то, что он видел, было иллюзией? Не представил ли бы он, что тени, которые он ранее видел, истиннее, чем предметы, которые теперь показаны ему? Если его заставят смотреть прямо на свет, не будет ли у него боли в глазах, которая его заставит отвернуться? Он будет искать убежище в тенях, которые оудет считать более ясными, чем вещи, что теперь показывают ему. Он потребует, чтобы ему дали возможность привыкнуть к зрелищу, ко всему находящемуся наверху. Позже он сможет видеть солнце. Только тогда он начнет понимать, что солнце определяет времена года, является хранителем того, что находится в видимом мире и в известном смысле причина всех вещей, которые его собратья привыкли созерцать. Когда он вспомнит свое прежнее местопребывание и мудрость пещеры, и своих собратьев-пленни- ков, не предполагаете ли вы, что человек этот поздравит себя с переменой и пожалеет их? Представь, что снова такой человек с солнца внезапно будет возвращен в свое прежнее положение. Не будут ли его глаза несомненно полны темнотой? Если начнутся споры, и он должен будет измерять тени пленников, которые никогда не выходили из пещеры, то пока его зрение будет слабым, не будет ли он казаться смешным? Люди скажут о нем: «Он пошел наверх и вернулся вниз без глаз», было бы даже лучше не думать о восхождении. Если кто-нибудь попытался бы освободить и повести вверх к свету другого, то пленники схватили бы зачинщика и предали бы смерти". «Существуют ли реальности, которых мы еще не познали?» - спрашивала я себя. Книга о Кэйсе продолжала тревожить мой ум. В конце концов факты следовало объяснить. Имелось конкретное указание на возможности человеческого ума, которые находились вне пределов моего образования и жизненного опыта. Предположим, что я откажусь от моих нынешних исследований и практики в хорошо установленных областях неврологии и психиатрии, чтобы изучать и оценивать эти явления? Открывалось поле исследования, еще не признанное пригодным для научных методов. Но могла ли я найти способ изучения, который можно было бы применить к этому типу явлений? Может быть, настало время исследовать новую область человеческого опыта квалифицированному ученому и врачу? Когда я думала об этом, то понимала, что не могу ожидать поощрений со стороны коллег и друзей и что могу встретиться с серьезной критикой^ Существовали ли другие лица, подобные Кэйсу, с восприятиями вне границ пяти чувств? Можно ли было отыскать их и исследовать? Могла ли я объяснить явления СЧВ? Притяжение новой истины, которая могла быть открыта, было непреодолимым. Я начала серьезно подумывать, не рискнуть ли мне своей репутацией и карьерой, чтобы отдать все время изучению людей с такими странными и изумительными талантами. Я начала осторожно расспрашивать друзей о людях с таинственными дарованиями. Так как я не хотела обсуждать мои новые интересы теперь же, то должна была мистифицировать своих знакомых коллег. Постепенно предварительные расспросы разрослись во вполне оперившийся проект, который стал делом моей жизни. Эта книга является историей того, как я шла к открытию. Здесь нет ответов или претензий на ответы. В книге излагаются факты и ставятся вопросы. Другие соберут больше информации и ответят на них. Я все еще имею «открытый ум» и поэтому, увы, для меня нет пути назад. Это будет оставаться делом всей моей жизни. Я решила, что настало время написать серию хорошо документированных книг о СЧВ, чтобы поощрить исследования в этой области. Будущее человека на нашей планете может в значительной мере оказаться под влиянием открытия и развития способности к высшему восприятию. Удивительно, как много людей сегодня в различной степени обладает СЧВ! Всего этого я не знала, когда пускалась в новое научное приключение. Конечно, я оказалась в поворотном пункте своей карьеры. Мне только что предложили вместе с профессорской деятельностью руководить исследованиями в психиатрическом отделении нового медицинского учебного заведения. Работа в этом направлении обещала возрастающий престиж. Открывалась великолепная возможность для дальнейших исследований в области неврологии и психиатрии. Можно было идти к вершинам профессии в общепризнанных и четко определяемых областях медицинских исследований или погрузиться в неведомое и не исследованное море человеческого знания. Что я должна была сделать? Приобрести известность и обеспеченность в рамках моей профессии и потерять при этом радость и восхищение, которые возникают при исследовании неведомого при открытии истины? Хотя тогда это мне показалось странным, но решение было принято без всяких внутренних колебаний и сожалений. У меня всегда был «ум, не боящийся путешествовать, даже если путь не был намечен». Я решила, что если необходимо, то могу «потерять мир», радуясь новому призыву исследовать ум человека. Решение было принято. Однако, когда настало время сделать окончательный шаг, меня охватило чувство, подобное тому, что испытываешь перед тем, как нырнуть в холодную воду. Я отказалась от преподавания в Нью-Йоркской медицинской школе, от прекрасной академической должности, которую мне предлагали, и приготовилась к ПУТЕШЕСТВИЮ С «ОТКРЫТЫМ УМОМ». Я прикинула свои возможности, они были невелики. В течение ряда лет мое преподавание и практика прерывались периодами исследований и поисками новых ответов. Это делалось при небольших субсидиях и поддержках, которые много не добавляли к финансовым возможностям врача, хотя работа могла быть вознаграждена при условии, если открытие состоится. Исследовательский проект, над которым я собиралась работать, вряд ли мог сразу обеспечить мне субсидию или поддержку. Большинство фондов не рискнуло бы финансировать такой отдаленный проект. Кто бы смог оценить перспективы, если относительно предстоящей работы было так мало известно? Я должна была сама финансировать мое собственное исследование, пока не убедилась бы в его ценности. Может быть, через шесть месяцев я смогла бы накопить достаточно фактов, чтобы заинтересовать один из дальновидных фондов и сделать тем самым возможными субсидии. Если бы я сама не шла на риск, то как могла ожидать, что фонд сделает это? Я начала со следующего плана. Нужно было потратить несколько месяцев, читая все, что можно было найти о необычных талантах и способностях, которые подходят под понятие сверхчувственного восприятия. В то же время я должна была бы делать все возможное, чтобы найти как можно больше лиц со способностями этого типа. Необходимо было выработать методы для исследования таких людей. Нужно было больше узнать о типах этих способностей, об их пределах, а они могли быть установлены с помощью исследовательских методов и процедур. Когда я обратилась к историческому прошлому, то нашла захватывающие документированные указания на такие способности, которые были сделаны в течение двух последних столетий и даже ранее. Я прочитала отчеты о работе в университете имени Дьюка. Действительно, я прочитала все, что могла найти по этой теме. Найти людей с этим типом дарований не было легким предприятием. Я много раз чувствовала поначалу, что возвращаюсь из путешествия. Я должна была избавиться от своих так называемых психов, которые имели слабые способности, но были готовы намеренно или по необходимости разбазаривать свои психические «прозрения» перед легковерной публикой. Многие искренне верили в свои реальные или воображаемые дарования. Некоторые были ловкими обманщиками. Как-то я уклонилась от слова «псих» и от самих самозваных «психов». Но среди последних нашла много ободряющего для серьезного исследовательского проекта. Я решила, что группа «психов», зарабатывающих себе на пропитание прозрениями и предсказаниями, не могла быть просто игнорирована, но для моих исследований я должна искать субъектов где-то в другом месте. Я вернулась к книге. Я прочитала с «открытым умом» книгу «Эдгар Кэйс. Человек чудес» Джозефа Маллиарда. Может быть, наилучшим было бы начать со сведений об Эдгаре Кэйсе. Я поняла, что тщательное изучение данных о нем и Виргинии Бич было бы необходимо в этот момент. Э.Кэйс казался честным человеком и жертвой своих странных дарований. Тщательное исследование объемистых сообщений о нем могло дать мне новое прозрение. Когда я прочитала эти отчеты, то нашла там многое, что не смогла понять. Я нашла сведения о способности, которую нельзя было объяснить нашими нынешними знаниями, она находилась далеко за пределами пяти чувств. Кэйс не проявлял никаких симптомов психического заболевания. То, что поразило меня больше всех других свидетельств, это возможность Кэйса (в определенных состояниях сознания) точно описывать то, что он «видел» на расстоянии сотен миль. То, что он «видел», подтверждалось снова и снова. Свидетели, многие с научным опытом, с неоспоримой честностью, подтверждали истинность информации, даваемой Кэйсом. Далее документы указывали на то, что он давал с постоянной точностью сведения, к которым никто ранее не мог иметь доступ. Если хоть один человек имел бы эту способность, то это уже был бы феномен, имеющий ценность для всего человечества. Но должны существовать и другие. Психиатрия и медицина признают много состояний сознания или полусознания, которые можно остановить и оценить. Ни в одном из этих состояний человек не дает точную, ясную информацию о людях и событиях на расстоянии: состояние сознания Кэйса, конечно, не было трансом, истерией или ка- тотонией. Он, очевидно, не был в состоянии комы или под гипнозом. В самом деле Кэйс очень плохо поддавался гипнозу. Странное сонное состояние, в котором он осуществлял свои контакты с людьми или ситуациями на расстоянии, было состоянием, в которое он вводил себя сознательно. В таком состоянии он отвечал на вопросы бегло и логично, описывал состояние пациента, которого никогда не видел и который мог находиться от него на любом расстоянии в нашей стране. Кэйс умер в 1945 году, а теперь шел 1957. Должны были существовать живые люди, которые имеют аналогичные способности или другие столь же поразительные типы способностей. Я устранила обширную «бахрому психов». Я начала думать, что должна существовать где-то закрытая дверь к более дисциплинированным умам, наделенным этими странными и специфическими способностями. Может быть, существовали люди, которые не давали знать о себе как об обладателях некоторого вида дарований, так как они отделяли их от других людей. Было очевидно, что Кэйс, применивший в конце концов свои дарования открыто, жил активной, трудовой жизнью. Он встречал самые крайние отношения к себе, начиная от полного легковерия, с одной стороны, и кончая презрительным и оскорбительным неверием. Я пыталась восстановить различные случайные контакты в течение тех лет, когда изучала типы восприятия. Я вспомнила первый случай, когда мой ортодоксальный подход к науке получил реальный вызов. Это было в Оттаве, в 1954 г. Я проводила выходные в доме одного посла и его жены, которые были моими родственниками. Наш разговор касался различных тем. Посол все возвращался к идее, что существуют реальности, не воспринимаемые пятью чувствами. Он настаивал на том, что не каждый, кто видел видения и слышал голоса, был умственно расстроен. Он упомянул такие слова, как предвидение и ясновидение. Я была уверена, что знаю явления этого типа и что объяснения находятся в физиологических и органических повреждениях мозга. В тайне я была шокирована, что посол, интеллигентность и таланты которого я высоко уважала, мог принимать такие вещи серьезно. На следующий день я была в доме другого посла, сын которого был моим пациентом. Он также затронул тему восприятий, которые выходят за пределы пяти чувств. Меня поразило то, что два человека, которые несли ответственность и находились в ранге послов, могли проявлять интерес к такой чепухе. Я старалась, чтобы мои мысли не были слишком очевидными. Оба посла были невозмутимы и предполагали, что и я интересуюсь этими явлениями. Они упомянули, что П.Кинг, премьер-министр Канады, в течение 20 лет считал эти необычные способности практически ценными и полезными. На прощание друзья дали мне книгу Л.Нюо «Человеческая судьба». Книга заставила остановиться и задуматься о нашем научном подходе к подобным вещам. В конце концов, является ли он настолько научным, как мы предполагаем? Независимая, солидная система научных фактов внезапно показалась мне в конечном счете не такой надежной. Но некогда было думать о научных методах. Я была слишком занята их применением. Я начала вспоминать то, что происходило со мной раньше и что я либо игнорировала, либо мысленно откладывала для позднейшего исследования. Теперь же оказалось важным пересмотреть эти прошлые впечатления в свете моего нового интереса. жүктеу/скачать 1.06 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|