Шокан Алимбаев Формула гениальности (2001) Великая мечта. Даже слишком великая для мечты

9

Динара очень изменилась в последнее время. Встречавшая раньше Наркеса радостно и открыто, она день ото дня становилась все более задумчивой и молчаливой. Однажды Наркес остановился рядом с ней и спросил ее:

– Что с вами, Динара?

Девушка опустила глаза и промолчала.

– Зайдите ко мне, – сказал Наркес и прошел в кабинет.

Немного спустя вошла и Динара. Она подошла к столу Наркеса и вопросительно взглянула на него, ожидая указаний.

– Садитесь, – сказал Наркес, впервые за долгое время внимательно глядя на нее.

Девушка села в широкое кожаное кресло.

– Ну, так что же? – спросил Наркес. – Что с вами? Болеете, что ли? Если болеете, то не скрывайте, скажите. Возьмите бюллетень.

– Нет, – тихо и с досадой произнесла девушка.

– Ну, а в чем дело? – спросил Наркес.

– Родители говорят «надо поступать», а мне неохота уходить из Института, – тихо проговорила девушка, – привыкла я к нему…

– Ах, вот оно что, – улыбнулся Наркес. – А я думал что то пострашнее. Родители правильно говорят. Надо учиться. А куда они вам предлагают?

– В университет, на биологический.

– Ну, а вы как хотите?

– Я люблю биологию, – медленно ответила девушка, глядя куда то перед собой, – и в прошлом году сдавала на этот факультет, но не прошла по конкурсу.

– Готовьтесь и вы поступите. Обязательно поступите, – улыбнулся Наркес.

– Вы так уверены? – негромко спросила Динара.

– Я знаю вас, – мягко ответил Наркес. – Вы очень способная, да и я немного ясновидящий, – пошутил он.

– Если бы не Институт, я бы и не колебалась, – легким движением головы откинув назад черные вьющиеся волосы и только сейчас прямо взглянув на Наркеса, произнесла девушка.

– Вот и не надо колебаться, – улыбнулся Наркес. – У вас все еще впереди. И обязательно надо учиться… А когда кончите университет, то снова придете к нам… если не раздумаете к тому времени…

Девушка промолчала. Посидев еще немного, она встала.

– Я пойду… – негромко произнесла она.

Наркес молча кивнул. Девушка легкой походкой подошла к двери и вышла.

Проводив взглядом ее высокую стройную фигуру, Наркес немного задумался.

Через некоторое время Динара снова вошла.

– Вас приглашают на заседание Ученого Совета.

– Я сейчас подойду.

Девушка вышла.

Когда Наркес прошел в зал Ученого Совета, все члены его были уже в сборе. Кроме них находились еще и несколько научных сотрудников из разных лабораторий Института. Убедившись, что все в сборе, ученый секретарь встал с места и открыл заседание. На повестке дня стоял вопрос аттестации научных сотрудников. Наркес внимательно слушал выступления членов Совета.

В Институте, которым он руководил, были разные научные работники. Одни из них добросовестно стремились в меру своих сил достичь чего то в избранной ими области. Были и высокоодаренные сотрудники. Были, наконец, и практичные люди, умевшие выдавать свои умеренные способности за незаурядные в пределах республики и даже Союза. Некоторые из них в свои тридцать пять – сорок лет слыли «начинающими гениями». Наркес хорошо знал цену таким «гениям». Эти великовозрастные вундеркинды с претензией на уникальность при всем своем глубокомыслии не могли понять одной простейшей истины, что нельзя длительное время разыгрывать из себя гения, не будучи им на самом деле. Подлинный же научный талант он распознавал сразу, еще задолго до его проявления.

Все годы, в течение которых Наркес руководил Институтом, он постоянно вносил ясность в реальное положение дел. Естественно, что не всем это нравилось.

Слушая характеристики заведующих лабораторий на своих научных сотрудников, Наркес думал про себя:

«Да а…

Точнее этих слов Шиллера не скажешь».

Вот и сейчас заведующий лабораторией мозга К. Куспанов зачитывал характеристики на своих сотрудников. Первой он зачитал характеристику на старшего научного сотрудника Ж. Кадырова. «Исполнительный, морально устойчивый, вежливый, общительный…» – все это, на взгляд Наркеса, не имело никакого отношения к науке. А научная сторона у Кадырова обстояла весьма плохо. Невысокий полный мужчина тридцати восьми лет, выглядевший намного старше своего возраста, он был одним из любителей пикантных городских новостей и кулуарных разговоров. Зная свою слабость и никчемность в науке, лебезил перед всеми. Знал Наркес также и то, что отсутствие способностей к науке он старался возместить дома усидчивостью. Но в науке, как и в искусстве, одним задом много не высидишь. С грехом пополам защитив кандидатскую диссертацию четыре года назад, он с тех пор не опубликовал ни одной статьи.

Вторая характеристика была на младшего научного сотрудника А. Амангалиева. Высокий худой молодой человек двадцати семи лет последние годы работал над одной из важнейших проблем мозга – над конструкцией и динамическим значением отдельных его участков. Продвигался уверенно, но медленно. Видно, что то в личной жизни мешало ему. Никогда не обращался ни по какому поводу ни к Наркесу, ни к кому либо из руководства. Держался ровно и с огромным достоинством, не искал ничьего расположения и потому слыл в коллективе некомпанейским и не «своим парнем». Изредка встречая его в коридоре или во дворе Института, Наркес видел всегда его смелый взгляд и ту уверенность в себе, когда человек убежден, что после долгих трудностей и околичностей судьбы он все равно одержит победу в научном мире над всеми ловкачами и дельцами от него, обладающими вместо специальных способностей их суррогатом

– выдающимися дипломатическими способностями.

Наркес размышлял обо всем этом, пока члены Ученого Совета обсуждали вопрос переаттестации двух последних научных сотрудников. Между тем все было ясно. Когда заведующие кафедр и лабораторий в ожидании последнего решающего слова директора обернулись к нему, Наркес подытожил все предшествующие выступления:

– Товарищи, мы уже несколько раз советовали товарищу Кадырову подумать о научной стороне своей работы. К сожалению, он несколько лет не прислушивался к нашему совету. Ученый, который не работает над собой, причем не работает упорно и постоянно, перестает быть ученым и превращается в свою противоположность – в балласт, отягощающий науку и мешающий ее интенсивному развитию. Это жестоко, но это факт. Я предлагаю освободить товарища Кадырова от занимаемой им должности старшего научного сотрудника и на это место назначить товарища Амангалиева. Кадырова считаю целесообразным перевести в младшие научные сотрудники. Если он проявит себя в ближайшее время, то мы повысим его в должности и переведем в одну из смежных лабораторий.

Члены Совета одобрительно закивали головами. Была проведена переаттестация и других научных сотрудников. Ученый секретарь зачитал общее решение Ученого Совета, и заседание на этом закончилось.

– Ты поедешь в этом году одна отдыхать, – сказал он жене, – а я поеду в Джамбул к матери. Побуду рядом с ней.

– Я поеду с Расулом в семейный пансионат, – согласилась Шолпан. – А дома надо оставить кого нибудь из знакомых. На этом и порешили.

В течение нескольких оставшихся до отпуска дней Наркес завершил последние дела.

В один из этих дней к нему пришла Динара с заявлением об освобождении от работы. Подписывая его, Наркес спросил:

– Вы все туда же решили поступать? В университет, на биологический?

Девушка кивнула.

– Ну, желаю вам удачи. Готовьтесь. Я думаю, что вы поступите. Я же ясновидящий, – улыбаясь, добавил он.

Девушка грустно улыбнулась.

– До свидания, Наркес Алданазарович… – тихо произнесла она.

Печальные глаза ее были прекрасны.

– До свидания, Динара… – Наркес посмотрел на девушку и, чтобы не слишком задерживать взгляд на ее лице, отвел его в сторону. – Да, чуть не забыл, – добавил он. – Позовите, пожалуйста, ко мне Абая Джолаевича.

Динара медленно и задумчиво вышла из кабинета.

Через несколько минут вошел замдиректора по хозяйственной части Абай Джолаевич Алимханов.

– Подыщите, пожалуйста, новую секретаршу, – обратился к нему Наркес. – Мухамеджанова увольняется, поступает в институт. – Хорошо, Наке.

Немного поговорив с Наркесом, он вышел.